- -
- 100%
- +
Я постучал в дверь своего командира – командира десантной бригады и, спросив разрешения, вошел в кабинет. В кабинете мне приходилось бывать неоднократно: совещания, взбучки, нагоняи, благодарности. То есть стандартные отношения: командир – подчиненный. Окинул взглядом присутствующих: начальник штаба бригады, начальник особого отдела и двое гражданских, но, судя по выправке и короткой стрижке, – офицеры. Выбора не было: четко, строевым шагом отчеканил пять шагов в сторону начальника штаба и доложил:
– Товарищ подполковник, старший лейтенант Щетинин прибыл по вашему приказанию.
– Алексей Щетинин.– Спокойно и буднично произнес один из гражданских.
– Так точно.– Ответил я, не поворачиваясь. А самому вспомнились кадры кинофильма “Офицеры“, где шпингалет – суворовец докладывает генералу, он же артист Лановой, о своем прибытии. Я, как и тот малыш, отрабатывал громкий командирский голос и громким же голосом успокаивал себя перед предстоящим серьезным разговором.
Мы – шесть офицеров – десантников только вчера сдали последний теоретический экзамен и готовились к рейду – практический экзамен на выживаемость во вражеском, в буквальном смысле этого слова, тылу. Середина восьмидесятых не давала возможности военным расслабиться. Это касалось и всех частей, граничивших с китайцами, и постоянно ждавших от них очередного подвоха или провокации. Поэтому в этих условиях любой вид разведки был нужен, как воздух. А армия нужна была Родине, и это все понимали. А что было нужно нам: молодым крепким офицерам, к тому же, десантникам. В душе – авантюристы с бесшабашностью гусар, с не до конца выветренным под куполом ДП-5 серии 2 детством в, простите за грубое слово, заднице. Если американец Рэмбо может, а мы, что – хуже?! Фиг вам. Есть такое жилище у чукчей. И вот несколько месяцев буквально “диких“ тренировок позади. Сегодня всех нас вызвали на последний разговор перед практическим экзаменом. Не шутка ведь: совершить сто километровый марш в Китай, обследовать район и вернуться. На китайцев, вьетнамцем и тому подобное мы не похожи, поэтому все двести км. с гаком придется только маскироваться и прятаться. А при этом еще и кушать хочется. Да и гак на Руси всегда не один километр был. Ничего. Пробьемся. Мы же русские, в конце концов.
– Алеш, – по-отечески начал начштаба,– мы с товарищем подполковником,– при этом он кивнул в сторону начальника особого отдела бригады,– хорошо знаем тебя. Пригляделись за время службы и учебы. Но товарищам из Москвы нужно посмотреть на вас, поговорить. Они будут входить в состав экспертной группы, которая подведет итоги вашего рейда, и даст добро на то, чтобы в вашем удостоверении личности появилась соответствующая запись о вашей дополнительной специализации.
– Я понял, товарищ подполковник.
– Старший лейтенант,– спросил меня тот же гражданский,– какую из изученных дисциплин вы усвоили хуже всего?
– Китайский язык. Говорить могу. Медленно. Но слуховое восприятие разговорной речи слабое.
– А остальное?
– Оценен на “отлично“.
– Боли боитесь?
– Так точно.
– А если….
– Я знаю, куда иду, и что может быть.
– А если это “может быть“ случится?
– Извините, не знаю вашего воинского звания, но, сидя на мягком диване в теплом кабинете, я могу наобещать многое. Жизнь покажет. Ситуация проверит.
– Хорошо. У тебя есть вопросы к нему?– Обратился он к своему товарищу.
– Нет.
– Хорошо. Обратите особое внимание на предложенный для разработки район.
– Я понял.
– Главное, чтобы ты это хорошо понял. Иди.
– Есть.
Козырнув, повернулся и вышел. Следом за мной пошел Краб. Вообще-то его хотели сначала назвать Скорпион – он родился в октябре, но Краб более короткое слово, а в бою краткость – мать жизни и мачеха смерти.
– Ну, что там?– Начали допытываться о моем впечатлении друзья.
– Последняя проверка перед рейдом: загоняют иголки под ногти для проверки на терпимость.
Да, кулаки у моих друзей хорошие: даже шутливые удары достаточно чувствительны. Смотрины наши прошли по-военному быстро. Уже через час в спортзале, где мы начали тренировку, зашел начальник штаба.
