Глобализация бедности

Предисловие ко второму изданию

Через несколько недель после военного переворота в Чили 11 сентября 1973 года, в результате которого было свергнуто избранное правительство президента Сальвадора Альенде, военная хунта во главе с генералом Аугусто Пиночетом приказала повысить цены на хлеб с 11 до 40 эскудо, что на 264 % больше. Эта экономическая шоковая терапия была разработана группой экономистов, также известных под названием «чикагские мальчики».

Во время военного переворота я преподавал в Институте экономики Католического университета Чили, который служил штаб-квартирой для чикагских экономистов, учеников Милтона Фридмана. В тот день через, несколько часов после взрыва президентского дворца Ла Монеда новые военные правители ввели 72-часовой комендантский час. Когда университет вновь открылся несколько дней спустя, «чикагские мальчики» ликовали. Не прошло и недели, как несколько моих коллег из Института экономики были назначены на важнейшие посты в военном правительстве.

В то время как цены на продовольствие взлетели до небес, заработная плата была заморожена, чтобы обеспечить «экономическую стабильность и предотвратить инфляционное давление». Вскоре вся страна погрузилась в пучину ужасающей нищеты: менее чем за год цены на хлеб в Чили выросли в тридцать шесть раз, а 85 % чилийского населения оказалось за чертой бедности.

Эти события глубоко повлияли на мою работу как экономиста. Из-за манипуляций с ценами, заработной платой и процентными ставками были разрушены жизни людей; была дестабилизирована вся национальная экономика. Я начал понимать, что макроэкономическая реформа не была ни «нейтральной», как утверждал академический мейнстрим, ни отдельной от более широкого процесса социальных и политических преобразований. В своих предыдущих работах о чилийской военной хунте я рассматривал так называемый «свободный рынок» как хорошо организованный инструмент «экономических репрессий».

Два года спустя, в 1976 году, я вернулся в Латинскую Америку в качестве приглашенного профессора в Национальном университете Кордовы в северном промышленном центре Аргентины. Мое пребывание совпало с очередным военным переворотом и последующей «грязной войной», основными жертвами которой были левые активисты, включая деятелей профсоюзного движения, студентов, журналистов, марксистов и перонистов, их эвфемистически обозначили словом «десапаресидос» – «пропавший без вести». Десятки тысяч людей были арестованы, множество «десапаресидос» были убиты. Военный переворот в Аргентине был точной копией государственного переворота в Чили под руководством Центрального разведывательного управления США. За массовыми убийствами и нарушениями прав человека также последовали реформы «свободного рынка» – на этот раз под наблюдением нью-йоркских кредиторов Аргентины.

Смертоносные экономические рецепты Международного валютного фонда, применяемые под видом «программы структурной перестройки», еще не были официально запущены. Опыт Чили и Аргентины под руководством «чикагских мальчиков» стал генеральной репетицией грядущих событий. С этого времени «экономические пули» системы свободного рынка стали поражать одну страну за другой. С начала долгового кризиса 1980-х годов одно и то же экономическое лекарство МВФ регулярно применялось более чем в 150 развивающихся странах. Моя предыдущая работа в Чили, Аргентине и Перу побудила меня к изучению глобальных последствий этих реформ. Я понял, что так, непрерывно подпитываясь нищетой и экономическими неурядицами, формировался Новый мировой порядок.

Со временем большинство военных режимов в Латинской Америке были заменены парламентскими «демократиями». На них была возложена ужасающая в своем цинизме задача выставить национальную экономику на аукцион в рамках программ приватизации, спонсируемых Всемирным банком. В 1990 году я вернулся в Католический университет Перу, где преподавал после того, как покинул Чили в течение нескольких месяцев после военного переворота 1973 года.

Я прибыл в Лиму в разгар избирательной кампании 1990 года. Страна находилась в экономическом кризисе. Уходящее популистское правительство президента Алана Гарсии было занесено в «черный список» управления финансовых рынков (Autorité des Marchés Financiers (AMF)). 28 июля 1990 года Альберто Фухимори стал новым президентом. И всего через несколько дней «экономическая шоковая терапия» нанесла двойной удар. Перу было наказано за невыполнение требований МВФ: цены на топливо были повышены в 31 раз, а цены на хлеб выросли более чем в двенадцать раз за один день. МВФ консультировался с Министерством финансов США и действовал негласно. Эти реформы, проведенные во имя «демократии», были даже гораздо более разрушительными, чем те, которые были проведены в Чили и Аргентине привоенных режимах.

