Тара. Повесть и рассказы

0:1. Попутка

Вокзал всегда остается вокзалом, какой бы транспорт с него не отправлялся. На второй неделе ожидания окончательно начинаешь воспринимать проходящих мимо как монотонный видеоряд. Поэтому самые комфортные места на любом вокзале – возле окон.

Илья с комфортом сидел за полюбившимся столиком, грыз местные орешки и строил пробные схемки, когда вокзальный браслет подмигнул и запиликал.

– По заявке от двенадцать-семнадцать-пятьдесят пять получен ответ. Принять устно, текст, отклонить?

– Принять, принять, – обрадовался Илья, – устно и текстом.

– Устный прием предлагается немедленно за столиком тридцать два-Б. Текстовое сообщение пересылается.

Илья засунул комм-тетрадь в карман и двинулся на поиски столика тридцать два – Б.

Третий этаж, второй зал, второй стол направо. Вон они, трое здоровенных амбалов. Илья извинился, протискиваясь к ним мимо стоящего у самого входа столика 32-А и вдруг на миг остановился. Девушка в рабочем комбинезоне, сидящая в обществе комм-тетради и большого бокала, подняла глаза и смотрела на Илью в упор. Спокойный взгляд. Оценивающий.

У нее красивый рот. Ямочки в углах губ, которые станут заметнее, если она улыбнется. Илья помедлил секунду, ожидая увидеть улыбку – людям, столкнувшимся взглядом, следует улыбнуться – ничего не дождался, кроме еще более внимательного разглядывания. Обидно.

Однако тридцать два-Б. Тридцать два-Б. Илья критически осмотрел возможные пути к столику Б, едва не застрял между двумя стульями и вежливо приветствовал своих вероятных перевозчиков. Амбалы дружно кивнули, молча рассматривая его, наконец средний предложил:

– Садись.

Илья сел.

– Ты заказывал попутный проезд в семьдесят третью область?

Илья кивнул.

– Чем отработаешь? – поинтересовался другой амбал.

– Помощь по хозяйству и две тысячи айланских. Диагностика и уход за корабельной флорой. Нейтрализация любых вредителей.

Амбалы переглянулись, один кивнул.

– Айланец, значит. Что ж, неплохо. А какие дела в семьдесят третьей?

– Я не айланец, – Илья помедлил, – я тариен.

Здоровяки переглянулись вторично.

– А обманывать нехорошо, мальчик, – сказал третий, который до сих пор молчал, – выговор у тебя айланский – это раз. И молод ты для тариена – это два. Пожалуй, не получится у нас с тобой поездочка.

– Меня эвакуировали двухмесячным, – ответил Илья, – а на Айле живу с четырех лет.

– А звать тебя как?

– Илья Маккензи.

Третий амбал улыбнулся.

– Сколько единиц-то получил, Маккензи?

Илья пожал плечами

– Сорок. Совсем маленьких ведь в первые же часы на орбиту вывезли.

– Это Тара, – печально сказал амбал, – на Оркнее вот растерялись…

Точно. Оркнейские дельфинеры все такие здоровенные… были.

Илья подумал и не стал ничего отвечать.

– А зачем едешь-то?

– Я биореставратор.

Дельфинеры задвигались. Стул под одним из них жалобно скрипнул.

– Джейм! – сказал ближайший, повернувшись к девушке, – бери его. Если он тебе не понравился, мы вернемся, отвезем его сами.

Девушка стащила с головы совершенно невозможную кепку и бросила перед собой на стол.

– Понравился-понравился. А что так серьезно?…

– Ты не поймешь, малышка, – нежно сказал один из здоровяков, – но парня надо отвезти. Маккензи, это Джейм Шеппард, Джейм, это Маккензи. У нее на корабле есть одно пассажирское место. Думаю, Маккензи, ты понимаешь, что Джейм обижать нельзя.

– Я же вырос на Айле, – улыбнулся Илья.

– Ну, тем лучше, – кивнул дельфинер.

– А в чем фишка? – поинтересовалась Джейм

– Мусульматриане. У них там первые поколения мало девочек рождалось, до сих пор на женщин не надышатся.

– Прикольно! Надо съездить, – весело сказала Джейм.

Илья фыркнул про себя, представив себе Джейм на улице Мариамабада – без климатик-паранджи, без шляпки, без сервоспутника… Но промолчал.

