- -
- 100%
- +
Часть первая
Прошёл месяц с осады Айр’Калета. Город всё ещё не оправился от пережитого ужаса. Лоринтар сдержал своё обещание, и через матриарха своей сестры Лаэримель, передал награду. Двадцать тысяч золотых – щедрость, какой я не ожидал даже от тёмных эльфов. С такой суммой можно возвести собственную крепость, собрать наёмную дружину и ещё останется на достойное снаряжение. Я не раз ловил себя на мысли, что эти деньги открывают передо мной будущее, которое прежде казалось лишь смутной мечтой.
Однако золото оказалось лишь частью дара. Мне вручили комплект доспеха тёмных эльфов. Гибкий, прочный, искусно выкованный. К нему прилагался меч, слишком красивый и слишком смертоносный, чтобы без опаски показывать его среди людей. Лезвие переливалось мягким мраком, и даже в полутьме оно казалось живым. Для наёмника такой трофей одновременно благословение и проклятие: гордость в бою и источник проблем на большой дороге.
К этому добавились изящные ножи, идеально сбалансированные для метания, сумка из непонятной мне кожи с серебряной строчкой, чёрный плащ, лёгкий и удобный, и целая коллекция зелий. Я знал, что алхимики в верхнем мире готовы платить любые деньги лишь бы прикоснуться к секретам эльфийских рецептов. Остальные мелочи и вовсе тонут в этом перечне, но и они были добротны. Я признаю, радости моей не было предела. Впервые за долгое время я почувствовал себя хозяином своей судьбы.
Я строил планы. В голове уже вырисовывалась картина: собственное наёмничье дело, верные соратники, которых я знал и уважал, надёжная компания, что не предаст при первой опасности. Я даже вспомнил пару знакомых, кого стоило бы позвать, когда придёт время. Но чем больше я думал о будущем, тем отчётливее понимал: переправить всё это добро через земли Лорена и далее на корабле задача не из лёгких. Золото, как оказалось, мало что значило для тёмных. У них его предостаточно, и ценность оно имело лишь в торговле с людьми или иными народами.
Настоящая же их валюта – лунные монеты. Когда я впервые взял одну в руки, не удержался от удивления. Полумесяц, выточенный из редчайших подземных кристаллов, прозрачный и переливчатый, с тончайшей гравировкой лица прекрасной тёмной эльфийки. Каждый изгиб её черт был выведен с мастерством ювелира. Я невольно подумал, сколько времени уходит на изготовление каждой из этих монет. Они сверкали, когда на них падал свет, и было ясно, для самих тёмных это сокровище куда дороже обычного золота.
Я смотрел на все эти дары и ощущал, как передо мной открывается новый путь. Всё, что было раньше – войны, кровавые походы, работа мечом ради чужих целей, могло стать лишь ступенью к иному будущему. Но вместе с тем внутри шевелилось беспокойство, что слишком много у меня оказалось ценного.
Кораблей у тёмных не оказалось. В нынешней обстановке они и не могли позволить себе такую роскошь: война с собственным народом и восставшей матриархой и так была испытанием, которому позавидовал бы любой стратег. Лоринтар объяснил мне, что мало кто поддержал Лаэримель. Вся та армия, что сражалась под её знаменем, лишь пригоршня смельчаков на фоне многотысячного народа тёмных эльфов. Несколько сотен против легионов. Её дерзость поражала, но и внушала уважение: ведь она всё же удержала Айр’Калет, хоть и ценой огромного риска.
Помочь мне с переправкой награды они не могли. Но Лаэримель предложила иной выход: оставить сундуки в городе до лучших времён и остаться самому. Более того, она намекнула на работу по моему ремеслу. Оплата, как она заверила, будет достойной. Сначала я встретил это с холодом: мысль о том, что моё золото лежит вдали от рук, жгла мне сердце. Но здравый смысл взял верх. Таскать сундук за сундуком сквозь все земли людей дело безнадёжное, а найти честного капитана, что рискнёт подойти к землям Айр’Калета и не обманет меня на обратном пути, равнялось чуду. Таких я не знал. Так что выбора не оставалось и я, согласился.
С тех пор и прошёл месяц. Всё это время я ждал и присматривался к новому укладу. Для меня отвели отдельную комнату в одной из башен Айр’Калета. Помещение было широким и высоким, стены из гладкого чёрного камня переливались приглушённым блеском, на полу лежал ковёр, сотканный из мягких тёмно-синих нитей, а мебель, хоть её было немного, выглядела дорогой и изысканной. Каждый предмет являл собой произведение искусства.
