Эскорт на Новый год

Глава 1. Деловое предложение с продолжением

Три часа, два бокала вина и один почти убитый ноутбук. Моя новогодняя подготовка шла полным ходом. На экране в десятый раз обновлялась страница сайта с говорящим названием «Идеальный партнер». Идеальным в моем положении был бы, наверное, удар астероида по загородному дому моих родителей, но наука пока не дошла до вызова метеоритов по требованию. Приходилось обходиться услугами эскорта.

Сайт пестрел глянцевыми фотографиями мужчин, от которых у любой нормальной женщины потекли бы слюнки. И не только слюнки. Напряженные бицепсы, стальные кубики пресса, томные взгляды исподлобья. Они все были похожи на обложки эротических романов, которые я тайком читала по ночам. Но сейчас мне нужен был не роман. Мне нужна была, черт возьми, мелодрама для всей семьи.

«Лиза, милая, ну когда же ты нас познакомишь со своим молодым человеком?» – мамин голос из последнего телефонного разговора все еще звенел в ушах, как назойливый комар.

«Да нет у нее никого! – вторила тетя Галя, специалист по семейному счастью с тремя разводами за плечами. – Вся в работе, бедная девочка. Засохнет, как герань на подоконнике».

Апогеем была бабушка. «Лизонька, я же не вечная. Хочется правнуков подержать на руках, а не твоего кота».

Кот, к слову, был великолепен. Пушистый, наглый мейн-кун по кличке Бегемот, который сейчас спал на стопке моих рабочих документов, явно не одобряя хозяйкину суету. Он-то точно не нуждался в паре, чтобы чувствовать себя полноценным членом общества.

Я снова пролистала анкеты.

«Влад ‘Тарзан’. Рост 190. Вес 95 кг мышечной массы. Готов исполнить любой ваш каприз». На фото Влад стоял в леопардовых стрингах, обняв пальму. Слишком много капризов. Моя мама упала бы в обморок, а бабушка, пожалуй, попросила бы его продемонстрировать все таланты прямо на праздничном столе. Отклонено.

«Иннокентий. Интеллигентный собеседник. Кандидат философских наук. Обсужу с вами Канта и постмодернизм». Боюсь, после второй рюмки папиной настойки Иннокентий начнет обсуждать с котом экзистенциальный кризис среднего возраста. Отклонено.

«Сергей. Душа компании. Чемпион города по армрестлингу». Он сломает папе руку во время приветствия. Отклонено.

Мой палец завис над анкетой, которая казалась спасением.

«Тимур. 23 года. Студент-медик. Люблю маму, котиков и долгие прогулки под луной». На фото улыбался очаровательный парень в очках и уютном свитере с оленями. Он выглядел так, будто питается овсянкой на миндальном молоке и волонтерит в приюте для бездомных ежиков. Он был… безопасный. Ванильный кекс без начинки. То, что нужно. Он очарует маму цитатами из Ремарка, поможет папе наколоть дрова (и не получит грыжу), а бабушке померит давление и скажет, что она еще хоть в космос. Идеально.

Я ткнула кнопку «Заказать консультацию». Через пятнадцать минут неловкого разговора с вежливой девушкой-менеджером, во время которого я чувствовала себя так, будто покупаю на черном рынке почку, все было решено. Тимур приедет сегодня в девять вечера для «предварительного знакомства и обсуждения деталей контракта». Детали были просты: три дня, с 31 декабря по 2 января, в загородном доме моих родителей. Держать меня за руку, улыбаться, говорить комплименты, называть «любимой» и, самое главное – НЕ ТРОГАТЬ. Я даже попросила прописать этот пункт жирным шрифтом. Девушка на том конце провода понимающе хмыкнула. Видимо, я была не первой клиенткой с фобией случайных прикосновений.

Ровно в девять в дверь позвонили. Коротко, настойчиво. Два раза. Бегемот недовольно поднял голову, мол, кого там еще принесло в мой законный час вечернего сна. Я наспех поправила свой домашний кашемировый костюм, взбила волосы и пошла открывать, репетируя приветливую, но строгую улыбку «работодателя».

На пороге стоял не Тимур.

На пороге стоял тот самый торт «Черный лес» с коньяком и вишней без косточек, которого я так отчаянно пыталась избежать.