– Ну, что, орлы, счастливого полета. Таможня дала добро. На всех. Молодцы. Они остались довольны. А сейчас – по домам. Сбор в двадцать три тридцать. Полчаса на переодеться и ровно в ноль-ноль по машинам. Остроухов отвезет вас до группы поддержки. В автопарке встретитесь. Еще раз – удачи.
Он пожал нам руки и вышел. Ополоснувшись в душе, разошлись и мы. Домой идти не хотелось, но и оставаться на службе было не лучше. Нужно было создать алиби и не выходить из легенды обычной командировки. Секретность есть секретность, и никто в части не знал о моей подготовке. Я просто ходил в зал и тренировался. Что это за мужчина, если он не хочет стать сильнее. Остальные тренировки проходили в паре километров среди сопок в оборудованном спецами КГБ лагере.
Дома меня ждало продолжение то ли воспитательного процесса по подкоблучиванию, то ли не привыкания ко мне до очередной моей командировки. Как бы то ни было, но я был отлучен. И со мной не разговаривали. Вот она романтика офицерской жизни. Интересно, я один так выпендриваюсь и показываю, какой я счастливый семьянин или еще кто есть? От такой романтики на Марс полетишь, а не то, чтобы к китайцам. Я собрал свою привычную сумку и, не заходя в дверь, где сидела жена с дочкой, крикнул:
– Я уехал получать имущество. Вернусь через недельку иль дней через десять. Буду звонить оперативному, если что. Пока.
Ответа так и не услышал. Может, уши плохо помыл. Надо устранить этот недостаток: глаза и уши – далеко не последнее в нашем предстоящем деле. Пришел в кабинет, бросил сумку на стол. Никого. Счастливые. Они знают, что будет завтра. А мое завтра зависит от подготовительной работы группы поддержки, от внимательности китайских пограничников и от случая. Слишком много если, а жизнь одна. Да-а-а. Жизнь бекова. И жена есть, а толку ни какого. Может, у нее кто другой? Может. Я свечку не держал. Лучше пойду в казармы, шмон устрою, на нормальные лица посмотрю. Дневальные смотрели на меня с небольшим удивлением, и даже зная мою должность, испугом. Если я испорчу настроение старшине роты, то цепочка замкнется на суточном наряде. Этот вариант развития событий мне был уже знаком. Я уезжал и мог запросто не вернуться, поэтому мне не хотелось, чтобы последними словами обо мне были типа такие:
– Хоть и козел он был, но об ушедших плохо не говорят.
Пара старшин в этот вечер явно напрашивались на внезапную ревизию. Хорошо быть начальником: в твоей власти казнить, то есть наказать, или помиловать. В обоих случаях перед самым уходом я произнес одну и ту же фразу:
– Старшина, срок – до утра. Не наведешь порядок – ротный перейдет на казарменное положение. Понял?!
И ответы по-армейски тоже были казенно – уставные, но с подобострастными нотками проштрафившегося котенка. Хм, котенка. Там такие котяры, что трех литровую банку сметаны махом слижут, и будут смотреть на тебя честными глазами младенца. Через недельку – другую надо будет обязательно проверить. Они, как пить дать, успеют расслабиться. Вот тут я их и прижучу, и раскручу на полную катушку. А сейчас нельзя: бросят в след какое гадкое слово и удаче хана. С удачей шутить нельзя – себе дороже будет. Вот такой я практик. А что поделаешь, если армейская жизнь штука суровая, и твои эмоции, чувства, чувствительность выбиваются муштрой и уставами. Нет, сегодня у меня явно паршивое настроение. Интересно, с чего бы это. Наконец-то на часах двадцать три двадцать и можно идти переодеваться. Мы, все шестеро будто стояли за одним углом. Вот, что значит военная пунктуальность. Это обнадеживает. Переоделись в комбинезоны разведчиков и прошли в автопарк. В темноте у автомобиля стояли три человека. По голосу узнали начальника штаба бригады. Четверо из нас служили в другой части, но нас двоих здесь знали все, вплоть до последнего солдата в кочегарке, поэтому “светиться“ непривычной для нас одеждой было нежелательно. Солдатские сплетни, что женские. Подошли к машине. Оказалось, что нас проводить приперся еще и начальник политотдела бригады. Е-мое. Очень неприятный человек. Но это очень мягко сказано. Подчеркну – очень.
– Товарищ подполковник, – я взял за локоть начштаба и слегка потянул в сторону.
