Душевные разговоры

Бодрость духа, грация и пластика

Ноа молча сидела рядом с расстроенным Мозгом и посылала ему поддержку и заботу, которые тот упорно игнорировал.

– Ничтожество! – с презрением шипел Мозг, обращаясь к самому себе. – Ты не способен даже на простые действия! «Я буду номер один, я буду лучшим»! – распалял он сам себя. – Тьфу, смотреть противно! Мы же договорились, что сегодня в 6:00 медитируем, потом делаем зарядку. А ты, позорник, даже встать не смог! Глаза бы мои тебя не видели, ленивая жопа! Ты умрёшь больным и толстым. У тебя будет одышка, а твои суставы развалятся к сорока.

Ноа видела, что коктейль гормонов в теле становится всё более забористым, а давление растёт, и решила вмешаться.

– Приве-е-ет! – осторожно поздоровалась она.

– А почему тогда она может? – Страдалец продолжал разговаривать с самим собой, не услышав приветствия. – Она почему-то способна в пять утра делать «Сурью Намаскар», а ты даже руками помахать не можешь пятнадцать минут! Даже проснуться не способен! О чём с тобой вообще можно разговаривать?

Раздался звук открываемого холодильника, затем стук ложки по блюдцу.

– А вот и вчерашний тортик пошёл в дело, как по расписанию.

Ноа наблюдала эту ситуацию не первый раз и знала всю последовательность шагов: «Гнев, торг, депрессия… Значит, ждём депрессию».

К вечеру Мозг дошёл до кондиции. Он тоскливо молчал, утратил интерес к жизни и ни на чём не мог сконцентрироваться. «Выдохся», – обрадовалась Ноа.

– Приве-е-ет! – снова поздоровалась она.

– Привет. Чего тебе? – нехотя буркнул Мозг.

– Да ничего, просто хотела поговорить, – сохраняя максимально нейтральный тон, ответила она.

– Не хочу говорить, – лениво процедил Мозг.

– Тогда давай просто помолчим, – согласилась Ноа.

Она села рядом, достала фотоальбом и начала медленно переворачивать страницу за страницей с выражением глубочайшей заинтересованности.

Прошло пять минут.

– Что ты там разглядываешь? – спросил Мозг.

– Да так, картинки, – не поворачиваясь, ответила Ноа.

– Я же вижу, там что-то интересное.

– Ничего особенного. Просто зарисовки из прошлого, достижения разные, – отмахнулась она.

– Какие, к чёрту, достижения, если я зарядку сделать не могу?! – Мозг попытался вернуться в стадию гнева, но сил уже не было.

– Да, конечно, – автоматически кивнула Ноа и с ещё большим интересом погрузилась в изучение содержимого альбома. – Ничего себе, это мы на Эльбрусе!

– Да, хорошее было время, – оживился Мозг.

– А здесь – защита диплома! – Ноа, казалось, не обращала внимания на болезного и разговаривала вслух сама с собой.

– Помню, помню, столько крови выпили, но я справился. – В его голосе зазвучали торжественные нотки.

– Переход на новое место работы, повышение, отпуск в тропиках… – продолжала перечислять Энн, перелистывая страницы.

– А помнишь, как мы в шторм попали? – подскочил Мозг и, жестикулируя, начал изображать качку.

Ноа помнила ливень, в который паром попал между островами. Штормом это можно было назвать лишь с большой натяжкой, но она оторвалась от разглядывания картинок и, повернувшись к «морскому волку», очень серьёзно сказала:

– А ты молодец, тебя даже за борт не стошнило!

– Да, я такой, – расплылся в улыбке Мозг. – Главное – собраться и не терять концентрации.

– Красавчик! – похвалила его Ноа. – А кстати, почему мы сегодня тренировку пропустили? – внимательно глядя на него, вдруг спросила она.

Не ожидавший такого коварства Мозг растерялся и начал лихорадочно генерить оправдания:

– Да самочувствие сегодня не очень, я решил на завтра перенести.

– Из-за того, что проспал?

– Ну да, – смутился Мозг. – Как-то всё наперекосяк пошло. Хотел зарядку сделать, а получилось как всегда.

– Слушай, а ты зарядку зачем планировал? – Она наконец-то добралась до сути и была этому несказанно рада.