Для человека такая комната показалась бы слишком мрачной, но меня она не тяготила. Здесь витал тонкий запах благовоний, где-то в каменной кладке журчал невидимый источник, и от этого место не казалось мёртвым. Я понимал, что для тёмных это считалось почти скромным жильём, но мне, привыкшему к скрипучим постоялым дворам и сырости походных шатров, оно казалось дворцом.
За прошедший месяц Айр’Калет изменился. Территория перед стеной, ещё недавно усеянные камнями и телами павших, постепенно обрёл прежний облик. Я наблюдал, как тёмные оплакивали своих. У каждого, кто склонял голову над телом павшего, в глазах отражалась горечь утраты. В этот миг они переставали быть холодными, безжалостными воинами и становились теми, кем были всегда. Народом, умеющим ценить своих. Я не мог оставаться равнодушным. Картина напоминала мне сцены из далёкого прошлого, когда я участвовал в междоусобных войнах людей. Крики женщин, плач детей, тяжёлое молчание мужчин… всё это не забывается.
Пока я терялся в воспоминаниях, Лаэримель распорядилась догнать беглецов и не оставить их в живых. Несколько отрядов разделились и отправились в погоню, верхом на своих чешуйчатых скакунах. Лоринтар предложил и мне присоединиться, хотя наша задача отличалась от остальных. Мы не должны были рубить врагов на месте. Нам велели выследить их, узнать направление отступления и вернуться с вестями. Работа, подходящая для наёмника: внимательность, умение идти по следу и хладнокровие.
Зубастые ящеры оказались крепкими зверями. Их челюсти могли перекусить руку в латах, а когти оставляли глубокие борозды в камне. Сидеть в седле на такой твари непросто: движения резкие, резвость сравнима с разъярённым быком, но привыкнуть можно. Через пару дней я научился чувствовать повадки зверя и держать его в узде. Подземные дороги под их лапами отзывались гулким эхом, и наша группа двигалась всё дальше в неизвестность.
Следы врага вели нас через извилистые тоннели, мимо заброшенных шахт и рудников, где стены светились тусклым сиянием кристаллов. Мы находили обронённые стрелы, следы крови, остатки пищи. Всё указывало на то, что беглецы торопились и не щадили себя. Мы шли по ним неделями, и чем дальше продвигались, тем отчётливее ощущалось: у врагов была цель, место, куда они стремились, и они знали дорогу лучше нас.
Когда мы наконец разглядели, куда ведёт этот след, я понял, что времени терять нельзя. Мы мчались обратно в Айр’Калет, сгоняя ящеров почти до изнеможения. Ветер подземных пещер бил в лицо, из пастей скакунов вырывалось горячее дыхание, лапы выбивали из камня искры.
* * *
Ящеры несли нас с яростью бури. Их тяжёлые лапы грохотали по камню, каждый шаг отзывался подо мной гулом, будто я сидел на живом таране. Держать поводья приходилось крепко, чудовище рвалось вперёд, вибрация от его мощного тела била в руки, а низкое рычание и хриплый свист дыхания наполняли дорогу звуком надвигающейся грозы.
Мы мчались к горе, что возвышалась перед землями Лорена. Каменная тропа вилась между серых валунов, а редкая сухая трава хрустела под когтями зверей. Обогнув гигантские булыжники, мы ворвались в зияющий проём пещеры. Каменные ступени, уходящие вниз, встречали нас гулом, и вскоре открылся и сам Айр’Калет.
Крепость стояла всё так же величественно. Башни и дома, покрытые резными узорами, излучали магический свет, что окрашивал стены холодным сиянием. Для меня это свечение всегда оставалось зловещим напоминанием о природе тёмных. И всё же я знал: здесь меня не ждёт предательство, по крайней мере сейчас.
Мы проехали по территории у стен, где недавно лилась кровь. Камни были вымыты, тела убраны, но память о битве жила в каждом изгибе улицы. Я невольно вспоминал, как рубил врагов одного за другим, не давая колдунам защищать своих.
