Часть 1.Маяк.
ПРОЛОГ
Еще один яркий день прекрасной осени клонился к закату. Солнце почти село. Последние его лучи скользили и по стенам уцелевших домов, и по руинам тех построек, которым не повезло.
Ремай, расположившись на крыльце своего дома, наблюдал за тем, как все вокруг постепенно уходит во мрак. Он никого не ждал, никуда не собирался, ничего не делал – просто сидел, погруженный в мысли.
Последние дни мужчина часто проводил время именно здесь, молча глядя на дом напротив, вернее, на то, что от него осталось – груду бревен. Этот дом превратился в ничто, а его собственный уцелел. Ту страшную ночь не пережили почти все расположенные по соседству постройки.
Иногда взгляд Ремая задерживался на яблоне рядом – когда-то огромном красивом дереве, каждый год дававшем отличный урожай. От нее остался только обуглившийся ствол и почерневшие сломанные ветки, торчащие как ни попадя, словно огромные колья.
Солнце село. Ремай, почувствовал, что начинает замерзать, однако это не заставило его уйти в жилище, чтобы согреться или хотя бы одеться теплее. Он сидел на месте, не обращая внимания на происходящее вокруг. Его не смущали ни косые взгляды проходящих мимо людей, ни стук топоров, раздававшийся со всех сторон.
Жители прилагали усилия, чтобы восстановить город хотя бы частично. Ремай не принимал в этом никакого участия. Он понимал, что горожане ждали от него чего угодно, но только не бездействия, однако взять себя в руки он не мог, как бы не старался.
Через некоторое время звуки производимых работ стихли окончательно. Мужчина дрожал от холода, но так и оставался сидеть на месте.
Послышались шаги. Ремай понял, что в его сторону направляется не менее пяти человек. Он не стал пытаться разглядеть силуэты, даже не посмотрел в сторону приближающихся. Мужчина не повернул голову даже тогда, когда они остановились в десяти шагах от него. Вновь тишина.
– Как вечер, Ремай? – произнес один из подошедших. – Не думаешь, что сегодня необычайно тепло для поздней осени?
По голосу мужчина понял, что говорившим был Ирид. Земледелец. Ремай нехотя поднял голову и осмотрел незваных гостей. Рядом с нарушителем его покоя стояли два стража и два охотника. Руки у каждого пусты, но на поясах мечи, за спинами – арбалеты.
Ремай ничего не ответил.
– Тебе здесь уютно? Не принести ли чего-нибудь из еды? – задавал новые вопросы подошедший мужчина.
Ответа не последовало.
– Ты вновь не принял никакого участия в общих работах – так не должно быть, – сказал Ирид. – Ремай, считай, что уже нет ни ремесленников, ни торговцев. Из этого следует, что у тебя нет подчиненных. Ты теперь наравне с каждым из нас. Уцелевшие дома забиты людьми, потерявшими кров, а ты продолжаешь жить здесь в комфорте. Разве это правильно?
– Я упустил момент, когда ты стал Главой города? – спокойно спросил Ремай.
Ирид наигранно замялся, а потом сказал:
– Я говорю не от лица Арда, а от лица простых горожан. От лица тех, кому так долго врали ты и тебе подобные. От имени тех, кто за ваши игры поплатился жизнью близких. Вы, считавшие, что имеете право знать больше остальных, погубили сотни ни в чем неповинных людей. Произошедшее – результат вашего вранья и беспечности.
– Ты разве кого-то потерял, земледелец? – проговорил Ремай без эмоций. – Почему тебе в очередной раз есть дело до того, что тебя явно не касается?
Он по очереди взглянул в глаза каждого из стоящих рядом мужчин. Все они являлись его товарищами, однако Ремай прекрасно понимал, какие чувства они испытывают сейчас. К их желанию найти виновного и наказать его незамедлительно он готов был отнестись с пониманием.
– Мы лишились трети домов и практически всех запасов продовольствия на зиму, – продолжил Ирид. – Ответь же мне на вопрос: почему ты не работаешь со всеми остальными и не пытаешься восстановить хоть что-то?
Ремай немного подумал, а потом спросил:
– Ирид, ты ведь не об этом спрашивать пришел?
