Далёкий Друг

Глава 26

Ближнее Подмосковье: скромный по тамошним меркам трёхэтажный особняк из красного кирпича в стиле древнего караван-сарая. В просторных солнечных апартаментах есть места покушать и отдохнуть, в наличии сауна и спортзал. Некоторое время отдыхаю, не думая ни о чём. Рана, хоть и не опасна, но очень болезненна и сильно раздражает. Местный доктор, светило отечественной медицины, правда, чуть погасшее от постоянных алкогольных возлияний, чисто по-человечески стремится помочь. Его усилия не пропадают даром, и через пару-тройку дней я уже на ногах. С уходом вездесущей физической боли в голову по-хозяйски вползают непрошеные мысли. Их основной лейтмотив вполне понятен: кто я? Эта загадка не даёт покоя ни днём, ни ночью. Практически перестал спать и сильно осунулся, но доблестный доктор Айболит прописывает некие микстуры, которые заметно притупляют остроту темы.

Большую часть дня нахожусь в одиночестве и, чтобы хоть чем-то заняться, брожу по гулким модерновым коридорам. Совершенно неожиданно начинаю обращать внимание на бьющие в глаза недостатки в электропроводке особняка. Видимо, я был приличный специалист в этой теме. А попавшая на глаза сложнейшая электросхема некого аппарата служит лучшим тому доказательством. Её я прочитываю, словно старшеклассник первые страницы букваря. Чуть позже возвращаются все приобретённые навыки, вот только без привязки к месту их получения. Как-то, выйдя прогуляться на свежий воздух, оказываюсь в центре перепалки охранников. Главные ворота перестали функционировать: с корнем вырван кабель управления.

– Мужики, хорош кричать, тащите паяльник, пока шефа нет. – Мою просьбу исполняют на раз.

Я сам поражаюсь выверенности и автоматизму собственных движений. Не проходит и пятнадцати минут, как створки начинают подчиняться командам с пульта. Это вызывает ажиотаж, и я выслушиваю много добрых слов о собственном профессионализме. В качестве приза по доброй русской традиции предлагается бутылка, но я прошу ограничиться сигаретой, так как свои оставил, как барин, – на рояле.

Несмотря на благодарность, за отремонтированные ворота меня не пускают. Я не в обиде; не владея информацией, ничего не понимающий, сам не знаю, как поступил бы на месте Геннадия. Спаситель, без памяти, взявшийся невесть откуда, – это сопоставимо с пришествием Христа. Благодарность человеку, который может оказаться засланным казачком, здесь выдавать не торопятся. И правильно. Видимо, проверяют. Надеюсь, найдут что-нибудь и обо мне. Несколько дней проходят в ожидании. Я понимаю, что меня, даже при моих заслугах отпустить на волю, пока не закончится проверка, никто не решится, и поэтому просто жду.

Утром четвёртого дня, когда я, не спавший всю ночь, слипающимися глазами пялился в экран телевизора, в комнату вошёл Геннадий. Со времени нашей встречи он значительно изменился, превратившись из полуживого бродяги в полноправного представителя бизнесаристократии. Синюшное после побоев лицо надёжно прикрыто толстым слоем грима, кудрявые волосы уложены в элегантную причёску. Серо-голубые глаза смотрят на мир уверенно и спокойно. Грохнув о стол бутылкой (наверняка, коньяк) и поставив парочку хрустальных напёрстков, он приглашает:

– Виталий, присаживайся поближе! Есть тема.

Не заставляю просить себя дважды и, прихватив почти полную окурков пепельницу, располагаюсь напротив в удобном кожаном кресле.

Проглотив по пятнадцать капель спиртного, дружно закуриваем.

– Ещё раз благодарю за спасение. Не скрою, Виталь, мы всё это время проверяли тебя. Крутили и так, и эдак: и у полицаев, и миграционной службы, «Интерпол» – и тот нехило потрудился. В сухом остатке пустота. Проверка так и не пройдена. Такого биологического индивида (я имею в виду тебя) на Земле не существует; мало того, и не существовало никогда. Короче, ни в одной базе данных о тебе ничего нет, – слова звучат как похоронный марш.

– Да, дядя Гена, обрадовал, ничего не скажешь, – я пытаюсь сострить, но получается неважно.

