Боги, космос и Лас-Вегас

Глава 1. От второго лица.

Я проснулся с каким-то плохим предчувствием. Снилось, не помню точно что. То ли нужно было пойти налево, а я пошел направо. То ли не послушал я кого-то. То ли послушал, но не сделал, как советовали. Одним словом – что-то я сделал не так, и все закончилось плохо. И кто-то кричал мне: «Юра, твою мать, ты чего творишь?!».

– Хорош валяться! – Добродушно крикнула, заглянув в спальню жена. Бодрый вид ее говорил, что проснулась она давно, а запах завтрака, просочившийся из кухни через открытую дверь, подтверждал это предположение.

– Уже иду! – ответил я и, чтобы как-то разогнать хандру навеянную сновидениями, подумал «Да ладно! Ты чего?» и представил, что через несколько часов мы будем у моря, будем загорать, купаться и пить турецкого шампанского столько, сколько нам его заблагорассудится. И ночная тревожность мало-помалу начала тихонечко размываться, а потом и вовсе смылась под горячим душем с запахом тропического аромата. И к завтраку я вышел в состоянии бодром и уравновешенном.

Глава 2

Нервозность вернулась, только я взялся з руль. Вот ни когда вещи загружали этого не было, ни пока мы сидели и вспоминали ничего ли не забыли. А стоило запустить мотор и лишь коснуться руками руля, как позитивный настрой растворился. И вернулась утренняя тревожность – нудная своей непонятностью. Я чувствовал себя одуванчиком на ветру, с которого сорвало весь пух и он дрожит в ожидании грядущих неприятностей. И неприятностей неизбежных. Казалось, кто-то внутри меня стонал: «Ну, Юра, ну не надо. Ну, послушай ты меня. Дело серьезное».

– И-и-и?! – Произнесла жена нараспев, удивленная задержкой.

– И … – Начинаю я, не зная, что сказать. И понимаю что ситуация глупейшая, и что всё уже решено и оплачено. И более того – путешествие уже представлено сотню раз в мельчащих подробностях и мы, во чтобы-то ни стало, должны пережить эти ожидания. И поняв, что нет у меня вариантов, я улыбаюсь и, подмигнув ей обоими глазами, говорю: «И … поехали!». И внутри меня словно пробка какая-то откуда-то вылетела, и вмиг полегчало настолько, что я даже прослезился от резкого перехода от тревоги к эйфории. И шмыгнув носом, выруливаю со стоянки.

– Ну, ты чего?! – Тянет жена, заметив мою слезливо-сопливость. – Мы же не навсегда уезжаем, а всего на две недели. Надо ж встряхнуться!

– Надо. – Отвечаю. – Извини. Накатило. И точно – не навсегда ж уезжаем.

Глава 3

Тревожность оказалась ложной. До аэропорта доехали без проблем. Удачно запарковались. Без задержек добрались до зала ожидания, где, словно нас и ждали два последних свободных кресла. Я принес по бокальчику мартини, и игриво подмигнув, предложил «Накатим?», и мы проворковали все время до посадки в самолет. Но вместе с мартини мало-помалу накатывала тревога. Тревога словно висела где-то мрачной тучей и клочья ее, словно цепные псы бросались и отпрыгивали назад. Я как мог, не давал тревоге расползтись, понимая, что второй душевный стриптиз будет вдвойне неуместней первого.

Идя по шлюзу к самолету, я вспомнил правило: «Чтобы не поглотила хандра, не сиди на месте с самого утра». И почувствовал, что даже бессмысленная, в общем-то, ходьба отвлекала от душевного зуда. И неожиданно, как найденная в кармане давно неношеного пальто мелочь, вспомнилось пушкинское «Как только мысли грустные к тебе придут – откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро».

– Стюард, шампанского! – крикнул я, плюхаясь в кресло. Я выбрал шампанское, потому что на просьбу принести «Женитьбу Фигаро» можно было услышать резонный ответ, что тут вам, мол, не библиотека с крыльями.

