Мы строим новую жизнь

– Давай, обоих разом! – Слава остановил изготовившегося к выстрелу Ильдара, но дал добро Тигру. Да и сам не пытался стрелять, хоть у него самого был нарезной ствол. – Чуть выжди, когда остальные подойдут ближе, и поздно разворачиваться. Начнем отстрел…

Я передал выделенную мне двустволку и патроны Сенько. С его пистолетом можно вступать только когда дойдет до рукопашной. Но для рукопашного боя аборигены с обеих сторон – лучше подготовлены. Сам я выбрал для себя позицию за высоким камнем на краю склона. Но не потому, что имел обзор и на равнину под террасой, и на пологий подъем к нашему убежищу, а потому что здесь был богатый источник маны. С ее помощью, и со своими чудесными умениями, я и собирался воевать.

– Кто с гладкостволом – контроль склона! Ну, и в упор, если полезут, – продолжал распоряжаться нашими людьми Петров. Торонг в это время расставлял своих людей по фронту предстоящего сражения.

Два выстрела друг за другом, были заглушены воинственными криками приблизившегося отряда дикарей. И два свалившихся со своих животных тела разведчиков, уже не могли остановить разогнавшегося для атаки противника. Далее, друг за другом, Тигр и Слава точными выстрелами выбили из строя еще четверых. К моменту, когда отряд гуронов поравнялся с нашей террасой, ведды также выпустили стрелы из своих луков, и даже кто-то попал в тела противника или в их скакунов.

А вот в ответ, каждый из дикарей одновременно, не останавливаясь, выпустил из своих луков стрелы почти вертикально вверх над нами. Что-то тревожно закричал Торонг своим воинам и те поспешно прижались к камням на краю обрыва.

– В укрытия! – закричал Слава, понявший, что нас ожидает. – Как можно ближе к этим камням!

Почти сотня тяжелых стрел выпущенных ввысь, описали дугу и стремительно возвращались к земле, готовых пронзить насквозь все, что попадется на их пути. И благодаря тому, что падали они не абсолютно вертикально, а под минимальным углом, оставалась очень ограниченная непростреливаемая зона за теми камнями, что прикрывали от противника. Но успели укрыться не все, или не всем хватило места. Особенно растерялись некоторые земляне, и в результате у нас появились первые боевые потери. Даже каменные наконечники стрел, в виде острых сколов кремневых пород, набрав при падении достаточную инерцию, легко пробивали незащищенную человеческую плоть. Крики и стоны раненых и умирающих за нашими спинами, заглушил разъяренный рев мулов, которые совсем не имели никакой защиты. Но нам, кого не зацепил первый залп вражеских стрел, было уже не до того…

Отряд дикарей разделился. Половина осталась на равнине, скакали кругами вблизи нашего рубежа на высоте и закидывали нас своими стрелами по навесной траектории, другая половина устремилась на склон, пытаясь с ходу ворваться к нам на террасу. И предварительно тоже выпустили в упор по защитникам залп стрел. Только и в ответ получили дружный залп с нашей стороны, и не только из луков. Половина нападающих повалилась вместе со своими скакунами, или с них, сдерживая поток следующих. В то время как мы в большинстве своем избежали поражения, укрывшись или упав на землю.

Я заблаговременно «скастовалл» вокруг своей груди защитный экран, и приготовил сразу пару камней, которые уже переполнились взрывной энергией, и держать их в своих руках было даже страшно. Однако успел швырнуть их поочередно в сторону противника в самый нужный момент. «Намагиченный» снаряд ударялся в тело дикаря, сминая его разрисованную грудь, а потом взрывался картечью мелких убойных осколков. Разрывая в клочья тело первой жертвы, и калеча других. Не менее убойный эффект имели ружейные выстрелы крупной картечью, пробивающие брешь в плотной стене атакующих. Оставшихся в первых рядах, поражали стрелы из мощных луков веддов. Не давая возможности дикарям преодолеть неожиданный завал перед собой из тел соплеменников и животных, мы повторили залп из всего своего оружия, поразив еще больше десятка жертв. Краем глаза, я отметил необычное действие приобретенного в пещере меча Марата. С его лезвия скользил яркий огненный луч и взрезал как лазер тела противника тех, кто попадал под направление, которое указывал острием меча его новый хозяин. Второй клинок из темной пещеры достался другому парню, но того сейчас не было заметно, или меч не имел таких выдающихся свойств.