Вскоре перед нами выросли массивные ворота Айр’Калета. Стража пропустила нас без лишних слов, и мы въехали внутрь. Спешились мы у З’халретхар – так называлась конюшня для ящеров. Если ящеров можно назвать лошадьми…
Здание представляло собой длинный сводчатый зал с каменными стойлами, в стены были вделаны кристаллы, отбрасывающие мягкий фиолетовый свет. Воздух здесь был тяжёлым от запаха сырой шкуры, крови и жира, которым смазывали броню на чешуе скакунов.
Мы спешились и оставили ящеров у стойл З’халретхара. Звери, тяжело дыша, хлопали мощными хвостами и скребли когтями по каменному полу, недовольные резкой остановкой. Сдав поводья тёмному конюшему, я вместе с Лоринтаром направился прямиком в крепость.
Дорога шла по коридору, выточенному в скале, и наши шаги отдавались гулким эхом. Я, разглядывая резные узоры на стенах, не удержался и спросил:
– Как думаешь, каков следующий приказ твоей любящей сестры? – любопытство подогревало голос.
Лоринтар ухмыльнулся и ответил охотно:
– Понятия не имею. Но зная её, ничему удивляться не стоит. Она может и на переговоры отправить.
Я приподнял бровь и, поправив перевязь с мечом на плече, уточнил:
– Переговоры? С кем? С людьми? – я шагнул через узкую арку и задержался, пропуская мимо тёмного воина, что нёс связку копий. – Вот уж не думаю, что люди захотят помогать тёмным. Тем более по доброте душевной.
Мы остановились у очередных ворот. Лоринтар толкнул их плечом и жестом пригласил меня внутрь, отвечая:
– Вы не одни населяете эту планету. Есть и другие народы.
Я хмыкнул, слегка саркастично, но без злости:
– Дварфы? Не знаю… Эти бородачи скорее гоблинам помогут, чем вам. – мы начали подниматься по каменным ступеням. Я на мгновение задумался и добавил: – Хотя есть у нас одна общая знакомая…
Лоринтар мгновенно отрезал:
– Не стоит её сейчас тревожить. У неё и без нас забот хватает.
– Тоже верно, – согласился я и усмехнулся про себя.
Мы дошли до верхней площадки, где покоились тяжёлые двери командного зала. На их створках были вырезаны древние сцены битв: фигуры тёмных, переплетённые в смертельной схватке с врагами, сияли в отблесках кристаллов. Я протянул руку, взялся за холодную металлическую ручку и медленно распахнул дверь. Повернувшись к Лоринтару, с лёгкой усмешкой пригласил:
– После вас.
Он хитро взглянул на меня, хмыкнул в ответ и шагнул внутрь. Я последовал за ним и тихо прикрыл дверь за спиной.
Зал, в который нас провели, был куда меньше. Невысокие своды из тёмного камня отражали мягкий голубоватый свет магических кристаллов, закреплённых в нишах. Посередине стоял тяжёлый овальный стол, усыпанный картами и каменными фигурками, изображающими войска и укрепления. Вдоль стен тянулись узкие стеллажи, где лежали свитки и резные таблички. Здесь не было лишнего и всё дышало строгим порядком и военной выверенностью.
Лаэримель оказалась одна. Двух её командиров, которых я видел однажды раньше, в зале не было. Куда они исчезли я не знал. Может выполняют очередное поручение Лаэримель. Сейчас всё внимание принадлежало только ей и нам.
Лоринтар сделал шаг вперёд, произнёс короткое приветствие на своём языке, низко склонив голову и раскрыв ладонь к груди:
– Zhaun’thir nal’ethar.
Лаэримель повернулась к нему, и её лицо озарилось теплотой. Она приблизилась, их руки коснулись плеч, а затем они соединили лбы в мягком и трогательном жесте.
– Lirath vel’kaen, thal’renar. – произнесла она тихо, и я понял, что это был знак приветствия, равный по теплоте прикосновению.
Я невольно задержал дыхание: этот жест доверия и близости был слишком личным, чтобы оставаться просто формальностью и мне стало неловко. Казалось, что я здесь явно лишний.
Её взгляд вскоре переместился на меня, и она снова обратилась к брату:
– Khael’thir asvel, dra’thalen? – слова звучали быстро, резко, с интонацией требовательности.
Лоринтар ответил, с лёгким кивком головы:
– Asvel. Tir’nael, dra’thalen.
Я не понимал ни единого звука, но уловил, как одно слово повторилось и мне показалось знакомым: “Asvel” – я понял это как «хорошо». Всё остальное оставалось загадкой, но смысл был ясен.