– Чего тебе?
– Товарищ подполковник, вы же знаете, что говорят офицеры про начПО. Это же плохая примета, а нам в рейд. Уведите его, пожалуйста.
– А что я могу сделать, если он сам у комбрига напросился вас в дорогу напутствовать. Ничего. Потерпи пять минут. Ты же десантник.
Вздохнув, я вернулся к друзьям.
– Товарищи офицеры, – начал наш партийный товарищ,– вам выпала огромная честь поддержать честь десантных войск. Вы должны помнить об этом и не ударить в грязь лицом. Так же вы должны помнить, что вы все дали подписку на двадцать пять лет о том, что не будете разглашать информацию о своей учебе, об этом рейде. Мы с вами…
– Простите, товарищ подполковник, – перебил его я,– вы с нами идете за кордон?
– Нет, конечно.
– А-а. Просто вы сказали: “мы с вами…“, поэтому я подумал, что мы вместе будем на той стороне границы поддерживать честь десанта, окунаясь мордой в грязь для маскировки, а то и в дерьмо, чтобы сбить со следа собак.
– Товарищ старший лейтенант,– зашипел на меня начПО.
– Товарищ подполковник, – повернулся я к начальнику штаба, – я хотел сверить с вами кроки маршрута, а то в машине на ходу не получится, а попасть в руки китайцев в самом начале из-за этого не хочется.
– Да, да. Давай залезем в машину, и там, на столе еще раз все обсудим. Петрович, ты домой? Я, как их отправлю, позвоню командиру и доложу, что ты был. Я думаю, не надо нам обоим ему ночью звонить. Утром еще раз доложишь.
Было видно, как начальник политотдела нервно сжимал и разжимал кулаки. Он бы меня сейчас разорвал на куски. Фигурально, конечно. На практике я бы его убил за десять секунд. Но он – замкомбрига, а я только старший лейтенант на капитанской должности.
– Ну, ты, старлей, и оборзел.– С улыбкой сказал мне начальник штаба, усаживаясь за столик в штабной машине.
– Ну, почему – в свою очередь спросил я его, – до замполита батальона, полка человек нормальный, а становится начальником политотдела бригады, дивизии – всё – барин.
– Ты не хами, старлей.
– Товарищ подполковник, но это же не только мое мнение. Взводный, пройдя путь до начальника штаба или командира полка, жалеет солдат и дрюкает молодых командиров за плохое отношение к солдатам, а эти сразу губу раскатывают. Все – барин, хозяин. Старый ушел, этот пришел. А как один человек – все лживо. Мы же не идиоты. Мы не только видим, но и чувствуем, как к нам кто относится.
– Ладно, ладно. Посмотрю на тебя, когда сам подполковником станешь.
– А солдаты говорят: плохая примета, если на прыжки начПО приехал. Вот как.
– Отставить, старший лейтенант. Не каркай. Тьфу, тьфу, тьфу. Все будет хорошо. Это я тебе говорю.
– А за доброе слово – спасибо.
– А что за ерунду ты начал нести про кроки?
– Да он же меня чуть не загрыз.
– Это точно. Ладно, ни пуха, ни пера.
– К черту, товарищ подполковник. И вам не болеть.
– А вот за меня не переживайте. Капитан, как довезешь – доклад.
– Все помню, товарищ подполковник. Колесо поменял. Можно ехать.
– Все верно. Время двадцать три пятьдесят пять. Поехали. Мне через пять минут докладывать о вашем убытии.
Он пожал всем нам руку и вылез из авто. Машина тронулась. Мы поехали. Я люблю ездить в командировки, особенно на поезде. Но здесь были немного другие мысли и чувства. Ехать далеко и долго, а каждый солдат знает, что поесть и поспать надо всякий раз, как появляется такая возможность. Потому, что такая возможность иногда очень долго не возникает. Это тоже романтика военной службы. Иногда, на кочках я просыпался и удивлялся, как это можно так мирно спать, когда так сильно трясет. Потом я снова засыпал. Солдатская мудрость – она и для офицеров подходит. Когда затрясло так, что даже я не смог спать, я понял, что мы скоро подъедем к точке встречи.
– Мужики, Слип проснулся. Алешка, ты себе позывной выбрал в самую точку.
– Это не позывной, а мой псевдоним. К тому же, не я выбирал его, а этот оболтус из отдела спецпропаганды. Он – идиот. К тому же учивший немецкий, а не английский. Он не знает, что слово слип в английском, как глагол, обозначает одно, а как существительное – совсем другое.
