Нечистое озеро

Где-то над моей головой щёлкнул выключатель. Электрический свет залил комнату и обнажил дешевизну реквизита.

– Хватит. Я думала, это что-то серьёзное, а тут… Верните мне деньги, – сказала за моей спиной участница, раньше сидевшая рядом с ведущей. Я узнала её по голосу.

– Но же мой брат. Он пропал восемь лет назад. Уехал на рыбалку и не вернулся, – настаивала моя соседка.

– Нам просто нужно успокоиться, – попыталась вмешаться ведущая.

Меня грубо тронули сзади за плечо:

– И вы тоже с ними работаете, выходит?

Я обернулась.

– С кем?

– С этими аферистами.

– Я не понимаю, что произошло, – отозвалась моя вторая соседка.

– Мне сразу тут всё не понравилось, как только эти карты увидела. Не вернёте деньги – я прямо сейчас поеду в полицию, – продолжила возмущённая.

Но дожидаться ответа она не стала. Быстрые шаги, звук сопротивления вешалки, не желающей отпускать куртку – и дверь хлопнула.

– Я тоже такого не ожидала. Но мы по-разному пробуждаемся. Это интересный опыт, – сказала ведущая.

– О чём речь? – спросила я.

Моя соседка неаккуратно вытерла глаза, размазав косметику.

– Миша говорил. Мой пропавший брат.

– Вы, похоже, передали от него послание или что-то вроде того, – уточнила ведущая.

Я не понимала, о чём они. Озеро из воспоминания не желало оставлять меня – и я снова представляла его. Но его нет. Оно осталось далеко и по времени, и по расстоянию.

Я зажмурилась и резко открыла глаза.

– Что-что?

– Так и было. Даже голос… Ведь да? Как будто похожий, – спросила, оглядывая всех, соседка.

И тут я начала понимать. Меня использовали для какой-то мистификации. Возможно, всем нам что-то подмешали – отсюда и её галлюцинация, и моё воспоминание. Вот вам и раскрытие себя. Зато какие будут отзывы от самых доверчивых!

– Нам тут что-то дали в чае. Или, может, что-то в этих горящих палочках, – сказала я и обратилась к соседке. – Мне просто стало душно, и я упала в обморок. И кто-то вас разыграл.

– Да, нужно идти в полицию, – отозвалась третья участница.

– Причем тут полиция, девочки? – встрепенулась ведущая.

Но я не хотела ждать продолжения. Забрала и свою куртку с вешалки, на которой сильно сэкономили, и пробежала вниз два пролёта по лестнице – но даже когда вдохнула холодный весенний воздух, продолжала чувствовать одуряющий запах благовоний.

***

Я неподвижно сидела на полу в комнате сына. Он неловко стоял, отставив загипсованную ногу, и тряс меня за плечо. И плакал. А я смотрела на себя и на него сверху, из точки на потолке. Это сон?

– Мама! Проснись!

Сергей вбежал, не церемонясь с дверью. От такого хлопка она рисковала разлететься в щепки. И тоже начал трясти меня.

– Лена! Что с тобой?

И вдруг всё кончилось. Я смотрела на мужа и красное от слёз лицо сына перед собой.

Что это было?

– Что случилось? – спросил и Сергей.

Хотела бы я ответить. Но для начала – понять.

Я поднялась с пола.

– Устала. Пойду спать.

– Раз спишь с открытыми глазами – точно устала, – сказал Сергей.

Выйдя, я остановилась за дверью, сама не зная, зачем. И слышала, как Сергей переносит Колю на кровать и громко чмокает – всегда целует на ночь в лоб.

– Спи. Ничего не бойся.

– Папа!

– Что?

– Можно, я не буду с мамой?

– Не обижайся на неё. Просто плохой день.

– Я не обижаюсь. Мне страшно. Мама злая и страшная!

