Бессердечный рыцарь. Книга 2

Посвящение:

Всем, кто предпочитает злодеев, готовых поджечь ради них мир.

Предупреждения о триггерах:

Дорогой читатель, это очень мрачный роман с элементами триллера, который может вызвать у кого-то тревогу. Я пишу про морально серых и психически травмированных героев. Пожалуйста, ознакомьтесь со списком триггеров, прежде чем приступить к чтению!

Триггеры: любовь/ненависть в самом концентрированном проявлении, неизлечимые заболевания, провокативная психотерапия, ПТСР, амнезия, преследование, Primal kink – фетиш, основанный на животных инстинктах: охота за добычей, преследование, укусы, царапанье, грубый контакт; эксгибиционизм, вуайеризм, детальные сцены жестокого насилия, убийств, пыток, упоминание изнасилования, суицида, детские травмы, селфхарм; подробные сексуальные сцены, включающие в себя: игры с маской, игры с кровью, игры с дыханием, игры со страхом, игры с огнем, игры с мачете.

ВАЖНО: Данная книга является ВТОРОЙ частью дилогии и НЕ является самостоятельной!

ПЛЕЙЛИСТ

Low Life ft. The Weeknd – Future

Bad Omens ― Just Рretend

Ashley Price ― Dancing With Your Ghost

Odetari ― GMFU

Astrid S ― Hurts So Good

Chase Atlantic ― Slow Down

Artemas ― Southbound

Asking Alexandria ― Alone In A Room

Isabel LaRosa ― I'm Yours

Сhase Atlantic ― Friends

Adele ― Skyfall

Katy Perry – E.T.

Massive Attack feat. Horace Andy ― Angel

Daniel Di Angelo ― Lose Face

Глава 1

«Never got the chance

To say a last goodbye.

I gotta move on,

But it hurts to try…»

Ashley Price ― Dancing With Your Ghost

Ко всему привыкаешь.

Жизнь продолжается вне зависимости от того, потерял ли ты ее смысл.

Дни сменяют ночи, солнце все так же купает землю в своих лучах, неважно, жмуришься ли ты, улыбаясь свету, или закрываешь шторы, оставаясь в темноте.

«Мне надо продолжать жить дальше, но больно даже пытаться…»

Эви всматривалась в зеркало, не узнавая девушку в отражении.

Синие круги под тусклыми глазами.

Потрескавшиеся губы. Темные короткие волосы.

Всего лишь призрак лучезарной и жизнерадостной Эви Коллинз.

– Солнышко? Все хорошо? – послышался обеспокоенный голос Кристиана за дверью.

Она вздрогнула, виновато опуская глаза.

Из-за нее у Криса появилась новая травма – он постоянно панически боялся, что девушка вновь себе навредит. Не оставлял одну надолго. Даже когда она запиралась в ванной, спустя полчаса мужчина обязательно стучался, чтобы удостовериться в том, что Эви не натворит глупостей.

Он был там.

В прошлый раз.

Разжимая руки, отбирая ножницы.

Забинтовывая ее раненые ладони.

Обнимая.

Прижимая к своей груди, пока она плакала и отчаянно пыталась вырваться.

Держал, успокаивая, гладя по окровавленным волосам. Крепко и нежно, не позволяя отстраниться. До тех пор, пока дрожь в ее теле не стихла.

Это напоминало ему кошмарную ночь, когда Эви потеряла своего первого ребенка. Тогда она тоже стояла на коленях и дрожала.

После этого Кристиан подхватил ее на руки и отнес в спальню, укладывая спать.

Он гладил девушку по голове, тихо шептал что-то ласковое, и она вскоре уснула.

После этого мужчина направился к Каю, успокоил перепуганного до смерти мальчика, поговорил с ним.

Именно Кайден ему и позвонил в тот день, попросив срочно приехать, когда мама заперлась в ванной надолго.

И во время этого разговора Крис выяснил еще более шокирующую новость – то, что Эви пыталась утопиться в чертовом океане три месяца назад.

Кристиан и так всегда старался быть рядом – приезжал к ней каждый день проведать, звонил, писал, но понятия не имел, что она в его отсутствие…

Он содрогнулся – его солнышко могло уйти.

Навсегда уйти.

Как бы он жил дальше? Потеряв частичку своего сердца?..