– А что?
– Будешь много знать – скоро состаришься. А на задании нам старички не нужны.
– Нет, я серьезно.
– Специально не скажу, чтобы был стимул вернуться домой. Стимул – великое дело. Сем, скажи, вот ты – морпех. И какого шута тебя потянуло пешком по китайцам лазить. Я понимаю, если на подводной лодке в Хуан-хе войти или еще как повыпендриваться.
– Значит, есть. Мне специально сухопутная тренировка нужна. Пройду экзамен и напишу рапорт в Анголу.
– В Анголу? Ну, ты и раскатал губу. А почему именно туда? Там – жарища. Африка, одно слово.
– У меня там отец с семьдесят девятого года служил. А в прошлом году его там убили. Был бой с буффало.
– А это что или кто такие?
– Спецбатальон ЮАР. Состоит из двенадцати рот. Все наемники. Говорят, даже есть русские.
– Свои против своих.
– Выходит так. Стану спецом – наведу шорох у этих наемников.
– А мать у тебя осталась?
– Не-а. Уже лет пять. Один остался. Теперь служба мне и мать, и жена.
– И муж.
– Иногда и так. Не без этого.
– Неизвестно, куда еще нас раскидают после рейда. Все-таки таких, как мы, выпускать только начали.
– Чего-чего, а конкурентов пока нет.
– Будут конкуренты – станем обычным пушечным мясом.
– Но не простым, а вырезкой.
– Конец-то все равно один.
– И выход тоже один.
– Зато, если пройдешь по нему, можешь разлетаться, хоть по всему полю.
– Да не по полю, а по унитазу. Особенно, когда водой начнут смывать.
– Ладно вам, остряки – самоучки. Вон уже забор виднеется. Приехали.
Заехали мимо распахнутых деревянных ворот во двор какого-то барака. Не спеша вылезли из машины. Все-таки ноги успели затечь от долгой езды. Открылась дверь барака, и на крыльцо вышел капитан в пограничной форме.
– Товарищи офицеры, вещмешки упакованы и лежат возле ваших транспортных средств. Оружие свое найдете по номерам. Пойдем, я покажу место старта. На той стороне идет смена постов, поэтому через полчаса можно будет уже и взлетать.
Нам ничего не оставалось делать, как идти за ним. А я, вообще-то, уже проголодался. Барак был П-образной формы, и в его дворе были приготовленные, но еще не надутые воздушные шары. По одному на каждого из нас.
– Капитан, все это хорошо, но как бы нам подкрепиться перед дорогой?– спросил наш самый крепкий и здоровый товарищ по кличке Джон.
– Сухой паек в мешке. Наедаться перед рейдом нельзя: в бою могут ранить в живот, и бежать на пустой желудок проще.
– Так ведь и силы для этого нужны.
– Откроется третье дыхание и добежишь.
– Вот так всегда.
– Одевайтесь, а горячего чаю с бутербродами, я вам организую прямо сюда.
– О, це дило. Молодец.