Вот так. Ничего нового. Я и так всегда знала, что Коля больше любит отца. Или даже без «больше». Но как это обидно и досадно!

Я даже не сразу поняла, что много лет не чувствовала этого – и открытие остановило меня теперь на пороге спальни. Новое чувство, но при этом знакомое, и я совершенно точно сталкивалась с ним.

Я переоделась в пижаму и легла на нашу широкую кровать, обдумывая свои ощущения. Мне вдруг захотелось ударить Сергея. За что? Порыв совершенно нерациональный, но доводы рассудка его не гасили. И снова дежавю: это было. При других обстоятельствах, но эмоции ощущались совсем такими же.

Эмоции. Я действительно очень давно не ощущала их вот так отчётливо, как сейчас. Какая-то мысль крутилась, но никак не могла оформиться, когда вернулся Сергей. Он пришёл – и она улетучилась, а я всё так же лежала на спине с открытыми глазами.

Муж улёгся на бок, но почти сразу же повернулся ко мне.

– Не хотел ничего говорить, но всё же спрошу. Ты вернулась домой в три часа ночи, пошла и разбудила ребенка, только чтобы ещё сильнее его напугать?

Три часа ночи? Когда я поехала домой после игры, была половина десятого. Ехать максимум минут сорок, а я вдобавок спешила поскорее убраться оттуда, как будто это могло развеять все впечатления.

– Ты считаешь, что ему сегодня мало? Да я еле уговорил его вернуться домой. Он тебя боится! Он и так-то тебя боялся!

И я точно нигде не останавливалась, никуда по пути не заезжала, даже в магазин. Может, Сергей так преувеличивал?

Я протянула руку за телефоном– 3:18.

Как это возможно?

– Почему я вернулась в три? – спросила я вслух.

Сергей привстал.

– Это ты меня спрашиваешь? Это я должен тебя спросить – почему ты вернулась под утро. Где ты была?

Я рассказала ему об игре, не вдаваясь в подробности.

– Полная ерунда. Зря потратила деньги. Но только всё равно не могу понять – как я могла ехать столько часов?

Но Сергей не ответил. Он уже спал.

Глава 2. Провалы

Мутная вода, покрытая ряской, тёплая. В ней так приятно ногам, покрытым мозолями от новых красных туфель. Теперь они на дне. Сквозь пелену слёз я вижу вдали, как что-то мелькнуло на поверхности озера – появилось и тут же скрылось. Но миг – и вот я уже смотрю сверху на ту, восемнадцатилетнюю себя, сидящую на холодном камне – а она содрогается от рыданий.

– Мама, пусти! Пусти!

Ещё миг – и вот передо мной рыдает уже мой сын, пытаясь вывернуться из хватки: я крепко вцепилась в его плечи.

Воспоминания вернулись, да ещё и такими яркими и отчётливыми. Огромная разница между тем, чтобы просто помнить – и снова прочувствовать.

Но это было не просто воспоминание.

– Мама!

Я выпустила Колю и вытерла намокший лоб. Сын тут же попрыгал на здоровой ноге прочь из кухни, но запнулся, растянулся на полу и заплакал ещё отчаяннее. Я шагнула к нему и протянула руку, чтобы помочь подняться, но он отполз в сторону:

– Не трогай!

Красное сморщенное лицо стало некрасивым. Коля растёт плаксой, тем более для мальчишки – я в его возрасте такой не была.

Большие электронные часы на стене над его головой – холодно-белые, всегда напоминавшие о больнице – показывали 9:02. Получается, что в офис я сегодня снова опоздала. Причём по причине, непонятной даже для меня, и уж точно совершенно дикой для окружающих.

Это произошло снова уже второй раз за двенадцать часов – время непостижимым образом от меня ускользнуло.

– Где твоя няня? – спросила я больше себя, чем сына.