А прав был Пушкин! Пусть не сразу, пусть не с первого бокала, но где-то с третьей попытки мрачная туча была загнана в свою конуру, откуда даже не ворчала. Полет прошел прекрасно!

Потом трансфер, отель, секс, бассейн с нырянием на задержку дыханий, ужин, секс, бассейн. Когда тут горевать? Я нырнул – и вроде хорошо нырнул: с разбега, и с высоким прыжком, и с касанием вскользь дна руками – но вот вынырнуть не мог. Сердце перестало биться, словно аритмия какая-то случилась. Сердце заклинило, и оно пыталось и пыталось расклиниться, но так и не смогло. И сквозь толщу воды доносилось: «Десять, одиннадцать, двенадцать. Юра, давай рекорд – мы в тебя верим! Тринадцать, четырнадцать, … ». Но рекорда в этот раз не получилось. Последнее – это глухой, словно из конуры, голос: «Юра, твою мать, ты чего творишь?!».

Глава 4. От первого лица

«Юра, твою мать, ты чего творишь?!», – с этим криком я словно влетел в кресло. Оно прогнулось под моей тяжестью, самортизировало, чуть покачалось и успокоилось. Я глубоко вдохнул и сильно выдохнул. Я не открывал глаз. Я не открывал их, потому что до мельчайшей подробности знал, что происходит вокруг. Все, что было вокруг, я видел тысячу раз. К примеру, сзади на моем кресле был номер 033. Кресло было моего любимого бежевого цвета с малиновыми вставками. У зала не было ни стен, ни пола, ни потолка. Он был в прямом смысле слова пространством. Но всё при этом на чем-то стояло и все по чему-то ходили не проваливаясь. И тут всегда кто-то был.

– Алло! Привет Малой! Ты откуда прилетел? – говорящий обращался ко мне и был он не один. Компанию эту я ненавидел больше других, но словно за какую-то оплошность в прошлой жизни, постоянно тут с ними пересекался.

– Из Турции. – Открываю глаза, оглядываю компанию, и горько вздохнув, снова глаза закрываю.

– И кем ты там был? Султаном, визирем? Или евнухом? – И они дружно заржали. – Как успехи-то вообще?

– Вам бы, ребят, прогуляться не мешало. Вы очень сильно от жизни отстали. Засиделись вы тут.

– Ну, вот может, теперь ты тут посидишь, а мы прогуляемся.

– Малой, тебя Седой зовет. – Шепнул мне кто-то на ухо.

Я медленно стал вставать и почувствовал себя тучей, тяжелыми клубами выбирающейся из конуры.

Глава 5

Седой был как всегда позитивен. Он напоминал мне подвыпившего Деда Мороза. Легкая улыбка, чуть прищуренный взгляд. И ощущение, что он всегда в ожидании праздника. А он ли кому что подарит, ему ли подарят – не важно. Главное, что праздник будет. А еще Дед Мороз этот был практически всесилен и потому снисходителен как любой, кому нечего бояться и кто не хочет, чтобы боялись его. Он был практически бог.

– Привет! – Сказал он и, приобняв меня, спросил: – Ты расстроен?

За спиной у него стоял огромный стеклянный куб. Метра три в высоту, ширину и длину. В центре куба висел полутораметровый шар. Его поверхность мерцала – на ней постоянно вспыхивали и гасли малюсенькие точки и словно тончайшие шипы били во все стороны лучи. Лучи были плотные как лазер, но разной длины и даже самые длинные не доходили до периметра куба.

Мы медленно пошли вокруг куба, наблюдая мерцание поверхности и исчезновение то тут, то там лучей – они гасли поодиночке и группами. В шаре постоянно шла какая-то работа. Казалось, он шевелится. Казалось, какую-то энергию укротили, скомкав в шар, и заточили в кубе, откуда она пытается, но никак не может вырваться.

