«Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым»

© Владимир Михайлович Далецкий, 2023

ISBN 978-5-0059-3684-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Владимир Далецкий

«Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым»

От автора

Недаром говорят, что прошлое – фундамент настоящего и будущего. Хочется надеяться, что нынешнее поколение людей, которое создает свое будущее на просторах канувшего в Лету Союза Советских Социалистических Республик, будет учитывать уроки прошлого. И хотя говорят, что история ничему не учит. Однако не следует забывать, что она наказывает за незнание этих уроков.

Моя книга – ни в коей мере не учебник истории. Но, смею надеяться, что картинки этого прошлого, которые я собрал за более чем 30 лет работы в районной газете, как частички мозаики многим молодым людям позволят создать полную картину этого прошлого.

Еще хочу отметить, уважаемые читатели, что в моих сочинениях созданы обобщенные образы. Поэтому всякое совпадение в них имен, жизненных ситуаций не могут считаться документальными свидетельствами, и автор ответственности за это не несет.

Почему мои сочинения поданы в такой юмористической форме? Ответ на этот вопрос прост: я согласен с Карлом Марксом, который отмечал, что «человечество, смеясь, расстается со своим прошлым».

Грамотный менеджмент

Раньше говорили просто: «Кадры решают все!» А теперь накопали новомодных словечек: «Грамотный менеджмент персонала». Но, как говорится, хрен редьки не слаще.

Завелся в нашем офисе так называемый «менеджер по персоналу» и начал свои идеи «внедрять в жизнь». Где-то вычитал, что от работников повышается отдача, если они имеют возможность выплеснуть свое недовольство шефом. Мол, для этого в офисах солидных кампаний страны восходящего солнца устанавливали манекен шефа, и каждый работник мог подойти, взять палку и… Словом, разрядиться. Такая психотерапия, мол, повышает производительность труда работников и, следовательно, положительно влияет на результаты работы фирмы.

Вот и этот «новатор», «менеджер по персоналу», установил в специально подготовленной «комнате психологической разгрузки» нашего офиса манекен. Причем, нарисовал на лице этого бедолаги усы, словом, сделал его похожим на нашего шефа Петра Петровича. И началось…

Приходилось почти ежедневно менять или палку, или манекен. Завхоз даже вынужден был заказать специальный, скажем так, усиленный манекен и обшитую поролоном палку. Но даже это не помогало – народ стал приносить с собой бейсбольные биты. Большинство посетителей поворачивали манекен к лесу передом. Надеюсь, что вы ничего плохого не подумали, а то и в этом вопросе на Дальнем Западе разгул, точнее, загул демократии.

В нашем случае, «к себе задом» обозначает то, что особо недовольные авторитарным стилем правления шефа поворачивали манекен тыльной стороной и воздавали должное его задней части. И пока шеф не обращал внимания на бесчинства, которые творились в комнате психологической разгрузки, желающих покуражиться над манекеном все прибывало.

И это понятно. Наш человек проявляет инициативу только в том случае, если «кошка спит». Хотя достаточно и трезвомыслящих, понимающих, что такая ситуация будет длиться недолго. Научены не только историческим, но и собственным опытом.

И действительно, однажды на планерке у шефа бухгалтер нашей фирмы Клавдия Степановна, подводя итоги «кампании по психотерапии», отметила, что выросли расходы на этот вид культурного досуга, причем значительно. Каждый день приходится заказывать новый, особо укрепленный, манекен, а это денег стоит.

Тогда наш второй бухгалтер Иванов, кстати, ветеран умственного труда, который уже 10 лет числится на заслуженном отдыхе, но позиций не сдает, высказал предложение. Оказалось, старая гвардия ни в чем не уступает новомодным «менеджерам», а, наоборот, еще и фору даст.

Видимо, уже догадываетесь, что он предложил. Закрыть программу по «психотерапии»? Нет. Он предложил брать с сотрудников деньги за посещение «комнаты психологической разгрузки». Действительно, новая программа по повышению производительности труда стала постепенно приносить доход, но и непроизводительные расходы нужно оптимизировать.

