Следствие ведет Мальвина

Пролог

The Game Is Afoot – Eternal Eclipse

На эту могильную плиту можно смотреться как в зеркало. Девушка на черном граните – я. Прямой нос, губы со знакомой полуулыбкой. Взгляд, устремлённый вдаль. Густые волнистые волосы – серые линии гравировки на граните совсем не передают цвет. Тонкая длинная шея, на похоронах скрытая розовым шарфом, и красивые ключицы в полукруглом вырезе платья.

Хорошо помню день, когда было сделано фото – в Новый год пару лет назад. Веселый и шумный. Тогда ничего не предвещало беды, горя и смерти. Они всегда приходят неожиданно, одинаково неприятно удивляя и тех, кого забирают с собой, и тех, кого зачем-то оставляют страдать в одиночестве.

Наверное, видеть саму себя на памятнике, в окружении успевших выцвести траурных венков, должно быть странно, или даже жутко, но мои чувства иные. Я невозмутимо сажусь на корточки и, достав из черной каменной вазы подвявшие розы, ставлю свежие. Кладу в блюдце у плиты несколько прямоугольников малинового печенья. На кладбище тихо и пусто, только вороны вьются в небе, в ожидании моего ухода. Им не терпится поскорее начать пир, а я никак не могу заставить себя уйти.

На могильной плите моя фамилия, и моё отчество. Лишь имя написано с одной единственной ошибкой. Дата рождения тоже моя, а с указанной на памятнике даты смерти незаметно прошел почти год – я провела его в каком-то мутном анабиозе. И совсем ничего не изменилось, кроме меня самой.

Бело-розовые лепестки сыплются из разваливающихся бутонов на серую кладбищенскую плитку. Сжимаю стебли, позволяя шипам до крови колоть ладони. В этом году осень холоднее. Ветер уже носит между могил сухие опавшие листья. Играет с ними, сгребая их в горки и взрывая разноцветными фейерверками. Швыряет под ноги.

Поплотней запахнув куртку, я прощаюсь с девушкой на могильной плите и шагаю прочь.

Глава 1. Украденное дело

Ready for War – Liv Ash

В тихих омутах обычно водятся черти, а в тихих маленьких городках – кто-то гораздо хуже. С самого утра я листаю материал за материалом. Убийства, пьяная поножовщина, взятки, злоупотребления должностными полномочиями и даже похищения. В отделе, из которого я перевелась сюда три дня назад, всё было гораздо проще и понятней, а здесь – хаос, анархия и волокита. Темняк на темняке и темняком погоняет. Чем больше сшивов и папок я, пролистав, откладываю на край стола, тем больше не могу понять: чем здесь вообще занимаются следователи?

Один из них – Захар, как раз вваливается в кабинет с полной кружкой кофе:

– Малина, зайди к руководу! – сходу объявляет коллега.

Громко отпив содержимое кружки Скворцов с грохотом ставит её на соседний стол. Часть кофе выплёскивается на документы, но хозяин стола не обращает на это внимания, предпочитая разглядывать меня. А я морщусь и от шума, которым сосед по кабинету сопровождает каждое свое действие и от неприятного обращения:

– Не Малина, а Алина! – сквозь зубы поправляю я.

– Ну Малинина же. – Захар разводит руками словно у него нет выбора.

Поднимаясь из-за стола, я с ухмылочкой киваю:

– Что ж, тогда буду звать тебя «Скворчонком».

Знаю, что мужчины не любители таких преуменьшительных прозвищ и своим Скворчонком я наступила Захару на больной мозоль или даже на что похуже. Я ведь не первый год работаю в мужском коллективе и успела выработать систему манипуляций для любого случая. Кабинет покидаю, игнорируя возмущенное «почему тогда не Скворцом»? К руководу – так к руководу.

Шагая по узкому коридору, я размышляю о том, зачем могла понадобиться Крылову. На утреннем совещании руководитель отдела лишь вяло поинтересовался работой по материалам и, не дослушав мой отчет перешел к другим следователям. Сейчас вызывает лично. Неужели решил, наконец, поручить нормальное светлое дело?