Он был высокий. Настолько, что заполнял собой весь дверной проем, и свет из коридора рисовал вокруг его широких плеч подобие нимба. Только вот выражение лица у него было совсем не ангельское. Темные волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. Несколько прядей выбились и падали на брови. Скулы – острые, будто высеченные из камня. А губы… Полные, четко очерченные, они были изогнуты в легкой, едва заметной ухмылке, которая одновременно и притягивала, и обещала неприятности. Дьявольская ухмылка. Та самая, из аннотации.

Но хуже всего были глаза. Темные, почти черные, они смотрели не на меня, а будто сквозь меня, сканируя, оценивая и, кажется, раздевая прямо в прихожей. Я почувствовала, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с декабрьским сквозняком.

Одет он был в идеально скроенное темное пальто и кашемировый свитер с высоким горлом. Никаких свитеров с оленями. Никаких очков. От него пахло морозом, дорогим парфюмом с нотами табака и сандала и… чем-то еще. Чем-то первобытным, мужским, от чего внутри все сжалось в тугой, горячий узел.

– Лиза? – его голос оказался низким, с легкой хрипотцой. Бархат, которым хотелось обернуться. Или которым тебя придушат. Пятьдесят на пятьдесят. – Я от «Идеального партнера».

Я сглотнула. В горле внезапно пересохло. Мозг лихорадочно пытался составить предложение, но получалось что-то нечленораздельное.

– Вы… вы не Тимур.

Он усмехнулся, и в уголках его глаз собрались мелкие морщинки.

– Проницательно. Меня зовут Марк. У Тимура ветрянка. Очень не вовремя, правда? Бедняга весь в зеленке, совсем не похож на идеального бойфренда. Скорее, на Шрека. Агентство не могло вас подвести, поэтому прислало замену. Лучшую.

Он говорил это с такой невозмутимой уверенностью, будто сообщал, что дважды два – четыре. Он был не заменой. Он был апгрейдом до премиум-версии, которую я не заказывала и, судя по всему, не могла себе позволить. Ни финансово, ни морально.

– Произошла ошибка, – выпалила я, находя наконец голос. – Я заказывала… э-э-э… другую модель. Более… спокойную.

– Спокойную? – он чуть склонил голову набок, и его взгляд стал еще более изучающим. Он скользнул по моему лицу, задержался на губах, спустился ниже, к ключицам, выглядывающим из выреза свитера. Я почувствовала этот взгляд кожей. Физически. Соски под тонкой тканью предательски затвердели, и я мысленно прокляла себя за то, что не надела лифчик. – Лиза, вашим родственникам нужен не «спокойный» парень. Им нужен парень, глядя на которого, они поймут, почему вы до сих пор были одна. Они должны посмотреть на меня, потом на вас, и в их головах должна пронестись одна-единственная мысль: «А, ну понятно. Она ждала его».

Он произнес это так просто и логично, что я на секунду растерялась. Черт возьми, он был прав. Тимур вызвал бы умиление. Этот мужчина вызывал… зависть. И вопросы. Много вопросов, которые точно не зададут вслух при папе.

– Я не могу, – я покачала головой, пытаясь вернуть самообладание. – Вы… Вы слишком.

– Слишком? – он шагнул через порог, вынуждая меня отступить вглубь квартиры. Я почувствовала себя Красной Шапочкой, которая только что сама впустила волка в бабушкин дом. – Слишком убедительный? Это моя работа. Позвольте мне войти, мы обсудим контракт, и если вы все еще будете считать меня «слишком», я уйду. Обещаю.

Он снял пальто, и под ним оказалась идеальная фигура. Широкие плечи, узкие бедра. Свитер обтягивал мощные руки и грудь. Я отвела взгляд, чувствуя, как щеки начинают гореть.

– Хорошо. Проходите. Только… обувь снимите, у меня чисто.

Боже, Лиза, серьезно? «Обувь снимите»? Этому мужчине хотелось сказать что-то умное, саркастичное, а я выдала из себя уставшую домохозяйку.

Он усмехнулся, словно прочитав мои мысли, и легко скинул дорогие кожаные ботинки. Я провела его в гостиную. Он не сел, а начал медленно ходить по комнате, осматриваясь. Его движения были плавными, хищными. Он был похож на пантеру, попавшую в слишком маленькую клетку. Моя уютная квартирка с книжными полками, пледом на диване и сонным котом вдруг показалась нелепой и тесной.

– Мило, – наконец произнес он, проводя пальцами по корешку книги на полке. – Пытаешься казаться домашней и начитанной. Хороший ход.

– Я не пытаюсь казаться, я такая и есть, – огрызнулась я, раздраженная его тоном.