– Как зачем? Это полезно. Зарядка даёт бодрость и здоровье. Я тут книжку недавно прочитал про магию утра, там так всё красиво расписано, ну я и решил попробовать зарядиться позитивной энергией на весь день.

– Хорошо, что попробовал, – поддержала его Ноа.

– Да я уже в пятнадцатый раз попробовал, – снова расстроился Мозг.

– Так если зарядка тебя не заряжает – может, ну её? – осторожно предположила Ноа.

– А как же бодрость? А здоровье? А заряд энергии? – возмутился Мозг.

– Может, поискать что-то другое, что тебя взбодрит? Ну там кофе и прогулка, например, или прохладный душ. Или просто сходить днём в теннис поиграть.

– Да как можно зарядку заменить кофе?! – возмутился Мозг.

– Как, как… Стоишь утром на балконе в халате, созерцаешь проезжающие внизу машины и спешащих по делам людей, вдыхаешь поднимающийся из чашки аромат, закрываешь глаза, делаешь небольшой глоток горячего напитка и чувствуешь, как сгусток тепла скатывается в живот, согревая тебя изнутри.

– Тогда уж лучше сидеть и слушать птичек! – Мозг о чём-то задумался.

– Да как скажешь, лишь бы нравилось, – согласилась Ноа. – Ну мне пора. Бывай.

– Пока, – не глядя в её сторону, кивнул Мозг.

Три дня спустя

– Видела, как я круто подал? И всего лишь со второго раза! – Мозг хвастался уже минут пятнадцать не переставая. Внутри тела плескался коктейль серотонина, эндорфина и дофамина. Психика пребывала в сладостном возбуждении.

– Да, талантливый человек талантлив во всём, – подтвердила Ноа. – А представь, как будешь подавать через месяц, если на первом занятии такой прогресс!

– Да через месяц меня будет не остановить, держите меня семеро! – куражился Мозг.

– Через год уже соревноваться будешь на уровне, – продолжала Ноа.

– А то, надо только ракетку хорошую купить.

– Угу, обязательно, – кивнула Ноа, потихоньку открывая альбом с мечтами.

Она ловко извлекла изображение теннисного матча и аккуратно вставила его в рамку на страничке «Реализовано».

«Это ж сколько сил надо приложить, чтобы сделать жизнь более интересной и вдохновляющей и оградить его от советчиков, которые точно знают как правильно», – вздохнула она, с любовью погладила фотографию и закрыла свой драгоценный фолиант.

А чё, так можно было?!

– Понравилось мне кататься на каяке, и стал я думать, как бы заниматься этим почаще. Вспомнил, что где-то слышал, что «Гугл» знает всё. Звоню знакомому айтишнику, спрашиваю: «Как заполучить доступ к „Гуглу“, который знает всё?» А он отвечает: «Нужен интернет». Ну я попросил его сделать мне интернет и «Гугл». И, как только он мне их установил, я вбил в поисковую строку фразу: «Как кататься на каяке и не работать?» «Гугл» сообщил, что для этого надо быть либо профессиональным спортсменом, либо инструктором. А поскольку для спорта я уже был староват, то выбрал второе, – завершил свой рассказ инструктор.

Возле костра повисла тишина, нарушаемая лишь щёлканьем сосновых веток да монотонным шумом реки.

– То есть можно было вот так просто? – спустя некоторое время прошептала Леночка.

А ненавидящий свою работу уже полгода Сергей закашлялся, как будто от едкого дыма, встал и отошёл в темноту, чтобы никто не видел катившиеся по его щекам слёзы.

Эволюция убеждений

– Ты замечала, как убеждения устаревают вместе с человеком? – задумчиво произнесла Ноа и посмотрела на подругу.

Энн молча кивнула.

– А я долго понять не могла, почему люди попадают в тупик в районе тридцати-сорока лет и не могут оттуда выбраться, пока до меня не дошло, что старые верования у них уже не работают, а формирование новых требует времени. И это время они почему-то называют кризисом среднего возраста. Хотя логичнее это было бы назвать кризисом веры, – продолжала Ноа.

– Немногие правильно понимают значение слово «вера». Для большинства это что-то связанное с религией, – ответила Энн.

