С чего всё начлось:
В Городе не бывает звуков. Даже ветер скользит по крышам, будто извиняется за своё существование.
Утро начиналось, как всегда: свет через окно, три сигнала на браслете, бесшумный завтрак. Мама улыбнулась, не сказав ни слова. Папа кивнул – так тут говорили «доброе утро».
Мэт не думал о словах. Они были как миф – древние и забытые. Их не было в школе, на улицах, даже во сне.
До вчерашнего дня.
До того, как он увидел её.
Девочка с волосами чёрной июньской ночи стояла у стены, одна, не мигая. Он не знал, откуда она. Она не махнула, не улыбнулась – и всё же, казалось, кричала глазами.
В ту ночь он впервые произнёс имя. Он не знал, как зовут её – он придумал его. Шёпотом. Один. Под одеялом.
– Лили, – прошептал он, и тишина сжалась, как лёгкие перед криком.
Утром он проснулся в холодном поту. Это был сон? А на его подушке лежал обрывок бумаги. На нём было написано:
«Я тебя слышала.»
С тех пор прошло 5 лет.
Аудитория была холодной – стеклянные стены, серые панели, ни одного окна.
Здесь учили читать мысли по жестам, следить за дрожью в пальцах, замечать движение зрачков. «Каждый взгляд – почти слово», – говорили преподаватели.
Мэт сидел у стены, как всегда. Молчал, как все. Записывал, что показывал куратор – указательный палец по запястью, ладонь вверх, два касания лба.
«Подозрительное поведение».
Она появилась во время второго модуля. Новенькая. Не представилась – это и не требовалось. Просто села напротив.
Лили.
Мэт чувствовал, как кровь стучит в ушах – как звук. Он попытался не смотреть. Он знал: слишком долгий взгляд – и тебя вызовут.
Но она…Она смотрела прямо на него. Не с вызовом. Не с агрессией. А как будто знала, что он сказал её имя.
И в следующую секунду – она моргнула. Дважды. Медленно.
Сигнал. Приватный. Запрещённый. Так говорили "да" до Века Тишины.
Его сердце сжалось. Он не знал, что делать. Только протянул руку к блокноту, открыл последнюю страницу и дрожащей рукой нарисовал круг.
Это был его способ сказать:
"Мы в одной орбите."
Через пару минут он нашёл у себя в кармане узко сложенную записку.
Никто не подходил. Он точно это знал.
Развернув её, он прочитал:
" Ты смотришь слишком громко. Осторожно. Я могу привыкнуть."
Мэт перечитал записку трижды.
Строчки дрожали в пальцах, будто она написала их прямо на его коже.
– Ты смотришь слишком громко. Осторожно. Я могу привыкнуть.
Он должен был сжечь её. Или хотя бы съесть, как учат на курсе безопасности. Но он аккуратно сложил листок и спрятал в потайной шов на подкладке рукава.
В ту ночь он не спал. Снова произнёс её имя – теперь с отчаянной уверенностью:
– Лили.
Никакой кары не последовало. Ни тени под дверью, ни исчезающих родителей, как рассказывали в детстве. Только… шаги.