Он обернулся и снова пригвоздил меня к месту своим взглядом.

– Нет. Ты голодная, Лиза. Иначе бы ты не зашла на сайт эскорт-агентства. Ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Но еще больше ты хочешь, чтобы кто-то наконец увидел, какая ты на самом деле под этими кашемировыми свитерами.

Он шагнул ко мне. Один шаг. Второй. Я вжалась спиной в книжный стеллаж, чувствуя, как корешки книг упираются мне в лопатки. Он остановился так близко, что я могла сосчитать ресницы на его глазах. Я перестала дышать. Воздух в комнате загустел, стал вязким, как сироп. Его запах окутывал меня, проникая в легкие, в кровь, отключая остатки разума.

– Давай проведем небольшую демонстрацию, – его голос упал до шепота, интимного, пробирающего до костей. – Роль «идеального парня». Представь, мы на кухне у твоих родителей. Твоя мама режет салат, тетя Галя рассказывает в сотый раз про своего третьего мужа-козла. Все смотрят на нас. Я подхожу к тебе со спины… вот так.

Он не коснулся меня. Но я почувствовала фантомное прикосновение его рук на своей талии. Живот свело от спазма.

– Я наклоняюсь к твоему уху, – продолжал он шептать, и его горячее дыхание обожгло мне шею, – и говорю что-то вроде: «Любимая, ты так вкусно пахнешь, я еле сдерживаюсь, чтобы не утащить тебя в спальню прямо сейчас». Твоя мама умиленно всплеснет руками. Тетя Галя подавится оливье от зависти. А ты… – он сделал паузу, и его взгляд впился в мои губы. – А ты покраснеешь, шлепнешь меня по руке и прошепчешь: «Не здесь, милый». Все поверят. Это будет идеальное шоу.

Я молчала, потому что если бы я открыла рот, оттуда вырвался бы невнятный стон. Мое тело уже поверило. Оно горело. Внизу живота разливалось тяжелое, тягучее тепло, и я с ужасом поняла, что между ног стало влажно. От одних его слов. Господи, что же будет, если он меня коснется?

– А теперь о главном, – он отодвинулся так же внезапно, как и подошел, и извлек из внутреннего кармана пиджака, который оказался на нем под свитером, сложенный вчетверо лист бумаги. Контракт. – Пункт 4.3. «Никаких контактов сексуального характера». Ты просила выделить его жирным.

Он развернул лист и протянул его мне. Мои руки дрожали. Я смотрела на строчки, но буквы расплывались. Я видела только этот пункт.

4.3. Исполнителю категорически запрещается вступать в физическую близость и совершать любые действия сексуального характера с Заказчиком.

– Это самый важный пункт, – сказал он тихо, не сводя с меня глаз. – И самый сложный. Потому что все три дня я буду хотеть его нарушить. Каждую секунду. Я буду смотреть на то, как ты облизываешь губы, когда нервничаешь. Буду вдыхать запах твоих волос, когда ты будешь спать рядом со мной в одной кровати…

– В одной кровати? – пискнула я.

– Ну конечно. Гостевая комната ведь одна? Родители должны быть уверены, что у нас все серьезно. Так вот, я буду лежать рядом с тобой в темноте, слушать твое дыхание и представлять, как срываю с тебя эту твою пижаму и… – он осекся, и в его глазах мелькнуло что-то темное, животное. – Но я этого не сделаю. Потому что я профессионал. И потому что этот запрет – самая возбуждающая часть нашей игры. Ты будешь смотреть на меня и думать о том, что я хочу с тобой сделать. А я буду смотреть на тебя и знать, что ты этого хочешь, но никогда не попросишь. Это будет наша маленькая грязная тайна посреди вашего уютного семейного праздника. Ну что, Лиза? Ты все еще хочешь ванильный кекс? Или готова рискнуть и попробовать что-то по-настоящему взрослое?

Я стояла, прижатая к стеллажу, с этим дурацким контрактом в руках, и понимала, что проиграла. Проиграла в тот самый момент, когда открыла ему дверь. Моя «хорошая девочка» внутри билась в истерике и кричала: «Вышвырни его вон!», но «голодная самка», о существовании которой я до этого вечера только смутно догадывалась, уже сидела, поджав хвост, и жадно облизывалась.