Атаку мы относительно легко отбили, и прежде чем оставшиеся в живых дикари развернулись для отступления, мы дружно бросились в контратаку с копьями наперевес или, успев выпустить готовые к бою стрелы или ружейные заряды. Попутно добивали остриями копий шевелящиеся тела под ногами. Я также выпустил еще по скоплению противника подготовленный файербол с каменным ядром, а потом с яростью вонзил длинное острие копья в подставившуюся мне чью-то грудь, расписанную жуткими узорами. Почувствовал скрежет металла по ребрам обреченного дикаря, увидел его испуганный остановившийся взгляд, опустившуюся руку, замахнувшуюся каменным топором. Но в азарте боя сдержал свои эмоции, торопясь принять участие в уничтожении последних дикарей, из числа атаковавших.

Лишь пятеро ускользнули от нашей контратаки. Преследовать их на открытой равнине мы не рискнули, вернувшись на высоту. При этом ведды захватили с собой нескольких уцелевших «лошадок», пополнили запас стрел.

Опять заметил Марата, отставшего от нас. Он рубил своим мечом головы мертвых дикарей и кажется, упивался результатом кровавой битвы. К сожалению, сейчас было не до его воспитания.

Основное сражение еще не закончилось с успехом на нашем фланге. Перед центром нашей оборонительной позиции продолжали кружить около трех десятков конных гуронов, периодически пускавших в нашу сторону стрелы из луков. Однако потеряв часть своих соплеменников, они отступили от скалы на большее расстояние. И обстрел из их луков уже не наносил нам никакого урона. А вот с нашей стороны и стрелы, и тем более пули, последовательно выбивали очередных жертв. Очень хотелось добить оставшихся, чтобы они не смогли вернуться к своим и, уже с подмогой догнать нас на пути домой. И оставшиеся дикари это явно прочувствовали и развернулись в сторону своей территории, потрясая грозно своим оружием. Догнать их было невозможным, даже если оседлать захваченных у них скакунов.

Недолго порадовавшись безусловной победе, мы переключились на подведение итогов боя и подсчету наших погибших и раненых. Сергей, исполняющий обязанности санинструктора, уже перевязывал раненых, как наших, так и веддов. Я взялся помогать, облегчая боль и залечивая раны целебной энергией. Свободные люди и ведды выводили из укрытия уцелевших мулов, перераспределяя груз с солью на трофейных лошадок. Раненых грузили на изготовленные носилки, или усаживали на животных поверх мешков. Своих убитых поспешно захоронили на месте битвы, в неглубокой ямке, закидав тела камнями. Брать тела с собой было очень затруднительно и опасно для оставшихся выживших.

Всего наших погибло два человека и трое веддов. Но тяжелые ранения были еще у троих землян, и было немного шансов на их выживание. Другие ранения были легче, но боеспособность объединенного отряда в целом была очень ослаблена. Поэтому мы спешили скорее отойти как можно дальше от опасных гор. Выбирая путь, чтобы хоть как-то, на время, сбить след возможным преследователям.

* * *

Все же до своих, ставших нам уже родными, мест – мы добрались без проблем. В пути захоронили еще двух скончавшихся землян. Спасти их без настоящей медицинской помощи было невозможно. Они и держались только благодаря чудодейственной силе магии этого мира. Если бы, к моим вновь обретенным умениям, я обладал еще и медицинскими знаниями и возможностями!

О своем прибытии мы, как и прежде, заранее сообщили по портативной радиостанции, как только вошли на дистанцию ее уверенного приема. Поэтому нас уже встречали наши земляки, и в первую очередь – Ставрова и ее коллеги. Была среди них и Наташа.

Я с неожиданной радостью от встречи с ней, принял ее в свои объятия, бросая свое снаряжение и оружие на землю. На фоне наших поредевших рядов и передаваемых в руки санитаров раненых, я почувствовал себя как настоящий воин, вернувшийся домой после долгого боевого похода. На глаза невольно навернулись слезы, а грудь перехватили тиски горечи. И в то же время облегчение, как от очень близкой, но не свершившейся потери, переросшее в теплоту близости родного, любимого человека. И Наташа не сдерживала своих слез облегчения, что дождалась, что уберегла меня судьба от смерти или тяжкого ранения!