Перед уходом Сергей, который опять спешил на работу раньше обычного, сказал, что вечером договорился с Викой, и та обещала прийти в половину девятого. И она пунктуальна – потому мы с ней и сработались, и уже года три она выручала, когда нужно посидеть с Колей. Раз её нет, то они друг друга недопоняли.

Мокрые глаза сына смотрели на меня удивлённо. Он всхлипывал и сопел. Ответа я и не ожидала, но он вдруг последовал.

– Ты её выгнала! – выкрикнул Коля.

– Что?

Нет, конечно же, я не поверила. Ребёнок, и тем более, расстроенный, может сказать абсолютно всё, что угодно, и даже сам не понимать, что и зачем. Но я взяла со стола телефон и набрала номер Вики, чтобы выяснить, почему её нет. Однако услышала лишь гудки.

Цифры на часах продолжали сменяться. Вчера во время своего короткого и суматошного визита в офис я слышала, что вчерашний суд перенесли по ходатайству нашей компании. Отличная возможность обсудить с Бажовым слабые места и даже успеть укрепить их. Он сегодня придёт – и никто не знает его дело лучше, чем я.

– Коля, поедешь сегодня со мной на работу, – сама такое не одобряю, но уж лучше привести ребёнка, чем подвести компанию. – Пойдём одеваться.

– Не хочу! – ожидаемо воспротивился сын.

Бульк. Пришло сообщение от Вики.

«Я не брала ваши деньги!»

Какие ещё деньги?.. Именно об этом я её и спросила – но послание осталось недоставленным. Я снова набрала её, и звонок сразу же отбился. Она меня заблокировала?

Всё это совершенно не похоже на Вику, а из моей памяти выпал целый час.

Глядя на хныкающего Колю, я пыталась решить, насколько фатально его настроение ухудшится от дальнейших расспросов.

– Коля, ты сказал, что я выгнала Вику. А знаешь, почему? – рискнула я.

– Из-за денег!

– Каких денег?

– Не знаю! Ты сказала, что она их украла!

От кома, резко возникшего в горле, перехватило дыхание. Пугающая непостижимость сменилась ещё более страшной догадкой. После того, что когда-то случилось со мной на озере, я пострадала не только физически – нервное расстройство тоже потребовало лечения. Я давно поправилась и крайне мало помнила о том периоде, но вдруг вчерашние игры с разумом могли как-то спровоцировать рецидив?

– Ладно, потом будем разбираться, – и адресовано это было не только сыну, но и себе. – Идём, нам пора.

***

Коля сидел у окна, выразительно повернувшись ко мне спиной, и бесшумно играл в телефоне. Я смотрела на документ Бажова, открытый на ноутбуке, но не могла собраться, и смысл его от меня ускользал. Я думала об озере, о том, что на нём случилось, чего старательно избегала с того дня, как уехала из Лесного. Эти воспоминания не могли принести ровным счётом никакой пользы. Того, кто на меня напал, не нашли, но я и не жаждала расплаты. Я привыкла относиться к тому, что произошло, как к стихийному бедствию, как к удару молнии. Что толку гневаться на неё и призывать к ответу? Я выжила – что уже большая удача.

Я хотела оставить всё в прошлом и никогда не возвращаться туда. Никому в городе я не рассказывала об этом. Даже Сергей не знал, что я стала жертвой преступления. Шрам я объяснила ему аварией, в которую в юности попала с друзьями. И она действительно была. Мы с Вадимом и Соней однажды врезались в дерево на машине его отца. И, подозреваю, не настолько случайно, как он говорил. Но тогда всё относительно обошлось – я больно ударилась лбом о водительское сидение впереди себя, Соня разбила лицо до крови, а Вадим и вовсе не получил ни царапины.

Но теперь я отчётливо видела связь с игрой. Я успешно вычеркнула из жизни прошлое вместе со старой травмой, и, как видно, эмоции тоже заблокировались где-то в этой бездне, которая вчера каким-то образом откликнулась на зов. Но я предпочла бы вернуть всё обратно, и пусть я до конца дней останусь отстранённой, зато не буду жить с воспоминаниями об озере. Если это и есть путь к себе, который предлагала игра, то точно не тот и не туда.