Он был прав. Это было не просто решение проблемы с родственниками. Это был вызов. Опасная игра, правила которой я заведомо не смогу соблюсти. И, что самое страшное, мне этого хотелось. Хотелось до дрожи в коленях, до спазма внизу живота. Хотелось посмотреть, что будет, когда этот «профессионал» потеряет свой контроль.

– Где ручка? – спросила я, и мой голос прозвучал чужеродно хрипло.

На его губах снова появилась эта дьявольская ухмылка. Он щелчком достал из кармана тяжелую металлическую ручку Parker и протянул мне.

– Я так и думал.

Я склонилась над журнальным столиком, чувствуя его взгляд на своей спине, на том, как обтягивают задницу домашние штаны. Подписала, стараясь, чтобы подпись не получилась слишком кривой. Когда я выпрямилась и протянула ему контракт и ручку, наши пальцы соприкоснулись.

Это был всего лишь миг. Легкое, случайное касание прохладного металла его пальцев о мою кожу. Но меня будто ударило током. Разряд прошел по руке, по плечу, и взорвался тысячей иголок где-то в солнечном сплетении. Я резко отдернула руку, как от огня.

Он усмехнулся. Он все видел. Все почувствовал.

– Вот видишь? – прошептал он. – Игра уже началась.

Он убрал контракт, надел пальто и, не говоря больше ни слова, направился к выходу. Уже в дверях он обернулся.

– Я заеду за тобой тридцать первого, в десять утра. Будь готова, Лиза. И надень то кружевное белье, которое ты прячешь под своими свитерами. Никто его не увидит. Но мы оба будем знать, что оно там.

Дверь за ним захлопнулась, оставив меня одну в оглушительной тишине. Я медленно сползла по стене на пол. Сердце колотилось о ребра, как бешеная птица. Воздуха не хватало. В квартире все еще витал его запах.

Бегемот подошел ко мне и ткнулся мокрой мордой в щеку, громко мурлыча.

– Что я наделала, а, Бегемот? – прошептала я, зарываясь лицом в его густую шерсть.

Кот в ответ лишь муркнул громче. Кажется, ему торт «Черный лес» понравился гораздо больше, чем гипотетический ванильный кекс. Впрочем, как и моей «голодной самке». Шоу обещало быть незабываемым. И я с ужасом и предвкушением понимала, что главный зритель на этом шоу – я сама. И, скорее всего, до финала я не досижу в одежде.

Глава 2. Пункт 3.4: 'Никакой близости'

Дверь захлопнулась, а я так и стояла, прислонившись к книжному стеллажу, и пыталась заставить свои легкие работать. Воздух. Мне нужен был воздух. Но в квартире пахло им – морозом, дорогим парфюмом и чистым, незамутненным тестостероном. Я сделала судорожный вдох, и этот запах осел где-то в глубине моего живота, скручиваясь в горячий, трепещущий узел. Что это было? Демонстрация товара? Собеседование, на котором меня приняли на работу моей собственной фантазии?

Я сползла на пол, чувствуя, как подкашиваются ноги. Бегемот, мой верный пушистый страж, подошел и с силой боднул меня в плечо. В его желтых глазах читался немой укор: «И вот это ты променяла на спокойный вечер со мной и пачкой чипсов?»

– Я не знаю, – прошептала я, зарываясь пальцами в его густую шерсть. – Я просто… хотела, чтобы бабушка от меня отстала.

Но я врала. Врала себе, врала коту. В тот момент, когда Марк стоял в метре от меня и своим бархатным шепотом рисовал картину нашего «фальшивого» романа, я хотела не просто заткнуть родню. Я хотела, чтобы это шоу стало реальностью. Я хотела, чтобы он прижал меня к стене в темной кладовке. Хотела почувствовать его руки на своей талии, его губы на своей шее. Хотела, чтобы он сделал все то, о чем говорил, и даже больше. Моя внутренняя «хорошая девочка» не просто билась в истерике, она была связана, с кляпом во рту и заперта в самом дальнем чулане моего подсознания. А ее место заняла голодная, дикая тварь, которая с интересом обнюхивала этого опасного самца и одобрительно виляла хвостом.

Внезапный звонок в дверь заставил меня подпрыгнуть на месте. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Он вернулся? Забыл что-то? Перчатки? Совесть? Мою девичью честь?

Я на негнущихся ногах поплелась к двери и посмотрела в глазок.

Марк.

Он стоял, прислонившись к косяку, и нетерпеливо барабанил пальцами по своему бедру. Я приоткрыла дверь на ширину цепочки.

– Что-то случилось?

