Магазинчик психических расстройств

Глава, в которой Вик встречает мистера Т.

До поликлиники Вик добрался на автобусе. Здание – гранитная коробка – сверкало рядами окон.

Вик преодолел широкие каменные ступени и оказался в вестибюле. В гардероб сдавать было нечего, и Вик направился в регистратуру. Оттуда – на третий этаж. Ему был нужен Пиковский Николай Сёменович. Вик сначала хотел позвонить, но потом решил явиться лично: надежнее.

Пиковский имел нешуточный стаж, да и отзывы были крайне положительные. Вик шел длинным коридором. Справа и слева двери, посетителей почти нет.

Вик миновал кафетерий; пол в черно-белую клетку, столики на тонких изогнутых ножках. Девушка в кресле – набор из ломаных линий, голова опущена на руки, правая ладонь обхватила локоть, левая прижата к шее. Ноги скрещены. Очень худая, длинные черные волосы напоминают парик. Человек у вешалки с одеждой: тень оконного переплета разрезала его лицо на две части. Очки, незажженная сигарета в углу рта. Он проследил за Виком равнодушным слепым взглядом.

Дверь с табличкой «Н. С. Пиковский» нашлась у запасного выхода. Рядом окно и диван. На диване лежала, закинув ногу на ногу, девушка с короткой стрижкой. Под головой – учебники. Глаза закрыты, неужели спит? Вик хотел что-нибудь спросить, потом передумал, обернулся к двери и уже готовился постучать, как сзади недружелюбно окликнули:

– Не видишь – очередь.

– Извините, – пробормотал Вик и отошел в сторону.

– Там все равно никого нет. – Девушка села, освобождая место.

– А…

– Понятия не имею. Да садись, надоел уже.

Вик последовал совету. Надо было раньше приходить. А все Балтрушайтис.

– Классная сумка, ты почтальон?

Оставить сумку было негде: если занести домой, получается, он смирился с новой «должностью» и станет покорно разносить письма и впредь; но и в коридоре оставлять сумку не хотелось, что‚ если ее украдут? Вместе с фуражкой, картой и колокольчиком. Вот и пришлось взять с собой.

Вик постарался объяснить, как так вышло. Новую знакомую, к слову, звали Софья.

– У тебя БАР, СДВГ или ПТСР? – спросила Софья.

– Я не для себя, – выдавил Вик.

– Ну вот, а казался таким приличным человеком.

Вик заметил, что на правой руке новой знакомой три компаса вместо часов. Стрелки указывали на север в трех разных направлениях. А еще серьги: в правом ухе колечко с подвеской, а в левом – цепочка.

– Кто-то теряет носки, а я серьги, – перехватила Софья его взгляд. – Ни одной пары.

«Пиковского, наверно, еще долго не будет, а ведь надо успеть в аптеку, в магазин и к обеду быть дома – чтобы этот самый обед приготовить», – с тоской подумал Вик.

– Я, наверное, пойду, – неуверенно сказал Вик.

– Ну, наверное, иди‚ – сказала Софья.

Что-то Вику в ее словах не понравилось, но ломать голову над тем, что именно, он не стал.

Вик зашел в пару аптек, только нужного ему препарата ни в одной не нашлось. Такое бывало и раньше, волноваться не стоило‚ и Вик как раз собирался попытать счастья на другой стороне улицы, когда увидел нечто такое, чего быть никак не могло.

Вик даже глазам не поверил и едва не усомнился в собственном душевном здоровье, потому как между кондитерской и книжным магазином втиснулась лавка, в существование которой поверить было нельзя.

На черном фоне золотыми буквами было написано следующее:

MENTAL DISORDERS SHOP (ART GALLERY)

F&L

МАГАЗИНЧИК ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ И ФОБИЙ

(и не только!)