– Есть в этом и положительная сторона, – хозяин, видя моё состояние, пытается успокоить. – Ты не существовал и не существуешь теперь, а значит, свободен на сто процентов.

– Знаешь, я как-то слышал песню, слова в душу запали, что-то типа: «Если ты свободен, значит, ты не нужен никому». Хотя, спасибо, конечно. Свобода – она стоит дорого. Только к чему она мне?

– Виталий, у меня к тебе предложение. Послушай. Как в твоей песне? Ты никому не интересен. А раз так, где будешь жить – без разницы. Поэтому приглашаю: едем со мной во Владивосток. – Пауза, Гена смотрит мне в глаза. – Ты только не спеши с ответом – всё обдумай. – И уже почти уговаривает – Там у меня и возможности пошире, да и связи, причём не только среди российских чиновников. Покумекаем, как найти твоих родных, если они и вправду у тебя есть.

– Мне всё равно. Пусть будет Владивосток, – соглашаюсь, даже не удосужившись подумать.

– Правильное решение. Ты пойми, тебе главное себя найти, а место жительства роли не играет.

Пролетело несколько дней. Апатия улетучивается как дым: недаром же говорится – время лечит. Я включаюсь в ритм новой жизни, вот только от ночных думок никуда не деться. Сплю по два-три часа в сутки. Как-то незаметно затянул настольный теннис. Могу часами с охранниками стучать шариком. Получается неплохо, но иногда в голове перемыкает, и я на несколько минут впадаю в ступор, который проходит без каких-либо последствий. Амнезия – так её растак!

Геннадий после непродолжительной активности сотворил мне документы. Причём, как понимаю, вполне настоящие. Теперь я Виталий Иванович Трошин. «Существо Трошин – человек без прошлого» – чувство юмора у меня не пропало, в отличие от памяти. Да, прошлое будем вспоминать, а вот будущее надо строить. И предложение лететь в Приморье я теперь принимаю осознанно.

Роскошный борт до Владивостока. Полдня в воздухе совсем не утомляет, и я с некоторой грустью пристёгиваю ремни, когда самолёт идёт на посадку. Колёса мягко касаются бетонки города Артёма – воздушных ворот Приморского края.

Сразу по встрече в аэропорту понимаю, что Бочаров – бизнесмен, и серьёзный. Такое скопище телохранителей я видел разве только в кино. Раз так, то и недругов у него должно быть предостаточно. Только конкуренты в этот раз напрасно потратились. Как он с ними будет разбираться, мне не интересно, но шаги по поиску и наказанию недругов он предпринять просто обязан. К моему удивлению, решение проблемы заняло менее суток: это стало видно по резкому уменьшению количества охраны, сопровождающей Геннадия.

* * *

Привыкать к новому месту жительства мне не нужно, оно у меня (на моей-то памяти!) – всего лишь второе. Огромная квартира на Посьетской, до моря рукой подать. Незаметно в развлечениях и хозяйственных хлопотах, пролетает неделя. Гена просто болеет морем, поэтому всё, что с нами происходит в эти дни, можно описать несколькими словами: море развлечений на море. Мне пришлось серьёзно переговорить с ним, чтобы остановить нескончаемый поток благодарностей.

– Всё, шеф, давай завязывать с гульбой. Ты меня через всю страну сюда тащил не водку жрать, давай работу!

– Виталя, это серьёзный разговор. Я обеими руками за.

Разговор случился на борту прогулочной яхты, бороздившей воды Амурского залива.

– Семёныч, давай к берегу! – Наш капитан тут же начинает выполнять приказ.

На следующее утро в полдевятого я, побритый, постриженный, в новеньком костюме, прибываю в офис. Не скажу, что коллектив принял меня с распростёртыми объятиями, но я не в обиде (всё ж таки новый человек, да ещё и с непонятными полномочиями). С головой окунаюсь в работу.

Производственная тема на удивление знакома и понятна – ремонт судового электрообрудования. Некоторое время присматриваюсь: надо по возможности точнее понять, что мне по душе, а главное, по силам. Вскоре все понимают, что я электрик-электронщик чуть ли не от бога. Одним словом – спец! Только вот поточнее определить уровень способностей никак не получается. Поступаю проще: начинаю работать на побегушках, практически у всех. Пытаюсь поймать Его Величество Случай. Он решает очень многое: общеизвестно, что экстремальные условия будят в сознании человека скрытые возможности – так вот, мои проявились именно так.

