Он играл мастерски.
Сколь изящно танцевали его пальцы. То медленно, романтично ласкали клапаны, то проносились по ним диким вихрем. Что за гармоничные звуки он извлекал. Ни единой ошибки, всё по нотам, идеально, выверенно. А его движения телом…
Вот он наклонился вперёд… напор, усиление, энергия момента здесь и сейчас… Ураган эмоций, стремительное приближение к кульминации…
Объятый почти мистическим ночным освещением мегаполиса, он походил на какую-то сюрреалистическую иллюзию из далёкого прошлого. Словно бы его выступление было своеобразной интерлюдией некоего громоздкого и малопонятного произведения.
Я силился обмануть себя. Увидеть и услышать в представлении нечто новое. Нечто… оригинальное… Что-то такое… чего в нём явно не было.
… И тут он резко откинулся назад, вытянулся всем телом, едва не встав на цыпочки, и выдал успокаивающую концовку…
Оплаченная мной мелодия завершилась, звуки стихли, оставив звон в ушах, а пластиковый маэстро чуть опустил саксофон, принял более естественную позу и замер в ожидании следующей порции кредитов от случайного прохожего.
Спору нет, ребята из «Кимико» знали толк в создании музыкальных дроидов.
Однако… Кое-чего явно не хватало…
Нет, сыграно всё было в высшей степени мастерски. Превосходный уровень. Но…
Джаз – это… импровизация. Это полёт. Это… это голос самой души, со всеми её страстями, пороками и стихийной переменчивостью.
То же, что прослушал только что я, было лишь повтором. Очередным… Тысячным?.. Десятитысячным? Повтором того, что кто-то когда-то сыграл. Когда-то очень давно. Когда ещё… мог…
А теперь же эта хитроумная пластиковая фигура играла хоть и на реальном саксофоне, фактически имитируя всё, что должен был бы делать живой человек, однако было это лишь воспроизведением заученной композиции. Воспроизведением точным, стопроцентным, со всей идеальной скрупулёзностью машины…
Но в том-то и была проблема…
Идеальное воспроизведение с идеальным изъяном…
Нет человека.
Нет души.
Что ж…
Для многих жанров точное воспроизведение вполне подходит. Даже предпочтительно.
Но не для джаза.
Это та музыка, от которой ты ждёшь искренности. Это соло души…
А дроид, замерший в паре метров от меня… смотрел своими светящимися голубыми глазами… куда-то в никуда…
Я сделал глубокий вдох и постарался скинуть с себя липкую смесь музыкальной подделки и мрачных предчувствий.
Я ещё жив.
Я здесь…
***
Оглядевшись, я по обыкновению попытался отыскать вокруг толики того, что помогло бы развеять накатывавшую меланхолию.
Ночное синее свечение.
Им было пронизано всё. Светился сам город.
Здания вокруг, дорожка, на которой я стоял, перила, клумбы, даже некоторые цветы – всё испускало спокойный, не сильно холодный, мягкий светло-синий свет. И он исходил не от ламп или фонарей – источники его содержались в самой сути материалов, были органично в них вплетены, и это создавало впечатление, что они светились сами по себе. Ближе к улицам освещение было чуть ярче, в местах, отдалённых от деятельности человека, было темнее, что делало цвет более густым и насыщенным.
Я стоял в одиночестве на небольшой пешеходной дорожке шириной метра два, по обеим сторонам которой находились перила, ибо чуть дальше впереди она переходила в мостик, пересекавший коммутационную площадку – один из бесчисленного множества инфраструктурных узлов, к которым должны были иметь доступ техника и персонал. За моей спиной дорожка обрамлялась с обеих сторон небольшими клумбами, делала поворот и терялась в синеве.
Признаюсь, клумбы всегда меня очаровывали. Красота синтезированных растений самых причудливых форм и очертаний, движений и повадок, а главное – цветов. Большинство из них принадлежало общей системе цветообразования, отличаясь лишь оттенками. Некоторые же, центральные растения, в определённое время меняли свой цвет на отличный от окружающего, акцентируя внимание на себе.
Завораживающее зрелище. Гипнотизирующее и опьяняющее.
Ближайшие здания находились метрах в ста. Громоздкие и устрашающие, они уходили вверх на несколько сотен этажей, теряясь в подсвеченных синевой тучах.
Я поднял голову.
Где-то там… гораздо выше… жизнь была совсем иной. Не такой, какая протекала здесь, на… «нулевом» уровне. Лучше. Гораздо лучше.
Или мне только так казалось?..
На высоте пяти десятков этажей виднелся первый мост между зданиями, а чуть выше проходила изогнутая эстакада.
Лучше или нет, но жизнь там по крайней мере куда-то двигалась. Может, даже кипела иногда.
Хотя что я мог знать об этом?
Я просто пялился на нависавшие надо мной, сравнительно недавно построенные многоэтажные громадины.
Для гармоничности пространства окна не пропускали свет наружу, только внутрь зданий, потому те не выглядели как мешанина из светящихся точек всех цветов, оттенков и режимов пульсации, и их цвет регулировался городской системой. При необходимости в любом месте, на любой поверхности, могло было быть выведено что угодно, от важного социального сообщения, до праздничной или иной информации любой формы и содержания. Однако сейчас, как и большую часть времени, работала штатная система цвета.
Приятно, что пёструю и возбуждающую рекламу уже давно запретили.
Я снова вдохнул полной грудью и на несколько мгновений сомкнул веки.
Дурные мысли удалось отогнать на почтительное расстояние, и после короткой медитации моё внимание вновь поймал дроид с саксофоном в руках.
Практически голый скелет, различные трубки, шарниры и провода, носившие декоративный характер, лишь на лице и кончиках пальцев материалы принимали отдалённо человеческие очертания.
Сам внешний вид дроида говорил о его преимущественной тематической направленности.