В 1980-е и 1990-е годы я много путешествовал по Африке. Полевое исследование для первого издания фактически было начато в Руанде, которая, несмотря на высокий уровень нищеты, достигла самообеспеченности в производстве продовольствия. Но с начала 1990-х годов Руанда была разрушена как функционирующая национальная экономика; ее некогда динамично развивающаяся сельскохозяйственная система была дестабилизирована. МВФ потребовал «открыть» внутренний рынок для демпинга излишков зерна в США и Европе. Цель состояла в том, чтобы «побудить руандийских фермеров быть более конкурентоспособными» (см. главу 7.)

С 1992 по 1995 год я проводил полевые исследования в Индии, Бангладеш и Вьетнаме и вернулся в Латинскую Америку, чтобы завершить свое исследование в Бразилии. Во всех странах, которые я посетил, включая Кению, Нигерию, Египет, Марокко и Филиппины, я наблюдал одну и ту же модель экономических манипуляций и политического вмешательства со стороны базирующихся в Вашингтоне институтов. В Индии, непосредственно в результате реформ МВФ, миллионы людей умирали от голодной смерти. Во Вьетнаме, который входит в число наиболее процветающих стран мира по производству риса, разразился голод на местном уровне, непосредственно вызванный отменой контроля цен и дерегулированием рынка зерна.

В разгар экономического кризиса, совпавшего с окончанием «холодной войны», я побывал в нескольких городах и сельскохозяйственных районах России. Реформы, спонсируемые МВФ, вступили в новую фазу, охватив страны бывшего Восточного блока. Начиная с 1992 года, обширные территории бывшего Советского Союза, от Прибалтики до Восточной Сибири, были ввергнуты в ужасающую нищету.

Работа над первым изданием была завершена в начале 1996 года, когда в него было включено подробное исследование экономического распада Югославии (см. главу 17). Там была запущена разработанная экономистами Всемирного банка «программа банкротства», в 1989-90 годах было ликвидировано около 1100 промышленных предприятий и уволено более 614 тысяч промышленных рабочих. И это было только началом гораздо более серьезного экономического раскола Югославской Федерации.

С момента публикации первого издания в 1997 году мир кардинально изменился; «глобализация бедности» распространила свое влияние на все основные регионы мира, включая Западную Европу и Северную Америку.

Так устанавливался Новый мировой порядок, разрушающий национальный суверенитет и права граждан. По новым правилам Всемирной торговой организации, созданной в 1995 году, «укоренившиеся права» были предоставлены крупнейшим мировым банкам и транснациональным конгломератам. Государственные долги резко возрастали, институты рушились, а накопление частной прибыли неуклонно прогрессировало.

В формирующемся Новом мировом порядке войны в Афганистане (2001) и Ираке (2003) под руководством США знаменуют собой важный поворотный момент. Во время выхода второго издания в печать, американские и британские войска вторглись в Ирак, разрушив его общественную инфраструктуру и убив тысячи мирных жителей. После 13 лет экономических санкций война в Ираке ввергла все население в нищету. Соединенные Штаты пошли на военную авантюру, последствия которой ощущаются до сих пор. Это была крупнейшая демонстрация военной мощи со времен Второй мировой войны.

Решение о вторжении в Ирак не имело ничего общего с «оружием массового уничтожения Саддама» или его предполагаемыми связями с «Аль-Каидой». Ирак обладает 11 % мировых запасов нефти, что более чем в пять раз превышает запасы США. Если взять широкий регион Ближнего Востока и Центральной Азии, простирающийся от окраины Аравийского полуострова до бассейна Каспийского моря, то в нем содержится примерно 70 % мировых запасов нефти и природного газа.

После вторжения экономика Ирака оказалась под юрисдикцией военного оккупационного правительства США во главе с генералом в отставке Джеем Гарднером, бывшим генеральным директором одного из крупнейших американских производителей оружия.

В сотрудничестве с администрацией США и Парижским клубом официальных кредиторов МВФ и Всемирный банк были призваны сыграть ключевую роль в послевоенном «восстановлении» Ирака. Скрытый замысел состоит в том, чтобы навязать доллар США в качестве прокси-валюты (валюты-посредника) Ирака в рамках соглашения о валютном управлении, аналогичного тому, которое было введено в отношении Боснии и Герцеговины в Дейтонском соглашении 1995 года (см. главу 17). В свою очередь, обширные запасы нефти Ирака должны перейти в руки англо-американских нефтяных гигантов.

Растущий внешний долг Ирака планировалось использоваться в качестве инструмента экономического разграбления через определенные условия, согласно которым практически вся национальная экономика будет выставлена на аукцион. МВФ и Всемирный банк же были привлечены для придания легитимности разграблению нефтяных богатств Ирака.