Вход с животными, детьми и воображаемыми друзьями разрешен

Судя по вывеске, магазинчик знавал лучшие времена. Позолота изрядно потускнела и облезла, а монограмма едва читалась. «И не только!» было приписано словно второпях, буквы лепились одна к другой, еле-еле уместившись на вывеске. Про животных и воображаемых (или воображаемых) друзей было упомянуто на другой табличке, прибитой ниже. Буквы, пусть и старательно, выведены кисточкой. И никакой тебе позолоты – обычная краска.

Магазин был до ужаса кривобокий и напоминал мираж или галлюцинацию. Если смотреть на него слишком долго, наверняка можно сойти с ума совершенно бесплатно.

Рядом с магазинчиком из-под земли тянулся железный столб, словно двуглавый цветок. Одна «голова» являла собой часы, а другая – фонарь. Фонарь горел, хоть на улице и стоял самый разгар дня.

За идеально чистым – ни пылинки – стеклом витрины нашли приют три бесполых манекена полированного дерева. Один закрывал лицо ладонями, на тыльной стороне правой – слеза. Второй носил очки с алыми спиралями на белых линзах. Последний держал в руках три маски, на каждой нарисовано свое лицо.

У входа в магазин стоял меловой штендер. На черной доске аккуратно выведено:

С 10:00 до 19:00

И все. Ни слова о товаре дня или скидках. Рядом с магазином переминались с ноги на ногу три субъекта престранного вида. Вик слышал, как они шепчутся:

– …Ей необходим человек, да-с, необходим, мы сами давеча… к черту, нельзя больше медлить, что тебя слушать, вечно ты… спокойнее, держите себя в руках… нужно всего лишь оказаться в нужное время в нужном месте, да-с… болван!.. господа, господа…

Сопровождаемый шепотом, Вик толкнул тяжелую дверь и оказался внутри. Его окружили темное дерево и латунь. В нос ударил запах полироля. Под ногами скрипел натертый воском пол. Было тесно, разномастные шкафы и витрины стояли почти вплотную друг к другу.

Вик прошел мимо стеллажа с «Экзотическими психическими расстройствами», миновал шкаф с «Обонятельными галлюцинациями» и обошел стороной ветхий автомат, что предлагал помощь «в подборе дополнительной личности» – что бы это ни означало.

Всюду таблички: «Никаких побочных эффектов!», «Оплата, гарантии, скидки», «Сводим вас с ума с 1927 года». Ящик для предложений, плакаты, рекламирующие болезни… Похоже, Балтрушайтис оказалась права. Если магазинчик в самом деле не мираж. Хотя и весьма реалистичный, надо сказать.

Вик остановился против стеллажа «Товары для животных». Вместо резиновых косточек, ошейников и мисок обширный ассортимент стереотипий, наборов с необычными обсессивно-компульсивными расстройствами, готовых и под заказ. А не пройдя и двух шагов, Вик наткнулся на нечто с множеством окуляров и трубок, упакованное в дерево, кожу и медь. Нечто было водружено на подставку в форме черепахи. Понизу шла надпись: «Киномодулятор галлюцинаций».

Экскурсии помешало настойчивое кашлянье, вроде вороньего карканья, вот такое:

– Кхм…

А после:

– Молодой человек, здесь вам не прогулочный двор. Берете что-нибудь?

Вик растерянно оглянулся. Похоже, в этом музее свои порядки. В дальнем углу стоял киоск, похожий на те, что можно увидеть в парке развлечений. Насколько мог судить Вик, окошек – одно с надписью «КАССИР» было как раз напротив – имелось несколько. Однако стеклянная будка казалась слишком тесной даже для двоих. Она расширялась кверху, увенчанная конусообразной крышей в красно-белую полоску и с часами, напоминавшими витраж или большое слуховое окно.

Вик словно во сне приблизился к киоску. За толстым, в узорах, стеклом виднелся смутный силуэт; рядом с киоском стояла девушка и насмешливо рассматривала Вика, словно экспонатом был он. Одета незнакомка была в темный деловой костюм. В ее пальцах дымилась сигарета.