После этого обсуждения проблемы Петр Петрович стал как-то близко к сердцу принимать популярность «комнаты психологической разгрузки» и приказал установить там видеокамеру. Да, чтобы лично проследить за теми, кто особенно рьяно «разгружается». Эти люди должны возмещать фирме расходы – платить за свое удовольствие. Что и было сделано. Согласитесь, нормальный подход. За все нужно платить, тем более за такого рода удовольствие.

Эта новость, конечно же, быстро облетела наш офис, и количество желающих «разгрузиться» от негативных эмоций, навеянных авторитаризмом шефа, сначала резко уменьшилось. А потом и стало равно нулю. Всем, конечно же, понятно, чем это было вызвано. Как говорится, в нашем ауле дураков нет.

Ведь только работник с напрочь атрофированным чувством самосохранения мог подумать, что шеф, сидя в своем кабинете, с умилением наблюдает, как колошматят манекен, который олицетворяет его священную особу. Хотя, конечно же, наблюдает, но с совсем другим чувством, противоположным. И вряд ли занятие особо отличившихся подчиненных доставляет ему истинное удовольствие.

А вот когда паломничество «в комнату психологической разгрузки» прекратилось, на душе у шефа расцвели подснежники. Однажды, созерцая на мониторе девственно пустую комнату и абсолютно неповрежденный манекен, он был здорово озадачен. Что это за афронт! В «комнату психологической разгрузки» входит его зам Сергей Николаевич.

Шеф даже ближе подвинулся к монитору. Неужели его «самое доверенное лицо» в фирме готово совершить святотатство. А ведь Петр Петрович собирался повысить ему зарплату. Как зачарованный шеф уставился в экран монитора.

Но зам у дверей аккуратно снял туфли – восточная традиция. Потом двадцать раз, шеф специально подсчитал, низко поклонился манекену. И все! Надел туфли и исчез за дверью. Пораздумав, Петр Петрович позвал секретаршу и приказал подготовить проект приказа по фирме о повышении зарплаты своему заму с будущего понедельника, хоть и собирался сделать это только во втором квартале.

Слух о новом офисном «ритуале» и его преимуществах быстро распространился по нашей фирме. Скоро в «комнату психологической разгрузки» зачастил персонал фирмы. А старший менеджер по продажам даже ввел нововведение – поцеловал манекен шефа в… Вы, конечно же, представляете в какое место. Скромно в щеку.

Да, японская традиция плавно перетекла в отечественную. Что поделаешь, у каждой нации как и свой менталитет, так и «грамотный менеджмент персонала».

Стеснительный

Этот случай произошел с водителем учреждения Петром и его заместителем Степаном Титовичем в далекие застольные, простите, застойные годы. Хоть и любят теперь вспоминать, как там все было плохо, но директор мог водителя своего персонального автомобиля товарищем назвать. А заместитель – это был совсем близкий к трудящимся массам человек.

Так вот. Петр был большой шутник. Однако ему многое прощалось, так как это был не только товарищ по работе, но и свой парень, а главное —нужный человек. И начальнику, и его заместителю нужно было «привезти, завезти, заехать, приехать, встретить».

Вот и в этот раз во дворе здания учреждения затормозил персональный «Уазик». В добротном белом костюме из него выбрался заместитель и давай обмывать из собственного источника колесо. Какая-то у него, согласитесь, плебейская привычка. Вот и Петру не понравилось. Но вроде бы делать замечание заместителю руководителя не престало. И тогда водитель по своей всем известной и одобренной шефом привычке, конечно же, одобренной негласно, если это не касалось его, шефа, лично, пошутил:

– Здравствуйте, Мария Ивановна.

К слову, так звали уважаемую работницу учреждения. Женщина это была резкая – могла и начальству все начистоту выложить. К тому же она еще и секретарем партийной организации была. Понятно, такой женщины любой застесняется.

Вот и Степан Титович «изящным движением таза» вдернул свой, простите за прозаичность изложения, «шланг», а «вентиль» не сразу смог закрыть. «Водичка» еще несколько секунд фонтанировала. Белые брюки, конечно же, утратили свой прежде шикарный вид и превратились во что-то малоприятное, с большим мокрым пятном, растекающимся книзу.

Закрыв «кран», Степан Титович стал искать глазами Марию Ивановну, но так и не обнаружил. Поняв, что стал объектом очередной шутки водителя, культурный заместитель редактора стал ругаться:

– Негодяй, подлец, как ты смел!..