После инцидента в ванной Крис понял, что больше не может оставлять ее наедине. Страх был слишком велик. До родов оставался всего лишь месяц или около того, и он не мог рисковать. Женщины были нестабильны в такой период, что говорить об Эви, пережившей жуткое психологическое потрясение.

Кристиан долго упрашивал ее обратиться к психологу, и в конце концов Эви согласилась. Он не позволял ей мухлевать или пропускать сессии – наплевав на свой рабочий график, трижды в неделю стоял за дверью специалиста, пока она не просидит весь сеанс. Потом забирал девушку, они прогуливались, заезжали куда-нибудь пообедать, забирали Кайдена, и он отвозил ее домой вечером.

Эль понимала ситуацию, она спокойно отнеслась, когда Кристиан в один прекрасный день вернулся домой и сообщил, что ему нужно на месяц остаться у Эви.

Она знала своего жениха, знала, как дорога ему эта девушка – словно младшая сестренка, родной человек, как Скорпион или его брат Джереми.

Эль доверяла Кристиану полностью. Иначе бы никогда не согласилась стать его женой пару недель назад.

Поэтому, когда он с волнением объяснил все ей и замер, ожидая протесты или возмущения, она мягко улыбнулась.

– Милый, все хорошо. Почему ты беспокоишься? – девушка ласково обхватила его лицо ладонями. – Ты никогда не простишь себя, если с Эви что-то случится. Защити ее в этот сложный период. Когда ребенок родится, мы тоже будем рядом с ней. Я присоединюсь, Эви не будет одна. А пока останься рядом. Ты ей нужнее. Иначе какой прок в дружбе, если друг в самый трудный период бросает тебя одну? – Эль потерлась кончиком носа об его нос. – Со мной все будет в порядке. Обещаю тебе. На самом деле, если бы ты поступил иначе, я бы немного разочаровалась. Потому что я знаю Кристиана Хеймонда как самого заботливого, доброго и светлого человека.

Он тяжело сглотнул. Все страхи от недопонимания исчезли.

Слова Эль проникли в самое сердце, заставляя его болеть от того, как сильно он ее любил.

– Маленькая Эль, – Крис наклонил голову, нежно целуя девушку в губы. – Я так сильно тебя люблю. Всем своим существом. Каждой клеточкой.

– Знаю. А я люблю тебя, Кристиан, – ее улыбка стала ярче. – Думай о хорошем. Например, о том, что скоро у тебя родится новый крестник или крестница. И что мы поженимся, – зеленые глаза засияли теплым светом, Эль перевела взгляд на изящное кольцо на своем безымянном пальце.

«Любовь всей моей жизни».

Мужчина опустил подбородок на ее макушку, крепко обнимая.

Она была права.

Впереди их ожидало светлое будущее.

И он не будет собой, если не вырвет Эви из этой тьмы. Не вытащит за собой.

«Я верну тебя, солнышко. Ты снова будешь улыбаться. Будешь жить. С Каем, своим малышом, со мной и Эль, ты не останешься одна. У тебя всегда будем мы».

***

Притворяться, что все в порядке.

Заставить себя в это поверить.

И тогда все снова станет, как прежде.

Рука Эви прижалась к выступающему животу. Он теперь был большим. Она ощущала толчки ребенка все чаще и активнее.

Это не вызывало в ней ни умиления, ни радости.

Потому что все, о чем она могла думать… Это то, как его большая рука бы прижалась к этой выпуклости. Как у него перехватило бы дыхание. Как зеленые глаза Дамиана смягчились бы, как в них зажегся бы тот свет, который горел всякий раз, когда муж смотрел на Кайдена.

Он был бы так счастлив.

Дамиан не отходил бы от нее.

Он бы…

У нее сдавило горло.

Эви лежала на диване, позволяя слезам скатываться по щекам, обжигать губы солью. Все было таким мутным.

Очередной месяц пролетел почти незаметно.

Дни для нее все были бесцветными.

Кристиан всегда находился рядом. Он нашел элитную клинику для родов, настаивал на регулярном осмотре врача, следил за проведением психотерапии.

Она заставляла себя есть, заставляла себя пить, заставляла себя спать. Иногда просыпаться просто не хотелось.

Потому что когда Эви открывала глаза, то первым делом шарила рукой по кровати, надеясь наткнуться на татуированное теплое тело.