– Да, ты прав, – произнес собеседник. – Я… мы здесь, чтобы заставить тебя ответить за произошедшее. И поверь, вопросы есть не только у нас пятерых.
После этих слов Ирид негромко свистнул. Спустя несколько секунд издалека вновь послышался звук приближающихся шагов. Сначала с одной стороны, потом с другой.
– Мы – это те, кто хочет знать правду о той ночи. Мы – это те, кто имеет право ее знать, – сказал Ирид. – Куда ты исчезал? Почему ты, в отличие от остальных членов отряда, все еще жив? Что с седым парнем?
Ремай молча встал и посмотрел на приближающихся людей – не меньше тридцати. Вооружены не все. Он поднялся, вовсе не для того, чтобы быть готовым отразить возможные удары, а чтобы лучше разглядеть тех, кто пришел.
Мужчина стоял спиной к дому. Перед ним были люди с безжизненными глазами и лицами, не выражающими никаких эмоций. Люди, пережившие нечто страшное. Они молчали.
– Тебе нечего сказать, Ремай? – спросил Ирид. – Ты каждого из нас знаешь. Скажи же то, что мы хотим услышать.
– Если бы я знал, как и что сказать, то я сказал бы, – холодно произнес Ремай.
Внезапно какой-то подросток выскочил из толпы, подбежал к Ремаю и ударил его кулаком в челюсть. Мужчина понял, что это Отар – мальчишка, потерявший мать во время событий, последовавших после убийства Зверя. Крепкий и сильный Ремай почти не почувствовал удара. Отар же отскочил в сторону, тряся рукой. Он пристально посмотрел на Ремая, а потом плюнул ему в ноги и скрылся в толпе. Никто из пришедших на это никак не отреагировал.
– Мы серьезны, – твердо проговорил Ирид, вынимая меч. – Либо ты рассказываешь нам, как все было на самом деле и отдаешь седого ублюдка, либо мы за себя не отвечаем.
Бывший Глава ремесленников и торговцев пристально посмотрел на собеседника. Он хотел что-то сказать, но не мог подобрать слова.
Ирид направил меч на Ремая и приказал:
– Говори!
Ремай молчал.
Ирид, поняв, что запугать мужчину не получится, бросился на него. Он ударил его ногой в живот. Тот немного отшатнулся, но не упал.
– Бейте! – закричал Ирид. – Бейте его! Нужно достать из дома седого.
Толпа налетела на Ремая, который даже не предпринял попытку защититься. Люди сбили его с ног и принялись запинывать.
– Хватит, хватит это делать! – кричал кто-то, находящийся за толпой.
Люди не останавливались. Они прекратили бить лишь тогда, когда Ремай перестал хоть как-то реагировать на удары.
Ирид некоторое время смотрел на лежащего в грязи человека, а потом выкрикнул:
– Тар и Гват, идите за мной в дом. Вытащим тварь на суд.
Услышав эти слова, лежащий на земле Ремай дернулся и попробовал что-то выкрикнуть, но не смог произнести ничего членораздельного. Кряхтя и сопя, он начал подниматься. Кто-то из горожан подошел к нему, чтобы нанести еще один удар, но Ирид крикнул на него, веля больше ничего не предпринимать.
Ремай медленно вставал. Никто ему не мешал.
Ирид и помощники проникли в дом. Из него тут же донеслись возня и ругань. Вскоре горожане вышли, таща за руки худого юношу с седой головой. Они вывели его за дверь и скинули с крыльца. Тот с грохотом рухнул на землю, рядом с тем местом, где находился Ремай.
Люди расступились.
– Не ты ли истинный виновник всего произошедшего здесь? Отвечай, подонок! – крикнул кто-то из толпы.
Юноша медленно встал. Он казался не испуганным, а просто уставшим.
– Думал, никто не узнает, что ты вытворял на поляне? Ты колдун! Ты должен быть убит! – орали люди.
– Эвис, не надо, – прохрипел стоящий рядом Ремай. – Не делай этого.
– Ты – зло! – крикнула какая-то женщина.
Услышав это, юноша поднял взгляд на нее и громко сказал:
– Да с чего вы взяли, что я являюсь злом!?
