Островок безопасности. Выпуск 3 серии «Стихи гуськом»
Издательство:
Автор
- -
- 100%
- +
На обложке фото Александра Кривомазова – из личного архива Ларисы Миллер
© Лариса Миллер, 2017
ISBN 978-5-4485-1786-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
I. Несколько новых стихов 2017 г.
«Ничто не ново под луной?..»
Ничто не ново под луной?Да как же так? А внучек мой?А внучек мой? Моя кровинка?Он что? Он разве не новинка?Он здесь впервые – мой внучок,Он в этом мире – новичок.ЕМУ всё внове, ОН всем внове,И мир безумно рад обнове.«Кто музыку такую сочинил…»
Кто музыку такую сочинил,Тот знает то, чего никто не знает:Куда уходит день, когда он тает,Кто этот зимний вечер засинил,И почему горят через одинВсе фонари. И почему на светеЖивут одни лишь маленькие дети —Те – с чёлочкой, те – в облаке седин.«В сыроватом пространстве сырые кусты …»
В сыроватом пространстве сырые кусты —Безымянного автора чудо-холсты,Безымянного автора чудо-полотна,Что стоят, прилегая друг к другу неплотно.И то тень на полотна, то свет упадёт.И любой для себя в них хоть что-то найдёт,Что-нибудь, что его исцелит или ранит,Душу перевернёт или в душу заглянет.«А скоро будет месяц май…»
А скоро будет месяц майИ тьма уйдёт и поминай,И поминай, как морок звали.Лишь ослепительные далиСегодня окружают нас.Что ни стена, то дивный лаз,То тайный дивный лаз зияетВ тот мир, где всё поёт, сияет.«Я ничего не упустила?..»
Я ничего не упустила?Всех добрым словом угостила?Всех навестила по пути,Сказав заветное «лети»?Я всем сегодня угодила?Летучей рифмой всех снабдила?Я всем, как только рассвело,Успела подарить крыло?«Мне муза вовсе не подружка…»
Мне муза вовсе не подружка,А кислородная подушка.Благодаря лишь ей дышу,Пишу, страничками шуршу.Я, засыпая, просыпаясь,Стихи пишу. Их много, каюсь.Я б перестала их рожать,Но как дыханье задержать?«Ах, мелочи, любимые мои…»
Ах, мелочи, любимые мои.Ах, жизнь моя, не бойся мелочиться.Из мига, что сияет и лучится,Все дни свои весенние крои:Из мелочей сияющих своих,Из капель, что летят с ветвей ольховых,Из блещущих деталей чепуховых,Из коих я крою сегодня стих.Ах, жизнь моя, не бойся мелочиться.Любая мелочь нынче так лучится,Любой твой миг подобен дождевойЛучистой капле вешней и живой.Что счастье есть – готова поручиться.Оно сегодня скрыто в мелочах —В капели, в её сбивчивых речах,В ночах, что всё короче и короче,И в небесах, чьи радужные клочьяСегодня отражаются в ручьях.«Я потому лишь не сникаю…»
Я потому лишь не сникаю,Что я в лазурь перо макаю,Небесный цвет всему даря.И только лишь благодаряСвоей устойчивой привычке,Творю миры, где любят птичкиКрылом махать и щебетать,Едва-едва начнёт светать.Вот я перо в лазурь макнула,И жизнь, как птичка, промелькнула.«День сказал: «Положись на меня…»
День сказал: «Положись на меня».Я послушалась и положилась,И, доверясь ему, подружиласьС каждым мигом текущего дня.На заре поднялась и иду,С днём не споря, ему не мешая,По дорожкам его поспешаяПод его озорную дуду.«А небо дождиком кропит…»
А небо дождиком кропитТу жизнь, что на земле кипит.Кропит её дождём весеннимПо будням и по воскресеньям,Напоминая, что не весьМирской сюжет творится здесь,И есть незнающие тленьяНездешней участи вкрапленья.«Есть тишина, и мне она внимает…»
Есть тишина, и мне она внимает.Есть воздух, и меня он обнимает.Есть небеса. Они мне дарят свет.О Господи, чего здесь только нет?!Уменья нет. Дай, Господи, уменьеЦенить всё это каждое мгновенье.«И опять перешагнём…»
И опять перешагнём,Как сто раз перешагнулиЧерез ад, где жгли огнём,Насылали мор и пули.Через всё перешагнём —Через то и через это.Даже неким чёрным днёмПереступим через светаНам предсказанный конецИ продолжим куролесить,И сподобится ТворецВ небе солнышко повесить,Чтобы свет, как прежде тёк,Чтобы люди, свету внемля,Не пустились на утёк,А спасали эту землю.«Идёшь с трудом? Идти далече?..»