На то, что Дамиан обнимет ее и успокоит.

Ей не хватало его голоса.

Смеха.

Всего.

Простого присутствия.

– Давай, Огонек, поешь. Я сам для тебя приготовил.

Однажды утром она давилась в очередной раз едой и потянулась за стаканом воды, когда перед глазами все резко размылось.

Стакан выпал из ее рук, разбиваясь вдребезги.

Внезапно Эви обнаружила, что почти ничего не видит.

Это напугало девушку. Черные пятна загораживали обзор, какие-то мигающие огни и вспышки раздражающе кололи глаза.

– Кайден, – позвала она сына.

Мальчик находился в своей комнате, но уже примчался на шум. Он всегда был начеку.

– Мам?! Что случилось?

– Кай, я ничего не вижу, возьми мой телефон и набери номер скорой, малыш. У меня что-то с глазами, – Эви старалась говорить ровным голосом, чтобы сын не запаниковал.

Кайден был бледнее снега, но решительно кивнул.

Вскоре ее госпитализировали.

После этого начался очень тяжелый период реабилитации.

– Миссис Йохансен, вы потеряете зрение, если не начнете срочно лечение. Ваше состояние нестабильное. Диабет прогрессирует, и осложнения могут быть необратимы.

– Понятно.

– Мы не знаем, удастся ли остановить вашу ретинопатию. Вам срочно требуется витреоретинальная операция.

Сначала она наотрез отказалась.

– Ты слепнешь от горя, Эви! – Кристиан обхватил ее лицо руками, стараясь привести в себя. – Прошу тебя, солнышко, согласись на эту операцию.

– Зачем мне видеть что-то, если его уже нет? Может, так будет лучше. Так я смогу представить, что Дамиан никуда не уходил, что он все еще рядом…

– Эви, очнись! – он встряхнул ее за плечи. – Ты о детях своих подумала?

– Я устала постоянно обо всех думать, Кристиан. Просто хочу быть рядом с Дамианом. Мне нужен он, я не могу без него. Как мне дышать, если Дами не со мной? – она всхлипнула, оттолкнув его от себя. – Я не хочу ничего видеть.

– Солнышко, я тебя умоляю, взгляни на меня, – Крис вытер слезы с ее лица, всматриваясь в синие мутные глаза девушки. – Ты нужна Кайдену. Не причиняй ему снова боль. Ребенок потерял отца, а потом еще и ты попыталась…

Эви вздрогнула всем телом. Она, конечно, знала, что сын тогда перепугался, но не думала, что это настолько сильно его задело.

– Кай тебе рассказал? – ее голос дрогнул.

– Это его травмировало. Ты уже сделала ему безумно больно, не мучай Кая сильнее. Он держится, как настоящий мужчина. Но Кайден всего лишь ребенок. Зачем ты так с ним поступаешь? – Кристиан не сдержался. – Я всегда стараюсь быть с тобой честным, малышка. Но сейчас ты поступаешь очень жестоко с собственным невинным ребенком.

На ее лице впервые за долгое время появились эмоции.

Не те, которые она обычно имитировала.

А живые. Настоящие.

Стыд, вина, осознание.

Эви медленно моргнула, словно сбрасывая с себя пелену.

– Вспомни о Дамиане. Он пожертвовал жизнью ради вас, ради всех нас. Разве такого будущего Йохансен бы желал? И ради этого отдал жизнь, Эви? Ради того, чтобы ты ослепла? – Кристиан издал горький смешок. – Ради того, чтобы Кайден вырос глубоко травмированным человеком? Ради такого будущего он лишился всего? Ради этого боролся шесть лет, солнышко?

Эви покачала головой.

– Не ради этого, – прошептала она.

– Тогда прямо сейчас ты делаешь глубокий вдох, встаешь и заходишь в кабинет врача. Говоришь ему, что согласна на операцию.

– Кайден… – Эви закрыла лицо ладонями, выплакивая всю свою боль.

Внутри плескалось горькое сожаление от того, что ранила самого родного человека. Что Каю пришлось нести ответственность за нее – взрослого человека. Что вместо того, чтобы защищать сына – она заставила Кая защищать себя. Это было неправильно, нечестно.

Она погрузила на его маленькие плечи огромную ношу. Мальчик и так был раздавлен потерей любимого папы.