Эвис произнес это так твердо, решительно и громко, что все вокруг немедленно замолкли. Очевидно, всех поразил тон, с которым говорил юноша.
– Я никогда и никому не желаю зла, однако меня всю жизнь гонят. Гонят такие, как вы, – продолжил Эвис. – Ну и кто из нас зло?
– Не слушайте его! – раздалось из толпы. – Убейте его! Он очень опасен!
Люди стали хвататься за оружие. Ремай заметил, что на юношу направлены не только мечи, но и арбалеты.
Какой-то мужчина подскочил к Эвису с ножом в руке. Он действовал так быстро и неожиданно, что Ремай не сразу понял, что происходит. Горожанин размахнулся и со всей силы ударил юношу ножом в живот. Ремай хотел защитить его, но не удержался на ногах и упал.
Эвис не двигался. Мужчина, пытавшийся убить его, стоял рядом и смотрел на руку, в которой только что находился большой нож. Оружия не было. Оно превратилось в нечто похожее на золу или пепел. Человек попятился назад.
– Это колдовство! – закричал он. – Стреляйте в них из арбалетов!
Люди в толпе не слишком хорошо поняли, что произошло, но требование своего товарища выполнили.
В Ремая и Эвиса вмиг полетело с десяток арбалетных болтов. Ремай закрыл глаза, ощущая наступление неизбежного, а юноша лишь взмахнул кистью правой руки. На землю упал черный пепел – единственное, что осталось от выпущенных снарядов.
– Вам всем пора бы научиться думать прежде, чем что-то делать, – сказал Эвис.
Один мужчина с мечом бросился на юношу, но тут же упал – оружие вмиг стало настолько тяжелым, что поднять его и нести стало невозможно.
Эвис взмахнул левой рукой – мечи, арбалеты и топоры его противников засветились цветным пламенем. Люди принялись кидать их на землю. Кто-то бросился бежать прочь. Те, кто остался, казались растерянными. Ирид, которого еще несколько минут назад переполняла уверенность, стоял в стороне от Эвиса, не зная, что делать.
– С чего вы все решили, что я являюсь злом!? – требовал ответа юноша.
После его слов подул ветер. Он поднял в воздух то, что осталось от оружия, закружил и понес куда-то в сторону. Не на людей. Неожиданно для всех Эвис движением руки направил черный пепел на сгоревшую яблоню, на которую недавно смотрел Ремай. Пепел облепил ее. Обгоревший ствол с остатками веток засветился синим светом, который почти сразу превратился в пламя.
Дерево вновь горело, но огонь не уничтожал, а восстанавливал его. Люди видели, что на безжизненных ветвях появляются листья. Они горели красным пламенем. Вслед за листьями возникли мелкие огоньки. Приглядевшись, можно было понять, что это цветы, сияющие белым светом. Лепестки опадали, и вместо них появлялись яблоки. Сначала крохотные, но потом все больше и больше.
Эвис резко дернул рукой, и свечение мгновенно прекратилось. Люди стояли, не понимая, что они испытывают – страх или восторг. Перед ними стояло дерево – великолепная яблоня, на ветвях которой росли огромные красные яблоки. Каждое размером с два кулака.
– Я – зло? – еще раз, но уже более спокойно спросил Эвис.
Люди молчали.
Юноша поднял правую руку к груди. Через дорогу что-то зашумело. Даже загрохотало. Испуганные люди стали расступаться, пытаясь определить источник шума. Им оказался один из рухнувших домов.
Тяжелые бревна поднимались в воздух и зависали в нем на небольшом расстоянии друг от друга. Когда обломки исчезли, бревна стали опускаться вниз, вставая в ряды и образуя стены. Самые наблюдательные зрители разглядели, как из глиняных осколков внутри восстанавливается печь.
Когда здание восстановилось на высоту человеческого роста, все прекратилось. Люди, уже забывшие для чего пришли, стали переглядываться.
Эвис лежал на земле, смотря в небо. Из носа текла кровь. Над ним стоял Ремай и протягивал ему руку.
– Я не зло, Ремай. Скажи, что я не зло, – шептал юноша. Он не плакал, но глаза были влажными.
– Дай мне руку, – проговорил Ремай.