Идёшь с трудом? Идти далече?Ну что ж. Взвали себе на плечиТого, кому идти не в мочь,Как и тебе. Кто день и ночьИдёт-бредёт, дойти не чает.Неси его и полегчает.«А я сверяюсь не с часами…»
А я сверяюсь не с часами,А с небесами, с небесамиИ с голосами певчих птиц.То где-то тень упала ниц,То где-то ветка шелохнулась…А жизнь ушла, потом вернулась,Дни зажигая и гасяИ строчку в клювике неся.«Чего-то вечно не хватает…»
Чего-то вечно не хватает.То дня, что быстро пролетает,То слов, что только родились,И тут же с воздухом слились,Не дав мне рассказать про шаткостьВсего на свете, хрупкость, краткость.II. Сентябрь – декабрь 2015 г.
«Сияющая молодость, невесть с какого дня…»
Сияющая молодость, невесть с какого дняМеня забыв, обходится прекрасно без меня —Без моего смятения, без пылкости моей.Ей нынче кто-то новенький приятней и милей.И с ним задорным, дерзостным, несущим всякий вздор,У них такой немыслимо бессвязный разговорИдёт, что в нём участия не в силах я принять,И даже если слушаю, то не могу понять.«Ну что ж, вступи в единоборство…»
Ну что ж, вступи в единоборствоС судьбой и прояви упорство.Она – туда, а ты – сюда.Коль скажет: «Нет», скажи ей: «Да».Коль скажет: «Время жуткой стужи»,Скажи ей, что бывает хуже.Коль скажет: «Ужас, полный крах!»,Скажи: «Держи себя в руках».«Я никак не пойму, то ли время всех ставит на место…»
Я никак не пойму, то ли время всех ставит на место,То ль, напротив, сгоняет с родного земного насеста.То ли хочет оно, чтоб ловили мы миг на лету,То ль оно нам дано, чтобы помнили мы про тщету.То ль примером своим учит бегать и нас без одышки,То ли просто бежит, потому что плохие нервишки,И пора бы нам всем пожалеть его и приласкать,Успокоить и впредь никуда от себя не пускать.«Поздравляю тебя с наступившей средой…»
Поздравляю тебя с наступившей средой,С листопадом, с блескучей озёрной водой,С тем, что в час листопада все музы при деле,Поздравляю тебя с серединой недели,С тем, что дождик, который слегка моросит,В эту дивную среду под счастье косит.«И никуда от этой грусти не деться…»
Памяти Кейса Джискута
И никуда от этой грусти не деться,И невозможно от нее запереться,И невозможно её в дом не впустить,Коль ей захочется придти погостить.А можно только усадить её рядомС окном распахнутом и шепчущим садом,Что ей расскажет в своих тихих речахО легких крылышках, тенях и лучах,О гибкой ветке, что под яблоком гнётся,И грусть послушает и вдруг улыбнётся.4 сентября 2015 г.«Во имя чего? Да во имя вот этой…»
Во имя чего? Да во имя вот этойНебесной лазури, еще не задетой,Во имя рассвета, вступившего в силу,Во имя той осени, что попросилаМеня в этом мире еще задержаться,Чтоб в тихом пруду вместе с ней отражаться.«Перемещаются ТУДА…»
Перемещаются ТУДАТе люди, что меня любили.Уходят из привычной былиВ мир, не разъятый на года.И это значит есть комуМеня и ТАМ принять, приветитьИ на вопросы мне ответить,Коль, растерявшись, не пойму,Как обитать на свете ТОМ,Как ТАМ наладить быт и дом.«Меня однажды окрылили…»
Меня однажды окрылилиИ горизонты мне открыли,И я теперь – чуть что – лечу.Сейчас лечу я на свечу.То бишь, на лист, что сух и ярок:Когда останется огарокСвечи, найду другую цель.Меня устроит даже щельМеж штор оконных или вспышкаЗари, иль в хворях передышка.«Давайте, сверясь с расписаньем…»
