Бисквит королевы Викторииф

Дарья Сергеевна грустно улыбнулась. Она подошла к Варе и бережно взяла из её рук жестяную посудину от чая.

– Шкатулка – так Кэти её называла. – Груздева влажно шмыгнула носом. – Говорила с обожанием: «Моя шкатулка».

Женщина закрыла крышку и ласково погладила выпуклое изображение чашечек и чайника сверху.

– Милое, сентиментальное дитя. Тихое. Безропотное. Никогда бы не подумала, что не смогу уследить именно за ней. Что упущу её.

Сердце Вари сжалось от боли. Она заметила, как глаза женщины вновь наполнились слезами, пока та в печальной задумчивости поглаживала коробочку.

– Дарья Сергеевна, вы не виноваты в случившемся, – горячо заверила её Воронцова.

– Il est possible que vous ayez tort, mon ange[24], – мелодично прожурчала на идеальном французском Груздева. Она вздохнула и подняла на Варю печальный взгляд: – Я должна была оберегать Кэти, у которой на целом свете никакой родни не осталось. Обязана была показать ей свою любовь и её важность для нас всех. А вместо этого уделяла время одной лишь дисциплине. И даже не сразу заметила, что она отстала где-то по дороге между классами. Я до сих пор не могу понять, как это произошло. Они все были у меня на виду.

Последнее она произнесла совершенно бесцветным голосом.

Варя извлекла из рукава чистый носовой платок и протянула его Груздевой.

– Вот, милая Дарья Сергеевна. Примите, пожалуйста. Прошу вас, не казните себя. Вы не виновны ни в чём.

– Merci, – классная дама поставила жестяную коробку на полку и приняла платок.

– Но почему же вы полагаете, что никого у Кэти не осталось? – как бы невзначай спросила Воронцова, наблюдая за тем, как Груздева рассеянно промакивает глаза уголком платка. – У неё ведь была некая тётушка, подруга матери, если меня не подводит память.

– Тётушка? – Дарья Сергеевна коротко всхлипнула.

– Я могу ошибаться, – Варя сделала вид, что задумалась. – Кажется, Кэти называла её Анной?

– Ах, эта тётушка, – лицо Груздевой просветлело. – Так она ей не тётушка вовсе, а вправду просто подруга покойной Евгении Челищевой. Это одна англичанка, леди Анна Беатрис Хилтон, баронесса Уайтли. В Петербурге она ведёт дела покойного мужа. Своих детей у баронессы нет, но о нашей Кэти она и вправду заботилась как о родной, – классная дама указала на жестяную коробку на полке. – Катенька говорила, что именно тётушка Анна ей этот чай привозила.

Классная дама взяла себя в руки. Она возвратила платок Варе, а шкаф закрыла.

– Леди Анна Беатрис Хилтон, баронесса Уайтли, – вполголоса повторила Воронцова, чтобы лучше запомнить.

– Именно так.

– И что же? Ей сообщили о случившемся? – Варя свела вместе брови, чтобы придать лицу печальное выражение. – Представляю, как она огорчилась.

– Вероятно, – Дарья Сергеевна поджала губы. – Во всяком случае, на письмо из института она не ответила. А передававший его посыльный сказал, что баронесса выглядела растерянной и только заявила, что давно следовало отправить девочку учиться в Лондон. Лондон, представляете? Туда, где эта бесконечная сырость и ужасные запахи круглый год!

Груздева нервно сплела пальцы и пошла по кабинету в сторону корзин с бельём для штопки. Варя последовала за ней.

– Увы, никогда не бывала в Англии. Не берусь судить.

– Поверьте, не много потеряли.

Классная дама приступила к разбору корзины. Она распределяла вещи согласно повреждениям и складывала в стопочки. Воронцова помогала ей без всяких просьб, как привыкший к труду человек. Она взяла на себя чулки, у которых протёрлись пятки или имелись зацепки.

– Но, быть может, и стоило отправить Катеньку туда, – вдруг с болью произнесла Дарья Сергеевна. Её глаза вновь покраснели и наполнились слезами. Губы задрожали. – Подобное решение наверняка сберегло бы мою девочку.

Она судорожно вздохнула, и Варя отметила, какими резкими стали её движения. Пальцы у женщины мелко тряслись.

– А что за дела ведёт леди Хилтон в Петербурге? – спросила Воронцова, чтобы немного отвлечь классную даму, а заодно выяснить побольше.

– Помилуйте, Варвара Николаевна, я не знаю этого наверняка, – женщина тяжело вздохнула. – Кажется, её покойный муж чем-то торговал. Возил к нам то ли приснопамятный чай, то ли пряности. Потом стал вкладывать капитал в нашу промышленность. После его смерти всё отошло леди Хилтон. Но подробностей я не помню, да и вам незачем вникать.