– А жизнь в нем всё так и бурлит! – И чтобы усилить фразу, я поджал губы, прикрыл глаза и глубокомысленно покачал головой. – Расстроен? Ну, тут будешь расстроен, когда твой напарник тебя не слушает.

– Ты так до него и не достучался?

– Обидно, что это уже пятый, до которого я не достучался. Пятый! Я явно что-то делаю не так. Но что?!

– Это непростая игра. А ты один из самых опытных игроков. Думай.

– Один из опытных и уставших.

– У меня к тебе просьба.

Мы продолжали медленно идти, и я кивнул, мол, хорошо, давай, выкладывай.

– Завтра появится новенький. Его надо ввести в курс игры – объяснить правила.

– За что мне это наказание?

Он улыбнулся: – Нет. Просто, у тебя есть время до следующего сеанса. Во-вторых, я тебе доверяю. А в-третьих, может наставничество поможет тебе разобраться в себе.

Глава 6

Я вышел из кабинета Седого и решил прогуляться по офису. А вышел, это значит просто пошел в пустоту и через десяток шагов попал в бухгалтерию. Ни дверей, ни стен, но вдруг бац и бухгалтерия. И мне всегда казалось, что это не ты пришел куда хотел, а то, куда ты хотел попасть, само к тебе как-то подъехало, а ходьба и эти десять шагов были ложным ощущением. Скорее, вокруг просто быстро и незаметно менялся интерьер, а ты брёл на одном месте, словно шагал по несуществующей беговой дорожке. Захотел бы я попасть в кафе, то мне бы подогнали кафе, решил поплавать – пожалуйста, сам собой прибыл бы бассейн.

В бухгалтерии мне обрадовались. Женщина, которую звали Главная, начала расспрашивать о жизни. «Что нового?», – заинтересованно поинтересовалась она, и внимательно выслушала мой рассказ об изобретениях человечества за последние тридцать лет. «А ты чего вернулся?», – спросила она наудивлявшись. Я начал с того утра, когда проснулся в плохом настроении.

Из бухгалтерии я перешел в лес. Шел и думал: «Вот Главная она потому что главная – это логично. Седой – потому что он седой на всю голову. А я почему Малой?». И как ни старался, не мог вспомнить, кто первым меня так назвал и почему я с этим согласился. Лес был березовой рощей. Ветер неистово трепал кроны деревьев и клонил траву к земле. Теплый влажный воздух пах землей. Отчего-то стало грустно и подумалось: «Осень что ли?!», хотя по природе скорей следовало, что в разгаре июль.

Навстречу, явно дивясь всему вокруг, шел молодой человек. Он издалека помахал мне рукой, а подойдя, сказал: «Здравствуйте учитель! Я новенький. Меня Седой к вам послал».

«Ага! Теперь я, скорей всего Учитель и понятно, как стал когда-то я Малым – мой Учитель сказал, наверное, «Ну, малой, пошли со мной», так Малой за мной и закрепилось», – догадался я, и, пожимая ему руку, говорю: «Ну, новенький, пошли со мной».

По ошибке мы зашли в кафе. На нас все обернулись и кто-то крикнул: «Привет, Новенький! Ты откуда?».

– Потом поговорите! – Осадил я любопытствующих, вживаясь в роль учителя. – Будет еще время!

Глава 7

– Лучше всего понять игру с этого места. – И подвожу новенького к кубу. – А ты, кстати, откуда?

– С десятого кольца.

– А какие номер твоей планеты в тентуре и галактики в спирали?

– Что?!

Он так неподдельно изумился вопросу, что я рассмеялся и благодушно похлопал его по плечу: – Шучу я! Это оттуда. – Я помахал рукой, словно показывал направление. – Из игры одной. Ты где корабль поставил?

– В пятом секторе на обратной стороне Луны. А вы давно играете?

– Пятьдесят сезонов отыграл.

– Ого! А у рекордсменов по сколько сезонов?

– Ну, есть и больше сотни. Но дело не в количестве сезонов, а в их качестве.