Вик откашлялся, горло сдавил спазм. Затем шагнул к окошку и выдавил непослушным голосом, выталкивая слова, которые никак не желали произноситься:

– Синдром Стендаля, пожалуйста. – И, на секунду задумавшись, прибавил: – Навынос.

– Молодой человек, – ответствовал голос, в котором слышался немецкий акцент. – Товары нельзя вынести иначе как в собственной черепной коробке.

– Но меня попросили…

– Ничем не могу помочь. Пусть тот, кто попросил вас об услуге, явится лично. Следующий.

Вик машинально отошел в сторону, хоть и был уверен, что магазинчик пуст. Покупатели меж тем имелись. Следом за Виком к кассе подошла девушка в длинном зеленом платье. Вик тупо разглядывал надпись: «Товары обмену и возврату не подлежат!» Внизу был мелкий шрифт, но разобрать его никак не получалось.

– Напомните‚ пожалуйста, у Робина Уильямса какая депрессия была? – спросила девушка в зеленом платье. – Эндогенная или монополярная?

– М-м-м… рекуррентная, – ответил некто из-за стекла.

– У Робина была деменция с тельцами Леви, – сказал Вик прежде, чем успел себя одернуть – он не любил влезать в чужие дела. – Это заболевание относится к нейродегенеративным, может быть как наследственным, так и приобретенным. Накопление α-синуклеина приводит к образованию структур, приводящих к гибели клеток мозга. Впрочем, я могу ошибаться.

Вик перевел взгляд с витрины на покупательницу и смутился.

– Сколько стоит деменция с тельцами Леви?

Ответ поразил Вика, а девушка только дернула плечом.

– Спор есть спор, – сказала она.

Защелкали клавиши кассового аппарата.

– Не курите, пожалуйста, это вредно, – поморщилась девушка в зеленом платье.

Особа с сигаретой к просьбе осталась равнодушной, а вот Виком, напротив, заинтересовалась. Ткнула окурком только что не в лицо и спросила:

– Разбираешься в синуклеинах? Какими бывают мономеры?

– Э-э-э… органическими и неорганическими?

Следующий вопрос сбил Вика с толку окончательно, а еще возникло неприятное чувство дежавю.

– Работу не ищешь? Скоро каникулы, а мы всегда берем на лето одного-двух практикантов. Может, хотя бы в этот раз выйдет толк.

Некто за стеклом, оформлявший заказ, тотчас возразил:

– В этом нет нужды, мы справляемся.

Голос, к слову, был совершенно не тот, который велел Вику поторопиться с выбором или предложил явиться Балтрушайтис в магазин лично. Этот оказался куда мелодичнее, ни намека на воронье карканье или акцент.

– Неужели? И кто такой, черт возьми, Робин Уильямс?

Из окошка не донеслось ни звука. Не ответить на повисший в воздухе вопрос, да еще такой, Вик не мог.

– Это великолепный комик и актер, – начал было Вик, но его бесцеремонно перебила зеленоплатьевая.

– …Который настолько любил жизнь, что решил с ней расстаться. Как можно разглагольствовать об исцелении смехом, что спасает от тяжелой депрессии и помогает увидеть светлую сторону даже раковым больным, а затем кончать с собой? Несчастный Робин заболел и не нашел выхода лучше суицида? А это «гениальное чувство юмора»? Вся его карьера – одно сплошное лицемерие. Он слабак и трус.

Вик опешил. Он не был фанатом Робина Уильямса, но подобное отношение… Как можно винить человека в том, что он решился на столь отчаянный шаг, как самоубийство? Вик думал, некто за кассой скажет, что девушка в зеленом платье заблуждается и нельзя вести подобные речи, но вместо этого услышал, как «заказ» с чмокающим звуком ушел по пневматической трубке.