Эвис подчинился, и мужчина поднял его. Они стояли перед толпой. Воцарилось молчание.
– Идем в дом, – тихо сказал Ремай.
Они развернулись и направились к крыльцу. Мужчина поддерживал Эвиса, чтобы тот не упал.
Стоявший на крыльце Ирид не предпринял никаких попыток, чтобы помешать им зайти в жилище.
Дома Ремай опустил Эвиса на лежанку, а сам сел на пол. Оба тяжело дышали. За окном никто не шумел. Похоже, люди разошлись молча.
– Нужно уходить. Мы обязаны сделать то, что должны, – проговорил мужчина.
Эвис молчал.
– Пойдем туда, куда ты скажешь, – предложил Ремай.
Юноша продолжал молчать. Через какое-то время он присел на лежанке, посмотрел на сидящего на полу мужчину и сказал:
– Ремай, ты не понял главное. Не понял того, что хуже всего.
– И что же это такое? – после некоторого раздумья спросил мужчина.
– Я даже не представляю, что нужно делать и куда следует идти, – еле слышно проговорил юноша.
Ремай тяжело задышал. Но через несколько минут он встал и сказал:
– В таком случае делаем единственное, что возможно в нашем положении – будем помогать восстанавливать город.
Эвис посмотрел на него в упор, немного помолчал, а потом кивнул.
Через какое-то время Ремай добавил:
– Если, конечно, нас не сожгут этой ночью вместе с домом. А сожгут, то и ладно.
ЧАСТЬ 1: МАЯК
1
Солнце грело по-летнему тепло. Его лучи уже сейчас заставляли сбрасывать с себя лишнюю одежду, хотя до по-настоящему жарких дней еще оставалось время. Почки на деревьях давно превратились в молодые листья, на открытой местности можно было найти первые цветы. И в лесах, и в полях одинаково усердно пели птицы.
Путники шли без особой спешки, но лишних привалов себе не позволяли. Последние дни дорога не казалась сложной – двигались практически все время по открытой местности. Болота не встречались уже давно. Если и приходилось идти по лесу, то, как правило, он быстро заканчивался, а за ним вновь оказывалась равнина или степь.
Пройдено много. Очень много. Местность, по которой они двигались сейчас, не была знакомой, но это ни у кого не вызывало беспокойства. Четыре человека шли вперед почти без разговоров, практически не смотря друг на друга.
Впереди двигался Ирид. Он казался спокойным и невозмутимым. В его движениях не чувствовалось усталости. Мужчина давно уже убрал теплую одежду в котомку, оставшись в рваной рубахе черного цвета. Волосы и борода короткие, но неровные – он обрезал их самостоятельно при помощи ножа на привале дней пять назад. Получилось неаккуратно, но приемлемо. На его поясе висел большой меч.
В пяти шагах от Ирида шел Танир. Он слегка прихрамывал, так как уже давно натер мозоли на ногах. Также сказывалась накопленная усталость. Несмотря на нее, молодой человек шел бодро, разглядывая постоянно меняющуюся местность живыми блестящими глазами. За плечами большая сумка, а на поясе короткий меч.
За ним – Эвис. Он двигался легко. Лицо не выражало эмоций. Взгляд отстраненный, явно говорящий о том, что мысленно юноша находится где-то далеко. Временами он выставлял вперед руки, бесцельно водил ими перед собой. Несмотря на отвлеченность, Эвис отлично чувствовал дорогу – не спотыкался и не запинался. За последние месяцы он почти перестал сутулиться. Спина выпрямилась, и он стал казаться окружающим выше, чем раньше. И у него на поясе висел меч.
Последним шел Ремай. Он практически не смотрел по сторонам. Взгляд упирался в землю. Время от времени он что-то шептал себе под нос. Мужчина давно не стриг волосы и бороду. От этого они сильно спутались. Одежда чуть грязнее, чем у остальных путников. На лице выступали капельки пота, но Ремай не спешил снимать теплые вещи. Он, как и Эвис, обращал мало внимания на то, что происходит вокруг. Из оружия у него были арбалет и меч и топор.