Неожиданно верхняя грань куба стала зеленой.

– Видишь?

Он кивнул.

– Вход открылся. И кто-то из наших вступает в игру.

– Только один?

– Может один, а может несколько – количество не ограничено. А может и вообще никто: устали, надоело или тут развлекаются. А ты понимаешь, в чем смысл игры?

– Ну, в общих чертах.

– Отлично! А ты как сюда попал?

– По приговору суда. На исправление.

– То есть ты из тех, для кого эта Земля тюрьма другой Земли.

Он кивнул и улыбнулся.

– И сильно ты накосячил?

– На десятибальный рейтинг.

– Ого! – Воскликнул я. – Да это, считай, пожизненное! Тут, чтобы десять баллов отработать, надо сильно постараться.

– Научите?

– Ну, давай попробую научить. Вот планета Земля. – Я показал на шар внутри куба. – Лучи, это ниточки жизней. Если вспыхивает зеленая точка на поверхности, значит два человека там, – я ткнул пальцем в сторону Земли, – создали новую жизнь. И от точки той секунда за секундой, минута за минутой, год за годом растет луч. А как только он начинает краснеть, то значит, через пять секунд человек тот умрет. И луч его погаснет.

Вдруг красными стали сразу много лучей – они словно вспыхнули и через пять секунд все исчезли, словно распылились по ветру, и пучок лучей в этом месте стал значительно реже.

Он вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами: – Бывает. Война или эпидемия или стихийное бедствие.

– А как все это работает? – Он вплотную подошел к кубу, внимательно вглядываясь внутрь.

– Не знаю. Это не наше дело. Не мы это придумали. Мы лишь играем тут в игру. И хотя мы знаем больше чем люди на Земле – они-то вообще не понимают, что происходит – но и мы знаем не все. И давай мы с тобой сосредоточимся на игре, а не на вопросах мирозданья.

– Давайте! – Отозвался он заинтересованно, и оставил изучение Земли, и повернулся ко мне, демонстрируя желание слушать, но вдруг торопливо, словно в голове у него вспыхнула мысль, и он испугался, что потяни он время и она погаснет незапомненной, спросил: А люди там, – Он мотнул головой в сторону куба, – на Земле знают, зачем они рождаются и умирают?

– Не знают. И их это беспокоит. Не всех конечно. Подавляющему большинству глубоко плевать, зачем они живут, но встречаются озадаченные поиском ответа, те, кого не устраивает ответ, что смысл они постигнут, после того, как умрут. Они догадываются, что раз кто-то создал их земную цивилизацию, то и смысл дал в придачу.

– А узнают – не обрадуются. Унизительно быть пешками.

– Не спеши с выводами. Пешки потихонечку тоже вступают в игру. В нашу игру. А им, в их неведении, это в разы сложнее. Но я уже предупреждал Седого – не исключено, что пешки навяжут нам свои правила.

– Как так?!

– Об этом позже. Пару сеансов отыграешь и поговорим. Возможно, и тебе покажется, что они не знают об игре, но чувствуют ее.

– Интересно!

– Еще как интересно! Итак! Наша задача сформировать внутреннее «Я» человека. И хотя ты, по сути, суть, а он всего лишь персонаж, собрать это «Я» из постоянно рассыпающихся элементов архисложно. А теперь о главном – что такое победа.

– Что такое победа? – Повторил он как эхо, но эхо, разорвавшее связь с хозяином, и по прихоти своей меняющее интонацию повторений.

– Победа, это быть сутью персонажа, осознавшего свое «Я» и оказавшего влияние на цивилизацию. Понимаешь?

Он улыбнулся: – Понимаю.

– Ничего ты пока не понимаешь. Ты пока уверен, что у тебя есть превосходство, что ты на шаг впереди, но никакого превосходства у тебя нет. Но вернемся к тому, что будет считаться победой. Если твой персонаж смог увлечь своими идеями все человечество, то ты получаешь максимальную оценку. Увлек сто человек – тоже хорошо, но оценка будет меньше. Отрицательные идеи, типа «давайте всех завоюем» или «они плохие – давайте их убьем», оцениваются вполовину, даже если вы со своим напарником истребите пол человечества.