Мимоходом, меня похлопали по спине, по плечам (так как не могли пожать руку), мои товарищи. Последним поприветствовал Антон:

– Наташка, веди его домой. Вы пока свободны!

Не понимая, что он имеет в виду, я послушно подхватил свои вещи, чтобы следовать за девушкой. Но и вещи у меня перехватил оказавшийся рядом Сережка. Не давая мне опомниться и вздохнуть воздухом свободы, перестроившись в мирную обстановку, закидал меня вопросами о нашем бое с дикарями. Я что-то пытался ответить, но Наташка, поняв мое состояние, отослала братишку с поручением:

– Сережка, принеси воды Алексею, пусть наш герой хоть умоется с дороги! Позже поговорите…

Наташа завела меня в штабной вагон, помогла занести мои вещи в свое с мамой купе. Не закрывая двери, повернулась ко мне и торопливо потянула мою пропотевшую и пыльную футболку, пытаясь снять. Я ей в этом помог, и сам в свою очередь едва сдерживал желание, чтобы не начать срывать с девушки ее одежду. Но понимал, насколько грубо было бы хватать ее чистое тело своими грязными, можно сказать – кровавыми, руками. Прижимать к своему пропыленному телу. Девушка сама прижалась к моей груди, предварительно обследовав мое тело, словно искала скрываемые мной раны. Потом подтолкнула к выходу:

– Иди в туалет, Сережка туда сейчас воду принесет, помоешься хоть как-то. Я тебя покормлю…

Прихватив поданное ей полотенце, я прошел в туалет, где уже дожидался меня Сережка, заливший едва теплую воду в подвешенный над раковиной пластиковый бак с соском садового умывальника. Конечно, как следует тут не помоешься, но все же чувствовал большое удовлетворение от чистой воды, мыла и мягкого полотенца.

Обнаружив отсутствие поблизости Сережки, едва зайдя в купе, я задвинул дверь, щелкнув задвижкой, и тут же бросился к подавшейся мне навстречу девушке. Прильнув лицом к ее жаркой груди, вдыхая аромат и тепло ее чистого тела, смешанную с незнакомыми настоями трав. Сначала расстегнул на груди верхние пуговицы блузки, покрывая поцелуями обнаженные острые возвышенности и самые их вершинки. Затем расправился и с остальными пуговицами и стянул с нее верхнюю одежду. На миг, задержав взгляд на прекрасном зрелище девичьего обнаженного тела. Лицо ее раскраснелось от смущения и удовольствия, неожиданно расплетенные волосы густыми золотистыми волнами обрамляли тонкую хрупкую шею и частично плечи. Я с удовольствием запустил пальцы в этот нежный пух и притянул к себе лицо девушки, погружаясь в припухлые ждущие губы. Вдоволь нацеловавшись, наши руки начали искать и ласкать все неизведанные еще части тел друг друга, освобождая от мешающихся одежд. И вот уже разгоряченная девушка тянет меня за собой на постель, впуская в себя мою жажду, страсть и нежность.

Спустя головокружительную бесконечность, мы лежим на тесной купейной полке чуть влажные от жара и физической близости, повернувшись друг к другу, счастливые и умиротворенные. Восхищаясь красотой милого девичьего тела, ласкаю ее упругие грудки, прикрытые густой «кисеей» длинных мягких волос.

– Ты распустила свою любимую косу? – высказываю удивление.

– Девичью косу! – акцентирует внимание Наташа, – Теперь я твоя женщина. Надеюсь, мужняя?

– Если… только ты этого тоже хочешь?

– Если это было предложение от тебя, тогда – ДА!

– Не знаю… к чему это обязывает… Давай об этом, потом поговорим. А пока закрепим наше обоюдное соглашение! – заткнул я рот моей женщины, пытавшейся что-то сказать, своими губами и мы вновь погрузились в сладостное наслаждение наших близких душ и тел.

Примечания