Девушка повела голыми плечами – в магазинчике было прохладно – и воинственно посмотрела на Вика, словно ждала, что он начнет спорить. Вик как раз собирался так поступить, когда голос с немецким акцентом предложил клиентке пройти в зал ожидания. Массивная коричневая дверь открылась и закрылась, проглотив девушку. Вик успел заметить кожаные кресла и мягкий свет ламп.

– Ну так что? – спросила «особа с сигаретой». – Поработаешь у нас? Кстати, как там тебя?

– Вик, – ответил Вик, не любивший, когда его называют полным именем и фамильярности.

– Liz, – протянула «особа» ладонь.

Сказано было именно что «Liz», а не «Лиз», Вик это уловил шестым чувством, будто новоявленная Liz была иностранкой, хоть и говорила по-русски без намека на англосаксонские интонации. Вспомнилась монограмма «L&F». Теперь ясно‚ кто «L». Надо полагать‚ «F» сидит в киоске. Не слишком ли это все для музея? Пусть даже иммерсивного.

Рукопожатие вышло твердым, ладонь у Liz была крепкой‚ и Вик подумал, что в этой хрупкой фигурке заключена незаурядная физическая сила.

– Нам не нужен новый сотрудник, – отчеканил обладатель скрипучего голоса. – Повторяю еще раз: мы справляемся.

– Продажи упали ниже некуда. Я вас предупреждала: продолжите в том же духе – ждите пополнения. Либо берем этого, либо…

– Я согласна, новый человек в коллективе – событие всегда волнительное и приятное, – сказал совершенно незнакомый голос – прежде Вик его не слышал. – А этот пусть катится.

– Давайте проголосуем, – вклинился новый собеседник, которому ни взяться, ни поместиться в киоске было неоткуда и невозможно.

– Никаких голосований, – отрезала Liz. – Нам нужен кто-то разбирающийся в современной культуре. Помнишь тот забавный фильм, после которого продажи удвоились? Гостиница, парень, который так привязался к матери, что не хотел расставаться с ней даже после смерти… Как там его звали?

– Норман Бейтс? – спросил Вик. – Вы про «Психо» Альфреда Хичкока?

– Марта, Соня и Анна – против‚ – сообщил голос, скорее всего, принадлежавший девушке, и очень юной.

Во всяком случае, если судить по интонациям. Если пытаться трезво смотреть на вещи, голос принадлежал тому, кто обитал в киоске. Девушка ли это, и насколько юная, Вик не имел ни малейшего представления.

– Они не считаются, – буркнули из киоска.

– Это еще почему? У них столько же прав, сколько и у тебя!

Не успел Вик как следует обдумать, что бы это все значило, как Liz сказала:

– Понадобится справка, запоминай, а лучше запиши: «Форма № 086/у». Сколько тебе, шестнадцать?

– Семнадцать.

– Выглядишь моложе. Возьму тебя помощником продавца. У нас нет ограничений на комиссионные. Больше продашь – больше заработаешь.

– Мне будет нужно проводить экскурсии и рассказывать о болезнях?

– Нет, вот рассказывать ничего не нужно – это отпугивает покупателей. И всегда говори клиенту: «Отличный выбор!», даже если это не так.

Liz дружески хлопнула Вика по плечу, и он покачнулся.

– Как разберешься с медосмотром, приходи, оформим тебя.

Liz объяснила, в какую больницу идти, а после оставила Вика в торговом зале. Он покачался с носка на каблук, рассматривая многочисленные стеллажи.

Просветительская идея музея была налицо. Смущала лишь стоимость билета. Впрочем, деньги наверняка идут в фонд, который помогает людям с ментальными особенностями. А то, что музей оформлен как магазин, наверняка привлечет туристов и просто любопытных.

А ведь если он станет здесь работать, сможет внести реальный вклад в борьбу с психическими расстройствами. Конечно, это всего лишь на три месяца, даже меньше, но уже что-то. Потом можно будет написать реферат, а там и курсовую, правда, это перспектива весьма отдаленная.