– Не справедливо как-то. Ведь это же победа. Ведь повлияли на пол человечества?

– Люди изначально тяготеют к агрессии. Они так созданы. И поэтому подталкивать их в том, что и так в них встроено проще. Но запомни – плохое там, не считается плохим здесь. Ты не улучшаешь и не просвещаешь человечество. Ты просто играешь свою игру.

– А тяжело ими управлять?

– Это не поймешь, пока не попробуешь. Кстати! Тут, в нашем офисе, все немного стилизовано под жизнь там: мы чуть-чуть как люди, предметы, природа. Авторы игры считают, что так легче не выходить из образа.

– Вы их видели когда-нибудь?

– Кого?

– Авторов.

– Нет, не видел. Это ж боги! Знаешь их главное правило?

Он сделал лицо, с которого читалась фраза «Ого! А у них есть особые правила?!».

– У них есть правило придумывать, создавать, тестировать и исчезать. И взывать к ним с претензиями или благодарностями потом бессмысленно, так как они постоянно вне зоны доступа. Говорят их мало, а идей у них много. Вдобавок, они считают, что совершенны настолько, что и всё ими созданное совершенно и не нуждается в правках.

Он опять сделал то же самое лицо, но я прочел другую запись на нем «Но это ж глупо!».

– Глупо не глупо, а так и есть.

– Ну «ок»! Предположим, я стал сутью человека. Что дальше?

– Видишь – авторы правы, ты проникаешься местной атмосферой. Откуда это «ок»?

Новенький недоуменно пожал плечами.

– Став сутью ты сразу поймешь, что не знаешь за что хвататься. В голове твоего подопечного вспыхивает и гаснет куча электрических импульсов то что-то возбуждающих, то что-то подавляющих. И все это происходит безостановочно и с огромной скоростью. Ты будешь пытаться понять, найти закономерности и ты их найдешь.

– Ну вот! Есть же какие-то там правила.

– Но в тот же миг правила изменятся, потому что с возрастом сигналы меняют смысл. Ты вроде сделал вывод что искра, проскакивающая между точками «а» и «б» усиливает грусть, а она, вдруг, стала вызывать злость. А точки «а» и «б», стали точками «с» и «д». Как?! Непонятно!

– И что делать?

– Думать. Думать вместе с персонажем. Ты почувствуешь его мысли, а он почувствует тебя. Ты научишься понимать, что он о чем-то думает по возрастающим электрическим разрядам. Для того чтобы жить ему разряды не нужны – ест, пьет и получает удовольствие он автоматически, на уровне инстинктов. По цвету фейерверков разрядов ты научишься классифицировать мысли. Очень повезет, если персонаж будет мысли свои кому-то озвучивать. Ты их услышишь. И ты сопоставляешь услышанное с фейерверками. И потом, когда он думает молча, ты уже понимаешь, какие мысли шевелятся в его голове. И ты, после долгих проб и ошибок, усиливаешь или ослабляешь сигнал в отдельных частях россыпи электрических связей и тем самым меняешь то, о чем он думает.

– А разговаривать я с ним могу?

– К нему прорывается лишь самое твое эмоциональное, типа криков: «Стой!», «Ты что творишь!», «Поворачивай влево!». Ты можешь предугадывать события – за секунду, за минуту, за год, за десять лет. И предупреждать его. И не потому что ты за него переживаешь – ты переживаешь за себя: твоя игра должна длиться долго.

– То есть он может прислушиваться ко мне?