Почему он должен бледнеть каждый раз, когда она принимала душ или уходила куда-нибудь? Мама сделала ему слишком больно.

Будь рядом он, не позволил бы этому произойти.

Дамиан погиб, чтобы обеспечить их безопасность.

Он хотел бы, чтобы у его семьи все было хорошо.

Чтобы они жили дальше.

Чтобы жила дальше она.

Эви прижалась к груди Кристиана, пока он привычно гладил подругу по волосам, разделяя боль с ней.

Она знала, что это последний раз, когда она плачет по Дамиану.

***

Вскоре после проведенной операции ей назначили кесарево сечение, поскольку теперь естественные роды девушке были противопоказаны.

Теряла она зрение из-за стресса, сахарного диабета, или беременности – этого никто не мог сказать наверняка. Одно наслоилось на второе, потянув за собой цепочку проблем для здоровья.

Было чудом то, что врачи сумели поймать ретинопатию на слабой стадии и провести великолепную операцию, остановив процесс.

Эви лежала на операционном столе, слушая наставления анестезиолога. Ей провели спинальную, и ощущения были не из приятных. Онемение от живота до пальцев ног должно было продлиться несколько часов.

«По крайней мере, это не так больно, как в прошлый раз, когда я рожала сама…»

Она не видела за перегородкой, что творили врачи, но наверняка они разрезали уже ее живот, поскольку девушка тактильно ощущала внутри себя чужие руки. Едва не содрогнулась.

– Миссис Йохансен, вы в порядке? – осведомился один из докторов. Миловидная женщина средних лет с короткой стрижкой-боб под медицинской шапочкой.

Эви выдавила из себя улыбку.

– Чувство, что во мне копошатся куча червей.

– А, ну тогда вам не о чем волноваться, – усмехнулся врач. – Все по плану.

Девушка кивнула и закрыла глаза.

Она не сомневалась в том, что Кристиан сходил с ума за дверью.

Эви кое-как его выпроводила, когда схватки усилились.

Он места себе не находил и рявкал на врачей, словно взбешенный пес.

Когда на свет появлялся Кайден, было почти тоже самое. Кристиана пришлось вытолкнуть из палаты, поскольку он паниковал больше нее самой и пугал докторов жестокой расправой.

«Бедные врачи…»

Всегда сдержанный, Крис не мог выносить, когда ей было больно.

«Мой хороший, самый лучший на свете…» – она тихонько вздохнула.

Небольшая ширма в районе груди мешала видеть ход действий врачей, но это только успокаивало Эви. Она не была уверена, что выдержит вид своего разрезанного живота. От одной мысли об этом бросало в холодный пот.

Казалось, что тело принадлежит не ей. Невозможно было пошевелить ни пальцем. Словно парализованная.

«Не паникуй. Спокойно».

– Скоро вы узнаете, кто родится – сыночек или дочка, – успокоил девушку доктор, улыбнувшись.

Эви выдохнула.

Она до последнего не узнавала пол малыша.

Словно в глубине души все ждала, что Дамиан вернется.

Что они узнают это вместе, как всегда хотели…

Глупости.

Несбыточные мечты, от которых она уже давно избавилась.

Сегодня начнется новая жизнь.

«Мой ребенок родится на свет».

Кайден станет старшим братом. А она – мамой во второй раз.

Казалось, что ее выжимают, тянущие ощущения заставили девушку сжать зубы до скрипа. Как же это было, черт побери, тяжко.

Она не могла сосредоточиться на голосах врачей, стало холодно, писк приборов действовал на нервы.

Эви зажмурилась изо всех сил.

«Я выдержу. Выдержала операцию на глаза, смогу и это».

И в момент, когда она лежала на холодной узкой койке, пока ее давление падало, а крови на перчатках врачей становилось больше, в ее голове не было зова помощи к Дамиану или мыслей о нем. Уже нет.

Она совершенно четко осознала, что одна. Что должна справиться со всем сама. И сейчас, и позже.

Какие бы изменения ни произошли в жизни – нельзя больше никогда допускать свою зависимость от кого-то. Ни в эмоциональном, ни в физическом, ни в материальном плане. Нельзя полагаться на чью-то помощь, посвятить себя кому-то полностью.

«Я – Эвелин Йохансен. И будь я проклята, если позволю какому-то дерьму сбить себя с ног. Отныне все тяготы я приму с высоко поднятой головой».

