Пламя в тенях

Я ускорил шаг и выровнялся с пантерой, чёрный силуэт которой двигался рядом со мной легко и уверенно. Сердце стучало глухо, мысли ещё не отпустили меня, но молчание тяготило. Я заговорил, стараясь, чтобы голос звучал ровно, без лишних эмоций:

– Я знаю, что, возможно, ты недолюбливаешь меня по причине, что я человек. Но надеюсь, ты почувствовала то же самое, что и я. Ты, наверняка, считаешь, что я чужак, не достойный даже сравнения с вами, тёмными. Но если бы у меня не было достаточно опыта, я не смог бы довести Лоринтара до Айр’Калета.

Иллиарис продолжала идти, плавно переставляя лапы и внимательно оглядывая равнину. Ни один мускул на её чёрном теле не дрогнул, и я не знал, слушает ли она меня или просто отсекает мои слова, как ненужный шум. Но я не остановился.

– Я учился в академии магии, – продолжил я, чувствуя, что обязан дать ей понять: я не пустое место в данный момент. – Пусть недолго, но знаний мне хватило, чтобы узнавать такие видения. Это не просто случайное искажение. Здесь источник куда более глубокий. Когда мы выясним, что скрывается в сердце этой аномалии, просто скажи мне, что я должен сделать.

Я бросил взгляд на неё, пытаясь уловить хоть намёк на реакцию. Глаза пантеры встретились с моими – холодные, тёмные, без намёка на сострадание. Но в этой краткой тишине я увидел: она поняла мои слова. Её внимание задержалось на мне на несколько секунд, а затем, не сбавляя шага, она коротко кивнула. После этого её движения изменились, и она перешла на неспешный бег, продолжая всматриваться в пепельную даль.

Я выдохнул и почувствовал, как тяжесть немного отступила. Она не приняла меня – но и не отвергла. Для такой, как Иллиарис, этого уже было достаточно.

Я крепче сжал рукоять меча и пошёл следом, готовясь к тому, что нас ждёт впереди.

Пепел хрустел под сапогами, и этот звук был единственным напоминанием о том, что я ещё иду, а не застрял в мёртвом сне. Лорен всегда встречал одинаково – тяжёлым воздухом, липким ощущением в груди и пустотой, которая давила сильнее любого врага. Но теперь к этому привычному угнетению примешивалось новое: тонкая вибрация в глубине сознания. Я чувствовал её не хуже Иллиарис, хотя сам себе неохотно признавался в этом. Магия здесь не рождалась сама, её тащили за собой, как нить, ведущую в сердце тьмы.

С каждой десяткой шагов эта нить становилась толще, и у меня складывалось впечатление, что она тянет не только разум, но и тело. Я шагал быстрее, сам не замечая, как ускоряюсь, но Иллиарис не позволяла себе спешки. Она по-прежнему держалась настороженно, её чёрная шкура едва мерцала в блеклом свете молний где-то вдалеке, и каждое её движение было точным, выверенным. Лоринтар молчал, сосредоточив взгляд на пустоте впереди, но я чувствовал, что и его сжимает эта тягучая тишина.

Проклятые земли всегда кишели Вирлоками, они выползали из пепла, как язвы, жаждущие крови. Но сейчас не было ничего. Тут было слишком тихо. Никакого шума и движений. От чего мне стало не по себе.

Магическое давление крепло, и я уже не мог игнорировать собственные ощущения. В академии нас учили распознавать и различать потоки, и то, что я чувствовал, не походило ни на одну известную школу. Оно не горело, как огонь, не звенело, как молния, и не текло, как вода. Оно давило, разрасталось, прорастало во все стороны, и я начинал понимать: это не сила, идущая от земли. Это сила, навязанная земле.

Молчание становилось невыносимым. Я поймал себя на том, что вслушиваюсь в каждый вдох, каждый шаг своих спутников, только чтобы заглушить ощущение пустоты вокруг. Казалось, если остановиться хотя бы на миг и тишина поглотит.