Давайте, сверясь с расписаньем,Займёмся тихим угасаньем,Изучим тонкости его,Не упуская ничего.Изучим грани увяданья.Раз мы частица мирозданья,В котором есть и то и сё,То мы должны постигнуть всё.Мы – часть вселенной, часть природы,Где не выходит смерть из моды.И раз пока она в чести,Поучимся шептать «прости»,Как шепчут листья, облетая,Как шепчет день, тихонько тая.«Вот по какому я вопросу…»
Вот по какому я вопросу:Как сделать, чтоб не знали сносуДуша и тело, чтоб не меркМой мир ни в среду, ни в четверг,Да и в другое время тоже.Ты можешь так устроить, Боже?«Поскольку жизнь такая сложная…»
Поскольку жизнь такая сложная,Унынье – роскошь невозможная. аВедь надо как-то выживать,Прорехи, дыры зашивать,Ткань жизни смятую разглаживатьИ как-то быт земной налаживать,И делать так по мере сил,Чтоб он мне радость приносил.А он упорствует, артачится,Велит мне: «Плачь», а мне не плачется.Вернее, плачется, но яЛазурью обметав краяКанвы, на ткань взгляну опасливоИ вижу: светится. И счастлива.«Собираюсь здесь жить, пока жить не расхочется…»
Собираюсь здесь жить, пока жить не расхочется.Собираюсь здесь жить, пока время не кончится,И пока над макушкою небо висит,Из которого дождик слегка моросит.Собираюсь здесь жить и надеюсь при случаеУбедить, урезонить мгновенья летучие,Чтоб они, продолжая летать и шуршать,Моим планам не вздумали вдруг помешать.«Как назвать этот путь?..»
Как назвать этот путь?Назови его необратимым.Как назвать этот миг?Назови его невоплотимым.Что же делать, скажи,Что же делать, о Господи, мнеС невозможным таким, тупиковымбезжалостным «не»?«Но ведь есть еще свет,свет немеркнущий, необоримый, —Слышу тихий ответ, —Небесами моими творимый».«Нет, надо было подождать…»
Нет, надо было подождатьИ не спешить на свет рождаться.Нет, надо было дня дождаться,Когда наступит благодать.А так приходится самой,Самой устраивать все этоВ краю, где скоротечно летоИ темень жуткая зимой.«Коль говорят, что неизбежно горе…»
Коль говорят, что неизбежно горе,Не слушай их и не живи им вторя…Сам постигай порядок заведённый,В котором пир сменяет труд подённый.Сам постигай сей мир непостижимый,На счастье и беду неразложимый.И ты поймёшь, постигнув все нюансы,Что равные у счастья с горем шансы.«Я особенно смертна, когда просыпаюсь…»
Я особенно смертна, когда просыпаюсь,Потому что, проснувшись, невольно касаюсьНити жизни, которая мелко дрожит,Так дрожит, будто только что страх пережит,Страх не знаю чего – одиночества, смерти,Пустоты ли, тщеты ли земной круговерти,Темноты, белизны наступившего дня,Что вот-вот ослепит ярким светом меня.«Когда я наконец решусь…»
Когда я наконец решусь,То в гости к счастью напрошусь.Мне интересно, как живётсяТому, кто дивно так зовётся,В каком живёт оно краю,С кем разделило жизнь свою,И как смогло оно устроитьТак, что нельзя его расстроить.«Возьмём сегодня для примера…»