– Это точно, – согласилась Ноа. – Редкая птица понимает, что в основе молитвы и постановки ребёнка в угол лежит вера. В одном случае – религиозный ритуал, в другом – воспитательный.

– У птиц-то как раз с верой полный порядок, – рассмеялась Энн. – Или ты встречала пернатых с кризисом среднего возраста?

Ноа рассмеялась.

– А как помочь психике этот барьер преодолеть поскорее? – немного успокоившись, спросила она. – Столько целей и задач есть великолепных, а мозг держится двумя руками за старое, хотя оно давно уже не работает.

– Никак, – улыбнулась Энн. – Разве что поможешь ему побыстрее набрать критическую массу опыта, после которой неизбежно произойдёт переход в новое качество.

– Это как? – Ноа вопросительно посмотрела на подругу.

– Во что он у тебя верит? – спросила Энн.

– В то, что надо много и усердно работать – и тогда успех неизбежно придёт. Он так мастером спорта стал – и теперь верит в эту идею безоговорочно.

– Прекрасно. – Энн кивнула. – А почему у него кризис случился?

– А потому что он продолжает много и усердно трудиться, но движения вперёд больше нет. Результаты не растут, а где-то даже ухудшаются, хотя все вокруг уже воют от его требовательности.

– Типичный случай, – согласилась Энн. – Вера, подкреплённая успехами молодости, толкает на продолжение использования зарекомендовавшей себя стратегии.

– Так а делать-то что? – не выдержала Ноа.

– Пока в его картине мира одна стратегия и несокрушимая вера в неё – ничего. Он так и будет биться головой о стену, пока не расшибёт.

– Стену?

– Возможно, но скорее голову. Поэтому, чтобы её сохранить, надо посеять в неё идею о том, что «быстрее, выше, сильнее» – не единственный доступный способ достигать результатов. Он хорош и в некоторых случаях прекрасно работает, однако, помимо него, есть много других вариантов. И, как только мозг это осознает, в его картине мира появятся две дороги вместо одной.

– Так он всё равно будет выбирать старую, – возразила Ноа.

– Именно так он и поступит. И здесь – твой выход, – улыбнулась Энн. – Каждый раз, когда он будет пытаться пробегать условную стометровку за то же время, что и двадцать лет назад, твоя задача – фиксировать результат и выводить его на табло вместе с разницей. Каждая неудавшаяся попытка будет повышать критическую массу опыта, приближая момент его перехода в новое качество.

– И что будет новым качеством?

– Мысль, что по-старому уже не работает, которая постепенно сформируется в новое убеждение.

– Так это может на годы затянуться, – расстроилась Ноа. – Он знаешь какой упорный и терпеливый!

– А чтобы всё не затянулось на годы, надо не забывать про дорогу номер два: когда он будет делать по ней даже самые маленькие шаги, твоя задача – точно так же фиксировать результат и подсвечивать действия, которые к этому результату ведут.

– Не поняла, – нахмурилась Ноа.

– Это просто. Его привычная стратегия – много и тяжело работать. До какого-то момента она прекрасно действует, но потом становится всё менее и менее результативной. Ты закидываешь ему мысль, что «в колхозе больше всех работала лошадь, но председателем так и не стала». Затем выводишь в фокус его сознания все случаи, когда большое количество пахоты приводило только к огромной усталости и ни к чему более. Через некоторое время мозг начнёт это замечать – и станет искать другие варианты. И их надо ему показать.

Пусть в нашем примере это будет заведение полезных связей и взаимовыгодное сотрудничество с другими людьми. Когда он начнёт двигаться в эту сторону, обращай его внимание на все случаи, когда сотрудничество с другими было эффективнее индивидуального перенапряжения. Тогда на этом пути тоже начнёт накапливаться позитивный опыт, и когда его наберётся требуемое количество, старое убеждение поменяется на новое. А если ещё и показать ему, что на ниве взаимодействия с другими тоже можно тяжело и усердно работать, то он не просто пойдёт по новой дороге, он по ней радостно побежит и даже не заметит, как изменилось в его голове значение фразы «много работать».

– Понятно. Но что, если на новой дороге тоже будут неудачи? – спросила Ноа.