Он поднял на меня взгляд, и в его темных глазах плясали смешинки.

– Мы не закончили.

– В смысле? – мой голос прозвучал как писк мыши, попавшей в мышеловку. – Я все подписала. Вы получили свой контракт. Игра начнется тридцать первого.

Он усмехнулся и одним легким движением толкнул дверь. Тонкая цепочка натянулась и жалобно звякнула.

– Лиза, этот контракт, – он помахал в воздухе сложенным листом, – это стандартная форма для агентства. Для таких, как Тимур со своей ветрянкой. Чтобы он случайно не процитировал твоей бабушке Канта вместо комплимента. Наша с тобой «игра», как ты выразилась, требует более детального сценария. Нам нужен свой контракт. С нашими правилами.

– Свои правила? – я почувствовала, как по спине снова пробежал холодок.

– Именно. Пустишь? Или мы будем обсуждать условия моей капитуляции перед твоим очарованием через дверную щель? Соседи могут не так понять.

Я сглотнула и, помедлив секунду, сняла цепочку. Он вошел, снова заполняя собой все пространство, принося с собой холод улицы и жар своего тела. Он не стал снимать пальто, прошел прямиком на кухню, как будто был здесь уже сотню раз. Я поплелась за ним, чувствуя себя полной идиоткой.

Моя кухня была маленькой и уютной: белые фасады, деревянная столешница, пара горшков с базиликом на подоконнике. Это было мое святилище, место, где я пекла кексы и пила какао по вечерам. Марк оперся бедром о столешницу, скрестив руки на груди, и это невинное пространство мгновенно превратилось в съемочную площадку для фильма с рейтингом 18+. Он выглядел здесь чужеродно, как породистый хищник в клетке с кроликами.

– Итак, – начал он деловым тоном, который совершенно не вязался с тем, как его взгляд медленно скользил по моим ногам в мягких домашних штанах. – Стандартный договор мы рвем, – он демонстративно разорвал подписанный мной лист на четыре части и бросил обрывки в мусорное ведро. Мое сердце сделало кульбит. Теперь у меня не было никакой защиты. Никакого жирного шрифта. – Мы составим свой. Я диктую, ты записываешь. Так ты лучше запомнишь правила.

Он кивком указал на блокнот с рецептами, лежавший на столе. Я, как зомби, взяла его и ручку.

– Готова? – его голос стал ниже, интимнее.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Пункт первый. «Публичные проявления нежности». Подпункт 1.1: «Касания». Он сделал шаг ко мне, и я инстинктивно вжалась в холодильник. Холод металла через тонкий кашемир немного привел меня в чувство.

– На людях я буду постоянно к тебе прикасаться, – он говорил медленно, отчеканивая каждое слово. – Буду держать тебя за руку. Не просто держать, а переплетать наши пальцы. Вот так. – Он взял мою свободную руку и сплел наши пальцы. Его ладонь была горячей и сухой, а хватка – сильной, уверенной. Я смотрела на наши сцепленные руки, и у меня закружилась голова. – Я буду иногда поглаживать твою ладонь большим пальцем, как бы невзначай. Это жест собственника. Он говорит всем вокруг: «Она моя». Твоя задача – не отдергивать руку, даже если тебя будет бить током. А тебя будет.

Он отпустил мою руку, и я почувствовала себя так, будто потеряла опору.

– Подпункт 1.2: «Объятия». Я буду обнимать тебя за талию, когда мы будем стоять рядом. Притягивать к себе. Мои руки будут лежать здесь, – его пальцы на долю секунды коснулись моей поясницы, чуть выше ягодиц, и по моему телу пронеслась обжигающая волна. Я ахнула. – Твоя задача – расслабиться и позволить мне это. Можешь даже положить голову мне на плечо. Но только на секунду. Чтобы не выглядеть слишком слащаво. Мы же страстная пара, а не персонажи диснеевского мультфильма. Записала?

Я посмотрела на блокнот. Моя рука вывела какие-то каракули, совсем не похожие на слова «объятия» и «касания».

– Д-да…

– Отлично. Пункт второй. «Вербальное взаимодействие». Я буду называть тебя «любимая», «милая», «моя девочка».

Последние два слова он произнес почти шепотом, и у меня подкосились колени. «Моя девочка». Боже. Так просто, так пошло, и так, черт возьми, возбуждающе.