Равнина осталась позади, и путники, устало шагая, направились вглубь величественного дубового леса. Деревья, раскинувшие свои мощные кроны, располагались на значительном расстоянии друг от друга, что придавало этому месту одновременно ощущение простора и уединения. Стволы дубов были значительно больше и крепче тех, что эти люди видели прежде. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шорохом листвы под легким ветерком. Свет садящегося солнца пробивался сквозь густую листву, создавая необычные узоры на земле, словно природа рисовала собственную картину, при помощи тени и света. Лучи заходящего солнца переливались золотом, озаряя кору дубов и придавая ей невероятную красоту.
Люди остановились на мгновение, чтобы насладиться этим зрелищем – как закат обнимает лес, окутывая его таинственным светом.
Через некоторое время путники вышли к озеру, и перед ними предстала новая живописная картина. Небольшое озеро простиралось перед ними гладкой водной поверхностью, похожей на зеркало, отражающее небо и редкие облака, лениво плывущие в вышине. Легкий ветерок, возникая из ниоткуда, иногда заставлял воду слегка колыхнуться, и в эти моменты поверхность озера превращалась в миниатюрное полотно, на котором вспыхивали мелкие блики света, создавая сказочные узоры.
Воздух в этом месте был влажным и свежим, наполненным тонкими ароматами воды и трав. Дышалось легко и приятно.
У берегов росли кувшинки с белыми и желтыми цветами. Откуда-то доносился звук веселого журчания ручейка, впадающего в озеро. Мягкий свет заката окутывал все вокруг, делая момент каким-то волшебным.
Путники сменили воду в бурдюках. Ирид и Танир принялись умываться. Эвис уставился на другой берег, выискивая там что-то взглядом, а Ремай отошел в сторону. Он забрался на большой камень, лежащий в воде, встал на колени, немного нагнулся и посмотрел на свое отражение. Это было почти тем же самым, что смотреть в зеркало. Мужчина провел рукой по спутанным густым волосам, бороде, а потом коснулся рукой нашейного платка, но снимать его не стал. Он убрал руку и продолжил смотреть на водную гладь.
– Давайте останемся на ночлег прямо здесь, – бодро предложил Танир.
Из присутствующих отреагировал только Ирид. Он громко усмехнулся и сказал:
– Да, парень, жизнь тебя ничему не учит. Не учит вообще.
– А что не так в этот раз? – обиженно спросил Танир. – Почему нельзя остаться здесь?
– Да много почему, – ответил Ирид. – Хотя бы потому, что влажность тут большая. Ночи все еще холодные. У воды мы промерзнем. К тому же нужно костер разводить – дичь поймана. Это место кажется спокойным, но спать, предварительно подав сигналы всем любопытным, которые могут здесь находиться, я откажусь. Понятно?
– Да, понятно, – согласился Танир. – Давайте хотя бы искупаемся.
– Не сейчас, – сказал Ирид. – Отойдем шагов на пятьсот, разобьем лагерь, приготовим еду, а потом пусть каждый делает, что хочет. Лично я давно уже проголодался. Пойдемте пока отсюда.
Он поднял котомку, накинул ее на одно плечо и двинулся куда-то. Остальные путники без лишних разговоров пошли за ним.
Вскоре они вышли на уютную поляну, окруженную молчаливыми дубами-великанами. Здесь, на ровной земле, можно было развести костер и спокойно заночевать. Молча путники принялись все вместе собирать хворост. Вокруг его лежало предостаточно.
– Эвис, друг мой, зажги огонь, – вежливо попросил Ирид.
Юноша кивнул, склонился над собранным хворостом и провел над ним рукой.
В этот момент откуда-то сбоку раздался возглас Танира:
– Эвис, стой! Дай я сам…
Молодой человек бежал к месту костра. Когда он оказался рядом, огонь уже горел. На лице Танира читалось разочарование.
– Все-то тебе силы некуда девать, – сказал Ирид. – Займись лучше едой.
Он указал рукой на лежащую на земле не освежеванную дичь – результат утренней охоты Ремая. Танир не стал возражать.
Ирид отошел в сторону и сел под дуб. Он откинул голову назад и прижался затылком к дереву. Несильный ветер играл листвой, которая приятно шелестела. Этот звук успокаивал, позволял расслабиться на какое-то время.