– Что значит «если»? – улыбнулась Энн. – Они там точно будут.

– И как с ними быть?

– На них надо смотреть как на результат эксперимента. Помнишь, как алхимики смешивали всё со всем в попытках получить золото, а вместо него получали знания? Никто не гарантирует, что первая найденная тропинка сразу заменит старую дорогу. Возможно, её заменит вторая, или третья, или вообще пятая. Представь, что ты в коридоре со множеством дверей. Каждая неудачная попытка открыть новую дверь приближает тебя к незапертой.

– Я поняла: чтобы быстрее пройти кризис веры, надо подпалить поле с одной стороны и показать возможные выходы с другой, – резюмировала Ноа.

– Ну да, можно и так, – согласилась Энн.

– Спасибо! Полечу добывать золото.

– Лети. Главное – помни, что знания, полученные в процессе его добычи, иногда не менее ценны, – пожелала напоследок Энн и крепко обняла подругу.

Привычка

– Если я двадцать один день подряд буду изучать сусуами, то это войдёт в привычку – и дальше не надо будет себя заставлять, – безапелляционно заявил Мозг.

– Книжек опять начитался, – ответила Энн.

– А что, в них полезное пишут. И это, между прочим, научный факт.

– Научный факт этого эксперимента состоял в том, что у подопытных людей, которые носили очки, переворачивающие изображение, оно возвращалось в привычный вид через двадцать один день, а когда очки снимали – оно снова переворачивалось и опять приходило в норму за двадцать один день. Из этого следует, что мозгу для возврата привычной визуальной картины мира требуется ровно три недели. Всё остальное – притянутые за уши спекуляции, – парировала Энн.

– Не веришь в привычки? – поинтересовался Мозг.

– Верю, – ответила Энн. – Не верю в выбранный тобой путь.

– Ну и зря. Вот увидишь, скоро буду свободно общаться на сусуами!

Двадцать два дня спустя

– Как успехи в изучении языка? – поинтересовалась Энн.

– Да как-то некогда всё. Дел столько. Я тут решил новую привычку освоить – учусь играть в сепактакрау.

– Понятно. А как же двадцать один день изучения папуасского языка, на котором говорят две семьи на Земле? Вышел на стадию «не буду себя заставлять»?

– Не вышел, – сдался Мозг. – Похоже, ты была права.

– Конечно я была права. Я же опиралась на науку, а не на интерпретацию научных данных в свою пользу, – съязвила Энн.

– Ну и о чём говорит твоя наука? – поинтересовался мозг.

– Привычка – автоматизированный элемент поведения. Отличается от навыка тем, что навык предполагает лишь умение совершать те или другие операции автоматизированно – то есть без специального контроля сознания. Привычка же связана с потребностью совершать те или иные автоматизированные акты, – объяснила Энн.

– Откуда дровишки? – поинтересовался Мозг.

– Из учебника психологии. И если признать, что учебник – это наука, то она говорит нам о том, что если нет потребности в совершении действий, то нет и привычки, хоть заповторяйся. Многократными повторениями можно сформировать навык, но не привычку.

– Значит, учить языки мне придётся себя заставлять всегда?

– Если в этом нет потребности, то да. – Энн была неумолима.

– И сепактакрау?

– И сепактакрау. Если только оно тебе не понравится настолько сильно, что сформируется потребность в него играть.

– А как же марафоны формирования полезных привычек? – не унимался Мозг.

– Это полезная вещь, она приносит неплохой доход их создателям.

– Да ну тебя с твоими шуточками, – обиделся Мозг. – Как жить в мире, где надо постоянно напрягаться?

– Э-э-э… Может, повзрослеть? – предложила Энн.

– Да вы все задолбали уже с этим «повзрослеть». «Повзрослей, стань взрослым, не будь ребёнком…» И что, по-твоему, это значит?

– Это значит не быть в позиции ребёнка и не быть в позиции родителя. Это трудный путь, ему в школе не учат, он только самостоятельно постигается. И представляет собой нечто среднее между стремлением нравиться другим и принуждением других жить так, как ты считаешь правильным. Первый путь – путь ребёнка. Второй – родителя. Всё, что между ними – взрослость.