– Тс-с-с! – шикает Светочка, когда я вхожу в приемную, потому что, объявив о своем присутствии я помешала бы ей подслушивать.

Секретарь удобно устроилась на одном из стульев у двери и даже ухо из пышного каре высвободила, чтобы ни слова не пропустить. Она одновременно прижимает палец к губам и машет рукой, приглашая присоединиться к развлечению. Судя по голосам, доносящимся из-за двери, Крылов не один. В его кабинете находится ещё один мужчина.

– Розовый, Федь! – смеётся собеседник Федора Михайловича. – Откуда она вообще у тебя взялась такая?

Чтобы его слышать, мне даже не надо, уподобившись Свете, заправлять за уши волосы. А ещё я хорошо понимаю о чём, вернее о ком, идёт речь. Хмурюсь. С коротким выдохом скрещиваю руки на груди, пока руководитель отдела с плохо скрываемой досадой отвечает:

– Из краевого управления прислали три дня назад. Понятия не имею зачем. Она по коррупции в основном работала, но тут у нас, сам знаешь, не до разграничений. Народу недобор. Есть кому дежурить – уже хорошо. Но выглядит она, конечно… Не знаю, как её такую на происшествия отправлять…

Светочка косится на меня и хихикает. Я тоже выдавливаю ухмылочку, хотя на самом деле этот скепсис бесит до зубовного скрежета. Еще больше раздражает то, что в этом отделе действительно никто не работает. Рыба ведь гниёт с головы. Пока Крылов в рабочее время сплетничает о подчиненных, секретарь вместо работы эти сплетни подслушивает, а мои коллеги литрами пьют кофе. Действительно, кто дела расследовать будет? Некому.

Решив, что услышала достаточно, я обхожу удивлённую этим маневром Свету и без стука вхожу в кабинет:

– Вызывали, Фёдор Михалыч? – дерзко вклиниваюсь я в разговор, заставив мужчин прерваться.

Обвожу взглядом просторный кабинет. Осень льёт ярко-желтые лучи в высокие окна. Два плюс два. Две кружки кофе на заваленном документами столе и два мужчины за ним. Седой и полноватый Крылов, надо признать, немного смутился. Понял, что я слышала его жалобы. Зато его сидящий вполоборота светловолосый собеседник, мало того, что без стеснения осматривает меня с ног до головы, так еще и хохочет:

– Так вот она какая… Мальвина! – Он неверяще качает головой, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не чертыхнуться.

Это же ещё хуже Малины. Крася волосы в бирюзово-голубой, я догадывалась, что не все смогут остаться равнодушными. Некоторые то и дело обсуждали меня за спиной, но так открыто и насмешливо – впервые. Вдоволь повеселившись, незнакомец оборачивается в мою сторону, вытягивает обтянутые форменными брюками длинные ноги и с улыбкой продолжает:

– Честное слово, я ожидал блондинку, но это превосходит самые смелые ожидания!

Что бы он ни имел ввиду под «это», я начинаю злиться. Крылову вот совсем не смешно. Он, правда, меня уже не первый день знает и возможно успел отсмеяться где-то в укромном месте, сделав это не напоказ.

– Странно, когда о подобной предвзятости к светлым волосам мне заявляет блондин, – хмыкаю я, сверля собеседника взглядом. Всегда считала лучшей защитой нападение, а с такими, как этот махровый сексист по-другому нельзя: – И вообще, в чём конкретно ко мне претензии?

Крылов тут же разводит руками:

– Претензий – никаких… – начинает он, но незнакомец с нажимом перебивает:

– А у меня не претензия, а просьба – больше не направлять поручения в мой отдел на розовых листах.

Он всё ещё улыбается и говорит со мной как с несмышлёным ребенком, хотя я и попыталась придать нашему разговору деловой тон. Невозмутимо интересуюсь:

– А чем именно вам не угодили розовые листы?