Возьмём сегодня для примераМеня. Труды мои – химера.Все дни со страстью, с куражомГоняюсь я за миражом.И тем же занята ночами.Спроси: «Зачем?», пожму плечами.Спроси, как время провожу,Скажу: «Вокруг себя гляжу».Спроси, каков мой род занятий,Скажу: «Ищу я для объятийОбъект. И всё, что отыщу,В свой стих немедленно тащу».«Сей скоротечной жизни миги …»
Сей скоротечной жизни миги —Они должны быть в красной книге.Нельзя ни комкать их, ни мять,Их надо, точно дар, принять,Чтоб те, что в душу к нам влетели,Покинуть нас не захотелиИ больше не рвались вперёд,Замедлив чудом свой полёт.«Хочу с тобой поговорить…»
Хочу с тобой поговорить,Но как назвать тебя – не знаю.То белым светом называю,То называю «жизни нить»,То назову тебя судьбой,То временем, то небесами,Где я могу парить часами,Неся тетрадочку с собой.Во всяком случае, ты то,Ты тот, ты та, с кем важно крайнеМне побеседовать о тайне,Которой не постиг никто.«Конечно, жить на свете сложно…»
Конечно, жить на свете сложно,Но лишь таким путём и можноУвидеть неба синеву. Я потому лишь и живу,Что в этом мире есть такое,Что не даёт никак покоя,Что трудно описать пером.Вот листья в воздухе сыромЛетают. Им пока летится.Нам с ними выпало родитьсяВ одном краю. Я в те же дниКружу по свету, что они.Живут они, как жить привыкли —Чуть покружились и поникли.А я который год кружуИ всё ума не приложу —Как можно покружить и сникнуть,Упасть на землю и не пикнуть.«Я так долго была молодой…»
Я так долго была молодой,Баба старенькой, мама бессмертной.Жизнь так долго была милосердной,Окружая воздушной средойВсё привычное – дом и семью,Весь рисунок под облаком пенным,Что казался почти неизменным.Вдруг взглянула – и не узнаю.Вдруг хватилась – и нет никого.Вдруг хватилась – и не досчиталасьТех, с кем дивно когда-то леталось.И бессмертных – ну ни одного.Да и я… Разве та – это я? —Как поэт вопрошал справедливо.Что же делать? Наверно, «счастливо»Пожелать им, всю горечь тая.Пожелать и ушедшим и той,Той себе, что жила здесь однажды,Над ручьём умирая от жажды,Наслаждаясь земной маетой.«С волшебным летом кончился роман…»
С волшебным летом кончился роман,Что очень жаль. Я всячески хотелаЕго продолжить, потому что пелаЕго душа. А я ведь меломан.К тому же, и моя душа поёт,Душа поёт и ждёт, чтоб подпевалиИли по крайней мере «ля» давалиМне для настройки. Нынче «ля» даётРассвет, хоть и поздней на три часа,Чем летние цветные небеса.«Терпя безумные издержки…»
Терпя безумные издержки,Как можно выжить без поддержкиНепредсказуемых небесИзменчивых? Как выжить безЛиствы – её орла и решки —Без этих золотых монет,Которые, сходя на нетИ собираясь приземлиться,Всё продолжают золотитьсяИ посылать прощальный свет?«Ну а в конце концов мы станем…»
Ну а в конце концов мы станемХоть чьим-нибудь воспоминаньем.Возможность эта есть всегда,А, значит, мы не без следаС земли уходим. Как приятно,Что, хоть нельзя прийти обратно,Но можно в чьей-то жить душеЭскизом ли в карандаше,Туманном и незавершённом,Излишней чёткости лишённом,Иль глянцевитым полотном,Что в стиле выполнен одном,Иль на картине светлой точкой,Иль в голове застрявшей строчкой.«Вот протянуло лето ножки…»