– Я вылетаю через час-полтора, – сказала девушка, – тебе сколько надо времени собраться?

Илья прикинул, сколько времени нужно, чтобы добраться до камеры хранения. Заплатить за гостиницу можно откуда хочешь – комм при себе.

– От получаса до сорока пяти минут, в зависимости от того, на какой причал выходить.

– На семнадцатый, – она поднялась и пересела за столик к дельфинерам, – а мы пока попрощаемся.

Илья не знал, восхищаться ему этой девушкой или тихо посмеиваться. Она двигалась, звучала, пахла совершенно не так, как это делали плавные царственные айланки. Она вообще напоминала мальчишку. Но, во-первых, ни один мальчишка не вел бы себя так, будто ему принадлежит весь освоенный космос и личный корабль впридачу, а во-вторых, ни один мальчик не вызывал в Илье такой бури ощущений.

– Мы бухали вместе, и я Своорта перепила. Это надо хорошую практику иметь – пить и танцевать одновременно. Боссе с Нильсом проставлялись, но я взяла историями. Все забыла, конечно, да и у них языки заплетались – диктофон чуть не укнулся, еле распознала утром.

Илью обуревало желание заткнуть уши и трясти головой. Не женщина, а беглец из мультика. Соломенные волосы до носа, сзади гораздо короче, глаза искрятся – и то молчит, то тараторит…

За два дня полета они успели обсудить больше тем, чем он когда-либо обсуждал с любым из своих друзей. Вот и сейчас – отключила фиксаторы на пилотском кресле и крутится, сложив ноги на подлокотники.

– Семьдесят третий, семьдесят четвертый и восемьдесят девятый сектора у нас вообще не охвачены. Согласно очереди не вышло, по военному положению, а сейчас основной экзот уже в засотневых, а кое-кто уже по второму кругу пошел – тоже, говорят, интересно.

– А ты сама из какого сектора?

– Я? – засмеялась Джейм, – я землянка.

Илья присвистнул.

– Ну, вообще-то родилась я в тридцать седьмом, но на этой самой посудине, а у «Мигги» порт приписки – Джакарта, так что я считаюсь индуска. Пойдем, по кофе сбацаем?

Это значило, что Илье следует сварить кофе по-айлански. По-турецки Джейм забраковала, по-венски Илья и сам не любил, а для ирландского не было правильного алкоголя.

Он встал и потянулся: кресла в «Мигге» были тесноватые.

– Пойдем, конечно.

Однако до кухни они не дошли. В коридоре Джейм поймала его за ремень и сунула руку под футболку. А когда он остановился и повернулся к ней, встала на цыпочки и поцеловала в губы.

– Ты.. уверена? – спросил Илья

– Еще один вопрос, и я тебя убью.

Он пришел в стабильно разумное состояние только на следующее утро, в каюте Джейм, среди разбросанных подушек и деталей одежды. Девушка спала прямо на нем, удобно упершись головой в его подбородок. Илья поерзал, пытаясь вздохнуть, Джейм подняла руку, взяла его за нос и повернула в прежнее положение. Ритм дыхания при этом у нее не изменился.

– Джейм?

– Мммм?

– Леди, я хочу подышать.

– Ум… – она недовольно застонала, но позволила передвинуть себя на несколько сантиметров вниз.

– Ты говоришь, родилась на этом корабле… – он задумался над тем, что бы ему предстояло сделать в аналогичной ситуации на Айле, – а где сейчас твоя семья?

Джейм проснулась мгновенно, как кошка, и села, потягиваясь.

– Кофе хочу!!! Где сейчас?.. Мать продала мне «Миггу», добавила от себя и купила новый кораблик, получше. Не знаю, где они с Джастином сейчас. Кофе, кофе! И бутерброд. И блинов.

Илья приподнялся на локтях, пытаясь углядеть в море одеял, подушек, какого-то тряпья – свои штаны. Безуспешно.

Джейм перекатилась на четвереньки и потягивалась уже в этой позе. Илья на всякий случай зажмурился.

– Надо было еще вчера тебя соблазнить. Лишний день в одежде пропарились. Ну, пошли, пошли кофе варить!

Илья завернулся в какое-то полотенце и двинулся на кухню.