Вообще-то, я всегда так делаю – на цветных листах документы заметнее и из общей стопки такие возьмут первыми, соответственно – первыми исполнят. Очень хочется нахамить гостю Крылова, поставить на место, но после слов «мой отдел», я начинаю догадываться о том, кто он. Тот, ради кого я вообще сюда перевелась.

– Лично мне – ничем. – Собеседник вздыхает, пытаясь подобрать слова потактичнее. – Но вот мои ребята пытаются сбагрить их друг другу и отказываются выполнять.

Фраза «мои ребята» указывает на то, что я не ошиблась и мужчина в кресле – Константин Семёнов. Тот самый, чья слава давно вышла не только за пределы этого маленького городка, но и за пределы края. Тот, кто может раскрыть любое преступление. Тот, кто может расколоть любого. Тот, кто давно был бы начальником отдела полиции, если бы сам этого захотел. И как бы сильно мне ни хотелось сейчас с ним ругаться – нельзя.

– Что же ваши ребята впечатлительные такие? – поддеваю я. – Они ведь тяжкие и особо тяжкие преступления раскрывать должны. То-то их никто и не раскрывает…

– Алина Владимировна! – не выдерживает Крылов. – Будь добра соблюдать субординацию.

Не удивительно. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку – Семенову фамильярничать можно, а мне – нет. Ни Крылов, ни Светочка, ни остальные следователи отдела понятия не имеют о том, какая я. Они судят по внешности и голубые волосы вкупе с розовыми листами поручений легко позволили им обмануться на мой счёт. Им – да, но неужели и ему тоже?

– Не надо, Федь, – произносит Семенов и сейчас смотрит на меня серьёзно и пронизывающе. Как-будто знает зачем я здесь. Но вряд ли даже начальник оперативников сумел бы догадаться так быстро. Он усмехается и легко капитулирует: – Я же первый начал.

Нет, он не понял и принял меня за милую девочку, как остальные, потому и уступил. Отвожу взгляд, скрывая разочарование. Игнорирую благородство Семенова и срываю злость на Крылове:

– Поскольку бумагу я приобретаю за свой счет, Федор Михалыч, я вправе сама её выбирать. – Вскинув подбородок, упираю ладонь в бедро. И добавляю уже для Константина: – А цвет поручений никаким нормативным актом не установлен. И я жду, что они будут исполнены вашим отделом без нарушения сроков.

Оппонент сначала удивленно вскидывает брови, потом хмурится. Недоволен тем, что милая девочка указывает ему, что делать. Но я буду указывать. Не только ему, но и всем остальным. Я заставлю их работать. Носом землю рыть заставлю, чтобы раскрыть дело, которое важно для меня. Семенов коротко отвечает:

– Ну ждите.

А по кривоватой ухмылке начальника оперативников я понимаю, что ждать придется долго и гораздо быстрее будет исполнить ту стопку поручений, что я вчера направила в его отдел самостоятельно, чем дождаться хоть одного рапорта в ответ. Вот не хотела же с ним ругаться, но кто знал, что Семенов одним только своим самодовольным видом будет настолько меня бесить. Поджав губы, интересуюсь у Крылова:

– Это всё?

– Иди, Алина, – отмахивается руковод так, словно уже жалеет, что вообще меня вызвал.

Холодно кивнув, покидаю кабинет, и за дверью какое-то время стоит тишина. Шоу закончилось. Светочка возвращается за рабочий стол, принимаясь нехотя что-то печатать. Я же иду к себе, но никак не могу сосредоточиться на материалах, думая вместо этого о Семенове. Он был первой частью моего плана. Раздумывая над тем, как к нему подобраться, я и представить не могла, что он сам свалится мне на голову. И всё же Константин оказался совсем не таким, каким я успела его вообразить – самоуверенным насмешливым шовинистом. Может, слава о нём – ложь? Мужчины склонны преувеличивать собственные заслуги.

Если бы все воспеваемые Семенову дифирамбы были правдой, не было бы в этом городе столько глухарей1

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Глухарь в полицейском жаргоне означает нераскрытое уголовное дело, приостановленное или отправленное в архив из-за невозможности установить личность преступника.