Кажется, врачам удалось стабилизировать ее состояние. Сквозь туман, Эви заметила, как ей ввели что-то в капельницу, операция не прерывалась.

– Девочка. Поздравляем вас, Эвелин.

Дочка.

У нее дочка.

У Кая родилась сестренка.

– Нильде. Ты вернулась…

Она знала, что теперь ни за что ее не потеряет снова.

***

Прежде, чем двигаться дальше, следовало сделать еще кое-что.

Эви пришла на его могилу один-единственный раз.

Вместе с дочерью.

Она сидела на сырой земле, провела пальцами по холодной плите, собираясь с мыслями. Моросил дождь.

Нильде мирно лежала в коляске, ее щеки порозовели от прогулки.

– Я больше не приду сюда, Дамиан, – произнесла Эви пустым голосом. – Чтобы жить, мне нужно оставить тебя позади. Потому что иначе… Я сломаюсь. Дышать не могу. Только так мне удастся дать нашим детям то, что они заслуживают. Мою любовь, искреннюю заботу. Только так я смогу работать, добиваться своих целей. Хотя у меня всегда была лишь одна мечта… – она улыбнулась, подняв голову к серому, пасмурному небу. – Провести с тобой всю жизнь. Дом, полный детского смеха. Мы, завтракающие вместе. Мы, разделяющие самые важные моменты друг с другом. Мы, гуляющие за руки по берегу океана. Теперь же вода напоминает мне о худшем. Она напоминает о том, как любовь к тебе меня убивала. Напоминает о том, что наш брак был полной ложью. Напоминает о том, что я не знала тебя никогда по-настоящему. Напоминает о том, что все было между нами фальшивым. Напоминает о том, что я тебя потеряла. И никогда не верну. Я приняла это, видишь? – девушка издала глухой смешок. – Ты умер. Тебя нет. В моем сердце тоже. Никогда не позволю больше чувствам завладеть мной настолько, чтобы потерять себя, свою личность, – Эви наклонилась к камню с высеченной на ней датой.

Рождения и гибели. Внутри нее больше ничего не раздавалось. Ни боли, ни злости, ни скорби.

– У нас родилась дочь. Я назвала ее Нильде. Как твою маму. Как нашу первую девочку, – прошептала Эви. – Хотела, чтобы ты знал это.

Дождь усилился. Капли упали ей на лицо, и девушка выпрямилась, стремительно направляясь к коляске, в которой спала дочь.

– Прощай, Дамиан.

Кай так и не вышел наружу, все это время мальчик терпеливо ждал сестренку и маму в машине.

«Папы там все равно нет. Он скоро придет домой. Он вернется ко мне. Мой папа жив, но если маме так легче, то пусть говорит с ним на чужом кладбище».

– Едем домой, Кай? – спросила Эви после того, как сложила коляску в багажник и уложила дочь на заднем сиденье в автолюльке.

Ее голос прозвучал тихо, вопросительно, словно девушка давала ему последний шанс, чтобы все-таки проститься с отцом.

Но мальчик не выглядел грустным. Он ободряюще улыбнулся ей, сверкнув ямочками на щеках.

– Да, домой, мам.

***

Из ее жизни пропало все, что напомнило о нем.

Зеленый цвет. Запах хвои. Горький кофе. Фильмы ужасов. Рассветы. Мотоциклы. Блистеры его таблеток. Все, что ассоциировалось с человеком, сделавшим ее самой счастливой. И самой несчастной. Все, что связывало с Дамианом Йохансеном.

Его больше не существовало ни в ее жизни, ни памяти.

Она избавилась от всего, что напоминало о нем.

Эви удалила все фотографии и видео с Дамианом.

Она сменила мебель в доме.

Сначала хотела и вовсе переехать – но это был слишком сильный удар по Каю, который привязался к этому месту, который ждал – каждый день упрямо ждал возвращения папы.

Эви не могла так поступить с сыном.

Не могла лишить последнего, что у него осталось – надежды. Даже если похоронила все воспоминания о Дамиане сама.

Она устроилась работать в престижный университет, ее карьера юриста стремительно развивалась, клиенты боролись за то, чтобы именно миссис Йохансен взялась за их дела. Эви успешно удавалось совмещать работу и уход за ребенком.

