Зарисовки из жизни мексиканских зверушек

Зарисовка первая. Знакомство со зверьками (за три месяца до прибытия зверушек-путешественников)

Сегодня выходной, поэтому всё семейство Марии отправилось в церковь, что является обычным делом в мексиканской провинции. И пока в доме никого нет, зверькам можно размять лапы.

Панду Тоди оставили лежащим на спине, однако он вознамерился сесть, исполнив это одним махом. Напрягая плюшевый живот и подтягивая задние лапы, он сделал р-р-раз… и не вышло. Тоди повалился обратно на спину. Ещё разок, и-и-и… и-и-и… – снова не получилось. И ещё. И ещё раз. Ну, сейчас уж точно. Тоди собрал все силы, и-и-и… – тут потолок резко рванул назад, а панда Тоди уставился в стену. Наконец-то! Тоди был очень доволен, ведь иначе пришлось бы, как и в прошлый раз, когда он решил такое провернуть, сначала переворачиваться на живот, и далее с помощью всех четырёх лап, кряхтя, переваливаться в сидячее положение. А панда Тоди очень хотел научиться броскому приёму, повторив виденное однажды всеми зверьками в документальном фильме о монахах Шаолиньского монастыря. Они вот так вскакивали на ноги прямо из лежачего положения, быстро махали деревянными шестами, задирали ноги выше головы, с шумом выдыхали воздух, да ещё изображали разных животных, и всё это – с непроницаемым выражением морды! Производит впечатление! То есть лица, конечно. Хотя ведь они имитировали поведение животных, так что немудрено и запутаться.

Всех больше зверькам понравился стиль пьяной обезьяны и стиль тигра. Но и другие стили тоже очень хороши. И славно, что приёмы придуманы были не для нападения, но для защиты от всяких разбойников. А панда Тоди, он, ко всему прочему, знал, что панды водятся в Китае – и монахи там же, а значит, не будет лишним научиться чему-нибудь китайскому, например, шаолиньским приёмчикам.

Оказывается, пока Тоди упражнялся, остальные зверушки с интересом наблюдали за его попытками. Гамбургеса, которая вместе с Алексисом распласталась на постели словно подушка, на которую она была весьма похожа, как, впрочем, и Алексис (но он вдобавок напоминал лягушонка), произнесла: «До чего же ловко у тебя получается, Тоди!».

Алексис, услышав Гамбургесу, пошевелил глазами таким образом, что стало понятно – он хотел бы сказать то же самое. А три зверька, сделанные по образу и подобию Пикачу, хоть и без соблюдения канона, сидели рядком, поджав передние лапки к груди. Они располагались по росту вследствие выработанной привычки, привитой им Марией, которая находила правильным и забавным, так расставлять жёлтых зверьков – словно утят. Если начинать с самого маленького, то первым шёл пластиковый Мини-Пикачу, следующим тоже пластиковый, но с большими умильными глазками и, наконец, третий – плюшевый Пикачу, с немного то ли сердитым, то ли обиженным выражением физиономии, однако, никакой сердитости ни в поведении, ни в мыслях не имевший. Последний член компании зверушек – маленький пластиковый пингвинчик в зелёной шапочке с помпоном уже забрался панде на нос, а оттуда на макушку. Ему нравилось сидеть высоко, вероятно, потому, что пингвины всё-таки птицы, хоть и нелетающие.

Тоди, услышавший удивлённые возгласы и одобрительные слова, в ответ скромно пояснил: «Мне очень понравилось, как те люди – монахи, подделываются под повадки животных и скачут по-всякому, вот и мне захотелось попробовать что-нибудь этакое. Особенно мне приглянулось, как они вскакивают со спины на ноги».