Война, которая несколько лет находилась на стадии планирования, грозит охватить и гораздо более обширный регион. Документ Центрального командования США 1995 года подтверждает, что «цель участия США (…) состоит в защите жизненно важных интересов США в регионе – бесперебойном и безопасном доступе США и союзников к нефти Персидского залива».

Таким образом, война и глобализация идут рука об руку. При поддержке американской военной машины разворачивается новая смертоносная фаза глобализации, возглавляемой корпорациями. Развертывание американской военной машины направлено на расширение экономической сферы влияния Америки на территории, простирающейся от Средиземноморья до западной границы Китая. США установили постоянное военное присутствие не только в Ираке и Афганистане, но также владеют военными базами в ряде бывших советских республик. Другими словами, милитаризация способствует завоеванию новых экономических границ и повсеместному внедрению системы «свободного рынка».

Военная агрессия США в Афганистане (2001–2014 гг.) и Ираке (2003–2011 гг.) продолжалась, когда разгорелся мировой экономический кризис, или Великая рецессия 2008 г., уходившая корнями в долговой кризис начала 1980-х годов.

По геополитическим последствиям мировой кризис 2008 г. был более разрушителен, чем Великая депрессия 1930-х годов. Он сопровождался вспышками региональных войн, расколом национальных обществ и в некоторых случаях разрушением целых стран. На сегодняшний день это самый серьезный экономический кризис в современной истории.

Войны под руководством США имели прямое влияние на экономический кризис. Государственные ресурсы в США были перенаправлены на финансирование военно-промышленного комплекса и укрепление внутренней безопасности за счет финансирования столь необходимых социальных программ, которые были урезаны до минимума.

Масштабная пропагандистская кампания, развернувшаяся после событий 11 сентября 2001 года, укрепила шаткую легитимность «глобальной системы свободного рынка», открыв двери для новой волны дерегулирования и приватизации. В результате глобальные корпорации захватили большинство государственных служб и государственной инфраструктуры (включая здравоохранение, электричество, водоснабжение и транспорт).

Более того, в США, Великобритании и большинстве стран Евросоюза была пересмотрена правовая структура общества. Де-факто был отмен принцип верховенства права и возникли основы авторитарного государственного аппарата, практически без какой-либо организованной оппозиции со стороны гражданского общества.

Новые главы, добавленные ко второму изданию этой книги, посвящены некоторым ключевым проблемам XXI века: буму слияний и поглощений, концентрации корпоративной власти, кризисам национальных и региональных экономик, краху финансовых рынков, вспышкам голода и гражданских войн, а также демонтажу государства всеобщего благосостояния в большинстве западных стран.

В Часть I добавлено новое введение и глава под названием «Глобальная ложь». Также в Части I было рассмотрено влияние «свободных рынков» на права женщин. В Части II, посвященной странам Африки к югу от Сахары, глава о Руанде была расширена и обновлена после полевых исследований, проведенных в 1996 и 1997 годах. Две новые главы, соответственно, посвящены голоду 1999–2000 годов в Эфиопии и Южной Африке в постапартеидный период. В Часть 5 была добавлена глава об Албании и роли МВФ в разрушении реальной экономики и ускорении распада банковской системы этой страны. Новая Часть 6, озаглавленная как «Новый мировой порядок», включает пять глав. Глава 18 посвящена «программе структурной перестройки», применяемой в западных странах под надзором крупнейших коммерческих и торговых банков мира. Продолжающийся экономический и финансовый кризис рассматривается в главах 19 и 20. В главах 21 и 22 рассматривается, соответственно, судьба Южной Кореи и Бразилии после финансового кризиса 1997–1998 годов а также соучастие МВФ в продвижении интересов спекулянтов валютного и фондового рынков.

Я в долгу перед многими людьми во многих странах. Они предоставили мне информацию об экономических реформах и помогли в проведении исследования на уровне страны, которое проводилось (с момента начала моей работы над первым изданием) в течение более десяти лет. В ходе своей полевой работы я познакомился с членами крестьянских общин, промышленными рабочими, учителями, медицинскими работниками, государственными служащими, студентами, сотрудниками научно-исследовательских институтов, профессорами университетов и членами неправительственных организаций, с которыми у меня сложились узы дружбы и солидарности. Эта книга посвящена их борьбе.

Я также благодарен Полу Маркусу, Ричарду Кори и Блейну Мэчану за дизайн и оформление обложки, Леа Гилбо, которая помогала в редактировании рукописи, а также Джоанне Дионн и Донне Курц за верстку и редактирование книги.