А с Петра как с гуся вода. Смеется только.

– Вези меня домой! – приказывает Степан Титович и вскакивает в машину.

Однако потребовалась целая войсковая операция, чтобы заместитель руководителя смог беспрепятственно просочиться в свою квартиру. Сначала было наблюдение за тем, чтобы обмишурившемуся Степану Титовичу никто по дороге не встре6тился. Затем водитель остановил машину строго напротив подъезда, чтобы обмоченный герой смог проскочить незаметно от соседей. Такой конфуз!

От яиц до яблок

Сегодня, сидя за компьютером, я с трудом могу представить, что это было со мной. Нет, ничего ужасного, а просто приехала «скорая», а я крутился на диване, как уж на сковородке – «прихватило почки». Инъекция в «пятую точку», как говорится, в самое яблочко – и через какое-то время значительно полегчало. Словом, спасибо нашим докторам, что точно в попу колют нам.

Недолгая поездка на «маршрутке для нездоровых» – и приемный покой районной больницы. Здание, построенное вначале 60-х, так что, сами понимаете, не было резона туда стремиться. Декабрь на дворе, поэтому только пятый час дня, а на город опускаются тяжелые серые сумерки. В душе озноб от перенесенного – за плечами 13 часов борьбы с беспощадной болью.

Недолгое ожидание – и за мной приходит врач. Что болит? На этот извечный эскулаповский вопрос легко дать ответ – где-то в пояснице. Сдаю в приемном покое свою верхнюю одежду, и меня отправляют на УЗИ. Холодная кушетка, а затем холодный датчик, которым жмет мне на живот и бок дежурный врач. Диагноз готов – камешком блокирована левая почка. Так это она мне устроила местный Армагеддон!

Поднимаюсь на третий этаж в урологическое отделение. Оно занимает все правое крыло здания. Осторожно ступаю по коридору – кафельная плитка, словно чешуя, местами отошла от пола. Я в спортивных штанишках, футболке – каждый экипирует себя сам, так как специальной одежды в нашей районной больнице в то время не водилось.

И по этому, местами треснутому полу с отвалившейся плиткой, пришлось ходить целую неделю. (Хорошо, что теперь здание отремонтировали.) А тогда обычные походы в туалет, который находился в самом конце коридора, я назвал игрой в сталкера. Почему?

Просто как-то неуютно было наступать на хрустящие под ногами кафельные плитки. А потом товарищи по несчастью рассказали, что плитку по распоряжению прошлого начальства положили на деревянные перекрытия. То ли те прогнулись, то ли еще что, но посредине коридора, ближе к черному ходу, кафель треснул «по живому», а частично отвалился. Приятель даже думал, что это люк в полу – четыре скрепленных цементным раствором кафельных плитки слегка провалились.

Зато, когда кого-то везли в инвалидном кресле, создавалось впечатление, что поезд идет по шпалам – так забавно звякали под колесами оторвавшиеся кафельные плитки. И это было бы смешно, если бы трех старичков не предупредила дежурная медсестра, мол, не ходите по рекреации. Раньше там была столовая, но ее перенесли в одну из больших больничных палат, так как побоялись, что подгнившие перекрытия, нагруженные сверху песком, цементной стяжкой и кафельной плиткой, попросту не выдержат.

…Степаныч пришел к нам в палату, мягко говоря, не в самом лучшем распоряжении и духа. Как принято говорить, еще только 65, а эта подлая простата показала свой норов. И Степаныча доставили в урологическое отделение из соседнего района. С тех пор его жизнь была, как принято говорить, тесно связана с местными эскулапами.

Для него это был «четвертый визит к Минотавру». Те три раза были разведкой боем. Сначала Степанычу, простата ему пережала «водосток», провели операцию «Ы» – пробили живот и вставили в мочевой пузырь трубочку, через которую моча напрямую поступала в небольшую полиэтиленовую емкость, которую нужно носить на поясе.

И это был четвертый месяц, как Степаныч писал через трубочку в целлофановый пакетик. К слову, многие из пациентов отделения ходили с такими же пакетиками на поясе. Кто их прятал под брюки, кто, кто и «не стеснялся». Все привыкли. Таковы были будни тогдашней медицины.