Зверушки отнеслись с пониманием к желанию выучить столь великолепный трюк. Тут надо сказать, что монахи-то вскакивали из «положения лёжа» именно на ноги, а Тоди только из «лёжа» в «сидя», так что он больше напоминал ваньку-встаньку, нежели шаолиньского монаха, но тем не менее для плюшевого медвежонка такое достижение было хоть куда! Кстати, об игрушке «ванька-встанька» зверушки знали. Николай Семёнович, с которым переписывалась Мария, присылал видео и фотографии со всякими необычными вещами и явлениями, малоизвестными или вовсе незнакомыми жителям других стран. Так что теперь зверушкам многое из того стало знакомым.

– Хочется уже понюхать чего-нибудь вкусного, – подал голос Алексис.

– Я видел у Марии в шкафу вишнёвые леденцы, – откликнулся пластиковый Пикачу, тот, что среднего роста. – Хотите принесу?

«Да… Да… Ещё бы!… Было бы здорово!» – разом, обрадованно заговорили остальные зверушки, поскольку вишнёвые леденцы нравились всем.

Пикачу быстро доставил сладости на постель, и зверушки, усевшись кружком, принялись усердно нюхать.

По-прежнему сидевший на голове Тоди Пингвинчик, предостерёг: «Только нам надо постараться вовремя остановиться – не вынюхать всё на радостях, а то Мария заметит. Да чтобы и ей досталось – она ведь тоже любит эти леденцы».

Зверушки, отлично понимая, что нельзя увлекаться, с некоторым сожалением завершили свой аромазавтрак, а пластиковый Пикачу отнёс пакетик обратно. С питьём же проблем не было, поскольку Мария держала на тумбочке большую стеклянную банку, в которой просто плавал розоватый водяной цветок. Он там жил. Зверьки могли без опасений употребить некоторое количество воды, так как её было много в банке, к тому же Мария регулярно подливала ещё. Вдобавок иногда она оставляла в очень большом бокале напиток млечно-зелёного цвета. Этот напиток делали ещё её прабабушки. Он изготавливался из плодов кактусового растения, так называемой опунции индийской. Её плоды местные жители называют «туна». Так вот напиток этот – очень-очень вкусный! Зверушек к нему тянуло словно пчёл на нектар.

Алексис, как самый первый питомец Марии, был знаком с цветком всех дольше. Растение появилось в комнате вскоре после Алексиса.

Видя, как цветок временами изменяет своё положение, находясь то у одного края банки, то у другого, Алексис уверился в том, что этот цветок живой! Зверёк неоднократно пытался заговорить с ним, но ответа не получал, хотя ему и казалось иногда, что лепестки розоватого цвета немного шевелятся и изменяют форму. Алексису становилось одиноко в отсутствие Марии, да к тому же он думал, что является единственной говорящей плюшевой игрушкой. Разумеется, бывают всякие там говорящие роботы, но это не то – ведь они ничего не соображают. Очень хотелось бы с кем-нибудь поговорить, а цветок оказался молчаливым. К счастью, через некоторое время Алексис убедился, что есть на свете и другие говорящие игрушки, хотя таких существ немного. Что касается остальных зверушек в этой компании, то они тоже были почти уверены, что цветок живой, мало того – разумный, но поскольку это растение, то поэтому они его и не понимают. Ещё Алексис всех уверял, что в цветке, словно в домике, живёт маленький лягушонок – совсем малюсенький! Алексису вообще нравились лягушата, возможно потому, что он и сам был на них похож, а может, и просто нравились без всякой причины. Остальные зверушки ни разу не видели таинственного обитателя цветочного домика, однако, рассуждали так: «Ведь есть же всякие мелкие букашки: насекомые, амёбы, весьма элегантная на вид инфузория-туфелька, бактерии и прочие. Так почему бы и очень маленькому лягушонку – не быть? И он мог бы действительно жить в цветке».

Игрушечные зверьки видели много различных удивительных организмов в документальных фильмах о животных и растениях, да и о природе в целом.

Так что такое очень даже может статься!