Выражаю признательность за поддержку Исследовательскому совету Канады по социальным и гуманитарным наукам и Исследовательскому комитету факультета социальных наук университета Оттавы. Мнения, выраженные в этой книге, принадлежат автору.

Введение

В эпоху после окончания холодной войны человечество переживало экономические и социальные кризисы беспрецедентного масштаба, ведущие к быстрому обнищанию крупных слоев населения мира. Рушились национальные экономики, процветала безработица. В Африке к югу от Сахары, Южной Азии, некоторых частях Латинской Америки свирепствовал голод. Этот процесс, который я назвал «глобализацией бедности», в значительной степени свел на нет достижения деколонизации после Второй мировой войны. Фактически он был инициирован в странах второго и третьего миров одновременно с долговым кризисом начала 1980-х годов и введением радикальных экономических реформ МВФ.

Новый мировой порядок подпитывается человеческой нищетой и разрушением окружающей среды. Он порождает социальный апартеид, поощряет расизм и этническую рознь, подрывает права женщин и часто ввергает страны в деструктивную конфронтацию между национальностями. С 1990-х годов этот неоколониальный порядок распространил свое влияние на все основные регионы мира, включая Северную Америку, Западную Европу, страны бывшего советского блока и «новые индустриальные страны» Юго-восточной Азии и Дальнего Востока.

В бывшем Советском Союзе в результате смертоносного «экономического лекарства», начатого МВФ в 1992 году, экономический спад превзошел падение производства, произошедшее в разгар Второй мировой войны в 1941 году, после немецкой оккупации Беларуси и части Украины и масштабных бомбардировок советской промышленной инфраструктуры. После ситуации полной занятости и относительной стабильности цен в 1970-х и 1980-х годах инфляция резко возросла, реальные доходы и занятость рухнули, программы здравоохранения были свернуты. На обширной территории бывшего Советского Союза стали с угрожающей скоростью распространяться туберкулез и холера1.

Модель, сложившаяся в бывшем Советском Союзе, была воспроизведена в Восточной Европе и на Балканах. Национальные экономики рушились одна за другой. В странах Балтии (Литва, Латвия и Эстония), в кавказских республиках Армении и Азербайджане промышленное производство сократилось на 65 % 2. В Болгарии пенсии по старости к 1997 году упали до двух долларов в месяц3. Всемирный банк признал, что 90 % болгар живут ниже установленного Всемирным банком порога бедности, составляющего 4 доллара в день. Не имея возможности платить за электричество, воду и транспорт, большие группы населения по всей Восточной Европе и на Балканах оказались в условиях жестокой маргинализации

В Восточной Азии финансовый кризис 1997 года, отмеченный спекулятивными атаками на национальные валюты, во многом способствовал краху так называемых «азиатских тигров» (Индонезия, Таиланд и Корея). Соглашения о финансовой помощи МВФ, заключенные непосредственно после финансового кризиса, способствовали резкому – случившемуся практически в одночасье – снижению уровня жизни. Корея при «посредничестве» МВФ и после консультаций на высоком уровне с крупнейшими коммерческими и торговыми банками мира начала массовые банкротства предприятий. «В среднем в день закрывалось более 200 компаний. (…) Каждый день 4000 рабочих выгоняли на улицу как безработных»4 (см. главу 22). Тем временем в Индонезии – на фоне жестоких уличных беспорядков – и без того низкая заработная плата в цехах переработки экспортной продукции резко упала с 40 до 20 долларов в месяц, причем МВФ настаивал на деиндексации заработной платы как средстве смягчения инфляционного давления.

В Китае в результате приватизации и принудительного банкротства тысяч государственных предприятий планировалось уволить 35 миллионов рабочих5. По оценкам, в сельских районах Китая были уволены 130 миллионов рабочих6. По горькой иронии, Всемирный банк предсказывал, что с принятием реформ «свободного рынка» бедность в Китае к 2000 году сократится до 2,7 %.

В эпоху Рейгана-Тэтчер меры жесткой экономии привели к постепенному распаду государства всеобщего благосостояния. Меры экономической стабилизации, принятые для «смягчения пороков инфляции», способствовали снижению доходов трудящихся и ослаблению роли государства. Вместе с тем, из-за накопления крупных государственных долгов финансовые элиты западных стран получили политическое влияние, а также возможность диктовать государственную экономическую и социальную политику.