За своё времяпрепровождение в Айр’Калете, я успел подучить пару слов на их языке. Отчасти я начал понимать эти слова и достраивать предложение уже сам. Может пригодится.
Я прокашлялся, разорвав слишком долгую тишину, и сделал шаг ближе. На языке тёмных эльфов я произнёс короткое слово-приветствие:
– Зи’вэрн.
Так они говорили: «Я вижу твою суть». Признание не просто присутствия, а самой личности.
Лаэримель чуть приподняла брови, явно удивившись. На её губах появилась мягкая улыбка.
– Неплохо, Калдрин. Я вижу, ты не просто слушал, но и пытался учиться. Это радует меня.
Она слегка отстранилась от брата и повернулась ко мне полностью. В её взгляде не было ни холодной строгости матриарха, ни высокомерия. Лишь тёплое внимание.
– Ты уже дольше многих чужеземцев живёшь в Айр’Калете. – сказала она сдержанно. – Не каждый выдерживает и не каждый способен привыкнуть к нашему миру.
Я позволил себе едва заметную усмешку, осторожно поддев её слова:
– Привыкнуть к каменным стенам и магическому свету, от которого по коже бегут мурашки, дело непростое. Но выбора у меня не было.
Лоринтар усмехнулся, качнув головой.
– Тебе не стоило выбирать комнату прямо под сокровищницей. Я же сказал – для тебя выделили более подходящие покои, ближе к тем, как живут люди.
– Боюсь за своё добро, – отозвался я, скрестив руки на груди.
– Уйти оно от тебя всё равно не сможет, – заметил он, с насмешкой сверля меня взглядом.
– Верно, – кивнул я. – И всё же это моё добро.
Лаэримель вмешалась в наш обмен репликами. Её голос стал твёрже, хотя улыбка не исчезла.
– Ты говоришь о богатстве. – произнесла она. – Но пока оно остаётся здесь, в Айр’Калете, оно и наше сокровище тоже.
В зале воцарилась короткая, вязкая тишина. Магический свет из резных кристаллов отражался на каменных стенах, придавая её словам особую тяжесть.
Наконец, Лаэримель перевела взгляд на брата.
– Вся ли работа выполнена?
Лоринтар, вытянувшись, как воин перед матриархом, ответил без колебаний:
– Да. Мы проследили путь беглецов. – он сделал паузу, позволив её словам отзвучать в воздухе. А затем добавил: – Они ушли в Нок’Тарим, древние лабиринты подземного мира.
От этих слов по спине пробежал холодок. Даже я, человек, успел услышать за месяц в Айр’Калете, что Нок’Тарим не место для живых. Многие предполагали, что они сбегут именно туда, и оказались правы.
Лаэримель слегка помрачнела, но виду не подала. Она развернулась, прошла вперёд и опустилась на массивный стул у круглого стола, где была развернута карта подземных ходов. С её плеч спадала тёмная кираса, украшенная серебряной вязью, а на предплечьях поблёскивали узорные наручи. Всё её одеяние дышало силой, но в этот миг я подумал, что на её хрупкие плечи легло слишком много тяжести. Куда больше, чем под силу матриарху.
Она склонила голову над картой, её взгляд медленно скользил по линиям и знакам, вычерченным рукой военного мастера. Десяток секунд в зале царила тишина, нарушаемая лишь гулом магических кристаллов в стенах. Я уловил, как она сдерживает дыхание, пытаясь сосредоточиться, и только потом вновь подняла голову.
– Оставим этот вопрос. Пока. – произнесла она спокойно, но в её голосе чувствовалась сталь. – Иллиарис просила вас заглянуть к ней, когда вернётесь. У неё возникли… трудности.
Лоринтар коротко кивнул, не задавая лишних вопросов.
– Где она сейчас?
– На площади Айр’Калета, – ответила Лаэримель. – Она заполняет Кристалл Вейл’нари, магическое сердце купола. Думаю, она всё ещё там.
– Хорошо, – сказал Лоринтар. – Навещу её сейчас.
Он спокойно развернулся и двинулся к двери, жестом указав мне следовать за ним. Я бросил ещё один взгляд на матриарха, но не стал задерживаться.
На пороге Лоринтар остановился и произнёс на своём языке:
– Zira’el tessa, Shaela.
Лаэримель впервые за всё время позволила себе по-настоящему тёплую улыбку и мягко кивнула.