К нам подошли пятеро солдат и стали помогать надевать амуницию и пристегивать наши шары. Вскоре пришли еще два солдатика, принесшие термос ТВН-12 с чаем и дипломат с бутербродами. Поели, и вроде бы стало веселее. На улице было уже достаточно темно, и густые кучевые облака, постоянно закрывавшие луну, делали ночь еще более темной. Зашипел газ в баллонах, и наши шары зашевелились сначала, как огромные черви, потом стали похожи на огромных черепах, и только после этого на свет появились коконы. Но черного цвета. На самом деле, они были зеленые, на случай застревания в деревьях. Но в темное время, все кошки серые. Опускаться с парашютом – одно, а медленно и плавно подниматься вверх – абсолютно другое. Тоже наслаждение и эйфория, но не совсем то. Там – адреналин, здесь – успокоение. Но клювом щелкать нельзя: внизу граница и меткие китайские пограничники. Да и друзей из виду нельзя терять. Сейчас тот случай, когда один в поле не воин. У нас экзамен для группы: группа ушла, и группа должна вернуться. Мы пока не одинокие волки, а команда спецов. Почти спецов. Только сдадим экзамен и станем. Мы медленно воспарили над бараком и отцепили тросики, соединявшие нас со стальной чушкой на земле, на случай сильных порывов ветра. Говорят, что существует три вида привидений: первые – это полтергейст (шумный дух), вторые – фантомы и третьи – сами призраки, которых можно считать за разумную энергетическую субстанцию. Мы были, скорее всего, третьим. По плану было пролететь как можно дальше от китайской КСП – контрольно – следовой полосы, и на месте посадки закопать свои воздушные шары. Для облегчения работы нам даже пристегнули по МСП – малой саперной лопатке, не предусмотренной нормой снабжения для таких экзаменов. Но нам не подфартило: метров через двести ветер стих полностью. Помотылявшись на одном месте на высоте около пятнадцати метров, мы решили приземляться, пока нас не заметили с земли. Тратить время на закапывание шаров в такой близости от границы безрассудно, поэтому мы вспомнили еще одну крылатую фразу десантника: десантник только две минуты орел, а остальное время – ломовая лошадь. Взвалили на себя весь наш компромат и быстрым шагом пошли прочь. Хорошо там, где нас нет. Но, к нашей радости, не в данном случае. На этой стороне границы были те же болота, кочки, мошкара. Вскоре присмотрели небольшую трясинку и зашвырнули в нее все, что нам не хотелось тащить с собой. Стало значительно легче и плечам, и на душе. Еще бы: двести километров с препятствиями да плюс груза немерено. Сверили часы. При заброске на одной руке – компас, на другой – часы и чехол с ножами. Сталь ножей иногда влияет на часы, сбивая их с точного хода, поэтому приходится периодически проверяться. “На Аллаха надейся, а верблюда привязывай“– любил повторять Ходжа Насреддин. А десантник всегда должен прислушиваться к мудрым советам. Вся природа, кроме ветра, была сегодня на нашей стороне. Луна изредка выглядывала сквозь прорехи туч, позволяя сориентироваться на местности; легкая прохлада сгоняла капельки пота, выступавшие на наших лицах от долгого бега, и только полное отсутствие ветра, своим шумом скрывавшего бы наши шумы, на бесконечно долгие метры разносило редкие хрусты веточек под нашими ногами. Молодость плюс тренировки делали свое дело: мы отмахали уже километров двадцать, не менее. Можно было уже перейти на шаг и сориентироваться по карте. До заданного к разведке района осталось почти семьдесят километров, а надо сделать еще три закладки в тайники и замести следы: мы здесь работаем не одни. Мы с Китаем не воюем, поэтому в случае нашей гибели или тех, кого мы подставим по нашей преступной халатности, нас спишут на случайную гибель по собственной неосторожности. Нашим родственникам даже денег не выплатят. Как это было с отцом нашего товарища в Анголе. А сколько их там погибло после тысяча девятьсот семьдесят девятого года, года официального прекращения боевых действий. Фидель – молодец, своих не бросает. Его кубинские десантники шорох там четко наводят. А наша страна, как обычно, использовала своих и выбросила. Что-то это мне напоминает. Деревни обходили стороной, насколько это было возможно. Молодое, только что родившееся солнце, вырвалось из-за сопок и осветило нас. Сверились с картой: пятьдесят пять километров. Хорошо. Вот, что значит, нет лишнего груза. Привал. Сделали друг другу расслабляющий массаж и отдыхать. Первым работать сторожем выпало мне. А это и лучше: сказывается нервное перевозбуждение. Шести часов отдыха вполне достаточно и выспаться, и просто поваляться на траве, наслаждаясь пением птиц и хорошей мужской компанией.
– Господа офицеры, у нас гости.
– Это как?
–А вон. Китаеза спешит куда-то. Еще пять минут, и он пройдет как раз через нас.
– Господа, мы же спецы. Пять минут – это масса времени. За работу.
Китаец прошел, и не один мускул не дрогнул на его лице. Как нас учили на лекции – это косвенное свидетельство о результате нашей маскировки. Спасибо нашим вьетнамским товарищам, если бы не их огромный опыт войны, то нам пришлось бы ликвидировать этого бедолагу. Критически осмотрели место дневки и двинулись дальше. Интересно, у них во всем Китае такая густонаселенная местность. Неудивительно, что они ежемесячно мелкими группами в один – два миллиона тайно просачиваются на нашу территорию, и их мафия уже подмяла под себя российских бандитов Владивостока и Хабаровска. Пришлось затаиться, чтобы не нарваться на случайный взгляд.
– Краб, полазай по эфиру, может, что интересное найдешь.