Под влиянием идеологии неолиберализма государственные расходы сокращались, а программы социального обеспечения сворачивались. Государственная политика способствовала дерегулированию рынка труда, что выражалось в деиндексации заработков, неполной занятости, досрочному выходу на пенсию и введении так называемых «добровольных» сокращений заработной платы7. Одновременно практика сокращения кадров перекладывала социальное бремя безработицы на более молодые возрастные группы, способствуя исключению целого поколения из рынка труда8. «Натравливайте пожилых работников на младших, урезайте заработную плату и урезайте оплачиваемую компанией медицинскую страховку»9.

С 1980-х годов значительная часть рабочей силы в Соединенных Штатах была вытеснена из высокооплачиваемых и защищаемых профсоюзами рабочих мест на низкооплачиваемые рабочие места с минимальной заработной платой. Бедность западных городов в американских гетто во многих отношениях сравнима с бедностью стран третьего мира. В то время как «зарегистрированный» уровень безработицы в США в 1990-е годы снизился, количество людей, работающих с частичной занятостью за низкую заработную плату, резко возросло. При дальнейшем сокращении занятости значительные слои работающего населения даже с минимальной заработной платой были вытеснены с рынка труда:

По-настоящему жестокая рецессия затронула в основном общины и новых иммигрантов Лос-Анджелеса, где уровень безработицы вырос в три раза, где нет системы социальной защиты. У людей нет стабильности, их жизнь буквально рушится, поскольку они теряют работу с минимальной заработной платой10.

Экономическая реструктуризация создала разногласия между социальными классами и этническими группами. Окружающая среда крупных мегаполисов характеризуется социальным апартеидом: городской ландшафт разделен по социальным и этническим признакам. В свою очередь, государство стало более репрессивным в управлении социальным инакомыслием и сдерживании гражданских беспорядков.

Волна корпоративных слияний, сокращений и закрытий предприятий затронула все категории рабочей силы. Рецессия ударила по домохозяйствам среднего класса и высшим эшелонам рабочей силы. Бюджеты на исследования сокращаются, увольняются ученые, инженеры и специалисты; многим высокооплачиваемым госслужащим и менеджерам среднего звена заставили выйти на пенсию.

Социальные достижения раннего послевоенного периода были в значительной степени сведены на нет из-за отмены схем страхования по безработице и приватизации пенсионных фондов. Многие школы и больницы закрылись, создав условия для полной приватизации социальных услуг.

С 1990-х годов экономическая терапия, применяемая в развитых странах, содержала многие важные компоненты программ структурной перестройки, навязанных МВФ и Всемирным банком странам третьего мира и Восточной Европы. Однако, в отличие от развивающихся стран, политические реформы в Западной Европе и Северной Америке проводились практически без посредничества МВФ.

Реформы «свободного рынка» способствуют росту незаконной деятельности и сопутствующей «интернационализации» криминальной экономики. В Латинской Америке и Восточной Европе преступные синдикаты инвестировали в приобретение государственных активов в рамках программ приватизации, спонсируемых МВФ и Всемирным банком. По данным Организации Объединенных Наций, общие мировые доходы транснациональных преступных организаций составляют порядка одного триллиона долларов, что представляет собой сумму, эквивалентную совокупному ВВП группы стран с низким уровнем дохода (и населением в 3 миллиарда человек)11. Данные ООН включают доходы от торговли наркотиками, продажи оружия, контрабанды ядерных материалов и т. д., а также от экономики нелегальных и полулегальных услуг, контролируемой мафией (таких как проституция, азартные игры, обменные банки и т. д.). Однако эти цифры не отражают масштабы рутинных инвестиций преступных организаций в «законные» коммерческие предприятия, а также их значительный контроль над производственными ресурсами во многих областях легальной экономики.

Преступные группировки регулярно сотрудничают с легальными коммерческими предприятиями, инвестирующими в различные «законные» виды деятельности, которые обеспечивают не только прикрытие для отмывания денег, но и удобную процедуру накопления богатства вне сферы криминальной экономики. По словам одного наблюдателя, «организованные преступные группировки превосходят большинство компаний из списка Fortune 500 (список 500 крупнейших компаний США по размеру выручки, составляемый журналом Fortune), где представлены солидные компании, такие как General Motors (крупнейшая американская автомобильная корпорация), они не похожи на традиционную сицилийскую мафию»12. Например, согласно показаниям директора ФБР Джима Муди подкомитету Конгресса США, организованная преступность в России в постсоветский период наладила криминальные связи «с другими иностранными преступными группировками, в том числе основанными в Италии и Колумбии. (…) Переход к капитализму [в бывшем Советском Союзе] предоставил новые возможности, которыми быстро воспользовались преступные организации»13.