Эвис находился шагах в двадцати от него. Юноша тоже сидел под большим дубом. Сидел так тихо, что его можно было бы и не заметить. При этом он двигался. Точнее сказать, постоянно вертел перед собой руками в воздухе. Ирид пригляделся к нему.
Тот вытянул вперед правую руку, покрутил кистью, потом резко убрал ее. Далее он вытянул левую руку ладонью вверх, замер на какое-то время, а затем резко сжал кулак и дернул руку в сторону, будто схватив что-то. Эвис прижал кулак к груди, а через какое-то время разжал его и внимательно осмотрел ладонь. Похоже, пустая. Потом юноша вновь уставился куда-то вперед и принялся водить правой рукой перед собой.
Ирид усмехнулся, но ничего говорить не стал. Действия Эвиса не вызвали у него большого интереса, так как он видел все это уже очень много раз. К чужим странностям привыкнуть лишь чуть-чуть сложнее, чем научиться не замечать свои собственные. Смысла такого рода действий Эвис никому не объяснял. Если задавали прямые вопросы, то юноша говорил что-то нечленораздельное или непонятное. Лично для себя Ирид решил так: лучше вовсе не спрашивать.
Ремай куда-то ушел с арбалетом. Очевидно, на охоту. Этого не требовалось, так как припасов вполне хватало. Ирид считал, что его спутник часто охотился для уединения, а не для того, чтобы обеспечить их мясом. Хотя следовало признать – часто он возвращался с отличной добычей.
Ирид сам не понял, как уснул. Проснулся он от того, что Танир тряс его за плечо.
– У меня все готово. Пойдем уже есть, – сказал он.
Ирид осмотрелся.
Солнце почти уже село. На ясном небе появлялись первые звезды. Эвис сидел все под тем же деревом: рука вытянута вперед, кулак сжат, сам не двигается.
– Иди и приведи в порядок нашего фокусника, – проговорил Ирид. – Ремай вернулся?
– Да, только что пришел. Принес какую-то неизвестную птицу, – ответил молодой человек.
– Хорошо. Зови Эвиса.
Танир подошел к юноше и потряс его за плечо. Эвис сразу открыл глаза.
– Пойдем к костру. Я приготовил еду, – сказал Танир.
Эвис кивнул и ловко встал.
Ремай сидел у огня. Возле него лежала крупная мертвая птица с серым опереньем. Он пристально смотрел на пламя. Его товарищи разместились рядом.
Ели мясо, яблоки и сухой хлеб. Ели молча, не смотря друг на друга. Какого-то напряжения между ними не чувствовалось – просто разговаривать не было смысла.
Когда от еды ничего не осталось, Ирид сказал:
– Постараемся и завтра пройти не меньше, чем сегодня. Давайте спать. Эвис дежурит первым, я – вторым.
Он встал, а потом добавил:
– Эвис… если ты дежуришь, то, пожалуйста, следи за костром и за тем, чтобы нам никто не перерезал глотки ночью, а не… а не лови комаров или что ты там обычно делаешь, размахивая руками. Договорились?
Юноша посмотрел на него, затем добродушно улыбнулся и коротко кивнул.
2
Ремай резко проснулся и сел. Ирид, сидящий у тлеющего костра, поднял на него глаза и спросил:
– Чего не спишь?
Мужчина молчал.
– Неужели вместо меня дежурить решил?
– Нет, – холодно ответил Ремай и встал на ноги.
Эвис и Танир мирно спали у костра. Ирид перевел взгляд с Ремая на огонь.
Тишина вокруг нарушалась лишь тихим потрескиванием углей в костре. Чистое небо, такое же, как и прошлой ночью, обещало еще один теплый солнечный день. На небе красовалась полная луна.
Ремай спешно оделся, схватил меч и быстро покинул лагерь. Он шел, суетливо оглядываясь, дыша глубоко и часто. Его путь лежал в направлении озера. Идти пришлось недолго. Уже совсем скоро мужчина оказался на берегу.
Безветренно. Водная гладь даже при ночном освещении напоминала зеркало. Ремай потрогал воду – холодная. Он умылся и осмотрелся. Вокруг никого. Где-то вдалеке плескалась рыба. На другом берегу пели птицы.