Я так и сидела, глядя сквозь монитор, когда вошёл Марков.

– О, Лена, ты здесь. Думал, мне показалось. Ты разве не на больничном? – обращаясь ко мне, он смотрел на Колю. Тот же игнорировал его точно так же, как и меня.

– Не с кем было оставить, – объяснила я. – Я уже заканчиваю, Виктор Андреевич. Успеваю.

– Да я особо и не рассчитывал, Лен.

Упрёк? Я решила, что да. По Маркову далеко не всегда понятно, что он имеет в виду.

– Не хочу никого подводить. Рыбин если займётся, заново придётся вникать, а у меня всё готово.

Он кивнул и вышел, а я продолжила рассматривать открытый документ, не в силах его прочитать.

Мутная вода окружила меня. Она плотная, не хочет отпускать. Нужно с силой сопротивляться ей, чтобы вырваться и подняться над поверхностью. Резкий рывок – получилось! Я хватала ртом воздух, но он как будто не достигал лёгких, словно что-то мешало ему пройти. К моему горлу что-то прилипло. Я коснулась его – и мои пальцы глубоко провалились во что-то липкое. Я отдёрнула руку. Кровь! Везде кровь! Но боли не было. Нет, совсем нет.

Я по-прежнему смотрела на свою вытянутую руку. Я больше не на озере, но и не в своём кабинете, где только что сидела перед ноутбуком. Я в переговорной, где проводятся планёрки и проходят встречи с клиентами. И это уже третий раз после проклятой игры – кого-то кошмары преследуют во сне, а меня теперь прямо наяву. И нужно срочно что-то с этим делать.

Высокий рыжий Бажов стоял у открытого окна, засунув руки в карманы, и перекатывался с пятки на носок и обратно. А документы – судя по всему, для суда – были разбросаны по всему длинному столу и даже по полу.

– Это вымогательство, – сказал он, не оборачиваясь.

Голос звучал поразительно зло – а ведь он всегда бывал со мной дружелюбен, порой вплоть до заискивания. Бажов из людей, которые прячут мутные дела за ласковыми улыбками, успешно заводят связи и решают вопросы конвертами. Собственно, именно так он планировал сделать и в нашем споре, в котором мы его представляли – задобрить соседей своего цеха.

– И гарантию вы мне все равно не дадите, – продолжил он.

Сложно вести спор, не представляя, с чем вторая сторона несогласна. Можно только пустить в ход надёжный шаблон:

– Ни один юрист не сможет дать гарантию.

Бажов хмыкнул и обернулся. Лицо его покраснело, как у моего сына от плача – но тут, судя по тону, причиной стало раздражение.

– Юрист? Это кто тут юрист?

Нет, он определённо никогда раньше так со мной не общался.

– Вы почему так со мной говорите? – возмутилась я, надеясь, что он всё же упомянет о причинах своего недовольства.

– А как с вами говорить? Вы тут вместе с вашим главным клялись и божились, что всё между нами. Вынюхали больше, чем надо – и теперь такой поворот. Хуже, чем в подворотне, – и он выматерился.

– Что именно вас не устроило? – на сей раз уже прямо спросила я.

– Да ты совсем очумела? Сама-то как думаешь?

Он подошёл ближе. Лицо стало ещё краснее, и глаза налились кровью.

– Я не буду тебе платить за то, чтобы ты молчала, поняла? И главному твоему не буду. Вы ещё пожалеете, паскуды, что со мной связались, – и Бажов смахнул со стола остатки бумаг.

Он вышел, громко хлопнув дверью. Что это было? Что произошло и почему я это не контролировала? И, главное, как это прекратить? Я обхватила виски ладонями. Мне казалось, они горят, но они оставались на удивление холодными.