– Мать-то работает на канале «Дискавери» с двадцати лет, сначала была обычный фрилансер, а в штат они ее взяли, когда мне уже четырнадцать было, надрались мы с ней, помню, как поросята. А меня-то они давно знают, первый мой фильм купили, когда мне десять лет было. Я же с этой камерой в руках выросла. С третьего фильма поставила себе разъем, так что она летает типа сама по себе, никого не напрягает. Ну, я снимаю и отдаю, они мне даже начисляют по продажам уже, лет пять и кредит мне за «Миггу» закроют.

– Тебе твоя работа дала кредит?

– Именно. Это такой понт, никто не верит. Мне даже пенсионные отчисления идут, во как!

Не работа, мечта – летаешь по вселенной, все разнюхиваешь, интересные вещи ищешь – и тебе за это же бабло кидают те, кто по домам сидит. Вот так-то, да.

– Одна не боишься?

– А я редко одна. Я обычно с бойфрендом, так веселее и кому готовить есть.

– А где он?

Джейм поморщилась.

– Предыдущий кончился. Был и весь вышел. А ты будешь новый. Я думала Нильса взять, но они только все вместе хотят, а мне куда трех мужиков, у «Мигги» воздухооборота не хватит.

Илья поставил на стол сковородку.

– Ешь. А отец твой где?

– А у меня не было никогда отца, – весело сказала Джейм, наматывая макароны на вилку, – ну то есть я знаю, что должен быть кто-то, но нету, мамины парни вполне заменяли. Я даже, быть может, искусственно зачатая, хотя вряд ли, мать в искусственном мужике сроду не нуждалась. Она-то еще побаще меня будет, я красотка, а она звезда натурально.

– А у меня два отца, – задумчиво сказал Илья, – получается, на пару у нас с тобой по одному приходится.

– О, – загорелась Джейм, – расскажи! Это где, на Айле такие порядки?

– Никакие не порядки. Отец на войне погиб, мама вышла снова замуж. Отчима зову отцом. Он… настоящий отец. Хотя приемный. Так что я Маккензи, а семья у меня – Лейхас.

– А, так. Не, так неприкольно. Ты мне вот что расскажи – мне Своорт лапши навешал или правда у вас из лунной базы арт-объект сделали? А то, может, мне вообще семьдесят третья область не нужна? Я же по военным ужасам не специализируюсь, я диковинки снимаю. Красивое. Удивительное. Есть у вас что-нибудь в дыре вашей?

Илья хитро усмехнулся.

– Я думаю, ты не пожалеешь.

0:2. Тирнаног

«Мигга» приближалась к луне по высокой орбите вокруг сине-зеленой планеты, почти целиком покрытой светлыми спиралями циклонов.

– И где? – вытянула шею Джейм.

– Погоди, – ответил Илья и потерся носом о ее макушку, – сейчас увидишь.

Луна сияла над ночной стороной планеты. С каждой минутой, по мере приближения, она становилась все больше – и все крупнее выступали оспины кратеров и выбоин на ее поверхности. Но вот медленно, выходя из-за луны навстречу «Мигге», заискрилось что-то резное, светящееся, ажурное. И луна, и станция проходили ниже корабля, станция медленно поворачивалась.

– Корона! – ахнула Джейм, когда меж узкими стрелами постройки появилась темная полоса.

– Тороидная структура с односторонней надстройкой, – с гордостью поправил Илья, – диаметр тысяча четыреста метров. Возраст разных элементов от двухсот до тридцати лет.

– О, да, это арт-объект, несомненно… – протянула Джейм, – нам разрешат облететь ее несколько раз? Мне нужно часов шесть разных ракурсов. А вблизи она, наверное, не настолько прикольная?

– Подойдем поближе – увидишь, – ответил Илья и отвел взгляд от станции. На ночной стороне планеты не светилось ни единого огонька. А ведь вон оно – побережье Шинейда. Вон Брианская бухта. Вон острова Нево. Все темно.

Джейм подалась вперед.

– Объясни, что… Боже, как они Это сделали?

– Ну обычно все транспортные и проводные системы прячут внутрь, – пояснил Илья, – потому что неэстетично. А мы..

– Понимаю, ага, ирландская вязь… А как в них ремонтники разбираются?

– Да гораздо легче, чем шуровать в том же вакууме под обшивкой…

– Но это же такая путаница!!

– Они же все только снаружи металлизированы. С внутренней стороны везде метки.

– А… алмазы?…

– Уй, Джейм, ну нормальные же зеркальные пузыри!