Мужчина забрался на тот самый камень, на котором сидел, когда первый раз попал сюда. Большой и плоский. Три шага в длину и два в ширину. Над водой он выступал лишь чуть-чуть.
Ремай сел на его край и принялся смотреть на свое отражение. Какое-то время он просто рассматривал себя, не делая вообще ничего. Потом он медленно опустил руку на воду. Отражение исказилось от появившейся ряби.
Ремай встал, разделся по пояс, оставив только нашейный платок, опустился на камень и вновь посмотрел на свое отражение. Вода все также напоминала зеркало. Он глубоко вздохнул и, не отрывая взгляда от воды, снял с шеи платок и положил его рядом с собой. Дыхание участилось, сердце забилось быстрее. Он снял с пояса меч и положил на камень.
При имеющемся освещении Ремай мог отчетливо разглядеть то, что находится у него на шее: черная полоса с маленькими точками по краям. Мужчина поднес руку к шее и медленно провел пальцами по ней. Кожа неровная от множества заживающих царапин. Имелись и коросты размером с ноготь.
Двумя пальцам Ремай ущипнул себя за кожу, но не там, где был рисунок, а чуть выше. Сердце от этого забилось еще чаще.
– Так… – задумчиво произнес он. – Давай попробуем еще раз.
После этого мужчина опустил пальцы чуть ниже. Они оказались на рисунке. Он набрал полную грудь воздуха и вновь ущипнул себя, но уже там, где шел след, оставленный Творцом.
Ничего не произошло. Ремай резко выдохнул и закашлялся. Он убрал руку от шеи и затряс ей.
– Соберись же, соберись, наконец-то, – тихо твердил он себе.
Вскоре мужчина снова смотрел в свое отражение, держа руку возле шеи. На этот раз он не просто ущипнул себя, а зажал кожу пальцами изо всех сил и принялся скручивать ее. Появилась боль. Это вовсе не заставило его остановиться – наоборот, Ремай стал давить сильнее. Чуть позже возникло новое ощущение – покалывание. Сначала еле заметное, а потом все сильнее и сильнее. Будто кто-то втыкал ему иглы в шею. Следом появилось нечто иное – удушье. Совсем как несколькими месяцами ранее, в охотничьей избе.
Ремай отпустил зажатую кожу. Удушье стало ослабевать. Когда неприятные ощущения исчезли практически полностью, он вновь провел пальцами по месту, где размещался рисунок. Кожа изменилась – стала твердой.
Недолго думая, мужчина вновь схватил себя за кожу. Он тянул так сильно, что невольно на глазах выступили слезы. Опять удушье. Похоже, это доставляло неприятные ощущения не только Ремаю, но и той твари, что притаилась на его шее. Чем сильнее он терзал собственную кожу, тем сильнее нечто неосязаемое душило его. За миг до того, как способность дышать исчезла полностью, мужчина успел набрать полную грудь воздуха. Теперь у него в распоряжении было около двух минут.
Со стороны могло показаться, что Ремай пытается разорвать горло самому себе. Однако он делал нечто иное. Мужчина действовал, опираясь исключительно на собственные ощущения, не зная, что и как нужно делать, но давно приняв любые последствия, к которым это все могло бы привести.
Через миг, когда горло оказалось полностью сдавленным, Ремаю показалось, что он слышит стрекотание чудовищного существа. Еще через миг он понял, что это ему не мерещится, а раздается взаправду.
От шеи что-то отделилось. Мужчине удалось частично оторвать от себя мерзкую тварь – жуткий подарок, оставленный тем, кто полностью перевернул его жизнь.
Пальцами Ремай сжимал уже не свою кожу, а нечто похоже на толстую веревку. Потребность в воздухе ощущалась все сильнее и сильнее.
Тварь стрекотала, но не так, как это делала при наложении заклятья, а несколько иначе – как бы взволновано. Ремай отодвинул ее от шеи, затем резко дернул руку и описал ею круг в воздухе. Часть существа намоталась на нее. Появилась возможность сделать небольшой вдох. Ремай этим тут же воспользовался.