После завтрака, немного повалявшись, у зверьков было принято о чём-нибудь подумать или исследовать дом при условии, что никого не было. Сегодня идти никуда не хотелось, к тому же игрушечные животные вспомнили свой недавний разговор о том, кто бы чем хотел заниматься, если бы ему пришлось жить будучи человеком, хотя при этом и дозволялось выглядеть, как зверушке. Но чур, чтобы это занятие было интересным!

В прошлый раз успели высказать свои пожелания все три Пикачу и маленький Пингвинчик. Пингвинчик хотел бы стать дегустатором мороженого или испытателем вязанных изделий, таких как: шапочки, шарфы, свитера, варежки и носки. Это всем зверушкам пришлось по душе.

Три Пикачу тоже хотели быть связанными со сладостями, но несколько иначе – они стали бы придумывать новые рецепты, в первую очередь для пирожных, тортов и конфет. И, видимо, они полагали, что дегустировать кондитерские изделия им никто не помешает, поскольку в этом и заключалась бы часть их работы. Ибо если не попробовать, то как понять, получилось лучше или хуже? При этом зверушки были много наслышаны, что сладкое в чрезмерных количествах вредно и для людей, и для зверей. А поскольку жёлтые зверьки не хотели, чтобы кто-то ограничивал себя в сладком, то плюшевый Пикачу предложил изобрести безвредные или даже лечебные сладости, и вот тогда их можно было бы есть сколько угодно! Другим зверушкам очень понравилась эта мысль и они удивлялись тому, что люди о подобных улучшениях еды не думают.

Ну а сегодня настала очередь остальных, высказать свои пожелания.

Гамбургеса захотела стать подушечкой для музейных экспонатов, ведь тогда она бы имела возможность слушать лекции экскурсоводов об этих самых экспонатах. Она помнила, как интересно смотреть про всякие древние вещи в передачах, что показывают по телевизору. Здесь же получится эти вещи прямо-таки чувствовать, и в этом преимущество подушечки – ведь посетителям-то трогать древности не разрешается. А ещё Гамбургеса имела бы удовольствие рассматривать разных людей и видеть, кто из них во что одевается. Ей нравились одежды яркие и разноцветные, хотя обычно так одеваются только дети. Зверушки и здесь недоумевали. Почему в яркое не одеваются взрослые люди? Вместо этого носят какие-то скучные одежды. Хотя зверькам проживающим в Мексике, можно сказать, ещё повезло, – здесь иной раз любят приодеться, по крайней мере в Сан-Мигеле. Вообще, в этом вопросе людям нужно поучиться у попугаев. Вот кто знает толк в одежде! Вы только посмотрите на расцветки попугаев: красные, синие, зелёные, оранжевые, жёлтые и множество других. Все эти перья столь яркие и в таких сочетаниях, что аж в глазах рябит. А человек, он обычно что? Надел джинсы с футболкой и доволен. В лучшем случае футболка будет разноцветной. Ну, может, и кроссовки белые. Надо же, проявил фантазию, не чёрные – белые! Нет, до попугаев людям ещё ну о-о-очень далеко! Гамбургесе было жаль, что люди сами ограничивают себя в разноцветье одежд. Хотя Мария, например, к счастью, была не из таких. Несмотря на то, что достичь совершенства попугая ей никогда не удавалось, но с какой-нибудь сойкой она вполне могла состязаться, принарядившись в праздничный день.

Вслед за Гамбургесой размечтался Алексис. Он придумал быть смотрителем зоопарка. Под этим Алексис понимал следующее: он смотрит на то, как там всё устроено и хорошо ли животным, и если ему что-то не нравится – он об этом сообщает, а коли надо, то и в письменной форме. Но на случай, если его не примут в зоопарк, Алексис предусмотрел возможность быть смотрителем маяка. Наблюдать за тем, чтобы корабли не разбились о берег – дело хорошее и полезное, а в самом маяке есть что-то загадочное, даже волшебное. Ведь это знак, указующий терпящим бедствие мореходам на спасительный берег, или наоборот, на опасный участок возле побережья.