Джейм тихо ругнулась и откинулась в кресле, едва не стукнув Илью по подбородку. Он легко отодвинулся – привык к ее порывистым движениям. Быстро привык. Кажется, немного слишком.

Он осторожно погладил ее по плечу.

– Я хотел бы тебя внутри поводить. Дня два. Я там был маленьким. И сам вспомню… И тебе покажу кое-что. Если это не убрали, конечно.

– Да, – сказала она, не отрываясь от едва заметного движения сверкающей ажурной короны перед ними, – внутри – обязательно. Это будет убойный фильм, даже если внутри там коридоры из экопластика.

В этот момент со станции поинтересовались, собирается ли земной корабль швартоваться, или намерен еще без особенного толку пожечь орбитальное топливо.

– В тот день, когда здесь приветствуют честного путника простым приглашением, реки Гибрисайла станут синими, а брауни начнут рисовать наскальные картины, – фыркнул Илья.

– Давно уже не слышали мы ничего настолько приятного, – отозвалась станция, – малый порт «Брэд» открыт земляку и землянке, как наши сердца открыты предложениям о совместном времяпрепровождении.

Джейм подняла бровь и посмотрела на Илью.

– Они, что – всегда так разговаривают?

– МЫ разговариваем так не всегда. Но часто. Вон он, порт «Брэд» – нам туда.

Двумя часами позже Джейм озиралась, стоя в центре Витражного Зала. Маленькая портативная камера вилась над ее головой, как шмель с кулак размером.

– А это?…

– Это история о том, как заложили Бриан. Столицу. Андрей Горчаков, и Нед Малиган, его шурин.

– А сзади?

– Их сыновья. Семеро Горчаковых и семеро Малиганов.

– Это по скольку жен у каждого было? – поразилась Джейм.

– Э… по одной, – удивился Илья.

– Ужас, – отозвалась Джейм, – то-то жен нету на картине. Им было некогда позировать, видимо.

Илья подумал и перевел Джейм к другому витражу.

– Врачи, победившие Большую Эпидемию. Джейн Дав и Кэтлин Назарова, и их ассистенты – Келли, Ивакина и Броуд.

– Хы, три тетки, – посчитала Джейм, – а я уж подумала, что у вас вообще патриархат.

– Ну… вообще-то да. Хотя черт его знает, может, и нет. Я не помню.

Весь следующий день они поднимались и спускались по ажурным лестницам, обходили залы, в которых высокие окна на солнечную сторону отражались в зеркальных жалюзи противоположной стороны. Джейм провела полчаса, лежа на полу в одном из коридоров. Илья стоял рядом и слушал, как она подробно пересказывает камере объяснения мимохожего ремонтника о том, как выращивается аранское покрытие. Отдельно – про то, что узор, в который его нити сплетены, может означать пожелание доброй дороги, богатства или удачи.

– А вот это пчелиные соты – благоденствие, да?

– Ага, а вот это – алмазное плетение, удача и успех.

– И на каждый квадратный метр по тысяче пожеланий?

– Точно.

Проходившие мимо служащие ухмылялись. Илья подумал, что туристов Тирнаног видит не впервые. Однако народу на станции было удивительно немного. По его воспоминаниям, станция была вся похожа на огромный вокзал, даже в Витражном Зале на полу лежали матрасы. Сейчас людей было не меньше, чем на любой орбитальной станции – но и не больше. Эвакуация окончена много лет назад.

Джейм почти вприпрыжку шла по узкому внешнему коридору с редкими оконцами-иллюминаторами и объясняла Илье:

– Уникальность вашей станции в том, что она не просто арт-объект, а фрактальный арт-объект. От нее вшторивает на любом приближении. Я боюсь, что если заняться молекулярным анализом всех этих ступенек, окажется, что они серебряные.

– Они платиновые, – пожал плечами Илья, поспевая за ней вслед.

Джейм махнула рукой.

– Верю!! С вас станется. И название какое – Тирнаног. Лунное королевство. Что за нацией надо быть, чтобы превратить орбитальную станцию в дворец?…

– Ну… станция – она для всех. Это нарочно было сделано. Каждую ясную ночь каждый тариен поднимает глаза и видит свою гордость, украшение неба, обручальное кольцо любимой планеты. Мы это ей подарили. Вращение тора намеренно отцентрировано так, чтобы с поверхности можно было видеть – то полоску, то колечко.

– Дикие люди, – проворчала Джейм, – брак с планетой… бррр.

– Погоди… кажется, здесь.