В дверях Вик столкнулся с девушками – старомодные платья с огромными бантами, что подчеркивали узкую талию, и гольфы в черно-желтую полоску. Белые передники в бурых пятнах. Оставалось только вновь пожать плечами.

На улице рабочий возился с фонарем.

– Опять сломался, – пробормотал рабочий, не обращая никакого внимания на Вика.

Вик позволил себе не согласиться: фонарь горел, пусть улица и без того была залита солнцем. О троице, что толкалась у дверей магазинчика, Вик даже не вспомнил. Он перешел на другую сторону улицы и в первой же аптеке купил все, что нужно. Не забыл и пополнить запас продуктов, заглянув в супермаркет. Впрочем, «запас» – громко сказано. Ничего, дело поправимое.

Дома меж тем ждал сюрприз. На куцей лужайке у зарослей шиповника собралось немало народу, Вик увидел Балтрушайтис Б. и взял круто влево – лишний раз встречаться не хотелось. Скоро он понял, что стало причиной столпотворения. У самых ступеней крыльца на трех стульях утвердился гроб. Пройти мимо Вик постеснялся и решил чуть задержаться. Покойника видно было так себе, уж слишком много спин маячило впереди. Зато Вик кое-что услышал.

– Знаете что-нибудь про Льва Ароновича из сто второй квартиры? – спросил мужчина в коричневой рубашке, серых брюках и желтой соломенной шляпе.

Его визави, хмурый старик в изрядно поношенном сером костюме, неодобрительно глянув на Вика, ответил:

– Он сошел с ума.

– Он умер, – возразила женщина в нарядном платье.

– Это одно и то же, – буркнул старик, все так же косясь на Вика.

Тот счел за лучшее отойти подальше. Однако маневр успехом не увенчался: сделав шаг, Вик отдавил ногу своей нанимательнице по первой «должности» – обернувшись, он увидел растресканную, словно от невыносимого жара, эмаль косметики и ожог помады, обрамлявший края язвы.

– Я слышала, госпожа Балтрушайтис Б. попросила тебя купить кое-что в Магазинчике психических расстройств? – Края язвы двигались, скрывая и обнажая желтый гной зубов.

Вик кивнул.

– Это страшный, ужасный магазин, я заклинаю тебя не ходить туда.

– Я там работаю. Вернее, планирую устроиться помощником продавца.

– Вздумал смеяться? В Магазинчике психических расстройств и фобий работают одни психопаты и мизантропы, туда не берут людей с улицы. Во всяком случае, если они в своем уме.

– Но я немного разбираюсь в биологии и химии, а еще планирую стать психиатром. И меня уже взяли – осталось пройти медкомиссию. Кстати, раз уж об этом зашла речь, поскольку я буду работать в магазине, с разноской корреспонденции ничего не выйдет.

– Значит, вот в чем дело? Ты ищешь оправданий? Госпожа Балтрушайтис мне все рассказала, хуже почтальона у нас еще не было. Ты хотя бы воспользовался картой?

Цепкие пальцы сорвали с плеча сумку, щелкнула застежка, и на свет появилась коробка «Пароксетина» – Вик сложил в сумку таблетки и то, что купил в продуктовом.

– Отдайте, пожалуйста, – пробормотал Вик и сам внутренне поморщился от того, насколько жалко это прозвучало.

– Зачем они тебе? – Насекомые за стеклами очков были едва различимы, солнце застыло в линзах, покрыв их тонким слоем желе или доселе невиданной учеными плесенью, но они все равно представляли опасность; Вику захотелось сбежать, пока твари не заинтересовались им как следует. – Да тут черт знает что!

Пальцы ухватили и бросили в пыль банку сардин, упаковку яиц, хлеб, а бутылку молока Вик чудом успел подхватить. Вот и карта – туго перетянутая бечевкой.

– Даже не развернул, негодяй!