После Алексиса настала очередь Тоди, который объявил: «Я бы хотел стать космонавтом».

Зверушки застыли с раскрытыми ртами в изумлённом молчании. Первым очнулся от обаяния столь грандиозной мечты Пингвинчик.

«О-го-го! Ух ты! И как только тебе пришло в голову такое?… Вот ведь придумал!» – удивился маленький пингвин, по-прежнему находившийся на макушке Тоди.

Высказавшись, он три раза упруго подпрыгнул, словно на батуте, как бы желая убедиться, что он находится на той самой голове, в которую пришла эта необъятная мысль.

– Мне нравится, как эти космонавты летают вокруг станции в своих белых скафандрах и машут нам всем рукой. Представляете, как было бы здорово, окажись за стеклом шлема физиономия панды, и эта панда начала бы приветственно махать лапой всем землянам. Ведь никто не ожидает увидеть панду в космосе…

– Я бы не отказался на такое посмотреть, – ответил Мини-Пикачу.

– И я! И я тоже!… – послышалось со всех сторон.

– Да мы все хотели бы это увидеть, – резюмировала Гамбургеса.

– Вот только как ты влезешь в скафандр, Тоди? Ведь ты такой толстый, а потому и красивый! Но среди космонавтов нет упитанных людей, – поинтересовался плюшевый Пикачу.

– Гм-м, об этом я не подумал. Но, может быть, они сошьют для меня специальный скафандр?

– Не-е-ет, вряд ли они будут так делать. Я думаю, что у них все скафандры одинаковые, и они под них подбирают космонавтов нужного размера, – предположил плюшевый Пикачу. – Ведь такой костюм очень сложный, он как автомобиль для космоса, – продолжил Пикачу, – а ведь не делают же автомобили специально для каждого человека.

– Вот незадача, – и панда почесал себя за ухом. – Тогда я попрошу Марию сделать меня потоньше, – придумал выход Тоди. – Вы помните, когда моя лапа нечаянно порвалась, то из меня высыпалось что-то белое? Позже мы узнали, что это называется поролоном, и я из него состою. Так вот вместо того, чтобы засунуть его обратно и зашить разрыв, как это сделала Мария, нужно, наоборот, вытащить из меня немного поролона, чтобы я сделался нужного размера. А вытащенный поролон хранить в коробке до моего возвращения.

– Хорошо придумал, толково, – почти одновременно высказались все три Пикачу, одобрительно покачивая ушками.

Некоторое время разговоры ещё продолжались в том же духе, но это были лишь шутливые мечтания, а не действительное желание жить в обличье людей. И люди тоже могут в шутку воображать, что было бы, обернись они вдруг плюшевыми игрушками или какими-то животными, но всё-таки это не по-настоящему. Да и из дома-то зверушки никогда не выходили, не считая вылазки во внутренний двор для исследования, и знакомства с Пончиком – голубем, живущем в большом вольере. Разговоров после этого путешествия было на несколько дней. Но это не значит, что зверьки отказались бы узнать нечто новое и интересное. Однако же главное, чего они хотели, это не жить, подобно людям, а чтобы всем-всем зверушкам, и игрушечным и не игрушечным жилось хорошо, и они могли бы учиться при желании, и чтобы их не обижали. Так на это смотрели зверьки, сидящие на постели.

Вскоре послышались звуки, свидетельствующие о возвращении человеческого семейства домой. Зверушки быстро заняли те места, на которых их оставили.

Войдя, Мария прилегла на постель, почесав Тоди животик и одновременно рассказав всем, кто мог её слышать в комнате, о своих впечатлениях после посещения церкви и прогулки по городу с остановкой в кафе-мороженом. Зверушки имели возможность услышать о том, кто как выглядел и в каком был настроении, кто и каким образом на кого посмотрел, и что сказал. Особенно запомнилась одна – она так зыркнула на другую, что все окружающие сразу поняли, дело пахнет керосином!