И как мне объяснить то, что произошло, Маркину?

Я встала – и оказалась в торговом центре в паре кварталов от офиса. На сей раз в промежутке не было даже озера. Проклятая игра в прямом смысле свела меня с ума.

– Лена, где Коля? Где? – Сергей заглядывал мне в лицо и говорил медленно, почти по слогам.

– На работе, – в последний раз, когда я видела, сын, отвернувшись от меня, ушёл в игру.

– На какой работе? Маркин сказал, что ты сегодня устроила скандал и уволилась. И уходила вместе с ребёнком.

Скандал? Уволилась? Я?!

– Где Коля, Лена? Где мой сын? – повторял Сергей.

Передо мной были глаза сумасшедшего: они метались, ни на чём не останавливаясь. Зрачки сужены, голубые радужки побелели до прозрачности воды. Мне стало страшно – чего тоже очень давно не случалось – но вряд ли муж хотел меня напугать. Вряд ли он вообще обо мне думал, поглощённый собственным страхом.

– Но… Как ты узнал, что я здесь?

– Ездил по округе и искал!

Сергей резко пошёл вперёд. Я засеменила следом, покорно, как комнатная собачка. Муж звал Колю. Заходил в каждый бутик по очереди и с порога орал на ошарашенных продавцов:

– Где мой сын?

Я точно должна была думать о том же самом. Но – не знаю, как это возможно – не думала. Я просто следовала за Сергеем, за его широкими шагами, чертившими на истоптанном полу торгового центра зигзаги. И пыталась понять, как прекратить то, что со мной творилось.

– Так, в чём дело? – остановил Сергея охранник.

Выслушал, связался с кем-то по рации. Муж продолжал объяснять, что случилось, когда к нам подошла администратор в режуще-белой рубашке.

«Сколько ей нужно таких за смену?» – мелькнула неуместная мысль. – «Или обходится одной?»

– Это ребёнок, его сразу начнут искать. Он не первый так потерялся, – успокаивала она.

– Мы не будем ждать. Сами поедем в полицию, – сказал Сергей и ещё быстрее, чем шёл раньше, направился к выходу. Мне приходилось переходить на бег, чтобы не упускать из вида жёсткую, как ёж, русую макушку.

Оказалось, что уже давно настал вечер и зажглись фонари. У входа в торговый центр я увидела свой внедорожник. Значит, я не пешком пришла сюда, а приехала. Но одна или с Колей? Где же, в самом деле, мой ребёнок? Мысль не была тревожной – лёгкое щекотание любопытства, крайне далёкое от зуда. И тем и пугала.

– Лена, ты можешь быстрее? – грубо окликнул меня Сергей.

Он уже ждал в своей машине – и сейчас высунулся, открыв дверь.

В мои тонкие офисные ботинки проник тающий снег – хотя на улице он и прикрылся на ночь коркой. Ноги мёрзли, а веки закрывались сами собой. Мне вдруг невыносимо, как никогда в жизни, захотелось спать. В тот момент я была уверена, что усну немедленно – стоя. Упаду в мокрый снег и продолжу спать там.

И я помотала головой. Но Сергей в полутьме не заметил. Он снова меня окликнул:

– Ты едешь?

И я – но мне казалось, что это вовсе была не я – громко крикнула:

– Нет!

Дверь его авто захлопнулась с грохотом. Я видело лицо Сергея, когда он проезжал мимо – злое, звериное.

Я нащупала в кармане куртки ключи от внедорожника. Подремлю прямо здесь, на парковке, чтобы немного прийти в себя. Но стоило оказаться внутри салона и ощутить уютный запах потрёпанной кожи вперемешку с вишней, как сонливость отступила – также внезапно, как нахлынула. Может, это и странно, но по сравнению со всем остальным, что со мной творилось – сущая мелочь.