Многочисленные лапки мерзкого создания впивались в кожу руки, оставляя пусть и небольшие, но все же кровоточащие ранки. Мужчина почувствовал, как что-то поднимается к его уху. Это была голова твари. Стрекоча, она коснулась его щеки. Хватка в этот момент немного ослабла.
Существо выдвинулось вперед перед самым лицом Ремая, словно для того, чтобы тот мог рассмотреть его как можно тщательнее. Мужчина даже не думал закрывать глаза – он с ненавистью вглядывался в своего врага.
Длинные черные усики щекотали его лицо, словно играясь. Ремай смотрел на сотню мелких красных глаз беспорядочно рассыпанных по всей голове твари. Они сверкали, словно угольки, искрящиеся в темноте.
Существо открыло рот. Зубы отсутствовали, а пасть напоминала глубокий колодец, и из нее исходил мерзкий запах, похожий на вонь тухлой рыбы. Раздался звук, похожий на скрип. В этот же миг давление на шею усилилось.
Схватить свободной рукой меч? Нет, не удастся.
Ремай попробовал дернуть рукой, но ничего не вышло, так как последние силы покидали его. Перед глазами возникла пелена. Рука обмякла, и существо вырвалось. Ремай почувствовал, как оно возвращается на шею. Сам он упал на камень, но не потерял сознание. Стрекотание исчезло, и вокруг вновь воцарилась тишина.
Мужчина лежал на холодной поверхности, тяжело дыша, ощущая, как его грудь поднимается и опускается. Из руки, которой он держал существо, текла кровь, но Ремай не обращал на это никакого внимания.
3
Вернувшись в лагерь, Ремай обнаружил, что его спутники не спят.
Ирид, шепча что-то себе под нос, ощипывал добытую вчера дикую птицу. Эвис, устроившись в тени раскидистого дерева, занимался чем-то своим, как всегда непонятным для остальных. Танир же, разложив котомку, тщательно перебирал ее содержимое.
Ремай уселся под могучим дубом и принялся неторопливо точить меч.
Когда пламя в костре угасло, оставив после себя лишь горстку тлеющих углей, Ирид насадил дичь на импровизированный вертел, установил его как следует и подошел к Таниру.
– Как тебе настроения наших спутников? Ничего странного не замечаешь? – спросил он.
Молодой человек пожал плечами и сказал:
– Эвис всегда не от мира сего был, а Ремай уже несколько месяцев такой… Сам знаешь после чего.
– На его правую руку взгляни. Видишь – тряпкой замотана?
– Вижу. Чего здесь странного?
– С охоты он без нее пришел. Это он сейчас где-то поранился. На штанах у него свежие пятна крови.
– Может быть, упал где-то.
– Что-то не так здесь. Я раньше уже замечал, что у него вся рука в шрамах. Как от мелких порезов.
Тарин взглянул в стороны Ремая. Рука и в самом деле перемотана. Штаны темные и грязные – не очень-то понятно, как Ирид умудрился увидеть на них пятна крови, да еще и новые.
– Мы идем вчетвером, но будто поодиночке, – проговорил Ирид.
– Что это значит? – немного подумав, спросил Танир.
Мужчина тяжело вздохнул и, не проронив ни слова, отошел в сторону.
Ели молча, избегая взглядов друг друга. После трапезы Танир, Ирид и Эвис отправились к озеру, чтобы искупаться, а Ремай остался в лагере.
В путь они вышли намного позже, чем это было в другие дни. Шли быстро, но без особого рвения. Двигались цепочкой в привычном порядке: Ирид, Танир, Эвис, Ремай.
Через несколько часов пути дубовый лес закончился, и путники вновь оказались на равнине. Солнце поднялось высоко и припекало сильнее, чем вчера. Яркий свет заставлял щуриться.
Эвис шел с полузакрытыми глазами, задрав голову вверх. Ему было приятно ощущать на себе теплые лучи. На лице застыла улыбка. Он почти не смотрел под ноги, но это не мешало идти ровно и аккуратно.
Ирид в это день выглядел пусть и не мрачнее, но уж точно задумчивее Ремая. Он время от времени суетливо тряс головой, будто отгоняя от себя ненужные навязчивые мысли. Он шел, то ускоряясь, то замедляясь, чем сбивал темп всего отряда.