Они прошли по лесенке на другой этаж. В круглом основании башни – зубца короны – небольшой садик с фонтаном в центре, кольцо аккуратных дверей. И никого.

Илья вытащил из кармана комм-тетрадь и проверил записи.

– Да, порт «Марина», надстройка, четвертый этаж. Какое все здесь… маленькое…

Джейм смотрела на него с интересом. У Ильи прыгали губы, он прижал пальцы ко рту и резко вздохнул.

– Сейчас… Да. Пойдем. Тут пусто, понимаешь? Я не думал, что тут никого не останется…

Они обошли садик и начали подниматься по лестнице с двойными – высокими и маленькими – перилами. Балкон шел вокруг всего помещения, вдоль стен стояли кадки с цветами, столики, кресла и качели.

– Вот.

Илья неловко присел на корточки и поманил Джейм за собой.

Перила покрывала упругая металлизированная сеточка. Взрослому чуть выше пояса – ребенок может смотреть вниз, не перевешиваясь и не рискуя выпасть. В некоторых местах сетка сгущалась от более плотного затейливого переплетения нитей.

– И что?

Илья взял Джейм за палец и повел им вдоль сгущения, обводя его, как картинку.

– Собака?… нет, волк… – неуверенно сказала девушка и вдруг отдернула руку, – все, вижу! Как вынырнули… Узелковый рисунок, да?

– А вот Иван Царевич с Жар-Птицей, – узелки и переплетения серебряных проволочек складывались в подробные изящные фигуры

– Вижу!

Илья тихо засмеялся.

– Моя любимая – это Страшила, Смелый Лев и Железный Дровосек. Там столько деталей можно разглядеть. Птички на ветке, грибы у дорожки, у Элли в корзине яблоки… Она, кажется, с той стороны.

Джейм внимательно посмотрела на Илью.

– Ты понимаешь, что сама бы я такие мелочи ни за что не нашла?

– Конечно.

– Чем я рассчитаюсь с тобой за эти… чудеса?

– Ну… это подарок.

Илья встал и улыбнулся.

– У нас с тобой есть еще два дня. Мои документы будут готовы завтра к вечеру, послезавтра я спущусь на утреннем челноке. Я покажу тебе все, что успею.

Джейм улыбнулась в ответ.

– А когда назад? Я же не смогу долго ждать?

Илья смотрел на нее сверху вниз и ошеломленно пытался сообразить, что же ответить. Видимо, он что-то упустил в их отношениях.

– Я прилетел на Тару, чтобы здесь жить, – сказал он наконец, – я утром пойду сдавать генетический материал в реестр. Не думаю, что вообще вернусь наверх, в Тирнаног.

На «Миггу» они вернулись молча. Илья собрал развешенные на сушилке вещи, кинул в рюкзак умывальные принадлежности и вышел в рубку.

Вопреки его опасениям, Джейм не плакала.

– Только… объясни мне, за каким чертом ты спускаешься на мертвую планету, которой даже не помнишь? Тот садик – я понимаю. Опять же, вся твоя семья на Айле, ты вырос там. Ну, побывать здесь, да, я могу понять. Но, – ее передернуло, – навсегда вниз?…

Илья помолчал и вздохнул.

– Она не мертвая, Джейм.

– Такие планеты не восстанавливаются. Ни одна. Что, мало мест?… Да в одной вашей семьдесят третьей области восемь незагаженных планет. А со мной… со мной ты бы их увидел восемьсот.

Илье ужасно хотелось обнять ее и покачать на руках, как ребенка. Но он удержался.

– Джейм, – сказал он и вдруг задумался, – Джейм, я объясню тебе. Знаешь… Я соберу тебе… кое-что из своего архива, договорились? А ты… если захочешь, ответь. Когда просмотришь.

Она отвернулась и порылась в ящике.

– На, возьми.

В ладонь ему скользнула маленькая комм-карточка.

– Отвечать, наверное, не буду. Но просмотреть – просмотрю.

– Ты когда-нибудь будешь очень знаменита, Джейм Шеппард, – сказал Илья после длинной паузы и вышел из рубки.

…к сообщению присоединены следующие медиа-файлы:

Удобный код.

Материться по-гэльски

Похищение платинового быка

Неосторожное обращение с мифами

Свои дети

Почтовое окошко

Говорящая с ши.