Вот протянуло лето ножки,Вот лес сменил свои одёжки,Снял изумрудный свой наряд.Сегодня в воздухе парятЛишь те, чьё время на исходе,Кто на излёте, на свободеИ кто, не скованный ничем,Не вопрошает: «Как? Зачем?За что?», в своей имея торбеЛишь смесь веселости и скорби —Ту упоительную смесь,Которой полон воздух весь.«И вдруг навалится, как глыба…»
И вдруг навалится, как глыба,Тоска, что мне не по плечу.И ведь не скажешь ей: «Спасибо,Спасибо, больше не хочу.Спасибо, мне уже хватилоТебя. Не засти, уходи.Мне очень надо, чтоб светилоХотя бы что-то впереди».«Гармония есть, но она где-то там…»
Гармония есть, но она где-то там,А хаос – он ходит за мной по пятамИ путает карты с великим азартом,Как неслух шкодливый, что ходит по партам,Желая сорвать надоевший урок.И выставить хаос нельзя за порог.И, чтобы призвать его как-то к порядкуИ чуть усмирить, я берусь за тетрадкуИ буковки в строгом порядке пишу.И, ежели хаос и не сокрушу,То, может, заставлю присесть со мной рядомИ полюбоваться тем складом и ладом,Который в стишке воцарился одном,Когда целый мир перевёрнут вверх дном.«Иди, иди, пока идётся…»
Иди, иди, пока идётся,И ножками перебирай.Пока твоя дорожка вьётся,С тенями лёгкими играй.Играй с лучами и тенями,Что на твоём пути лежат.Играй с огнём, верней, с огнями,Что на ветру слегка дрожат.Они слетят, увидишь дверцуМеж оголившихся ветвейИ примешь близко-близко к сердцуЛетучий миг судьбы своей.«Летает в воздухе сыром…»
Летает в воздухе сыромЛисточек, набираясь влаги.А ты води себе пером,Пером весёлым по бумаге.Лес, потерявши покрова,Пустым останется и голым.А ты печальные словаПиши пером своим весёлым.Перо не может быть иным.Оно умеет только в ражеПисать про горькие, как дым,Потери, тяготы, пропажи.«Нашёлся или заблудился…»
Нашёлся или заблудилсяТот, кто на белый свет родился?Он воспарил или пропал,Когда на белый свет попал?Его сверх меры одарилиИль обобрали, одурилиИ так запудрили мозги,Что и не видит он ни зги:При свете, как во тьме кромешной —Ни зги не видит он, сердешный?«Всё перемелят жернова…»
Всё перемелят жернова,Всё перетрут, всё перемелят,Включая дни, что нынче стелятОсенних листьев покрова,Что небывало хорошиИ высочайшей ждут оценки,И чьи тончайшие оттенкиТворил Всевышний от души,Тем самым намекая нам,Что мимолётности все эти,Хоть и рискуют кончить в нетях,Лишь светлым преданы тонам.И, если тянет говоритьПро это всё, то лишь словами,Которые умеют самиВоспламеняться и парить.«Нет, нет, не надо сокрушаться…»
Нет, нет, не надо сокрушаться,Что дни осенние крошатсяНа уйму охристых частиц,На землю падающих ницИль упадающих на спинку.Нет, надо полюбить картинку,И даже рвущуюся нитьНеобходимо полюбить —Нить, на которой всё держалось.И, если даже сердце сжалось,То ведь печальные сердцаЕсть тоже замысел Творца.«Какой, однако, лёгкий слог…»
Какой, однако, лёгкий слогУ жизни. Речь её струится,И что-то вечно в ней таитсяТакое, что она – манок,Силок, в который я самаВсегда готова попадаться,Чтоб снова с небом повидаться,Вновь оказаться без умаОт прихотливых виражейЛиствы летящей жарких клёнов,От разных здешних закидонов,Причуд, фантазий, миражей.«А счастье боялось меня, как огня…»