Я хотел что-то сказать Иллиарис, но она, не оборачиваясь, резко замедлила шаг. Её уши дёрнулись, хвост поднялся. Пантере не нужно слов, чтобы показать: что-то впереди. Я тоже остановился и прикрыл глаза, вбирая магический поток глубже. Он бил прямо в грудь. Мы были рядом.

Но вокруг по-прежнему не шевелилось ничего. Ни одного следа, ни одной твари, ни единой ямы в пепле. Я поднял взгляд на серые облака, в которых сверкнула молния. И понял, что нас кто-то ведёт. Зовёт и приглашает в очевидную ловушку.

Лоринтар шагал позади, но я чувствовал его взгляд в спину. Он слишком долго молчал, и наконец голос его прорезал тягучую пустоту:

– Калдрин… что происходит?

Слова прозвучали не просто вопросом, в них сквозил надрыв, едва сдерживаемый страх. Даже он, привыкший к этим землям, не мог вынести той тишины, что окружала нас. Я обернулся, встретив его глаза, и произнёс с тяжестью в груди:

– С Лореном что-то не так. Он расширяется.

На лице Лоринтара не мелькнуло ни удивления, ни испуга – лишь суровая сосредоточенность. Он шагнул ближе и резко спросил:

– Как?

Я вздохнул и опустил взгляд на пепел под ногами. Объяснить это было труднее, чем признаться самому себе в собственной слабости.

– Сложно… Но если коротко, то кто-то вмешивается в проклятие, заставляя его расползаться дальше. Я не верил в такие теории, пока не ощутил это сам. В академии магии у нас был курс по теории проклятий. В одной из книг я наткнулся на заметку… всего одну строку. Она гласила: «Если несколько проклятий сосуществуют в одной плоскости, они начинают взаимодействовать». Тогда я прошёл мимо, не придал значения. Но теперь… – я обвёл взглядом пустоту, – вижу перед собой подтверждение.

Я говорил всё тише, будто боялся, что сама земля услышит.

– Не знаю, сможешь ли ты это понять… Проклятия питаются слабостью мира. Они не просто разрушают, а врезаются в ткань реальности, выжигая её основу. Одно проклятие может вызывать болезни, другое – извращать плоть, третье – менять течение времени. Если они встречаются, они не гасят друг друга, а множат. Становятся катализаторами, растягивая раны шире, глубже. Мир не выдерживает таких перегрузок. Он начинает трескаться. И трещины эти не закрываются никогда.

Лоринтар слушал, не перебивая. Его лицо застыло, но я видел, что он понял. Понял слишком многое, чтобы продолжать задавать вопросы. На его месте, я бы завалил вопросами о том, что это невозможно, ведь проклятье Лорена настолько древнее и непонятное, что как-либо взаимодействовать с ним нельзя. И раньше я бы согласился. Возможно то, что я почувствовал, всего лишь ошибка.

Мы шагали дальше, а в моей голове вертелась только одна мысль: если прямо сейчас на нас обрушатся Вирлоки, у нас не будет выбора. Либо принять бой, либо броситься бежать, надеясь, что хватит сил.

Я глянул в серую даль. Без ящеров нам придётся особенно тяжко. Как бы скверно мысли в моей голове сейчас не бегали, но с животными в Лорене дела обстоят плохи. Их постоянно что-то пугает и убивает, стоит им только коснуться этого пепла. Зараза… Надеюсь Иллиарис знает, что делает, иначе все мы тут погибнем.

Пепел под ногами становился мягче, вяз, проваливаясь всё глубже, и я понял, что мы приближаемся к источнику. Воздух тянул горечью, в ушах рос гул, а сама земля дрожала под шагами. Когда мы вышли на край обрыва, перед нами открылось зрелище, которое ни один трактат не смог бы описать.