Джейм вывела на экран тетради опцию «объединение фильма» и зафиксировала кресло, чтобы не крутилось. Она посмотрела на экран, где проецировался вид станции на фоне планеты и хрустнула пальцами. Она уважала других женщин и понимала, когда нет смысла играть в перетягивание мужчины. «Тогда хотя бы расскажи мне, как ты это сделала» – Джейм мрачно ухмыльнулась, подмигнула изображению планеты и включила воспроизведение.

Архив-1. Удобный код

– Ну, общая побудка? – спросил Олег.

Капитан молча покачал головой, не отрывая взгляда от медленно поворачивающейся под ними сине-зеленой планеты.

Олег вернулся к мониторам.

– Код подтверждается. Удаленность – Ти, гравитационное соответствие – Эй, ландшафтно-климатическое соответствие – Ар, атмосферное – Эй. Золото, а не планета, почти весь код буквенный, да еще два «Эй»…

– А биологическая активность?

– Есть, но пока не типизируется.

– Как бы нам по такому землеподобию с аборигенами не встретиться, – поддел Олега капитан.

– Сканирование ночной стороны вспышек света не выявило, – хмыкнул Олег, – Да и не думаю. Холодновато тут для человекоподобных.

Он пододвинулся к монитору и добавил:

– Наклон меньше полутора градусов, тропиков нет. Зато ветра вон, поглядите, какие… А человекоподобные тепло любят.

Капитан только головой покачал и щелкнул по кнопке голосовой связи.

– Виктор Васильевич? – отозвался низкий женский голос.

– Ольга Анатольевна, подойдите в рубку, прошу вас.

– Слушаю.

Олег не позволил себе даже хмыкнуть. Капитан Брагин и доктор Брагина, родители двоих астрогеологов из Маринкиной смены, ни разу не дежурили вместе в обход расписания. Не то, что уж бросить, хотя бы к четвертому году полета, этакую манеру обращения. Гвозди бы делать из этих людей…

– Олег, подежурь полчаса в медцентре? – первым делом сказала Ольга Анатольевна, – пожалуйста.

– Эх… – подумал он, но быстро сложил манипуляторы в лоток и вышел наружу. Полчаса можно и попялиться в ряды зеленых огоньков. Тем более, что один из них – Маринка.

– Посмотри, Оль… – хрипло сказал капитан.

Она подошла совсем близко.

– Хороша… Какая ветреная. И столько воды.

– Придумывай название.

Она тихонько засмеялась.

– Так ты не знаешь?…

– Не знаешь чего?

– Конечно, они постеснялись тебе сказать. Код-то подтвердился?

– Ти-Эй-Ар-Эй – девяносто два – пятьдесят шесть – джей – сорок четыре. Все так.

– Вот именно Ти-Эй-Ар-Эй. Тара. Они ее уже так зовут больше года.

Он шутливо задрал брови и посмотрел на жену

– Стеклотара или бочкотара?

– Влад Сорникин порыскал по архиву, и нашел совершенно волшебные материалы. Оказывается, Тарой назывался какой-то легендарный дворец у древних кельтов. Там такие фотографии красивые. Море, трава, обрывы, замки какие-то. И, еще одна Тара – специально для тебя – небольшой городок под Омском.

– Да… слушай, помню! Там еще пиво варят. Я на воздушке ездил Омск-Тара.

Она тихо засмеялась

– В общем, ты можешь надавить, и все про это забудут. Но лично мне идея понравилась.

– Опять ты идешь у детей на поводу, – проворчал он, – я обещал подарить целый мир Тебе. А не кому-то еще.

– Тара, – твердо сказала она и улыбнулась.

– Да, королева, – он склонил голову и тоже улыбнулся, – Тара. Морей и обрывов, я полагаю, будет достаточно.

Олег тем временем удобно расположился в медцентровском кресле и принялся сканировать Маринкины показатели. Ближайшая БДГ – через четыре часа, так что снов она не видит. И он ей, стало быть, не снится. Цикличные показатели в норме. Ближайшая овуляция через двенадцать дней. Может быть… хотя вряд ли. Не в этот раз. Лучше через годик-полтора. Два движения мышкой, другая ячейка. Его собственные показатели – гм, да, гораздо более унылые – сердцебиение отсутствует, дыхание отсутствует – еще бы, в пустой-то ячейке. Посмотреть бы как там Димыч с Виктором, да без пароля не узнаешь, а пароли у Олега были только свой да Маринкин.