А счастье боялось меня, как огня,Боялось оно молодую меня.Оно мне, как звёздочка, всюду мигало,Но что-то во мне его страшно пугало.Наверно, пугал мой тогдашний минор,Унылый мой вид и печальный мой взор.И вместо того, чтобы сделать мне взбучку,Оно, огорчённое, скрылось за тучку.Но я постарела и стала умней,И стало мне жаль тех безрадостных дней,И я попросила: «Вернись, если можно»,И счастье, – сначала весьма осторожно, —А после смелее ко мне подошло,И наше свиданье прекрасно прошло.И с этой поры я души в нём не чаю,И, коль временами его огорчаю,То через минуту прощенья прошуИ, чтоб не серчало, в объятьях душу.«Когда я слышу слово «старость…»
Когда я слышу слово «старость»,Впадаю в бешеную ярость.Ну кто придумал эту чушьДля юных и бессмертных душ?Ведь души непременно юны,У них всегда одни кануны,И сроду не было и нетУ юных душ преклонных лет.И оскорбительно для слухаЗвучат слова «старик, старуха».И, объявляя им протест,На слове «старость» ставя крест,Ей запрещаю рядом шаркатьИ у меня над ухом каркать.«Когда узнаете, что где-то…»
Когда узнаете, что где-тоСветло все ночи напролёт,Прошу, скажите мне про это,Тотчас отправлюсь я в полёт.Я не умею жить во мраке.Во мраке просто не дышу.Как только подаёт мне знакиРассветный луч, к нему спешу.Коль в мире есть такое место,Где свет сияет круглый год,Рвану туда, слетев с насеста.Я света страстный патриот.Ему служу, когда он светит.Когда же ночь долга, черна,И свет родной уходит в нети,Тем паче я ему верна.Тогда его я извлекаюИз недр памяти своей.Как извлеку его, скликаюВсех, кто со мной одних кровей.И все же, коль отыщет кто-тоСплошные светлые места,Пусть скажет мне. Ведь так охотаПожить за пазухой Христа.«Самое время довериться тропам земным…»
Самое время довериться тропам земным,Волнам воздушным, капризному ходу событий,Переплетенью осенних желтеющих нитей,Беглым огням, что легко превращаются в дым.Самое время довериться лёгкой строке,Той, что ещё только носится в воздухе где-то,Чуть добавляя текущим событиям светаИ трепеща на веселом шальном ветерке.«Спустили с радужных небес…»
Спустили с радужных небесРаспоряженье, директивуСчитать, что жизнь – сплошное дивоИ что она полна чудес.И вот, послушная верхам,Я приступила к исполненью —Живу в восторге и волненьи,Что ясно видно по стихам.А ведь в какие-то годаПрямое было указаньеСчитать, что жизнь есть наказанье,Страданье, каторга, беда.А, может, небо ни при чём,И, хоть я небесам внимала,Но их совсем не понимала,Была бездарным толмачом.«И снова лист живёт в тоске…»
И снова лист живёт в тоске,И снова он на волоскеВисит, и снова с первым встречнымОн рвётся говорить о вечном.И так он рвётся говорить,Что рвётся тоненькая нить,Которая его держалаИ за него весь день дрожала.«Да нет, не света. Только лета…»
Да нет, не света. Только летаНедавно наступил конец.Не наложил ещё ТворецНа всё решительное вето.А, значит, Он готов продлитьСию волшебную волынкуИ вешать свежую картинкуНа еле видимую нить.«Черно-белая музыка, как…»
Черно-белая музыка, какТебе петь удаётся?Почему – будь то свет или мрак —Тебе дивно поётся?Почему, моя музыка, тыТак щедра на оттенкиИ способна снимать с чернотыБелоснежные пенки?Почему, зная только одно, —Клавиш чёрный и белый,Никогда ты не тянешь на дно,Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.