Надо ехать в полицию за Сергеем. Он бы хотел, чтобы я была сейчас там, с ним, плакала, как положено жене и матери. Но где находится отдел? Я достала телефон, чтобы включить навигатор. И увидела сообщение от Маркова – оно пришло ещё днём, очевидно, вскоре после встречи с Бажовым.

«И где ты?»

То есть, я ещё куда-то потом выходила и наверняка тоже делала что-то такое, чего никогда и ни при каких обстоятельствах бы не сделала.

Я набрала начальника, не успев продумать, о чём спросить. Но и не пришлось – он меня опередил:

– Ты разве ещё не всё сказала? Всё, ты свободна, как и хотела. Но уж я постараюсь, чтобы о твоих методах знали все.

Он отбился, оставив меня в оцепенении. Я много лет потратила на компанию Маркова и достигла немалого: от должности его зама и личного кабинета до шестизначной зарплаты. Сергей в своей строительной компании неплохо зарабатывал, но мне нравилось распоряжаться собственными деньгами. И кроме того, я могла гордиться собой: у меня было веское доказательство считать, что я со всем справилась, я смогла. И всё разрушилось вместе с основанием за считанные часы! Всё уничтожено – а я даже не понимала причину.

Очередное позабытое чувство душило и царапало изнутри. Я не понимала его и не могла дать название, но оно точно вызывало желание кричать и забыться.

Я не поклонница алкоголя. Пока он вынуждает других показать всё то, на что они не решались трезвыми, меня просто клонит в сон. Не так внезапно, как у торгового центра, но зато гарантированно.

В юности, когда мы с Соней и сестрой Ниной распивали на лодочной станции бутылку на троих и громко смеялись, глядя на воду и вдыхая на закуску такой же, как сейчас на улице, весенний воздух, обещавший немыслимые приключения – тогда всё было иначе. Но с тех пор я почти не пьянела. И теперь мне хотелось напиться, чтобы просто уснуть.

Подаренные партнёрами и клиентами коньяки Сергей держал в своём личном пространстве – четвёртой комнате нашей квартиры, которую он звал кабинетом. Хотя они и стояли в современном стеклянном шкафе, но выглядели там так старомодно, что мне представился старый сервант в квартире моих родителей в Лесном.

Я взяла первую попавшуюся бутылку, к которой потянулась рука, и прошла с ней на кухню. Эстетствовать не стала – плеснула из бутылки в кофейную кружку и выпила залпом. Дыхание перехватило, я закашлялась. Я выпила залпом ещё одну кружку. Коря себя за то, что недостаточно мучаюсь из-за пропажи Коли, я продолжала пить. Всё поплыло перед глазами, в голове застучало. И вдруг остро захотелось танцевать.

Мне вспомнилась песня, которую часто включала сестра перед своим бесславным отъездом в город – за ним через полгода последовало пристыженное возвращение – но как она называлась? Я не помнила текст, только ритм. Попробовала найти, но, конечно, не получилось – я бросила затею и включила топ танцевальных хитов.

Я танцевала с ополовиненной бутылкой коньяка, когда в дверь позвонили. Это был бородатый сосед. На сей раз без шапки, и волосы его курчавились.

– Я хотел спросить, как ваш сын.

Я пригласила его войти. Поставила бутылку на шкаф для одежды. А потом неожиданно для себя шагнула к нему и поцеловала. Не представляю, зачем. Он совсем мне не нравился.

От его бороды пахло пивом. Сосед отшатнулся на миг и вроде даже попытался противиться, но тут же передумал и поддался. Тогда я отпустила его – только для того, чтобы повлечь за собой в спальню.

Когда мы в прошлый раз были с Сергеем? Месяц назад? Два? Три?

Сосед целовал меня в шею, пытался развязать шарф.

– Не трогай, – отстранила я его руку.

Ему бы не показалось возбуждающим то, что находится под ним. Сосед только вошёл в меня, когда, по классике плохих трагикомедий, вернулся Сергей.