На них стали оборачиваться и шикать. Вик заметил в толпе мужчину с огромной головой. Кожа масляно блестела на солнце, будто натянутая до предела и вот-вот готовая лопнуть. Мужчина прижал палец к губам, призывая к порядку. Вик густо покраснел. Ему не хотелось ссориться с жильцами; он мучительно искал выход и не находил его.

– Что ты устроил, кретин! Что подумают люди! Испортил прощание!

Прочие обитатели дома неодобрительно качали головами.

Вик принялся собирать продукты, чувствуя, как пальцы против воли сжимаются в кулаки. Упаковка яиц лопнула, и, когда Вик поднял ее, на песок упал желток в осколках скорлупы. Хорошо, что хлеб в пакете, а молоко удалось поймать, иначе получился бы самый настоящий омлет. Против воли он хмыкнул, что было расценено как смешок‚ и на Вика обрушился новый поток ругани.

И тогда Вик решил, что с него хватит.

Более никого не стесняясь, он миновал ступени крыльца и вошел в прохладный вестибюль. Мельком бросил взгляд на доску объявлений, теперь на ней был всего один листок с надписью: «ПРОЩАНИЕ СОСТОИТСЯ В 15:00» – и никакой тебе гербовой бумаги с печатным шрифтом.

Только оказавшись в квартире и разложив продукты на столе, Вик понял, что упаковка таблеток осталась у «нанимательницы». Проклятье. Вик без сил рухнул на стул. Когда он поднял голову, в дверном проеме стояла ма. После больницы она стала на себя не похожа. Некогда веселая, ма совсем осунулась и даже говорила редко, а не шутила так вообще никогда. Вик надеялся, со временем это пройдет.

– Не заметила, как ты ушел, – сказала ма.

– Ходил по магазинам, – уклончиво ответил Вик. – Хочешь, я приготовлю омлет?

– Сама справлюсь.

На столе стояла пепельница, полная окурков, и чашка с остатками кофе. Ма неделями могла обходиться исключительно сигаретами и кофеином. Вик делал бутерброды и оставлял на видном месте – так было проще, но срабатывала подобная тактика не всегда.

Вик хотел рассказать, как нашел работу, не выходя из дома, когда в дверь позвонили.

– Я открою, – бросил Вик, догадываясь, кто окажется на пороге.

Балтрушайтис Б. и «нанимательница» стояли плечом к плечу. Однако теперь Вик был настроен воинственно. Прикрыв дверь, чтобы ма ничего не услышала, он постарался объяснить, где видел обязанности почтальона и Балтрушайтис с ее списком покупок. А когда «нанимательница», которую Балтрушайтис Б. именовала не иначе как Еленой Генриховной, вздумала потрясать перед носом Вика упаковкой «Пароксетина» и спрашивать, кому она принадлежит, без церемоний выхватил препарат.

Победа была не за горами, когда за спиной раздалось:

– Вик, что случилось?

В пылу сражения Вик не услышал, как дверь позади открылась и в коридор вышла ма.

– Ваш сын хамит пожилым людям, а еще сорвал церемонию прощания с Кириллом Ивановичем Багрицким, почетным жителем города! – наябедничала Балтрушайтис.

– Вик не мог… – попыталась было защитить ма.

– Еще как мог! – прошипела Елена Генриховна. – На глазах у всех жильцов, мало того, родственников Кирилла Ивановича такое учудить!

– Нужно тщательнее следить за своим отпрыском! – вставила пять копеек Балтрушайтис. – Кто его так воспитал?

Вик заметил, что глаза ма подозрительно заблестели.

– Ваш заказ готов, госпожа Балтрушайтис, – сказал Вик, из последних сил пытаясь исправить положение. – Можете его забрать. Синдром Стендаля, верно?

Наступила секундная пауза, которой Вик не преминул воспользоваться.

– И, как сотрудник магазина, я готов предложить персональную скидку.