Мы вышли, и дверь за нами тяжело закрылась, отрезая нас от её усталого взгляда и немого бремени, что не покидало её плеч.
Мы спускались по каменной лестнице, ведущей к выходу из крепости. Массивные стены давили тяжестью веков, и каждый шаг отдавался глухим эхом под сводами. Я украдкой взглянул на него и наконец не выдержал:
– Почему ты не сказал ей о войске у Нок’Тарима? – спросил я негромко. – У входа в лабиринт стояла целая армия. Пусть и не вся.
Лоринтар не сразу ответил. Его взгляд был устремлён вниз, на тёмные ступени, а шаги – неспешные, ровные. Лишь когда мы миновали поворот, он заговорил:
– Ты видел её состояние? – тихо бросил он. – Она не спала несколько ночей подряд. Я решил, что ей нужен хотя бы краткий отдых. Эта армия не поднимется в ближайшее время. Полгода, не меньше.
Мы вышли в главный зал крепости, где свет от кристаллов отражался в чёрном камне колонн. Тени тянулись по полу, переплетались и казались живыми.
– Переживаешь за сестру? – спросил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Понимаю тебя. Она действительно выглядела измотанной, хоть и старалась этого не показывать.
На встречу нам вышла небольшая группа вооружённых тёмных эльфов. Их доспехи мерцали тусклым блеском, а в глазах горел хищный огонь. Они остановились, вытянулись в почтительном поклоне и произнесли несколько приветственных слов на своём языке. Лоринтар ответил тем же, его голос прозвучал твёрдо и уверенно, и я вдруг понял, что эти воины готовы следовать за ним хоть в самое сердце бездны.
Когда мы снова остались одни, он продолжил:
– Каждый брат заботится о сестре. Но её бремя тяжелее, чем у любого из нас. Ты сам видел это.
– Верно, – кивнул я. – У неё на плечах слишком многое.
Мы миновали ворота и оказались снаружи. Передо мной открылась площадь, но прежде чем ступить на неё, я огляделся вокруг. Архитектура тёмных эльфов поражала. Их дома вздымались высокими шпилями, изогнутыми и изящными, как костяные клинки. Камень, из которого они были высечены, сиял глубоким фиолетовым оттенком, и в свете магических сфер казался живым. Окна узкие, вытянутые вверх, напоминали глаза стражей, зорко следящих за каждым, кто осмелится войти в эту крепость.
Крыши украшали изогнутые линии, уходящие ввысь, словно древние символы, вплетённые в само небо. На фасадах играли мягкие огни кристаллов, и от их свечения тени по улицам ложились густыми слоями.
Я шёл рядом с Лоринтаром и не мог оторвать взгляда. В каждом доме чувствовалась чуждая гармония. Красота и угроза, величие и холодная отстранённость. Я понимал, что для тёмных эльфов это привычно, но для меня каждый поворот улицы, каждый раз был открытием.
Мы вышли из мрачных улиц прямо к площади у главных ворот, и перед глазами открылось зрелище, от которого дыхание перехватило. Просторная площадь раскинулась у самых стен, вымощенная гладким камнем, отполированным до зеркального блеска. Пространство было широким и открытым, и казалось, что каждый шаг отзывается в этом месте особым эхом, резонирующим с чем-то невидимым и древним.
В самом центре, над идеально выверенным кругом, парил огромный кристалл, ровно по вертикали и острый с обеих концов. Его поверхность сияла насыщенным фиолетовым светом, переливавшимся всеми оттенками перламутра. От этого сияния тени вокруг казались гуще, а каждый отблеск ярче и живее. Кристалл висел неподвижно, его гранёная структура излучала величие и силу, и при взгляде на него в сердце зарождалось странное чувство: смесь благоговейного ужаса и восхищения.
Но не он сразу привлёк моё внимание. Рядом с ним, в окружении дюжины вооружённых воинов, застыла тёмная эльфийка. Я уже видел её рядом с Лаэримель когда только прибыл сюда, и память болезненно напомнила об этом. Она сидела в позе лотоса, паря над землёй, её тело держала не сила мышц, а иная, чуждая мне энергия.
Её наряд, если это вообще можно было назвать одеждой, представлял собой откровенный вызов. Узкие длинные сапоги, всё равно что чулки, украшенные изящными узорами, их линии так плотно облегали ноги, что они напоминали вторую кожу. Высокие каблуки придавали её образу дерзости и вместе с тем – изящества, подчёркивая каждый изгиб фигуры. Ткань с переливчатым орнаментом охватывала её бёдра, но не скрывала, а наоборот дразнила, оставляя простор для воображения.