В рубке сухогруза в промежутках между пайкой бесчисленных проводов периферийной пожарной системы я наблюдаю за настройкой основного оборудования специалистами фирмы Бочарова и вдруг понимаю, что если они не изменят программу, контролирующую балластные танки судна, то оно может перевернуться при загрузке. Бегать вокруг техников с высоко поднятым знаменем я не стал, но, улучив момент, серьёзно проговариваю свои опасения Геннадию Васильевичу. Тот не собирается церемониться, так как опасность при моём правильном диагнозе враз отодвигает всевозможные внутрикорпоративные склоки на второй план. Стоит ли упоминать, что предчувствие меня не подводит, и ошибка в программе, которую я заметил, на самом деле могла привести к катастрофе. В этот день я заслуживаю ещё одну благодарность. И лишь с большим трудом мне удаётся отговорить Гену от нового загула. Теперь я понимаю, что в прошлой жизни моё основное занятие было связано с компьютерным программированием технологических процессов. А как иначе я бы углядел такую вроде бы и не явную ошибку?

* * *

Так, в работе и холостяцких развлечениях, прошло несколько лет. Я совсем освоился в прекрасном городе у моря. Задалась и карьера: теперь я зам Бочарова. Мы подружились с ним, и наша дружба выдержала проверку временем. И если с его стороны это может быть ещё и благодарность за спасение, то я искренне считаю его другом. Мужик он что надо. Солидный и уважаемый в городе человек. Я много слышал о нём от разных людей, их отзывы объединяло одно – все они были положительными.

Так бы всё и шло, если бы не командировка на Урал…

Глава 27

Командировка организовалась неожиданно.

– Виталий Иванович, вам нужно срочно вылететь в Челябинск для заключения контракта, – неожиданно официальным тоном объявляет гендиректор в самом конце совещания.

Это что-то новенькое. Сегодняшнее заседание ничем не отличалось от десятков подобных планёрок, но вот концовка неожиданна. Получив кто по заслугам, а кто и заметно больше, все покидают огромный кабинет. Мне, вполне естественно, предложено задержаться. Интересно, что произошло? Конечно, командировки не являются основным видом моей работы, но как события они вполне обычны. Помотало за последние годы по стране из конца в конец. Но обычно я если и оправлялся куда-то по делам фирмы, то узнавал о предстоящей поездке без посторонних.

– Геннадий Васильевич, что за официоз? – я задаю вопрос, после того как последний руководитель покидает кабинет. – Ты…

Договорить я не успеваю. Бочаров делает понятный без слов предостерегающий жест, который во всём мире означает одно – «Заткнись!», и добавляет:

– Надо лететь. Стоимость договора очень серьёзная. Вам поручается контроль за его исполнением. Детали обсудим непосредственно перед отлётом. Билеты на дневной рейс возьми у секретарши и утром сразу ко мне – получишь командировочные, и поговорим обо всём, – его знаки и тон не оставляют сомнений, что дело мутное, и нас, скорее всего, прослушивают.

– Как скажешь, Василич. Я по объектам. Буду на связи. – Иду к двери, но перед уходом царапаю на листке: «На Сахалинской, дом 5, квартира 18. Хата чистая. Мобильник не бери, забудь в машине. Хвост, если будет, обрубишь сам. В 22.00».

Друг кивает – всё понятно.

Остаток рабочего дня голову не покидают нехорошие мысли. Конечно, ни о каком производительном труде на благо общества не может быть и речи. Да хрен с ней, с работой! В однажды отлаженном механизме всё крутится и без моего присутствия. Вспоминаю всё, что знаю о контракте: на мой взгляд, обычная, если не считать стоимости, поставка оборудования. Немного известно и о поставщике, некой фирме «Надежда», зарегистрированной в славном городе Челябинске, с немаленькой историей. На банальное кидалово такая контора не пойдёт, но, вспоминая разговор в кабинете, почти не сомневаюсь – дело именно в ней.