Внизу зиял кратер, чёрный и бездонный. На дне, окружённый сотнями Вирлоков, стоял человек в красной мантии. Его капюшон скрывал лицо, но вокруг него клубилась магия, густая и живая, тянувшаяся к небесам багровыми разрядами. В самом центре ритуала висел в прозрачном коконе огромный Вирлок, свёрнутый, как дитя в утробе. Его тело дёргалось, спазмы пробегали по лапам, а из раскрытой пасти тянулся беззвучный крик. Магия красного текла в этот пузырь, наполняя его, и каждый удар силы отзывался дрожью у меня в костях.

Я едва не выронил меч – то, что я видел, было не просто колдовством. Это было рождение новой беды, чума в чреве пепельной бездны.

Мы прижались к краю, пепел обжигал кожу сквозь ткань, и сердце в груди грохотало так громко, что мне чудилось – красный колдун услышит его отсюда. Иллиарис, ещё в облике пантеры, припала к земле и скользнула вперёд. Её чёрная спина растворялась в пепельной мгле, только глаза сверкнули огнём, когда она перевела взгляд на кратер. Я последовал её примеру, лёг на холодную сыпучую поверхность и осторожно выглянул вниз.

– Что за чёрт тут творится… – слова сорвались сами, и я даже не понял, произнёс их или просто выдохнул.

Лоринтар подтянулся рядом, стиснув зубы, и тихо спросил:

– Что он делает с этим Вирлоком?

Я не ответил. Не мог. Иллиарис тоже молчала. Мы только смотрели вниз, и каждая секунда распарывала разум новыми вопросами.

Вирлок в пузыре содрогался, его длинные лапы судорожно дёргались, вытягивались и снова сжимались. Он всё ещё был скручен в позе зародыша, и это делало зрелище ещё чудовищней – словно кто-то пытался заново перекроить жизнь в грязной, искажённой утробе. Колдун в красном не останавливался ни на миг. Его руки были подняты, и каждый жест вгрызался в землю вокруг, каждое движение пальцев вызывало дрожь воздуха.

Я всмотрелся внимательнее и заметил входы в десятки тоннелей, как сама земля изрыта когтями исполинов. Из них выползали новые Вирлоки, медленно, цепляясь за пепел. И ни один из них не бросался на мага. Они окружали его, смыкались стеной, будто охрана.

Невозможно… Это тот же самый маг… В Вертоне я видел его. И тогда после него тоже был Вирлок. Он управляет ими. Как? Как ему удаётся держать этих тварей в узде, если ни один чародей за тысячи лет не приблизился даже к пониманию этого?

И тут, пока я искал ответ, Вирлок в пузыре начал шевелиться сильнее. Сначала вяло, едва заметно. Потом спазмы стали яростными, каждое его движение отзывалось гулом в моих висках. И вдруг он разорвал тишину визгом, таким пронзительным, что лёгкие сжались, а сердце застыло в ужасе.

В ту же секунду земля содрогнулась. Из круга, где стоял колдун, вырвался огненный столб. Пламя взметнулось ввысь, прорезая тучи, ударило в их чёрную толщу и вспыхнуло во все стороны. Небо осветилось, и на миг в мраке раскинулось огненное дерево – кривые ветви из пламени тянулись во все стороны, корни уходили в бездну.

Жар хлестнул по лицу, и у меня закружилась голова. Я не видел ничего ужасней. Мир на миг стал чужим, чуждым, и казалось, что даже сам воздух сопротивляется моему дыханию. Я чувствовал себя песчинкой перед огненным древом, символом гибели, корни которого рано или поздно проростут в каждую трещину этого мира.

Иллиарис взмыла в воздух, её лицо искажало яростное безумие. В глазах вспыхнули тёмные искры, похожие на осколки ночи. Она распахнула руки к небу, и в тот миг мир застыл. Я даже слышал, как оборвался собственный вдох. Пустошь затаила дыхание.

И затем раздался вопль. Не её голос, не голос женщины, а сам Лорен вскрикнул из-под земли, из чрева пепельной бездны. В этом звуке не было слов, лишь чистая мука тысяч погребённых душ, прорвавших узы забвения. Моё сердце сжалось, уши заложило, а в висках разорвалась оглушающая боль. Я упал на одно колено, стиснув зубы, и увидел, как земля под ногами задышала.

Пепел дрогнул. Он поднялся волнами, будто невидимая рука встряхнула весь мир, и из серого марева рванули вверх тысячи копий. Они были не из стали и не из кости, но я видел, как эти клинки силы пронзают Вирлоков. Существа, вылезшие из тоннелей, завизжали. Они дергались, корчились, падали на спины и содрогались в судорогах, словно из них вырывали саму жизнь. Их крики сливались в адскую симфонию. Некоторые рвались прочь, но копья настигали их и разрывали изнутри. Я видел, как из глаз и ртов вырывался белёсый свет, – остатки душ, которые они когда-то пожрали. Иллиарис подняла голову и закричала, но в этом крике не было радости. Она питалась их болью.

– Проклятье… – вырвалось у меня. Я резко вскочил на ноги. Лоринтар сделал то же самое, выхватывая свои изогнутые клинки.

Я обнажил свой тёмно-эльфийский меч. Он казался тяжёлым, но когда я сжал рукоять, сила прошла по телу, и всё вокруг наполнилось готовностью к бою. В крови зазвенела жажда схватки.

Над нашими головами пылало огненное древо. Его ствол уходил в облака, ветви растекались по небу, образуя сеть пламени, чёрные тени извивались в огненных кронах. Это было видение, от которого хотелось закрыть глаза, но невозможно было отвести взгляд. Огненная корона горела, пока мир содрогался, а потом начала гаснуть. Ветви одна за другой осыпались искрами, исчезая в небесной черноте, и вскоре остался лишь ствол – прямой столп пламени, уходящий в тучи. И он тоже начал растворяться, пока всё не обратилось в пепельный дождь.

Тишина обрушилась на кратер, но не принесла облегчения. Земля застонала. Под ногами пошла дрожь, трещины стали расходиться в стороны. Я почувствовал, как воздух стал тяжелее, как будто всё вокруг предвещало новую угрозу.

И она не заставила себя ждать. Позади нас пепел начал колыхаться, словно кипящая поверхность воды. Я обернулся и увидел, как из серой почвы один за другим рвутся Вирлоки. Их когти вырывали пепел, искажаемые тела судорожно дёргались, словно их бросали наверх силой, которой они сами не могли сопротивляться. Каждый раз, когда существо выпрыгивало наружу, оно издавало дикий визг и распахивало пасть, блестящую в тусклом свете кратера.

Иллиарис опустила ладони к земле, и по пеплу разошлись огненные трещины. Из этих шрамов почвы рванули наружу багровые цепи. Они пульсировали, изгибались, как живые вены, переплетались и хватали Вирлоков, выпрыгивавших из разломов. Твари визжали, но вырваться не могли. Цепи сжимались, вонзались в тела, вытягивали силу и кровь, после чего рвали их на части, как бумагу. Часть энергии возвращалась к колдунье, и её силуэт начинал сиять тёмным алым светом.

Я стоял, не веря собственным глазам. Шок переполнял меня, но в нём была и другая сторона – восторг. Видя, какой бездной силы владеет Иллиарис, я ощутил воодушевление. В груди пробудился смех, непроизвольный и лёгкий, и я сказал:

– Её я уж точно не хотел бы видеть среди врагов.

Но радость быстро сменилась хаосом. В центре кратера воздух взорвался магической силой. Человеческая фигура в красной мантии оторвался от земли и вознёсся над ордой своих созданий. Его фигура, скрытая капюшоном, сияла мрачным пламенем. Тень падала от него во все стороны, и я почувствовал, как сам мир содрогается от его присутствия.

Иллиарис не стала ждать. Она собрала рядом с собой реку крови, что бурлила вокруг от разорванных Вирлоков. Сгустки слились, потянулись к её рукам и приняли форму копья. Оно было длинным и тяжелым. С силой она метнула его в красного мага.

Воздух завыл. Копьё пронеслось по небу, оставляя кровавый след. Маг вскинул руки, и перед ним сомкнулся щит из огня и пепла. Удар прогремел, огонь взорвался во все стороны, и небо осветилось багровыми вспышками. Ветер швырнул меня на землю, уши заложило от рёва. Я поднял голову и увидел, как они сошлись.

Маг поднял руку, и сотни огненных стрел вырвались в её сторону. Иллиарис закружилась в воздухе, кровь вокруг неё закрутилась вихрем, сбивая часть стрел. Остальные врезались в её защиту и взрывались один за другим. В небе творился шторм, грохот стоял такой, что сердце срывалось в пятки.

Она подняла руки, и десятки кровавых лезвий образовались вокруг неё. Сжав кулак, она послала их в красного мага. Воздух зазвенел, когда смертоносный рой обрушился на цель. Но маг ответил жестом, и всё вокруг его фигуры вспыхнуло. Лезвия ударились в пламя, разлетелись искрами и кровавыми брызгами, а часть их ушла глубже, разрубив его защиту.

Огненные вихри вырывались из его ладоней, переплетались в небе в гигантских змей. Один из них рванулся к Иллиарис. Она оттолкнулась, взметнувшись выше, и ответила, развернув цепи. Багровые плети схватили пылающего зверя и разорвали его пополам. Но маг не остановился. Ещё два вылетели следом, и небо разорвалось новым штормом.

Всё вокруг сверкало и тряслось. Их бой был похож на столкновение двух миров. Кровь и пламя сражались, перемешиваясь в вихрях. Каждый удар отзывался в моём теле, каждая вспышка ослепляла, а земля под ногами дрожала, как при землетрясении.

Я смотрел на это, и дыхание сбивалось от восторга и ужаса. Это было зрелище, от которого душа горела и стыла одновременно. Иллиарис и маг в красном сражались не ради нас, а ради самой силы, и мир, казалось, трещал под натиском их воли.

Из пепла, что стлался под нашими ногами, начали подниматься силуэты. Тени уплотнялись, и шаг за шагом обрели плоть. Фигуры в красных мантиях. Их капюшоны скрывали лица, а из-под складок рваным дыханием сочился дым. Я ощутил, как холод пробежал по спине. Маги. Копии того, что сражался сейчас с Иллиарис.

Мы с Лоринтаром обменялись коротким взглядом и тут же встали спина к спине. Я сжал рукоять своего тёмно-эльфийского клинка и приготовился.

– Проклятье! А эти тут откуда?! – прошипел я, не сводя взгляда с приближающихся фигур.

– Оставь брань на потом, – сухо отозвался Лоринтар. Его голос был на удивление спокоен. – Лучше приготовься.

Первый из них поднял руку. В воздухе закружился сгусток огня. Я рванулся вперёд, отталкиваясь от пепла, и ударил клинком. Пламя разлетелось, когда моя сталь прошила его руку. Сила отозвалась вибрацией в клинке, но фигура пошатнулась и рассыпалась в дым. На её месте осталась лишь пустота.

Второй напал на Лоринтара. Он отскочил, пропустив огненный шар мимо себя, и тут же врезал обеими клинками крест-накрест. Его движения были молниеносны – сталь вспорола грудь противника, и тот развеялся, не успев сотворить новое заклинание.

Но их становилось всё больше. Из пепла поднимались новые и новые фигуры. Мы были окружены. Десятки капюшонов, десятки рук, готовых метнуть огонь и молнии.

– Их слишком много! – крикнул я, отбивая удар огненной плети. Жар обжёг кожу, но я успел парировать, рубанув в сторону, где плоть встречалась с дымом.

– Они не настоящие! – ответил Лоринтар, перепрыгнув через вспыхнувший разлом. Его клинки блеснули, и ещё одна тень развеялась. – Уничтожай их быстро, пока не успели собрать силу!

Я стиснул зубы. Он был прав. Эти копии были сильны магией, но уязвимы в ближнем бою. Нужно было действовать решительно и не давать им пространства.

Я бросился вперёд, рубанув клинком по колену очередной фигуры. Она завизжала, но я провернул клинок и отсёк голову. Красная мантия упала в пепел, исчезнув вместе с телом.

Лоринтар в это время закружился в смертоносном танце. Его клинки мелькали, отражая отблески магии. Он уходил от ударов с такой грацией, будто танцевал среди вспышек, и каждый выпад заканчивался смертью очередного фантома.

Я почувствовал, как сзади вспыхнула жара. Не успев оглянуться, я услышал его голос:

– Наклонись!

Я упал на колено, и над моей головой пронеслись оба его клинка. Лоринтар разрубил того, кто готовился сжечь меня, и мы снова встали рядом.

– Благодарю, – выдохнул я, поднимаясь.

– Держи глаза открытыми. Мы ещё не закончили.

И действительно, новые фигуры продолжали выползать. Но теперь я уже чувствовал уверенность. Они были всего лишь тенями. Могущественными, но пустыми.

Мы ринулись вперёд. Я срубил одного, затем второго. Лоринтар добил третьего, что пытался ударить меня в спину. Мы двигались, как единое целое: я прикрывал его слева, он держал меня справа. Клинки пели свою песнь, и каждый наш удар рассекал тьму.

И всё же… чем дольше длилась схватка, тем сильнее я ощущал, что это только начало. Пепел под ногами шевелился, и из него уже поднимались новые тени в красных мантиях.

Пламя пронеслось в опасной близости, прожигая воздух и оставляя за собой горький след гари. Я едва успел отшатнуться, чувствуя, как волосы на виске опалило жаром. Земля вздрогнула от удара, и несколько красных фигур осыпались пеплом, выжженные огненным лучом. На миг я подумал, что Иллиарис пришла нам на помощь, но, обернувшись, увидел, что её внимание полностью приковано к противнику. Нет, это было не её колдовство. Я выругался, стиснув зубы. Этот ублюдок играл с нами, как кошка с добычей.

– Проклятье на твою голову! – вырвалось у меня, и я вновь вскинул клинок, вонзаясь в бой.

Фигуры восстали вновь. Их было столько же, и все они двигались синхронно, как отражения одной воли. Но в этот раз они казались иными: движения текучие, удары более тяжёлые. Их тела пульсировали тем же мраком, что струился от мага. Я уловил связь: он питал их, и каждая его вспышка силы отзывалась в них дрожью.

Иллиарис держала его внимание на себе. С каждым её ударом заклинание мага трещало, и я видел, как фантомы слабеют. Там, где ещё миг назад мне приходилось отбивать удар изо всех сил, теперь хватало одного толчка, чтобы копия пошла трещинами и осыпалась чёрными хлопьями. Я обменялся взглядом с Лоринтаром, и он понял то же самое.

– Дави! – крикнул я, перехватывая клинок удобнее.

Мы пошли вперёд стремительно, без пауз и колебаний. Каждое наше движение было не защитой, а ударом. Мы знали, что промедление даст фантомам время укрепиться, а значит, нужно было рвать их натиск в клочья.

И тут проявилось истинное свойство наших клинков. Металл, выкованный в Айр’Калете, резал не только плоть фантомов, но и саму ткань чар. Стоило ударить, как оболочка из мрака вспыхивала и рушилась, оставляя после себя лишь вихрь серого пепла. Магия не держала форму перед этим оружием. Всё, что казалось обманом зрения или иллюзией, разваливалось от одного касания.

Я ощущал, как сталь вибрирует в ладонях, впитывая силу противника. Не простое оружие, а продолжение воли крепости, созданной ради того, чтобы противостоять Лорену и всему, что он породил. В каждый удар мы вкладывали не только ярость, но и знание, что этот металл сильнее чужих чар.

Лоринтар прикрыл мне спину, я отбросил сразу двух фантомов, и мы двинулись дальше, вгрызаясь в круг врагов. Копии осыпались быстрее, чем появлялись. Красный маг, занятый схваткой с Иллиарис, не мог уделить им всей своей мощи. Это был наш шанс, и мы вгрызались в него, как в последний кусок дыхания.