Простата, что передавила, мочеиспускательный канал Степаныча, требовала изучения на предмет наличия злокачественного образования. И через задний проход каким-то хирургическим инструментом Степанычу сделали биопсию. После этой самой биопсии кровь с неделю текла из заднего прохода.

Но все закончилось «прекрасно» – кровотечение прекратилось, а затем пришла радостная весть: злокачественных клеток «в пробе грунта» не обнаружено. Правда, три недели Степаныч изнывал в неведении. Еще одну неделю он не решился наведываться в больничку сам, ведь только самоубийца сунется в лапы к Минотавру. А что трубочка торчит из живота и пакетик с мочой на поясе, так это дело для пенсионера привычное.

Наконец, Степаныч заглянул в урологическое отделение, где его обрадовали – мин нет! И как оказалось, ответ об отсутствии в простате раковых клеток пришел через 6 дней, но никто не позаботился о том, чтобы передать эту благую весть в соседний районный центр. Сработала извечная формула – вас много, а я одна.

Да, все хорошо, что хорошо кончается. Правда, Степаныч сознался, что за эти четыре недели и место себе, сами понимаете где, присмотрел. Но как говорится, сам виноват. Мог бы и позвонить. Спасение утопающих в руках самих утопающих.

В этот раз Степанычу предстояло пройти прочистку мочеиспускательного канала, который пережала воспалившаяся простата. Лапароскопическая операция (на удивление, была и такая аппаратура в больнице), теперь уде через переднее отверстие, а проще говоря, пенис, должна была состояться со дня на день. В палату, где уже несколько дней томились мы с приятелем, Степаныч попал в не лучшем расположении духа. Да и кто будет радоваться в преддверии такого?

Но виду Степаныч не подавал. Шутил с нами, резался в подкидного дурака, но в минуты, когда его никто не беспокоил, был угрюм и сосредоточен. Хотя оказалось, что это был настоящий кладезь юмора. Вот как он рассказывал о своем первом визите в урологическое отделение:

– Как только заселился, приходит дежурная медсестра. Я ей говорю: «Во-первых, как вас зовут? А во-вторых, где вы будете спать ночью?». Народ смеется, а я ведь ничего дурного сказать не хотел. Просто на случай осложнения хотел узнать, где искать дежурную медсестру ночью.

Действительно, не смешно. Бывает, что так прижмет, что хоть на стену лезь. Да ладно! «Концерт» начался вечером. Поступила команда приготовить Степановича к операции. Словом, нужно было побрить его «хозяйство». Так как не впервой он ложился «под нож», захватил с собой безопасную бритву.

Пришла санитарка и предложила свои услуги. Степаныч отказался, мол, обойдется своими силами. Получив дополнительный инструктаж – распаривать не нужно, все делать насухую, но главное – волосы в раковину в туалете не бросать, а собрать «на газетку».

Проинструктированный Степаныч отправился в санитарную комнату. Вернулся несколько обескураженный и сосредоточенно сложил все приборы для бритья в тумбочку.

Прилетает санитарка и:

– Точно все сделали? Мне надоело нагоняй из-за таких, как вы, от врачей получать. Покажите!

Степаныч еле от нее отбоярился, как в палату входит дежурная медсестра.

– Нужно побриться, – сообщает она. – Есть чем?

Степаныч, который уже, как ему показалось, «выяснил вопрос», решил, что речь идет о том, что нужно побрить и лицо.

– У меня электробритва, – указывает он на солидный аппарат известной фирмы, лежащий на его кровати.

Дежурная медсестра застывает в недоумении, видимо, она такую возможность не учла. Мол, чтобы мужское хозяйство и электробритвой! Но недоразумение быстро выяснилось, и недоверчивая дежурная медсестра повела Степаныча в санитарную комнату на осмотр. Через какое-то время тот является и делится впечатлением:

– Оттянула «конец» и прошлась безопасной бритвой за милую душу – ничего не осталось!

– Так уж и ничего? – смеются товарищи по несчастью. – А если бы опасной бритвой?..