Время тянется медленно. Пытаюсь что-то делать: даю какие-то распоряжения, но всё без огонька. Наконец стрелки на часах сходятся в нужном месте, и я в числе первых покидаю душный офис. Мотор «Тойоты» заводится с пол-оборота, и мой автомобиль не спеша вливается в транспортный поток. Целью недалёкого путешествия является одна квартира, адрес которой оставил у шефа. Она словно предназначена для тайных встреч: один морячок, уходя в рейс, попросил присмотреть. Связать этот адрес со мной даже теоретически невозможно; мы знакомы-то с месяц, и времени проверить жильё ещё не было. Тем не менее, добираюсь к месту со всеми предосторожностями. Слежки не заметил, но решил не рисковать и машину оставил за пару кварталов, добравшись до нужного дома через дворы.

Трель дверного звонка. Никого, кроме Гены, я не жду, но всё-таки незнакомая мелодия, прозвучав неожиданно, заставляет вздрогнуть. Нехитрые манипуляции с замком, на пороге Бочаров. Совершенно не ко времени в голову лезет мысль, что друг заметно сдал со времени нашей первой встречи. Заботы, чтоб им!.. Но глаза, это зеркало души человека, по-прежнему полны жизни, а значит, особо беспокоиться не о чем. Сейчас, конечно, выглядит он чуть растерянно, но в остальном – порядок.

– Заходи, Геннадий Васильевич. Чай, кофе?

– Да нет, давай сразу к делу. – Мы рассаживаемся по старой советской привычке на крохотной кухне. – Виталь, мне этот контракт с самого начала не нравился, но напрямую с заводом сработать не получилось. Сколько я не пробовал, всегда натыкался на непробиваемую стену. С недавних пор все договоры поставки предприятие (изготовитель нужного нам оборудования) заключает только через «Надежду». В принципе ничего странного, но, наведя справки, я обнаружил, что незадолго до нас завод отработал подобный заказ без посредников, – Геннадий с каждым словом становится все мрачнее. – Меня это насторожило. А вчера, не поверишь, я совершенно случайно обнаружил в кабинете жучок. Забыл приготовленный дочке подарок и вернулся. Машинально замечаю, что телефон не на месте. Сначала подумал – уборщица. Да нет: мусорная корзина полна, значит, её ещё не было. Потянул за корпус, а крышка-то не закручена. Даже я сумел различить в паутине проводов посторонний микрофон. Похоже, нечаянно спугнул спеца. Как ты, наверное, догадался, я не стал поднимать шум: ничего не тронул и сразу же ушёл. Вот такие дела, дружище! Что делать?

Мои попытки проиграть ситуацию не увенчиваются успехом из-за недостатка данных. Но пока молчу, давая другу выговориться. Провести с таким сутки и не рассказать никому – это дорогого стоит.

– Договор подписан, только деньги не проплачены. По условиям, наш представитель должен присутствовать при отгрузке и после того, как оборудование будет на железнодорожной станции, даст добро на банковский перевод. Я ещё не всё сказал, – говорит Гена, видя, что я собираюсь прокомментировать его слова, – сумма сделки почти сто миллионов долларов. Если что пойдёт не так, мы можем крупно прогореть, а если уж начистоту, просто разориться. Вот теперь говори.

– Да, кажется, на сей раз мы действительно куда-то вляпались. Поясни вначале: откуда столько бабла?

– Деньги взяты под государственный заказ и обеспечиваются всеми активами моего предприятия. Ещё раз говорю, на кону всё.

– Это хорошо, хоть криминала нет.

– Ты же знаешь, у меня с этим строго. На всю оставшуюся жизнь хватило того случая, – он улыбается.

– Я не понял, ты с такой милой улыбкой вспоминаешь, как сидел к дереву привязанный и пускающий красные сопли?

– Не угадал! Вспомнил тебя, как ты испугался моего голоса. Чуть не пристрелил.

Ржём оба.

– Вот что скажу: при отправке товара со склада фирмы кидняка точно не будет, – я прекращаю веселье, хотя такая разрядка идёт нам обоим на пользу, и начинается обсуждение вопроса, так сказать, в рабочем порядке, – если что и устроят, так уже на железной дороге.

– Как?

– Ха, если бы я знал. Скорее всего, в момент погрузки в контейнер. Я, понятно, буду присутствовать при этом мероприятии, и они, понимая, что представителя не обмануть, должны сработать как фокусники. Груз укладывается, опечатывается, а потом исчезает. Стоп, а страховка?