– Это и есть начало пути к твоей победе. Как только он начал слышать твой голос в голове, прислушиваться к нему, верить – значит, он в твоих руках. Но проблема, что у него есть и свои голоса в голове, а ты не можешь орать эмоционально много и часто – каждый всплеск отнимает у тебя силы на несколько дней. А свои голоса он слышит постоянно, так как постоянно ведет сам с собой внутренний диалог. Научить его выделять твое соло из общего хора твоя первая задача.

– Каша получается какая-то!

– И эту кашу тебе надо умудриться расхлебать. Хорошо работает прием, когда ты акцентируешь его внимание на каких-то, услышанных им словах. Слова ты и слышишь и видишь – они бегут волнами. И ты можешь подсветить часть волны, и он обратит на это слово внимание и задумается. Вот это, в общих словах, и есть игра.

– А бывает, что игроки играют вместе?

– Нет. Это исключено. Ты там как будто один одинешенек на планете Земля. Но при этом знаешь, что движет выдающимися людьми, и понимаешь, сколько приблизительно игроков в игре. Но понятия «командная игра» нет. Если рядом кто-то хорошо играет, ты все равно должен его переиграть. Кстати, поворачивать персонаж в отрицательную сторону все труднее – люди поняли что зло и злодеи им уж очень дорого обходятся. Люди умнеют! Медленно, но умнеют. Вырастить тотального злодея сейчас можно не везде. Остались отдельные отсталые территории, но и они закончатся. Мы конечно сами в этом виноваты – помогли ученым и мыслителям, труды которых питают человечество. И оно теперь играет с нами свою игру.

– А у вас получалась большая игра? Ну, когда на все человечество?

– Получилось пять раз! Поэтому я и легенда игры. Вот когда будешь учиться в школе – точнее, когда будете учиться в школе – вспомни меня, услышав о Сократе, Конфуции, Чингисхане, Робеспьере, Гитлере.

Глава 8

Несколько дней мы с ним прикидывали, куда ему лучше для первого раза отправиться. Я рекомендовал малообразованную и сильно религиозную страну, в которой легче было породить тирана и деспота.

Седой выслушал нас, одобрил выбор и от себя порекомендовал Новенькому для начала осмотреться и первую игру расценивать как ознакомительную.

– Завтра старт. – Резюмировал он. – Встретимся лет через пятьдесят. А ты когда? – Обратился он ко мне.

– Да тоже завтра. Будем ждать зеленый цвет на кубе.

– Место выбрал?

– Да.

Он отвел меня в сторону и почти шепотом, но, не боясь что подслушают, а чтобы придать разговору значимости, спросил: – Думаешь, люди тоже играют с нами в игру?

– Играют. Но не в нашу и не с нами.

– Что они понимают в игре?!

– Играют, не понимая, что играют. Они играют роль Авторов, роль Богов. Они улучшают то, что им досталось.

– Улучшают? – Спросил он с иронией.

– Улучшают, несомненно. Во-первых, они стараются во всем разобраться, пытаются постичь, как все устроено. Не думаю, что Авторам бы понравилось, что какие-то людишки поправляют их замысел, который они считают совершенным, но людям надоело ждать, когда Авторы снова соблаговолят посетить Землю, а Авторы о самовольничании людей видимо не знают.

– Уверен, что Авторы и люди никогда не договорятся. Авторы слишком велики для этого.

– Величие категория условная. Ты же не исключаешь, что когда-нибудь люди смогут с ними разговаривать на равных?

Он сыграл лицом фразу «Все может быть».

– Ну вот! Да и Авторы может не стоят на месте и то ли прогрессируют, то ли деградируют. Ты вот когда их последний раз видел?

– Очень давно. И всего один раз. Помню пещерный храм. Полумрак. Монахи перешептываются тихими голосами. Где-то вверху оконце и сквозь него верх пещеры освещен сильнее, а нижняя, где только огни лампад, будто дно, с которого поднимается пыль и исчезает в высоте. Пыль словно затягивалась в портал между мирами. Автор то ли уже был тут и сливался с темнотой стены, то ли вышел из нее, но появился вдруг и вышел в центр. К нему подошли священники в храме.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.