Так вот, что касается яиц, то в урологическом отделении рассказывают такую историю. Привезли старичка из деревни с таким же, как у нашего товарища, диагнозом. Старичок не ходит – ноги у него отказали. Навестила его старуха и принесла свежих куриных яиц. Старик был любитель полакомиться ими. В тот же день приближается время операции и деда нужно готовить. Приходит врач с дежурной медсестрой, чтобы посмотреть: как самочувствие пациента. Увидел яйца с пятнышками куриного помета на скорлупе и говорит:

– Помойте ему яйца!

Ушел врач, а медсестра с санитаркой бросились выполнять его указания. Посадили деда в инвалидное кресло и отвезли в санитарную комнату, где добросовестно помыли ему яички.

Сидит старик на кровати и отдыхает. Опять приходит врач и видит на тумбочке те же грязные куриные яйца.

– Наконец, помойте ему яйца! – строго говорит он.

Медсестра с санитаркой удивляются, вроде бы уже провели процедуру, но почему-то врачу не понравилось. Но указание врача нужно выполнять. После врачебного обхода опять везут дедушку в санкомнату. После двойной помывки яички у того прямо блестят. В таком случае говорят, что «блестят как котовые яйца». Усталый, но довольный старик лежит себе на кровати, как снова приходит врач и уже раздраженно говорит медсестре:

– Я же вам сказал – помойте ему яйца!

– Так мы уже мыли, – оправдывается медсестра.

– Еще раз помойте! – распоряжается эскулап.

Пришлось старика опять тащить на помывку…

Время на больничной койке тянется медленно. Долгая ночь, когда сначала просыпаешься от боли. Недолгое путешествие в туалет, а потом снова на скрипучую кровать. Матрас завернут в клеенку, поэтому спать на нем, мягко говоря, непросто. Стонет, ворочаясь, товарищ по палате, которого «прихватила» печенка.

Скрип кровати несусветный. Меблишка старенькая и расшатана донельзя. Наконец, бедолага не выдерживает – садится на кровать. Потом опять ложится и долго ворочается.

Входит Николаевна (дежурная медсестра) и вкалывает обезболивающее. Снова гаснет свет. Бедолага затихает в темноте. Можно дожидаться утра. Уткнувшись лицом в старую наволочку, послужившую немало лет, обнимаешь старенький матрас, застеленный серой простыней, и думаешь о том, что когда-то это должно кончится.

Наступает утро. Обитатели палаты начинают просыпаться. Включается свет и прибегает дежурная медсестра, чтобы сделать укол. Влетает санитарка со шваброй и трет покрытый линолеумом пол. Скоро завтрак. Единственное развлечение в больнице – завтрак, полдник, обед и ужин, так как телевизор здесь присутствует в единственном числе только палате для ветеранов, да и тот, видимо, в нерабочем состоянии.

В этой привилегированной палате, как говорят зэки, «чалятся» мужчины средних лет и молодой парень, видимо, ветераны каких-то других войн. Хотя был здесь и ветеран труда, да увезли на операцию, а потом в реанимацию. Говорят, что скоро очухается, тогда вернут в палату.

Этому мужчине было 69 лет. Такую информацию он выложил, заглянув в нашу палату.

– Я в вашей палате в прошлый раз лежал. Вот на этой кровати, – визитер показывает на ту, что возлежит Николаевич, – человек умер. Я выписался из больницы, а он через три дня умер.

Помолчали. Гость, так и не присев на кровать, отправился в свое бесконечное путешествие по коридору. Он все ходил и ходил, не находя себе места. Однажды, встретив меня на коридоре, с грустью сказал:

– Я ж еще не старый, а вот что-то приключилось с мочевым пузырем.

Вечерком к этому путешественнику пришел друг. Был он такого же примерно возраста, что пациент урологического отделения. Разговор, случайным свидетелем которого я стал, состоялся на коридоре.

– Когда резать будут? – с улыбкой спросил гость.

– Денька через два, – ответил ему наш дедушка.

– Видно нож еще точат, – пошутил визитер, и старики отправились в палату.

…Бредем на завтрак с собственной ложкой и чашкой – так здесь принято. На завтрак обычно дают кашу и батона с кусочком масла. Больные вяло ковыряют кашу, пьют редкий подслащенный чаек вприкуску с собственноручно изготовленным бутербродом и несут жестяные тарелки на стол, что стоит перед дверью буфета.