– Страховка полная. Потеряется груз по дороге, РЖД оплатит всё сполна. И к тому же вместе с грузом будут сопровождающие: охрана у такого ценного груза соответствующая.

– Тогда вообще не понятно. Зачем слежка?

В этот момент меня осенило, скорее не так: я начал думать в другом направлении, и вопросы посыпались на Гену как из рога изобилия.

– Не перебивай, а просто отвечай: госзаказ получен честно?

– Да.

– Стоимость оборудования в «Надежде» выше или ниже, чем на заводе-изготовителе?

– Одинакова.

– Фирма сопровождения чья?

– Поставщика.

Теперь всё встаёт на свои места. Дело вовсе не в контракте, дело в грузе, вернее в возможности его доставки. Если вся ответственность лежит на наших партнёрах, то с грузом ничего произойти не может, он придёт точно по расписанию. После прибытия его доставят нам, а вот тут, внимание: если что и случится, так уже не по их вине. Но что может произойти? А на этот вопрос я ответил уже вслух:

– Груз попадёт в какую-то передрягу и будет повреждён. Причём всё сделают так, что ответственность будет возложена на нас. В контейнере, как я понимаю, навигационное оборудование для той посудины, что на базе в Шкотово? – И, получив утвердительный кивок, заканчиваю – Стоимость исправной протестированной системы навигации – миллионы, а цена бракованной – грош. Купил неисправную, получил деньги, отправил, доставил, а покупатель её сломал. Вопрос, кто пролетел, может даже не подниматься.

– Да что с ней по дороге от станции до базы случится? Сопровождение: половина полиции Владивостока охранять будет. Тут войсковая операция нужна.

– И я о том. Сопровождение. Хотя они могут лишь организовать акцию, а для повреждения товара хватит и одного камикадзе за рулём тяжёлой машины. Что-то подобное и должно произойти. Круто заработать можно лишь таким способом. По-честному, там навар невелик: бонус от продажи никак не подходит под то количество затрат, которые производятся сейчас. Прослушка, слежка – сложновато для честного бизнеса. Прибыль должна быть огромной, только тогда суета и оправдывает себя.

– Очень похоже на истину. Но, Виталя, это всего лишь предположения, похожие на правду, догадки. Нужны не расчёты, а железные доказательства.

– Кому? То, что против нас что-то готовится, это железно, что прослушивают – без сомнений; что ещё тебе нужно, чтобы начать предпринимать ответные шаги?

– И что я могу, если не уверен, как меня подставят?

– Начнём с основного: охрана груза. Подключи военных – это заказ под оборонку, вот и пусть морпехи тренируются. Второе: собственная безопасность и семьи. И третье: пробей по своим каналам эту «Надежду» – «наш компас земной»… Денег не жалей. Говно оно завсегда всплывёт.

– А ты? Если они почуют недоброе, могут и через тебя начать давление. Наши дружеские отношения не великий секрет.

– Ты уж, Ген, здесь постарайся. А я прорвусь. Мне не впервой.

Мы проговорили ещё три часа, осушили бутылку абсента. За рюмками с зелёным напитком обсудили всё: от способов телефонной связи до условных сигналов дымом костра. Бочаров ушёл, и через положенное время приходит СМС: «Добрался без приключений». Ладно, завтра будет лучше, чем вчера, а посему врубаю телевизор, допиваю последние капли и ложусь на диван, решив спать здесь. С сегодняшнего дня я в официальном загуле.

Глава 28

Мне очень нравится Владивосток ранним весенним утром. Ещё голые деревья в скверах не скрывают перспективу. Первые лучи солнца осторожно, как разведчики, пробираются по сонным улицам. Дороги почти пусты, но фургончики уже начинают развозить провизию по магазинчикам и супермаркетам. Воздух прохладный и влажный, при вдохе оставляет на губах почти неуловимый вкус морской соли. Меня тяготит даже кратковременное расставание с любимым городом.

Шикарный «Лексус» с ветерком доставляет к ступеням аэропорта. Бросив через руку чёрный макинтош, во второй неся элегантный атташе-кейс, как в омут ныряю в вечную суету вокзалов. Убедившись, что времени выпить кофе вполне достаточно, направляюсь к модерновой стойке полупустого бара.

– Верочка, сделай, пожалуйста, кофе почернее да пару капель коньяка не забудь, – я обрадовался, увидев знакомую буфетчицу.