– Твоя задача – отзываться. И улыбаться. Такой улыбкой, будто я только что сказал тебе самую невероятную пошлость на ухо, а ты пытаешься сохранить лицо перед мамой. Ты ведь умеешь так улыбаться, Лиза?

Я закусила губу, чтобы не улыбнуться именно так прямо сейчас.

– Попробую.

– Я буду делать тебе комплименты. «У тебя потрясающее платье». «Твои глаза сегодня сводят меня с ума». Но между строк ты будешь слышать другое. «Я хочу сорвать с тебя это платье». «Я хочу увидеть, как твои глаза закатятся от удовольствия, когда я войду в тебя». Твоя задача – краснеть. С этим, я смотрю, у тебя проблем нет.

Мои щеки пылали. Я чувствовала себя голой под его взглядом. Он не просто диктовал правила игры, он программировал меня, вкладывал в мою голову образы, от которых кровь стучала в висках.

– Пункт третий. Самый важный. «Поцелуи».

Он снова шагнул ко мне. Теперь между нами оставалось не больше десяти сантиметров. Я чувствовала тепло его тела, видела каждую ресничку, каждую пору на его коже.

– Мы должны будем целоваться. На людях. Не часто, но убедительно. При встрече, под бой курантов, перед сном. Это должны быть не просто чмоки в щечку. Это должен быть поцелуй, который заставит твоего отца неловко кашлянуть, а тетю Галю – вздохнуть с завистью.

Он замолчал, глядя на мои губы. Я невольно облизнула их. Его взгляд потемнел.

– Поцелуй должен быть… глубоким. Но не грязным. Страстным, но не развратным. Я должен взять твое лицо в ладони, вот так… – он поднял руки и замер в миллиметре от моих щек. Я чувствовала жар, исходящий от его ладоней. – Немного наклонить твою голову. Посмотреть тебе в глаза, а потом медленно, очень медленно, сократить расстояние. Сначала коснуться твоих губ своими, легко, почти невесомо. Потом чуть сильнее. Приоткрыть рот, приглашая тебя сделать то же самое. И когда ты ответишь… я углублю поцелуй. Мой язык коснется твоего. Нежно, но настойчиво. Мы не будем пожирать друг друга. Мы будем дразнить. Изучать. Обещать. Поцелуй должен длиться ровно столько, чтобы все поверили, но не успели смутиться. Секунд десять. Пятнадцать, максимум. Записала?

Я не могла дышать. Мой мозг отказывался формировать слова. В голове билась одна-единственная мысль: «Поцелуй меня. Поцелуй меня прямо сейчас, черт тебя дери!»

– Я… я не уверена, что смогу… так… профессионально.

– Именно поэтому, – его голос стал вкрадчивым, как у змея-искусителя, – нам нужна репетиция. Чтобы все выглядело естественно.

– Репетиция? – прохрипела я.

– Конечно. Это как в театре. Нельзя выходить на сцену без прогона. Это непрофессионально. Мы же оба хотим, чтобы шоу удалось?

Он отошел от меня и обвел кухню взглядом. Его глаза остановились на круглом обеденном столе. На лице появилась та самая дьявольская ухмылка.

– Вот. Идеальная сцена. Представь. Новогодняя ночь. Все вышли на улицу запускать фейерверки. А мы «случайно» задержались на кухне. За шампанским.

Он подошел к столу и провел по его гладкой поверхности ладонью.

– Я прижимаю тебя к столу. Нет, не так. Я сажаю тебя на него.

Прежде чем я успела что-либо сообразить, он подошел, подхватил меня под бедра и одним легким движением усадил на столешницу. Я взвизгнула от неожиданности. Мой уютный кашемировый костюм задрался, открывая лодыжки. Я оказалась на одном уровне с его лицом. Теперь я смотрела на него сверху вниз, но, боже, я никогда не чувствовала себя более уязвимой.

– Вот так, – его голос был низким, почти рычащим. Он встал между моих разведенных коленей. Не касаясь меня. Но его бедра были так близко к моим, что я чувствовала жар его тела через два слоя ткани. Мой пульс грохотал в ушах, как барабанная дробь. – Все смотрят в окно на салют. А я смотрю на тебя. Я наклоняюсь и шепчу тебе на ухо, что весь этот год я ждал только одного – этой ночи. С тобой.

Он наклонился, и его губы оказались возле моего уха. Его горячее дыхание обожгло кожу.

– Я шепчу, как сильно я тебя хочу. Как мечтаю о том, чтобы прямо здесь, на этом столе, сорвать с тебя платье и…