Завтрак закончен, как говорится, спасибо и за то, что хоть чем-то кормят. Бесплатная медицина не может каждому обеспечить санаторный режим. И так сидим на шее налогоплательщиков, да еще бюллетень оплатят. Завоевание Октября.

И снова тянется день. Наконец-то, обход врача. Короткий разговор – и мы снова остаемся в палате одни. Мы – это четверо бедолаг, заброшенных сюда волей судьбы. Кто-то закусывает завтрак печеньем, принесенным посетителями из дома, угощая товарищей по несчастью. Кто-то извлекает из старенькой тумбочки фрукты. Запивается все это сладкими напитками.

В руках Николаевича откуда-то появляется колода карт, и мы садимся вокруг его койки, чтобы сыграть в подкидного дурака. За игрой время пролетает быстрее, и вот уже приглашают на обед.

На обед дают первое, второе и какой-то компот. Белого хлеба уже не положено. В котлете даже прослеживается мясо. Бывает, дают и жареную рыбу. На гарнир – пюре или серые макароны. Вот хлеба белого «не положено». За столом обычно не разговаривают. Да и о чем говорить!

И снова отправляемся по палатам. Зато в палате небольшой отдых – и снова за карты. И так шутим и смеемся, словно завтра последний день.

«Печеночник», который еще недавно крутился на скрипучей кровати, словно на вертеле, смеется с нами. Ему лучше и, возможно, завтра выпишут. У него какие-то связи и, возможно, отправят в областную больницу. У не го на областных эскулапов надежд больше.

А пока он рассказывает, что уже остался без желчного пузыря – удалили. И еще одна смешная история. «Печеночник» вспоминает, как после операции по удалению желчного пузыря (уже в областной больнице) к нему в палату заглянул врач.

– А я на столе разложил жареные котлеты, колбасу «пальцем пиханую» (самодельную), – рассказывает он. – У врача на лоб глаза полезли. Мол, что это ты делаешь? А что делать, когда есть хочется. Я же из деревни, а у нас без мяса и за стол не садятся.

У меня сильное подозрение, что не молочка, как заявил наш товарищ «печеночник» лечащему врачу, перед приступом хлебнул. Просто попал он в больничку немного спустя после Крещения. Видимо, хорошо разговелся «молочком из-под бешеной коровки».

Пока идет карточное сражение и стоит смех, видимо, нужно вспомнить несколько грустных историй, о которых любят говорить больные. Это о бесчувственности врачей. Хотя врачи каждого из тех, кто в нашей палате, спасли от больших неприятностей. Например, Николаевичу оперировали почку. Мне вот помогают избавиться от камня в почке и так далее и тому подобное. Да и бесплатная медицина нас исправно кормит таблетками и колет уколами.

Степаныч вспоминает, что недавно встретился со знакомым, который еще в советское время потерял сына из-за халатности врачей. И теперь этот человек страшно переживает ту потерю. Сыну было шесть лет, когда ему сделали операцию по удалению аппендицита и при этом забыли у него в брюшной полости скальпель. От обиды безутешный отец хотел судиться с врачом, но дело замяли.

Кто-то вспомнил еще один случай. Больному стало плохо, а врач заявила, что рабочее время закончилось, и ушла домой. Человеку некому было оказать помощь, и он умер. К счастью мне не пришлось столкнуться с такой черствостью. Врачи, с которыми я контактировал в больнице, делали все, чтобы помочь.

Самый главный уролог сделал мне операцию в 10 часов вечера. Да, видимо, есть разные врачи, как и разные люди. А нашим врачам нужно при жизни памятник ставить. Утром спозаранку прибегают в отделение и сидят допоздна. Делают по три-четыре операции в день. И при этом получают скромную зарплату в больнице для бедных.

А мы тем временем режемся в подкидного дурака, громко гогочем. Вспомнилась смешная история, которая ходит по больнице. Пациент в возрасте лет так под 50 воспылал любовным пламенем к дежурной медсестре, которой было лет 45. Все сидел, беседовал с ней. И вот через недельку вечером начал куда-то собираться. Прихватил целлофановый пакет с какими-то припасами – и за дверь палаты.