Крис и Эль ее поддерживали, помогали с младенцем в самое трудное время.

Тереза и Рафаэль заботились о Кайдене, как о своем ребенке, мальчик часто проводил время у них дома и очень тепло отзывался о родителях Ви. Дружба Кая и Вильяма становилась крепче с каждым днем.

Друзья Дамиана навещали ее с детьми, дарили подарки Нильде, связь между ними всеми не оборвалась, но Эви никогда не разговаривали ни с кем на тему мужа.

Окружающие знали, что это слишком болезненно для девушки, поэтому тактично обходили этот вопрос.

Эви была им очень благодарна.

Она тепло улыбнулась, проведя пальцами по перекладинам розовой детской кроватки, в которой сейчас дремала дочь.

Ее подарил Рэт.

Марк и вовсе купил малышке мотоцикл «на будущее».

Эти люди… Они никогда не позволяли Эви остаться одной. Почувствовать себя брошенной или потерянной.

И дыра в груди медленно заполнялась.

Любовью к Нильде, Каю и всеми, кто не бросил ее.

Заставляя заново поверить в искренность, добро и связь.

Жизнь заполнялась новыми воспоминаниями.

Тем, как Кай в первый раз взял на руки свою сестренку.

Тем, как он гладил ее по голове и целовал в щеку.

Тем, как они гуляли втроем каждый день.

Тем, как Эви посещала все его баскетбольные матчи и радовалась победам сына.

Тем, как Эви выиграла очень сложное дело, и ее имя звучало отовсюду.

Тем, как будущее менялось – они строили его сами, по кирпичику.

Сотни счастливых дней.

На Карибских островах. Нильде смешно жмурилась, загорая под теплым солнцем. Кайден напялил на нее панамку, пока она расплывалась в беззубой улыбке, показывая очаровательные ямочки на щеках. Эви пила кокосовый коктейль, лежа на белоснежном берегу и слушая умиротворяющий звук океанского прибоя и детский лепет под боком. Самый ценный.

Рождество, которое они провели в Нью-Йорке, отправившись в отпуск, с настоящей праздничной атмосферой.

Нильде ловила языком снежинки и смеялась. Кайден воодушевленно бегал вокруг, дергая маму за руку, упрашивая побывать на очередной ярмарке и фестивале, его глаза счастливо сверкали. И тепло заполняло сердце Эви. Медленно, но надежно его исцеляя. Кусочек за кусочком.

Витрины магазинов, площади и дома были украшены гирляндами, елками, звездочками и снежинками.

На улицах города весело звенели колокольчики, по вечерам включалась праздничная иллюминация, с уличных лотков призывно пахло горячими бубликами и шоколадом.

Как в волшебной сказке.

Улыбка не сходила с лица Кая, пока он смотрел величественную украшенную елку в Рокфеллер-центре.

Они кружились, схватившись крепко за руки, под елью на катке. Мальчик смеялся, и Эви никогда не забыла бы этот свет в его глазах. Навсегда отпечаталось в памяти.

Когда они гуляли в торговом центре, в главном магазине Macy's на Манхэттене, то поднялись на восьмой этаж, который был декорирован в настоящую рождественскую деревню на Северном полюсе, там были эльфы, волшебный лес с аниматронными игрушками и праздничная огромная железная дорога. Но внимание Кая тогда привлек только Санта.

– Я хочу, чтобы папа был жив… – загадал мальчик ему желание.

Это было единственное чудо, которого он отчаянно жаждал. Единственная мечта. Единственное, в чем нуждался Кайден по-настоящему.

Эви выдохнула.

Нильде зашевелилась в своей колыбели, проснувшись после долгого сна.

Да.

Теперь все было в порядке.

Прошлое не омрачало их дни.

Девушка бросила мимолетный взгляд на свое тело, пока переодевалась для прогулки с дочерью. На ее правом предплечье появился иероглиф с ее именем. На внутренней стороне запястья – новая крошечная дата – день рождения дочери, как раз под теми же обозначениями о Кайдене.

Она не свела старую татуировку на другой руке.

«Уже темно, но ты все равно отгоняешь мрак», – чернильная каллиграфическая подпись все так же украшала ее кисть.

Только под ней появилась новая. Из романа Рэя Брэдбери.

«Сжигать в пепел, а затем сжечь даже пепел».