Талия и живот оставались открытыми, и сияние кристалла мягко играло на изгибах её тела, подчеркивая хищную красоту. Корсет, усыпанный золотыми вставками и алыми камнями, не защищал её, а скорее украшал, превращая каждое её движение в танец соблазна. Белоснежные волосы спускались тяжёлой волной, подчёркивая пепельный оттенок кожи, а чёрный ворон, восседавший на её плече, добавлял образу мрачного величия.
Но больше всего приковывали внимание её глаза. Они сияли холодом, в котором не было ни капли жалости. Взгляд резал, как сталь, и в нём чувствовалась сила, не терпящая возражений. Она держала руки над идеально круглым белым шаром. Он светился ровным сиянием, и из его сердцевины медленно, толстой струёй перетекала энергия в кристалл. Слияние было завораживающим и пугающим: казалось, сама жизнь выкачивается и вливается в этот колоссальный камень.
Я невольно задержал дыхание. В этом зрелище было что-то величественное и опасное одновременно. Она выглядела не жрицей и не магом, а воплощением искушения, рядом с которым сила и смерть ходили рука об руку.
И пока мы с Лоринтаром приближались к площади, я поймал себя на мысли: в её присутствии всё вокруг меркло, даже сияние кристалла теряло власть, словно сам камень подчинялся не законам магии, а её воле.
Стража у кристалла расступилась, едва завидев Лоринтара. Мы прошли без задержки, и я почувствовал на себе десятки внимательных взглядов – тяжелых, холодных, прожигающих насквозь. Но ни один клинок не дрогнул, ни одно копьё не качнулось. Их дисциплина поражала, а уважение к командиру было столь явным, что в воздухе витала почти осязаемая тишина.
Лоринтар сделал шаг вперёд, склонил голову и произнёс:
– Zi’vern, Illyaris.
Её веки приподнялись, взгляд медленно скользнул по Лоринтару, потом по мне. На её лице отразилось что-то между холодом и лёгким удивлением. Губы разомкнулись:
– Tel’aris henno, Lorinthar. Vel’rien drahalis?
Его голос в ответ прозвучал твёрдо, но почтительно:
– Drahalis. Hok’Tarim illes. Kai’ernon shellarin.
Я не понимал ни слова, но слышал, как их речь струится, подобно музыке. В ней были резкие ноты, колючие, как клинки, и мягкие, тянущиеся, как тени в пещере. Иллиарис чуть приподняла бровь, её губы на мгновение дрогнули, и она произнесла ещё:
– Il’saraen drohan. Tel'ries vellor. Ari hela?
Лоринтар коротко кивнул, его тон стал мягче:
– Ari. Veiras illo. Shaern velloris.
Она снова закрыла глаза, её пальцы дрогнули над сияющим шаром, и энергия мощным потоком влилась в кристалл. На её лице не отразилось усталости, только суровая решимость.
Я стоял рядом, чувствуя себя посторонним среди этой чужой речи. Из всего разговора мне удалось уловить лишь одно слово, повторённое несколько раз: «drahalis». Я не знал его точного значения, но оно звучало так, будто несло за собой что-то весомое.
Я чувствовал на себе её взгляд, тяжёлый и внимательный, пронизывающий насквозь, пока она не отвлекалась ни на мгновение от работы с сияющим шаром. Её глаза медленно скользили по моему силуэту, оценивая и изучая. Я ощутил лёгкое напряжение в плечах и невольно выпрямился, стараясь не показывать смущения, хотя сердце колотилось быстрее обычного.
Иллиарис не отрывала рук от шара, энергия плавно перетекала в кристалл, но голос её звучал спокойно, уверенно, с оттенком власти:
– Khael’thar vyn’ra, Lorinthar. Draelis thol’varin?
Лоринтар склонил голову, отвечая мягко, с почтением, но без страха:
– Thol’varin, Illyaris. Veyras shal’rin, khael’thar dralor.
Она вновь бросила короткий взгляд на меня, так, будто хотела понять, кто я и зачем стою рядом, но сразу вернулась к своей работе. Её белые волосы слегка сдвинулись, когда она повернула голову, и каждый её жест был наполнен точностью и грацией. Она вновь произнесла: