Часть первая
Глимур. Жалкая дыра на краю мира, где волны бьются о скалы так, словно хотят забыть, что когда-то были морем. Я ненавижу этот город – не потому, что здесь грязно, тесно, и каждый второй носит с собой нож даже в уборную. Нет. Я ненавижу его за правду. Потому что Глимур – это не надежда, не шанс на новое начало, как твердят ушлые зазывалы в порту. Это тупик. Последняя остановка перед тем, как человек окончательно падает за край своей жизни. Здесь собираются те, кто никому не нужен. Бандиты, беглецы, наёмники. Мерзкие, затерянные души, надеющиеся, что именно здесь им повезёт… а в итоге просто медленно тонут в сырости, яме и жалости к себе. Как и я.
Я сижу в «Песчаной Кости» – таверне, в которой столы скрипят как старухи, а стены впитали столько перегара, что можно зажечь воздух. Время раннее, солнце ещё даже не прорезало тумана, но я уже здесь, как всегда. В моём углу, в тени, подле окна. Я люблю этот момент – когда город ещё не проснулся, когда даже самые отпетые подонки спят, уткнувшись лицами в блюдца с холодным рагу. Уголок мой тихий, и люди обычно туда не суются. Мой взгляд говорит: «Не подходи». Моя осанка – «Мне не о чем с тобой говорить». Трубка дымит в такт моим мыслям. Крепкий табак, жжёт горло, успокаивает. Я не пью ради вкуса. Просто держу кружку в руке, чтобы руки были заняты.
На мне старый кожаный доспех, потёртый, сшитый кем-то, кто умел работать с лоскутами, но не с душой. Меч у стены, но в пределах досягаемости. Люди вроде меня не кладут оружие далеко. Мы не верим в «спокойное утро». Мы знаем – оно может закончиться в любой момент, и обычно заканчивается кровью. На лице щетина двухдневной давности, глаза полуприкрыты, но я не сплю. Я просто жду, чтобы день прошёл мимо, как все остальные. Чтобы никто не посмотрел в мою сторону. Чтобы я мог закончить трубку, кружку и снова исчезнуть в узких улочках, растворившись, как пар в сыром воздухе.
Но в такие дни, когда особенно не хочется, именно тогда что-то обязательно случается. Скрип двери раздаётся, как фальшивая нота. Я слышу его спиной, ещё до того, как запах сырого плаща и чего-то… чужого… проникает в зал. Я не поворачиваюсь сразу. Не потому, что не интересно – а потому, что у таких, как я, любопытство должно быть дозированным. Слишком сильное – и ты труп. Но всё же уголком глаза я вижу: вошёл не местный. Он не двигается как пьяница и не смотрит по сторонам, как вор. Высокий, слишком высокий, с тонкой фигурой, как у стебля мёртвой лозы. И ещё – он идёт прямо ко мне.
Я внутренне выдыхаю. Конечно. Конечно ко мне. Почему бы и нет? Почему бы не выбрать единственного ублюдка, который сидит в тени и хочет быть оставленным в покое? Он подходит к моему столику, не спрашивает, не мнётся, не оглядывается. Просто садится, как будто это его место, как будто его тут ждали. Я смотрю на него наконец прямо. И да – тёмный эльф. Серые, почти пепельные черты. Тонкие губы, гладкая кожа без пор. Глаза… вот что цепляет. Тёмные, бездонные, как ночь, где нет ни одного костра. Ни капли страха, ни капли ожидания. Только оценка. Хищная, холодная оценка.
Тёмный эльф, чьё присутствие напоминает о холодных рассветах и смертоносной грации лесных хищников. Его кожа – цвета бледной стали, гладкая, как отполированный камень, но в глазах – глубина тьмы, в которой пылает ледяное безмолвное пламя. Черты его лица тонки и благородны: высокий лоб, прямой нос, острый подбородок, а над всем – пронзительный взгляд, способный пронести приговор без единого слова.
Длинные, как водопад, серебристо-белые волосы ниспадают на плечи, чуть колышась от движения. Они подчёркивают древнюю эльфийскую природу, что не подвластна времени и старению.
Он облачён в плотную кожаную броню, укреплённую латами, с замысловатыми переплетениями ремней и застёжек, что намекают на практичность бойца, привыкшего к движению, а не к позированию. Броня покрыта элементами меха у воротника – возможно, трофей с падшего зверя, символ победы над стихией. Из-за плеча развивается тяжёлый изумрудно-зелёный плащ, словно сама природа укрыла его своим покровом, зная, что этот воин служит её мрачной стороне.
На бёдрах и поясах ножны и мешочки, возможно с золотом. Но главное, это два меча в его ножнах. Оба изогнуты. Они созданы не для парадных боёв, а для быстрого, смертоносного танца вражеской крови.
– Ты наёмник, что берётся за любую работу? – голос спокойный, лишённый эмоций. Как звук воды, текущей сквозь лёд.
Я делаю ещё одну затяжку и смотрю на него поверх дыма.
– Завтра утром я должен был уйти в лес и охотиться на кабанов. – говорю я медленно. – Так что-о…
Он чуть улыбается, но тепла в этой улыбке не чувствуется. Простая игра кожи на губах.
– Я ищу проводника. В крепость, который лежит за горами. Ты проведёшь меня туда. Если доживёшь – заплачу больше, чем ты зарабатываешь за год. – он сразу поставил цену.
Я молчу. Не потому, что впечатлён. Я таких слышал. «Город за горами», «кладбище древних королей», «врата в иное измерение» – эти сказки здесь ходят в обиходе, как стоимость кружки эля. Но он говорит слишком спокойно. Он не торгуется. Он уже знает, что я пойду. Да и что толку сидеть в этой жалкой дыре? Лучше работа, чем прозебать тут. Да и золотые монеты я люблю.
Я затушил трубку. Надо же. Кажется, день действительно начался.
Я повертел в пальцах трубку, как делал это сотни раз. Пока она была в руке, я мог думать. Пока табак не догорел, я мог молчать. Таковы правила моего утра. Но этот тёмный нарушил их.
Пламя кресала чиркнуло. Короткий свет, вспышка в таверны. Я вновь прикурил молча. Сделал затяжку и задержал дым в лёгких. Он всё ещё смотрел на меня неотрывно.
– Скажи-ка. – произнёс я наконец, голос слегка хрипел, как скрип кожи в сырости. – что такая важная и… хм, необычная персона, вроде тебя, делает в этой вонючей дыре, называемой Глимур? Городок этот хорош разве что для того, чтобы забыть, как пахнет достоинство.
Он не отвёл взгляда. Только пальцы чуть шевельнулись, словно коснулись какого-то воспоминания, слишком далёкого, чтобы его можно было укусить, но достаточно близкого, чтобы ощутить привкус.
– Я ищу того, кто сможет пройти путь. – ответил он тихо, но каждый слог резал воздух, как заточка по горлу. – В таких местах, как Глимур, люди теряют имена. Их можно нанять, и они исчезают вместе с делом. И если сгинут никто и не вспомнит, и не спросит.
Я кивнул. Он понимал этот город. Может, даже слишком хорошо. Странно только, откуда, ведь тёмных тут отродясь небыло.
– Ну, значит, ты знаешь, куда попал. – сказал я. – Здесь и правда все без лиц. Даже я. Хотя раньше у меня было имя. Даже, кажется, важное. Кто-то когда-то звал меня другом… или братом. Но теперь я просто человек с мечом и трубкой в этой таверне.
Он чуть наклонил голову, прислушиваясь. Но не ко мне, а к шуму таверны, к городу, и к себе. А может, к тем теням, что ходят за ним. Я чувствовал, что он не один. Даже сейчас. В нём не было одиночества, хотя он выглядел как воплощение самого слова.
– Мой путь начинается далеко за морем. Через перевалы, по старым трактам, о которых даже карты молчат. Кончается он в месте, где тьма древнее самой магии. Туда не ступают живые. Даже птицы облетают то место стороной. И мне… нужно туда.
Я слегка хмыкнул, не снимая трубку с губ.
– И ты подумал: «А почему бы не найти первого попавшегося наёмника в самом зачуханном городе континента? Он-то точно согласится пойти в безымянную смерть?» – я покачал головой. – Должен признать, в тебе есть вкус к абсурду.
Он не ответил. Просто продолжал смотреть. Но теперь в его взгляде появилось нечто новое. Лёгкий отблеск иронии, или всё же уважения? Трудно сказать. Тёмные эльфы умеют носить лица, как маски. Никогда не покажут, что под ними.
– Ты не первый, кого я нашёл. – спокойно произнёс он. – Но ты единственный, кто не отвернулся сразу. Это уже признак, что ты либо отчаянный, либо устал жить. Обе эти черты… полезны. Да и потом, мне тебя рекомендовали как честного наёмника с хорошей репутацией.
Я снова кивнул. Он был прав. Я действительно устал. Но не до смерти. Просто до той точки, где уже не важно, вернёшься ты или нет. И всё же…
– У меня есть условие. – сказал я, медленно вставая, чтобы дать телу почувствовать тяжесть сегодняшнего дня. – Если я пойду с тобой, ты будешь говорить правду. Не всю и не сразу. Я не дурак. Но врать мне не вздумай. Я слишком долго брожу по теням, чтобы не чуять ложь. А нужно это для того, чтобы не попасть в ситуацию, где меня бросят в яму и оставят там умирать. Знаешь… было дело…
Он поднялся вслед за мной. На фоне дымного света он выглядел как чёрный клинок, выкованный из ночи. Высокий. Спокойный. Опасный.
– Условие принято. – сказал он. – До тех пор, пока ты не задашь вопрос, на который не хочешь знать ответа.
Я усмехнулся, поднял свой меч и закинул ремень за плечо.
– Ну что ж. – сказал я. – Покажи мне опасный путь, о котором ты говоришь.
Мы вышли из таверны в серое утро, пахнущее золью и промокшими досками. Глимур – город-клякса на краю карты. Здесь всё кажется случайным: строения тут выросли сами собой, без плана и смысла, улицы – не улицы, а переплетения грязи и забора, где курицы и дети бегают одинаково бесшумно. Я поднял воротник, не от холода, а от ощущения, что кто-то следит. В Глимуре это чувство не покидает никогда. Тут глаза на каждой стене, и нож за каждым углом.
Мы шли молча, какое-то время просто слушая город. Крики торговцев, лай собак, бряцанье вёдер, голос женщины, зовущей мужа, которого, вероятно, давно уже нет. Жизнь здесь была как болезнь. Цеплялась, разъедала изнутри, но убить не спешила.
Я бросил взгляд на тёмного. Его шаг был уверенный, но не громкий. Плащ его тянулся по земле, как след от ножа. Слишком чужой, чтобы быть своим, спокойный, чтобы быть простым путником. Молча выдохнув дым, я заговорил.
– Так… расскажи, куда мы идём, и чего мне ждать? Я не из тех, кто шагает в неизвестность просто потому, что кто-то красиво посмотрел. Мне нравится знать, в какой именно яме мы окажемся по колено.
Он не остановился. Даже не сбавил шага.
– Мы идём в Айр'Калет. Крепость внутри гор, древний, и почти забытый. Оттуда начинается путь. Дальше через ущелья, где живут духи старого мира. Потом земли без звёзд. Там, где мрак не отступает даже днём.
Я усмехнулся и качнул головой.
– Звучит жизнеутверждающе. Скажи сразу, мы ведь идём умирать? Или ещё есть шанс дожить до хотя бы одной нормальной харчевни?
Тёмный едва заметно улыбнулся. Почти неуловимо.
– Мы идём ради цели. Смерть может быть частью пути. Но она не цель.
Я вздохнул и затушил трубку о стену мимоходом, пока поворачивали за угол. Здесь улицы были уже потемнее, и лошадиный навоз встречался чаще, чем люди. Самое время задать ещё один вопрос.
– А что с остальными? Будем ли мы вдвоём в этом весёлом походе, или ты собрал целый отряд самоубийц?
На этот раз он замолчал чуть дольше. Прежде чем ответить, обогнул стоявший посреди дороги ящик и бросил взгляд в сторону громоздкой башни, из которой струился дым.
– Могут присоединиться позже. Я отправил приглашения. Но основа – ты и я. Это путь, который не все могут пройти. Для многих он не только опасен, он почти невозможен. Я не ищу толпу. Мне нужен тот, кто дойведёт меня до конца и не умрет на пол пути от болезни или комара.
– А если не дойду?
– Тогда ты умрёшь. Но хотя бы не как трус.
Сказано было без тени злобы. Я кивнул. В конце концов, честность уже неплохое начало. Но меня напрегает, что он говорит, как сказочник, которому и верить не хочеться.
– На счёт оплаты… Ты сказал, что оплатишь моё ремесло более чем работу за год.
– Сколько ты получаешь за год?
Я призадумался, и ответил:
– Пару тысяч золотых.
– Я дам в десять раз больше.
У меня сразу глаза на лоб полезли. Пару тысяч в десять раз… это… Нет погодите-ка… Не думаю, что этот тёмный решил меня обмануть. Народ тёмных считаются как одними из самых невероятно богатых народов мира. Если всё так, то мне стоит поблагодарить судьбу, за такую возможность.
Когда мы подошли к конюшне, она встретила нас привычным духом: смесью сена, пота и тёплого пара. Пара лошадей храпела в стойле, один жеребёнок обнюхивал старую сбрую. Хозяин, одноглазый старик, узнал меня и поднял руку в приветствии, но ничего не сказал. Он знал, что я прихожу за лошадью, и значит, снова уезжаю. Возможно, насовсем.
Я оглянулся на тёмного и, наконец, спросил последнее, что вертелось на языке.
– Почему ты мне сразу не сказал, как тебя зовут? Или это у вас, у эльфов, такая традиция, молчать, пока человек сам не спросит?
– В нашем народе имя не просто звук. Его дают не для всех ушей. Но ты спросил, потому что хочешь знать, с кем идёшь. Это правильно. Моё имя – Лоринтар. Сын Дома Серого Шёлка. И если мы начнём путь вместе, то ты имеешь право его знать.
– Калдрин. – коротко ответил я, беря поводья чёрной лошади, которую знал с прошлой работы. Она фыркнула, узнавая меня, и мотнула головой.
Лоринтар взял серую кобылу. Стройную и мощную на вид. Не припомню таких лошадей в Глимуре. Видимо, прикупил её в другом месте. На ео лошади была сидельная сумка и привязанная к заду лежанка.
Мы вышли из конюшни, и город остался позади.
Дорога вела нас прочь от Глимура узкой, извилистой тропой, протоптанной телегами, костями и временем. По бокам шелестели редкие заросли колючего кустарника, переплетённого мхами и сорной травой, жухлой от недавних дождей. Солнце едва выглядывало из-за облаков, да и те висели низко, как потолок в таверне, где давно не вытаскивали дым. Лошади шагали неспешно. Мы держались молчаливого темпа, позволяя пейзажу менять себя от каменистых бугров, к расплывчатым холмам, от глины к утоптанной пыли.
Я прикурил новый табак в трубке, выпустил в воздух тонкую струйку дыма. В последнее время, начал боьше курить от безделья… Я покосился на спутника. Он ехал немного впереди, как тень, что всегда знает, где ты, но не торопится оборачиваться.
– Слушай, Лоринтар. – начал я, качнувшись в седле. – Айр'Калет… в какой стороне света он вообще? Если ты как обычно ответишь мне сказочно "прямо в сердце мира", я слезу с лошади и уйду обратно в Глимур. – шутканул я. Разумеется, с лошади слезать не стану. Ещё бы я слез. За простое сопровождение и такая награда… Не стоит упускать такой шанс.
Тон его голоса был ровным, но в нём проскальзывало нечто… как воспоминание о месте, которое живо в сердце, но мертво в настоящем.
– Северо-восток. Далеко. За горами, где ещё видны зубья Кристального хребта.
Я кивнул, задумчиво глядя в горизонт. Северо-восток… не самое лучшее направление. В том углу карты всегда скрывалось что-то беспокойное. Я постучал пальцем по седлу.
– А если точнее? Мне нужно построить маршрут. Я не хочу, чтобы нас сожрали где-нибудь в болоте Лунтирии. Или хуже – в долине, где раньше были шахты, а теперь только пустота и гниющие каркасы рудников.
Он обернулся, приподнял бровь, почти удивлённо.
– Ты знаешь Порт-Драко?
Я хмыкнул, выпуская дым с примесью насмешки.
– Слышал, конечно. Сказания о нём ходят почти как о великом Гримдаре, который в одиночку остановил армию гоблинов, вооружённых чесноком и дурными песнями. Но сам я там был лишь несколько раз. Как бывал и в Лорене. На границе людей и тёмных эльфов. Вот уж дыра, так дыра. И ты знаешь… я бы туда и за сундук с золотом не вернулся. Не потому, что боюсь. А потому что вонь от жизни там хуже, чем запах мёртвой крысы в пустом мешке. Хотя, конечно, и крысы там были. Живые. И голодные. Но вот за пару сундуков с золотом… – мечтательно представил я.
Он кивнул, подтверждая мою мрачную оценку.
– Лорен – шрам. На земле и на памяти. Места, где тени живут дольше, чем люди. Через него мы и пойдём
Я обернулся назад, прикидывая направление, и щёлкнул пальцами.
– Тогда есть один вариант. Мы идём через Хэдсвор. Там, в отличие от Лорена, хотя бы у таверн крыши не протекают. Прямиком к Бримуру. Там можно пополнить припасы и уже потом углубиться дальше. Дороги там не самые плохие, а народ… ну, если не улыбчивый, то хотя бы предсказуемый. Думаю, это будет разумнее.
Он кивнул без колебаний. Его голос был спокоен, но с оттенком признания.
– Я нанял тебя как проводника и защитника. Мне знать путь не нужно, это твоя работа. Я не местный. Земля здесь чужая, имена мне незнакомы, привычки странны. Если ты считаешь маршрут безопасным – пусть будет так. Я доверяю.
Я усмехнулся, щёлкнув языком.
– Я не местный. – передразнил я вполголоса. – Это, друг мой, я уже понял.
– Ещё вопрос, если позволишь… Почему ты говоришь, как сказочник?
– Это было необходимо, чтобы никто не знал, чего я хочу и куда направляюсь. Я перестану, как только мы отдалимся от Глимура.
Немного странно, но для тёмного это в порядке вещей. За нами никто не отправился, а значит сработала его затея. Буду надеятся, что так и будет.
Так мы и ехали. Шагом, неторопливо, как двое, что знают цену времени. Впереди лежала долгая дорога, полная неизвестности, но на кону было не просто золото или работа. Что-то большее. Что-то, что таилось в взгляде Лоринтара, в его паузах, в его молчании. А я… я чувствовал это кожей. Как чувствуют приближение бури.
Дорога лежала перед нами ровной лентой, укутанной утренним ветром и скупым светом сквозь рваные облака. Лошади шагали размеренно. Лоринтар ехал чуть позади, тихо, как и положено тем, кто живёт в тени деревьев и наблюдает за миром сквозь прищур. Его лошадь ступала мягко, почти неслышно. Странное зрелище для тяжёлого коня.
Я поднял взгляд, и уже на повороте, за рощей, заметил движение впереди. Сперва пятна цвета стали и кожи, затем чёткие силуэты верховых. Шестеро. Солнце отблескивало на пряжках, на наконечниках копий и клинках за спиной. Я прищурился. Знакомые лица. Вот и совпадение: городская стража.
Я поднял руку в знак приветствия, и вскоре они, заметив нас, остановились. Один из них, ехавший впереди, поднял правую руку в ответ и свистнул. Его голос, громкий и уверенный, разнёсся по дорожной пустоши.
– Калдрин? Это ты, старый пёс?
Я усмехнулся, узнав голос.
– А ты, значит, всё ещё гоняешь воришек по трактирам, Гаррик?
Гаррик Флоу – крепкий, квадратный, с густой щетиной, что казалась вырезанной ножом. Лицо как у человека, который уже видел войну, но всё ещё надеется не встретить её снова. Мы служили вместе, хоть и не в одном отряде. С тех времён за ним осталась привычка вечно проверять, не держу ли я нож за спиной. Была в этом ирония.
Мы остановились в нескольких шагах. Гаррик повёл коня ближе и перевёл взгляд за моё плечо. Лоринтар сидел спокойно, не пряча взгляда, но и не навязываясь. Его лицо, спокойное и безмятежное, как вода в луже перед бурей, встретило подозрение Гаррика с холодной вежливостью.
– А это у тебя кто? – спросил Гаррик, сдвигая брови. – Что этот пепельный делает в наших землях?
Я не стал юлить. Лучше честно и прямо. Гаррик не тот, кто терпит двусмысленность.
– Мой наниматель.
Гаррик не сразу ответил. Его глаза бегло скользнули по Лоринтару, по его одежде, по седлу, по рукам. Всё в нём читал. Остальные стражники держались чуть в стороне, но явно прислушивались, рука на копье, взгляд насторожен. Лошадь Гаррика всхрапнула, и он сдвинулся ближе ко мне.
– Ты уверен? – тихо, почти шёпотом.
Я кивнул. Знаю о чём о подумал. Тёмным редко доверяют. Но лично мне всё равно из какого народа наниматель. Особенно если платит.
Он выдохнул. С минуту мы просто молчали, и только ветер шевелил перья на шлеме ближайшего стражника.
– Ладно. Я знаю тебя, Калдрин, и, если ты с ним едешь, значит, пока не причина поднимать тревогу. Но… – он наклонился ближе. – будь настороже. В последнее время люди пропадают. Не бандиты и не звери. Просто… исчезают. Сначала пастух, потом караванщик, потом девчонка из фермы. Следов нет. Только тишина. – намекал он.
Я почувствовал, как холод пробежал по позвоночнику. Не страх. То было старое чувство, тревожное, как запах крови до битвы. Я кивнул.
– Спасибо за предупреждение. Будем держать ухо востро.
Он махнул рукой, отгоняя приставучую муху.
– Тогда ступайте. Но если что, не затаивайся. Приходи. Я не хочу потом собирать тебя по кускам на тракте.
Я ухмыльнулся, наклоняясь вперёд.
– Я слишком упрям, чтобы дать себя по кускам разносить. А ты, Гаррик, следи за своей задницей. Не всем нравится, когда она впереди идёт.
Он фыркнул, махнув снова, и дал знак своим. Стража тронулась дальше, не оборачиваясь.
Когда они скрылись за поворотом, я повернулся к тёмному.
– Ну, что скажешь?
Лоринтар не ответил сразу. Только спустя шаг он произнёс:
– Я привык, что меня не любят. Но когда начинают бояться… значит, мы ближе к цели, чем ты думаешь.
Я усмехнулся. Вот такие слова как камни в сапоге. Не всегда удобные, но шагать с ними приходится.
Мы добрались до лесного места, когда солнце уже сползло за горизонт, оставив после себя лишь остывающее золото неба и длинные синие тени между деревьями. Взгляд опытного глаза сразу определяет: здесь можно отдохнуть. Небольшая впадина между старых дубов, одинокий камень у ручья, как природный стол, и древесина в достатке, чтобы не пришлось долго искать хворост. Место тихое. Такое и нужно для ночлега. Я спешился первым и кинул взгляд на Лоринтара. Он не отставал. Его движения были плавными, выверенными, почти беззвучными.
Привязав лошадей к корявой берёзе у воды, я снял лежанку с логади, и вскоре возле камня уже горел костёр. Огонь сперва капризничал, фыркал, но вскоре стал ровным, тепло дыша вверх языками света. Я подтащил свою сумку с провизией. Простой ужин: сушёное мясо, сыр, хлеб. Лоринтар сел на корточки напротив, вытянув ладони к огню.
– Все наёмники такие собранные? – сказал он.
Я хмыкнул, проверяя остроту ножа на куске сырого корня.
– Не первый год в этом деле. Привыкаешь жить в надежде, что завтра тебе кто-то заплатит за смерть. А чтобы её заработать надо быть готовым. Еда, вода, и меч, начищенный до блеска. Готовность – это не добродетель. Это инстинкт. Один раз не подготовишься, и твоя глупость будет гнить в канаве.
Он соглашаясь кивнул, но без особого восхищения. Скорее, с уважением. Молча взял еду, когда я протянул ему порцию. Ел медленно, аккуратно, точно так же, как и двигался. Я смотрел на него через мерцание костра.
Когда поели, я поднялся, потянулся, оглядел лагерь. Костёр горел ровно, лошади спокойно жевали у привязи, ночь медленно опускалась, унося остатки дня.
Мы не обменялись пожеланиями на ночь. Просто улеглись. Я ближе к костру, на лежанку. Лоринтар чуть подальше. Только очертание плеч в тени напоминало, что он ещё тут. Я закрыл глаза. Сон пришёл не сразу, но привычка к ночному покою в опасных местах, как старая рубаха: некрасивая, но надёжная.
Я проснулся не от холода, не от звуков, а от чего-то другого. От той особой тревоги, что приходит к наёмнику раньше, чем рассвет. Как если бы сама тьма шептала тебе на ухо: «Проснись. Сейчас что-то случится». Я не открыл глаза сразу. Сначала прислушался. Лагерь казался тихим. Костёр погас, только едва теплели угли. Лошади стояли спокойно, тень одного из животных шевельнулась у дерева. Ни фырканья, ни ржания. Но что-то было не так.
Хруст. Едва уловимый, но неправильный. Не зверь, не птица и не ветер. Люди. Я открыл глаза. Осторожно повернул голову. Мой меч был там, где и должен, рядом на плежанке. Протянул руку. Пальцы легли на рукоять. Холод металла под ладонью. Я медленно поднялся и сделал шаг в сторону от лежанки, к ближайшему дереву. Его кора обуглена временем и дождём, но она дала мне укрытие.
Поодаль я увидел Лоринтара. Уже вне лагеря, едва различим в полутьме. Он был тенью. Его глаза – единственное, что выдавало присутствие. Он смотрел прямо на меня. Кивнул чуть заметно и поднял ладонь, раскрытую и вытянутую вперёд – знак: не двигайся, будь тише воды. Я кивнул, понимая. Движением бедра прижал ножны, чтобы не звякнули. Меч я уже держал в руке, вытянутым вниз.
Из-за деревьев, из тусклого тумана раннего утра, начали выплывать фигуры. Один. Второй. Третий… Я замер и начал считать. Сперва пятеро. Потом ещё двое. Следом – трое, шедшие чуть позади. Всего десять. Десять человек. Вооружены не хуже нас. Луки с наложенными стрелами, мечи на поясах, топоры. Но шли они не просто мимо. Крались и точно к нам. Тени сгущались, и я уже мог различить лица. Никого из них я не знал. Ни одного. За те годы, что я бродил по этим землям, побывал во многих деревнях, тавернах и трактирах. Вижу людей, даже если не хочу. Но этих вижу впервые.
Я вглядывался в шаги, движения, глаза. Не было у них растерянности случайного путника. Они шли, как идут к добыче. Прожжённые или просто уверенные в своём превосходстве, неважно. Они были уверены, что найдут в лагере лёгкую цель.
Лес дышал туманом и страхом.
Мы с Лоринтаром были готовы. Но даже готовность – не всегда щит. Десять на двоих – это уже не драка, это избиение. А они редко заканчиваются без смертей. Я выдохнул медленно, беззвучно. Нужно будет действовать молниеносно. Если удастся убрать лучников первыми, шансы есть. Если нет… Ну, по крайней мере, я не умру во сне.
Тени приближались. Кто они? Грабители? Кто-то, кого прислали убить нас? Или просто местные шакалы, чуявшие лёгкую наживу?
Я чуть подался вперёд и посмотрел на Лоринтара. Он ждал.
Я услышал магию прежде, чем ощутил её. Эти звуки невозможно спутать ни с ветром, ни с шагами, ни с дыханием зверя. Они текут сквозь пространство, как змея сквозь траву. И через миг пелена ночи взорвалась огнём. Пламя ворвалось в лес, прорываясь между мной и Лоринтаром, ослепительный шар вспыхнул с сухим треском, вздыбив воздух и ударив в землю с силой, от которой задрожали кости. Я упал, инстинктивно прикрываясь, спиной в мох, сжав меч обеими руками. Тепло обдало лицо. Запахло гарью и жаром. Огонь лизнул стволы деревьев, разметал листья, вырвал дыхание из груди.
Когда я поднялся, лес уже кричал. Шаги. Шорох. Металлический звон. Идущие на нас знали, что делают, но не знали. Я не стал ждать, пока они соберутся в кучу. Слишком глупо было бы стоять на месте. Я нырнул в тень ближайшего дуба, скользнул вдоль его ствола, стараясь дышать ровно. Слева, откуда вспыхнул огонь, сыпались стрелы, быстрая, точная стрельба. Один… два… три… четыре. Четыре лучника. Один за другим. И, по звукам, не один из них не по мне. Они работали по обеим целям.
Вижу движение. Тени среди деревьев. Блеск стали. Двое на меня спешат, думают, застали врасплох. Я позволил им подойти ближе, дыша сквозь зубы, сдерживая желание рвануть первым. Накопить момент. Дождаться ошибки. И она случилась. Левый замахнулся слишком широко. Я метнулся вперёд, шаг в сторону, снизу вверх, и меч вошёл ему в подмышку, пробив ткань, кость, лёгкие. Он вздрогнул, выронил меч, осел на одно колено, не успев понять, что умер. Второй ударил почти одновременно, сбоку. Я отшатнулся, почувствовал, как острое лезвие царапнуло бок. Боль резкая, но неглубокая. Он попытался повторить выпад, но я уже вертелся вокруг него, перехватывая темп. Один шаг, второй, и мой клинок прошёл сквозь его живот с безжалостной точностью.
Не останавливаюсь. Не оборачиваюсь. Всё в движении. Я слышу, сзади приближается ещё кто-то, тяжёлые шаги, броня звенит. Один? Нет, двое. С топорами. Лес встречает их скрипом, они обходят деревья, идут врассыпную. Не дают себя поймать в ловушку. Но и сами не суют голову в пасть. Я выбираю траекторию, ухожу влево, позволяя одному увидеть меня. Специально. Он хватает наживку. Я прячусь за мхом, срываюсь, как кошка, рванувшись к нему на полном ходу. Прыжок. Удар не лобовой, а по бедру, и прежде чем он опускает топор, совершаю второй удар в горло, короткий и быстрый. Он дёрнулся, как щука на крюке, и упал, захлёбываясь.
Его напарник остановился, занял оборону. Я подхожу медленно. Он уже понял, что я не новобранец. Мы кружим друг друга, как звери, меряя взглядами и понимаем: выживет один. Он делает выпад. Я парирую, чувствую вибрацию в запястье, чуть отклоняюсь, подсекаю. Он теряет равновесие, делает шаг назад и тут же получает пинок в колено, падает. Я опускаю меч сверху, в грудь. Он ещё дёргается, когда я отвожу клинок.
Стрела ударяет в землю рядом. Чёрт, я слишком долго был открыт. Присаживаюсь, прикрываясь деревом, выглядываю и вижу, как один из лучников выходит из прикрытия. Видит меня раненым. Думает, сможет добить. Подкрадывается. Я лежу, затаив дыхание, прикинувшись уставшим. Он приближается, и я метаю нож. Он втыкается в шею, точно и мягко, как в глину. Лучник хватается за горло, падает на колени. Я уже рядом, добиваю.
Вспышка справа. Огненный заряд. Взрыв. На этот раз ближе. Мне в лицо летит земля, глухой жар обжигает щёку. Чувствую пульсацию магии, она исходит не с фронта, а сбоку. Стреляет из глубины, затаился. Я не вижу его, но чувствую. Знает точное моё местоположение. Либо видит сквозь лес, либо использует заклинание чувств. Арканист? Умный и хитрый.
Я вжимаюсь в землю, перевожу дыхание. Где Лоринтар? Слышу где-то дальше, глухие удары, гортанные выкрики, звон клинков. Он жив и держится. Я должен прорваться, зачистить фланг и добраться до мага. Иначе этот бой – не бой, а медленная смерть.
Мои пальцы сжимаются на рукояти. Я вдыхаю глубже. Кровь в боку стекает по талии, но это не важно.
Я почувствовал жар на коже задолго до того, как понял, откуда он исходит. Очередной огненный шар взорвался где-то за спиной, и воздух снова наполнился пеплом и дымом. Проклятье. Удары шли туда, где мы были всего мгновение назад. Слишком быстро, и… кажется я ошибся на счёт моего местоположения. Стреляет наугад?
Я зажал меч в руке и опустился на одно колено, прижавшись к стволу дерева. Сердце билось часто, но ровно. Паники не было, только расчёт. Мне нужно было найти его, раньше, чем он найдёт меня. А если он способен так точно бить сквозь деревья – значит, у него есть наводка. Или он наложил заклятие наблюдения через магические потоки. Надо вытащить эту крысу из норы.
Я сосредоточился. На мгновение суета боя отступила, и я позволил магии пройти сквозь моё зрение. Потоки окутали мир туманным светом, бледно-синим, серебристым и красным. Лес преобразился: деревья засияли естественным светом жизни, мои собственные следы мерцали, точно тлеющие уголья… но самое главное – я увидел нить. Толстая, тугая, как канат, она тянулась от свежего следа заклятия в сторону северо-востока, за рощу, где деревья росли плотнее. Прямо туда он и затаился.
Двинутся сразу было бы глупо. Вместо этого я протянул руку и нашарил на земле небольшой гладкий камень. Идеального размера. Поднеся его к губам, я прошептал короткую формулу, ощутив, как камень задрожал в пальцах. Забавное, простое заклинание. Когда он ударится, мир услышит крик, а маг, если у него магический слух, скорее всего, среагирует молниеносно. Главное, чтобы не в мою сторону.