Фантомы тянулись ко мне всё новыми рядами, каждый раз отрезая дыхание, заставляя мышцы ныть от напряжения. Я рубил и рубил, но их становилось лишь больше, и это рождало гнев. Злило, что моя сталь бессильна в корне – я только крушил отражения, а сама причина стояла в стороне, заплетая новые чары. Внутри я понимал: всё это лишь преграда. Держаться. Только выдержать, пока Иллиарис не вырвет сердце этой заразы.

И вдруг пронзительный крик разнёсся позади. Он не был похож ни на один звук на поле боя. Фантомы передо мной дрогнули и стали исчезать, тая в вихрях пепла. Я резко обернулся.

Иллиарис застыла над колдуном, сжав его голову ладонями. Её пальцы горели багровыми искрами, а из глаз и рта мага вырывались ослепительные потоки света. Он завопил так, что уши заложило. Казалось, сам воздух содрогается от его вопля.

Его тело задрожало в её хватке, искривляясь, как дерево в бурю. И вдруг всё стихло. Возникла полная тишина, в которой не было ни дыхания ветра, ни треска огня, ни звона клинков. Мир сжался в этот миг в пустой вакуум.

Красного мага затянуло в зияющую пустоту, и я успел увидеть, как его силуэт рвётся на клочья, исчезая в глотке невидимого пространства. На долю сердца наступила мёртвая пауза – и тут же взрыв, яркий и беспощадный, вспыхнул в центре кратера.

Огненная волна вырвалась наружу, унося всё на сотни шагов. Земля содрогнулась, пепел полетел в стороны, а меня с силой отбросило в воздух. Я не успел даже сгруппироваться – только прижал руку к груди, когда ударная волна смела меня прочь.

Я глухо рухнул на землю, воздух вырвало из лёгких. Боль в пальцах левой руки вспыхнула острой полосой. Я попытался схватиться за клинок в последнем рывке, но самого меча рядом не оказалось. Он исчез в буре, унесённый вместе с огнём и пеплом.

Я с трудом поднял голову. Ветер ещё гнал обломки и пепел, земля дымилась, а там, где стоял враг, зияла пустота. Лоринтара я не видел, нас раскидало в разные стороны, и теперь каждый из нас оставался один среди хаоса.

Я попробовал подняться, но резкая боль вспыхнула в руке, когда я опёрся о землю. Глухо прошипев, я перевёл взгляд на пальцы и почувствовал, как по спине пробежал холодок. Несколько суставов смотрели в разные стороны, кожа натянулась, жилы дрожали. Кости не сломаны, а просто вышли из положения.

Я выругался, собрал остатки духа и, стиснув зубы, ухватился правой рукой за искривлённые пальцы. Один за другим, каждый сустав возвращался на место с сухим щелчком и криком боли, вырвавшимся из горла. Звук резал уши сильнее, чем треск костей. Несколько мгновений я сидел, тяжело дыша, пот катился по вискам, но вскоре острая мука ослабла, уступив место тупой ноющей боли. Этого хватало, чтобы двигаться дальше.

Я поднялся на ноги, пошатываясь, и осмотрелся. Передо мной раскинулась привычная пустота Лорена: серый пепел, бездонные тени и ни одного знакомого силуэта. Ни Лоринтара, ни Иллиарис, ни следа красных магов. Всё исчезло вместе с взрывом, будто и не существовало.

Мой взгляд зацепился за клинок, торчащий из пепла в сотне шагов. Чернь эфеса, родные узоры Айр’Калета. Я шагнул вперёд, и в тот же миг резкая боль полоснула бедро. Нога подкосилась, и я рухнул на колено, стиснув зубы. Ладонь метнулась к бедру, и я ощупал ногу, пытаясь понять ущерб. Перелома нет. Кость цела. Возможно, трещина. От этого легче не становилось, но хуже могло быть.