– Нет проблем.
Для связи у нас было две рации: одна – американская для связи через космос, вторая – наша, но широкодиапазонная.
– Не понял. Не понял, мужики. Какой-то урод открытым текстом говорит, что недавно отправили в командировку группу и назвал нас всех по кличкам.
– Не понял.
– А я, что говорю. Только вместо Ферзя назвал Фредом, Джона – Джеком.
– О‘кей. Значит, Слип, и ты, Сэм, думайте себе новые клички. Остальные остаются при своем. Дай Бог, что нам их вообще не придется кричать в эфир.
– Добро. Сэм, у меня для тебя есть приличная кличка: эль-тар, что по древнеарабски обозначает месть. А себе возьму аналог имени, которое мне хотели дать родители при рождении – Джак-ши.
– А это что еще?
– Джакши – повелитель мира.
– Скромно. А русское имя, какое хотели дать?
– Владимир – владеющий миром. Понял?
– Теперь понял. А то сначала удивился, что это ты таким скромным стал.
– Слова Джек и Джакши похожи для нас, но не для китайцев.
– Согласен. Пусть будет у меня Эльтар. Коротко и говорить легко.
– Заметано. Надо запомнить время и частоту: вернемся – стуканем КГБ, чтобы с тем козлом разобрались.
– Согласен. Из-за таких тупых недоносков хорошие мужики подставляются.
– Мужики – множественное число. Значит, под словом хорошие ты имел в виду не только себя.
– Конечно, нет. Еще Краба и Эльтара.
– Ну, ты и паршивец.
– Не без этого. Гражданский, кажется, ушел. Пошли.
Разве двадцать километров крюк для хорошей собаки? А для десантника – это вообще только разминка. Предложенный для обследования нашей группой район представлял из себя холмистый, поросший высоким кустарником участок примерно в два квадратных километра. Внимательно обследовали местность при помощи биноклей – ничего. Но не могли же КГБешники ни с того, ни с сего дать именно этот район. Конечно, экзамен есть экзамен. Но с другой стороны, такая возможность, как посмотреть вблизи, потрогать руками – это для глубинной разведки очень важно, и навряд ли нам дали пустую карту. Не зря написано: “Ищите да обрящете“. После обеда появился отряд солдат и начал обходить все “секреты“, и производить смену караула. У нас-то часовые меняются каждые два часа, а здесь прошло около шести часов. По крайней мере, мы теперь знали расположения всех тайных постов. А это значит, что объект все же существует. Было бы у нас харчей побольше, то мы бы сделали все по полной схеме. А сейчас ни еды, ни времени. Питались одними змеями, благо их полно было вокруг. А времени оставалось четверо суток с дорогой. Конечно, погранцы никуда не денутся и будут ждать, сколько потребуется, но командировочные оплачиваются только за шесть суток. Шутка. Разумеется, будем работать. Здесь уже профессиональный интерес. Едва стемнело, как Краб, Эльтар и Ферзь пошли на дело. Почти по фене. Мы знали, нас ждет засада, но мы знали почти все точки, где нас ждали. Но все ли? Джон остался следить за рейдом, а я с Жаком лег отдыхать. Следующая ночь была наша для разведки местности или наша для работы по разведанному объекту. Но все равно спать не придется. Товарищи пришли за полчаса до рассвета. На листочке были нанесены все точки засад и два входа в подземное укрытие. Следующей ночью будем проникать вовнутрь. Жак времени не терял и наловил десяток змей. Решили не рисковать и есть змей сырыми, чтобы дым от костра не привлек к нам внимания. Змея – очень хорошая полевая пища. Большое количество протеинов отлично компенсирует энергозатраты. Главное – это прижать голову к земле, отсечь голову и снять шкуру. Все, еда готова. А дальше хочешь, жарь, хочешь, запеки в глине, хочешь, сырую. Днем отдыхали, наслаждались вынужденным бездельем, не забывая следить за сменой караулов. “Кто предупрежден, тот вооружен“– это мы тоже знали. Стемнело. Можно начинать работать. Первым пошел Эльтар, так как он хорошо воспринимал на слух китайскую речь. Я оказался предпоследним. Ползли по-пластунски. На всякий случай. Входная дверь. Сталь замурована в бетон. Взрывать глупо по многим причинам. За дверью тихо.
– Мужики, а как они там дышат? Воздухозаборники надо найти. – Предложил Джон.