После Мария взяла книгу, но вскоре отложила. Всё равно уже не осталось времени читать, поскольку скоро начиналась очередная серия мыльной оперы под названием «Проспект страсти». И если те, кто дал название сериалу, имели в виду, что на этом проспекте живут страстные люди, то это ещё ни о чём не говорит, поскольку в теленовеллах, люди живущие на любом из проспектов Центральной или Латинской Америки, всегда очень страстные. Хотя Мексика, строго говоря, является частью Северной Америки, но по образу жизни и языку, она, несомненно, ближе к первым двум. Впрочем, не в названии дело. Главным персонажем в этой мыльной опере была девушка Вера, которая в поисках работы нашла место прислуги у богатой сеньоры, оставшейся без мужа. И хоть нашла Вера эту работу недавно, но уже успела за короткое время испытать множество треволнений. Мария с сочувствием следила за приключениями Веры, так как её участь и в самом деле ожидала многих девушек и молодых людей – скитаться в поисках работы, а найдя, бояться потерять.

Зверушки не знали тёмных сторон жизни, но им тоже нравилось слушать и смотреть этот сериал, потому что они успели привыкнуть к голосу и особенностям характера главной героини, и они тоже за неё переживали. Перед тем, как сияние голубого экрана осветило лицо и мордочки зрителей, Мария, державшая в руке пакетик конфет, произнесла: «Эти леденцы стали делать совсем уж маленькими!»

У Тоди при этих словах слегка дрогнула лапа, но он моментально вновь обрёл полную неподвижность, раздумывая при этом: «А не броситься ли ей на шею с криками: „Мы живые, живые! Это мы нанюхались леденцов, потому что хотим есть!”

Нет, нельзя. Может быть, потом, когда придумаем, как лучше это сделать.

Да, не сейчас».

Зарисовка вторая. Поездка на ранчо (через неделю после отбытия зверушек-путешественников)

Около шести часов утра, сидя, привалившись сбоку к подушке, на которой покоилась голова ещё спавшей Марии, панда Тоди думал думу: «Сегодня мы наконец увидим бабушку и дедушку Марии, а также их животных».

Мария была у них вчера, и не удержавшись, рассказала им всё. Она знала, что жизнь игрушечных животных является тайной. Но ведь это бабушка и дедушка, от которых она вскоре уезжает на другой конец света! Они никому не проболтаются!

Договорились, что сегодня дедушка заедет забрать Марию на своём грузовичке-пикапе, а после отвезёт на ранчо за городом, прихватив также и зверушек. Они с бабушкой жили там с тех времён, когда общинную землю сделали неотчуждаемой. Дедушка с бабушкой состояли в такой общине. Дедушка работал на кукурузном поле вместе с другими фермерами – собранное же делили поровну. Без кукурузы нельзя представить себе жизнь в этих краях.

А Тоди продолжал думать: «Как на нас посмотрят дедушка и бабушка? Мы им понравимся? Мы будем вести себя хорошо! Ладно, будь что будет, Мария уже просыпается».

Утренние сборы завершились быстро, так как дедушка уже подъезжал к городу, о чём он заранее и предупредил по телефону, зная, что внучка спит крепко. Зверушки были загружены в рюкзак и сумку. Чтобы не возникло лишних вопросов со стороны других обитателей дома, поклажу со зверьками Мария передаст дедушке через окно, а он сможет отнести их к пикапу так, что никто не заметит.

Ну вот они уже и едут, изредка подпрыгивая на кочках и слыша регулярно повторяющееся дребезжание из кузова – автомобиль-то был куда старше Марии! Во времена своего детства она думала, что автомобиль существовал всегда и являлся частью дедушки, вроде ноги или руки. То, что эта часть дедушки могла вести самостоятельную жизнь, например тарахтеть двигателем вдали – её не смущало, ведь видела же она в весёлом мультфильме о пиратах, как один из них отделяет свою деревянную ногу, чтобы расколоть грецкий орех.