– Ты оставила его в детском центре, но я нашёл…

Он замер на миг и тут же вышел. Сосед, подскочив, стремительно натянул на себя одежду и тоже бросился прочь. В своей комнате ныл Коля. Неизвестно, что он видел и слышал.

Сергей нашёл мой – свой бывший – коньяк и пил его и стакана. На меня смотрели из кухни бутылка и его сутулая спина.

А я вдруг отчётливо вспомнила все духи. И недавние – волнующие, восточные, и предыдущие, терпкие, с нотой розы, и резкие, которые были до этого. Почему-то я годами отмечала их, но оставалась к ним равнодушной. Я ведь должна была ревновать? Оскорбиться? Злиться? Или хотя бы оценить всё и расчётливо – или великодушно – смириться, да? Но я просто принимала их как факт. Безучастно, как будто это всё не со мной и меня совсем не касалось. Но только не сейчас. Теперь они нахлынули все и разом, и я чуть не задохнулась. А я за все десять лет, что прожила с Сергеем, изменила ему в первый раз. Сосед стал моим пятым мужчиной, хотя я и не успела этого оценить.

Не знаю, зачем я это делала – снова не знала, хотя происходящее сейчас никак не списать на ошарашивающие провалы. Мной руководило то, что было мне знакомо когда-то и давно меня покинуло. Оно полностью меня захватило. И это была злость.

Я взяла со стола бутылку, отошла на пару шагов и запустила её в сутулую оскорблённую спину.

Сергей вскочил, перевернув стул. Выглядел так, как будто в бутылке был кипяток. И я расхохоталась, поняв лишь в этот момент, насколько пьяна. Я пьяна!

Коля рыдал уже навзрыд, но я не стала заходить к нему. Накинула куртку и вышла из квартиры. Лифт блуждал по дому, не желая немедленно откликнуться на призыв, и я спускалась по лестнице. Всё расползалось. Дышала я ртом, хватаясь за стену. Но не слишком крепко, и она меня подвела. Зацепившись тонким каблуком того самого офисного ботинка за ступеньку, я упала и разорвала на колене джинсы. Но почему-то меня это рассмешило. Я хохотала так громко, что наконец на этаже открылась дверь:

– Всё в порядке? – спросила соседка. Та самая, беспокойная о чужих детях. Точно: это её пятый этаж.

– Лучше всех! – уверила я. Язык заплетался, и эти два слова дались не так просто.

Я сползла вниз. Шёл уже не снег – дождь. На парковке я увидела машину мужа. Мне показалась хорошей идея вымазать её грязью, что я и сделала, по пути снова упав, на сей раз в лужу.

Затем доковыляла до своей. Внедорожник внезапно вырос в размерах и стал отодвигаться от меня – я попала в него не с первой попытки. Но всё же села и поехала. Куда – не представляла. Но куда-то за город, и, похоже, в направлении Лесного.

Ещё сегодня у меня была семья. Обеспеченный муж, отличная современная квартира, порядок в которой поддерживала уборщица. Престижная и денежная работа. И я потеряла всё. Я разрушила всё своими руками, даже не понимая толком, как, и уж точно не зная, зачем.

Трасса была пустынной, я разогналась до 140 км/час и разрезала воздух, снова громко смеясь. Но по щекам у меня впервые за долгие годы текли слёзы – и это было так непривычно, что я сразу не осознала их. Ощутила щекотание, прикоснулась убрать соринку – а встретили пальцы влагу.

И тут я полетела в темноту. Всё длилось очень-очень долго – и я успела сообразить, что сорвалась с моста. Но на этом всё – удар, он напоминал прыжок на батуте – и вода снова была повсюду. Как и пятнадцать лет назад, она обступала со всех сторон и давила. В панике я пыталась открыть дверь, но её заело. Стала открывать окно – и сделала ещё хуже: впустила воду. Она хлынула внутрь, и окно тоже перестало поддаваться.