– То есть взрослость – это когда я никого не поучаю, не оцениваю через призму хорошо/плохо и не стремлюсь понравиться другим? – уточнил Мозг.

– Ага. Это когда ты находишься в позиции «со всеми всё в порядке», никого не преследуешь, не спасаешь и позволяешь каждому получить заслуженную обратную связь на свои действия.

– И как мне это поможет с полезными привычками?

– Ты перестанешь ныть, что мир какой-то неправильный. Примешь его таким, какой он есть. И выберешь один из двух вариантов: заставлять себя делать вещи, которые делать не очень хочется, и платить за это неприятными переживаниями – или делать то, что вдохновляет, наполняет энергией, смыслом и радостью. Либо сделаешь коктейль из обоих подходов.

– То есть никак, – съязвил Мозг.

– Выберешь реализовывать цели своей души – и привычки сформируются мгновенно. Выберешь достигать цели других, чтобы тебя чесали за ушком и говорили «какой хороший мальчик» – будешь много страдать. В этом и прелесть быть взрослым. У взрослого есть выбор – это самая свободная роль из трёх. Но не буду врать, сделать выбор бывает очень больно, так что страдать будешь в любом случае, прости. Но если ты хочешь повзрослеть, то придётся принять тот факт, что жизнь не состоит только из позитивных эмоций, она содержит в себе всё.

– А как же книжки? Теперь их не читать, что ли?

– А как же критическое мышление? Теперь им не пользоваться, что ли? – передразнила его Энн. – Из какой позиции ты это сейчас спросил?

– Из детской, – буркнул Мозг.

– Молодец, делаешь успехи! – восхитилась Энн. – И, кстати, если ты на протяжении двадцати одного дня ни разу не потеряешь состояние взрослости, то станешь взрослым насовсем.

– Ой, иди уже со своими шуточками, – отмахнулся Мозг.

– Выше нос, приятель! Быть взрослым на самом деле восхитительно. А моя любовь и поддержка всегда с тобой.

Развитая терпилка

Четырёхметровый нильский крокодил уже около часа неподвижно ожидал своего обеда, который где-то задерживался.

– Какое терпение! – восхитилась Ноа.

– Да, фантастическая способность, – согласилась Энн. – И при этом, заметь, ему вообще не скучно. А какая-нибудь трясогузка уже померла бы от тоски.

– Намекаешь, что терпение полезно не всем?

– Прямым текстом говорю, – рассмеялась Энн.

– А люди терпение обожествляют и считают его чуть ли не одной из главных добродетелей, – возразила Ноа.

– И правильно делают, – согласилась Энн. – Они животные социальные, с очень развитой иерархией, и им жизненно важно, чтобы те, кто внизу пирамиды, терпели все тяготы и лишения. Потому что, если терпение у них закончится, они могут начать лезть наверх. А наверху мест не очень много, и все они уже заняты.

– Но разве для того, чтобы лезть наверх и побеждать конкурентов, не нужно терпение? – Ноа выглядела озадаченной.

– Конечно нужно, но это иное терпение, – пояснила Энн. – Есть терпение охотника – его нам уже второй час подряд демонстрирует крокодил. А есть фоновое терпение – когда тебе что-то не нравится в окружающей тебя действительности, но ты продолжаешь не предпринимать никаких действий для того, чтобы эту реальность изменить. Как думаешь, продолжит крокодил ждать водяного козла, если по реке начнут рассекать моторные лодки?

– Вряд ли он станет терпеть такое, – согласилась Ноа. – Скорее всего, уплывёт в более подходящее для охоты место.

– Именно. Потому что у крокодила развито правильное терпение, и это ему в жизни помогает. А у человека обычно развито терпение неправильное. Людей с самого детства приучают терпеть то, что не нравится, но не потому, что это будет полезно на охоте, а потому, что это будет полезно тем, кто находится выше в иерархии.

– Напоминает стресс. – Ноа вопросительно посмотрела на подругу. – Короткий бодрит и делает сильнее, затяжной – разрушает.

– Да, что-то в этом есть, – кивнула Энн. – Затяжное терпение препятствует развитию, а без развития всё загибается. Помнишь, я тебе говорила, что накопленные количественные изменения неизбежно приводят к качественным?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.