Через тридцать минут неспешной езды они уже на месте, на берегах начинающихся кукурузных морей, разлившихся до далёких гор, а ещё много дальше за другими горами находится страна толстых гринго – так выражался дедушка.

Поклажу со зверушками временно поставили на диван и пока не трогали. Зверьки, сидя во тьме, прислушивались к голосам, доносящимся из другой комнаты, пытаясь уловить настрой бабушки и дедушки, однако звуки речи были слишком глухими. Наконец их открыли. Мария вынула всех, усадив рядком на диван, а напротив, за столом, разместились Рауль и Клементина – так звали дедушку с бабушкой. Мария встала в сторонке.

Некоторое время стороны хранили молчание, потому что никто не решался произнести слово первым. Молчание затягивалось, и дедушка осторожно кашлянул в кулак. Может быть, он сейчас обдумывал, как лучше сказать внучке, что нет ничего страшного в том, что она нафантазировала о своих игрушках. Даже у него в детстве, хоть он и был мальчиком, имелись игрушки, которые ему очень бы хотелось увидеть ожившими.

Среди игрушек находились и раскрашенные деревянные фигурки индейцев из племени, ведомого только создателю этих игрушек. В комплекте были представлены все члены племени: вождь с супругой, их дети, воины со своими жёнами – но без детей, старейшины и шаман, а также собака. Племя было безлошадным. Вдобавок к этим фигуркам у Рауля имелся во владении паровоз с двумя пассажирскими вагонами, а ещё машинист с почтальоном. То есть это маленький дедушка считал его почтальоном, а на самом деле человечек был кондуктором-проводником. Рауля ввела в заблуждение большая сумка, как бы предназначенная своими размерами для доставки писем. Со временем эти работники железной дороги стали неотъемлемой частью племени. Машинист сделался кем-то вроде второго шамана, так как был человеком обширных познаний, имевшим власть над железным конём. Настоящий шаман племени и машинист недолюбливали друг друга в своём постоянном соперничестве за влияние на умы и сердца членов племени и вождя, хотя всё же действительной вражды не случилось, поскольку люди, из которых состояло племя, были добры и не злопамятны. Ну а «почтальон», он выполнял свои прямые обязанности – разносил весточки другим племенам. Особенно трудна и опасна была доставка тем адресатам, что жили за горами-подушками, так как почтальона подкарауливали толстые ковбои-гринго. Вообще, племени приходилось несладко – попробуй тянуть за собой по прериям паровоз с двумя вагонами! Ко всем тяготам жизни добавлялась и вечная нехватка еды. Перебивались в основном яблоками и конфетами. И уж как играл да разговаривал со всеми этими фигурками маленький Рауль. Так что он вполне понимал свою внучку.

Бабушка тоже знала, что чувствует Мария – и у бабушки в детстве игрушек хватало, и она их любила. А ещё у неё была собачка по имени Тото. Клементина частенько играла с пёсиком возле скамейки, которая находилась напротив дома Рауля. Он иногда видел её из окна и думал, что, наверное, у этой девочки в голове опилки, раз она таскается так далеко от дома, чтобы поиграть с собакой. Рауль знал, что девочка живёт на другом конце улицы. Впрочем, её пёсик Раулю нравился и он даже знал его имя – да и как не знать, если девочка выкрикивала его каждые пять секунд, должно быть, думая, что собака его позабыла.

Как выяснилось много позже, Клементина приходила к скамейке, потому что на неё присаживались отдохнуть пожилые люди по дороге к лавкам и магазинчикам, находящимся на этой же улице, или они присаживались, уже возвращаясь домой с покупками. Девочке нравилось говорить со стариками, а она и её пёсик – нравились им. Всё потому, что её бабушки и дедушки находились в другом городке, и Клементина не могла их видеть слишком часто.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.