– Вы правы, Дарья Сергеевна. – Варя с покорностью опустила взгляд, притворившись, что её не волнует ничего, кроме растущей горы чужих чулок. – Но, кажется, я что-то слышала об этой баронессе от маменьки. Вроде бы у неё довольно большой дом где-то на Фонтанке.

– Большой, дорогой и очень… хм… английский, насколько я знаю. – Груздева, как ярая обожательница всего французского, недовольно поджала губы. – Красивая и важная леди, у которой никогда не было времени ни навестить Катеньку в институте, ни по-человечески оформить опекунство над ней, чтобы девочка не чувствовала себя сиротой.

Варя хотела возразить, что Кэти о тётушке Анне отзывалась весьма тепло, а о своём сиротстве никогда и слова не говорила. А ещё Воронцова желала узнать побольше об этой таинственной англичанке, которая могла быть так или иначе связана с покойным отцом девочки. Баронесса наверняка была хорошо знакома с Майклом Вудвиллом, хотя могла не подозревать о его шпионской деятельности. Но раз уж они оба родом из Англии, вероятно, имели нечто общее. Здравый смысл нашёптывал Варе, что леди Хилтон способна пролить свет на исчезновение Кэти, а ещё помочь в поисках тайника, если она знала девочку настолько, чтобы разбираться в её привычках.

Впрочем, Воронцова не успела вымолвить ни слова, потому как в кабинет рукоделия пришли пятеро «голубых» смолянок вместе со своей классной дамой, Ксенией Тимофеевной. При них обсуждать столь деликатные темы не стоило. Кроме того, Груздевой удалось усмирить свой глубокий душевный надлом. Она полностью погрузилась в работу и лишь перекинулась с Варей парой фраз, чтобы дать рекомендации по починке. Про Кэти они более не говорили. Похоже, Дарье Сергеевне не хотелось лишний раз демонстрировать чувства прилюдно.

Подобрав подходящие нитки, Воронцова уселась в конце класса, поближе к окну, и занялась штопкой чулок. Однообразная, простая работа помогала ей думать. А ещё невзначай рассматривать помещение, подмечая мелочи.

Первым делом Варя пришла к выводу, что в кабинете рукоделия Кэти вряд ли бы устроила тайник. Слишком много посторонних, прямо-таки целый их поток ежедневно. Даже сама Воронцова запросто открыла шкаф и заглянула в чужую «шкатулку» со швейными принадлежностями. Что же говорить об учителях, швеях, уборщицах и просто любопытных одноклассницах. Они могли при желании сунуть нос в любой ящик или шкаф. А прятать секретные документы в закрытые на замок сундуки Кэти бы попросту не смогла. Да и наверняка отец объяснил ей, где важные бумаги оставлять не следовало.

Затем Воронцова укрепилась в мысли, что ей попросту необходимо любой ценой навестить эту баронессу. Но как напроситься на визит к незнакомой англичанке так, чтобы не вызвать подозрений, если леди Хилтон как-то замешана в пропаже Кэти?

К концу второго часа штопки у Вари появилась боль в затёкшей спине, а ещё вполне конкретная идея, каким образом лучше всего устроить подобную поездку.

Девушка отдала завершённую работу Груздевой, подсевшей к Ксении Тимофеевне и её воспитанницам. Какая-то необъяснимая, дерзкая отвага наполнила сердце Воронцовой. Она росла из болезненного чувства вины и страха за Кэти, которые ей внезапно сделались предельно понятны. Как ясны и знакомы оказались все мучившие Дарью Сергеевну чувства. Варя ведь тоже никак не повлияла на то, чтобы предотвратить пропажу девочки. Могла бы? Неизвестно. Однако же сейчас сидеть без дела она вовсе не собиралась.

Но для осуществления всех планов требовался союзник. Некто достаточно сильный и влиятельный, чтобы одного его громкого имени хватило, дабы без приглашения заявиться в дом к английской баронессе. К счастью, такой человек среди знакомых Воронцовой имелся.

В дортуаре девушка застала Эмилию Драйер и сестёр Шагаровых. Одноклассницы вслух читали друг другу учебник географии, чтобы лучше усвоить материал на завтра. Впрочем, они всё больше веселились и смеялись, пока в общей комнате не было более никого. Кажется, ни одну из них не расстраивал тот факт, что в день посещений они заняты не гостями, а уроками.

Варя была рада видеть их такими: счастливыми и беззаботными, какими и полагается быть юным девушкам. Она сделала вид, что присоединилась к подругам за выполнением домашних заданий, а сама достала бумагу и набор принадлежностей для письма и украдкой набросала записку для нужного человека – весьма благородного и обязанного Воронцовой настолько, что он просто не мог отказать ей в помощи.

Notes