Типажи

Океан хлестал волной о берег. Сияло солнце, приветливо качались пальмы, и пляж был полон людей. Всем хотелось купаться, но мощный прибой не пускал в воду.

Загорелый мужчина сидел на дюне и всматривался в горизонт.

– Скоро будет штиль, – уверил он. – Тогда и поплаваем.

– Рано или поздно погода наладится, – согласилась супруга. – Зачем бороться со стихией, если можно просто переждать?

Она подобрала увесистый камень и прижала новое полотенце. На ветру затрепетал неотрезанный ярлык.

Проходивший мимо юноша замедлил шаг. У него были рыжие волосы, канареечные плавки и синее сомбреро.

– Так весь отпуск и прождете, – вмешался он. – Моря бояться – на курорты не летать. Эх вы! Учитесь, как надо!

С этими словами хвастун скинул шляпу, забежал в воду и лихо нырнул под волну. Но строптивый океан выплюнул пловца, и парень остался на мелководье, удивленно фыркая и отряхиваясь.

– Во всем спасатели виноваты, – заявил он. – Не поставили предупреждающий знак. Тут же обратное течение, так и утонуть можно!

Неподалеку энергично разминался еще один храбрец.

– Давай с разгона! – подначивала его спутница.

– Эх! Только смелым покоряются моря! – решился тот и помчался с горки к воде.

– Каштанов, ты огонь! – завопила девушка ему вдогонку.

Она держала перед собой телефон, снимала подвиг друга на видео и комментировала:

– Сегодня сильные волны, почти все сидят на суше. Трусят. Но только не мы! Нас приливом не испугаешь. Плаваем в любую погоду! Отдыхаем на полную катушку!

Тем временем Каштанов стремительно приближался к морю, размахивая руками и все громче ругаясь. Вблизи волны выглядели больше, и он уже передумал купаться, но остановиться не мог: ноги сами несли его в объятия бурного прибоя. Бедолага влетел в воду и врезался в огромную волну. На секунду море поглотило его, но вскоре Каштанов вынырнул и что-то радостно закричал. Спутница облегченно перевела дух и затараторила в камеру:

– Наш с Каштановым девиз – никогда не сдавайся. Бери от жизни все!

Дама на соломенной подстилке, наблюдавшая эту сцену, тихонько рассмеялась. Она поправила широкие поля панамы и спрятала в сумку солнцезащитный крем.

– Мама, может, искупаемся? – жалобно спросил сынишка, отрываясь от двадцатого куличика.

– Завтра, – ответила дама.

– Почему не сейчас? – заныл ребенок. – Вчера ты обещала, что сегодня будем плавать!

– Обязательно будем. Потом. Как только купим тебе надувные нарукавники.

– Мы уже купили круг, очки и ласты! – возразил малыш. – А я так и не купался!

Но мать оставалась непреклонной. Она предпочитала заранее готовиться к вероятным неприятностям. И пусть в попытке все предусмотреть она забывала о цели, зато в ее жизни не было места сюрпризам.

По ступенькам к пляжу спускалась пожилая чета: супруг бережно поддерживал под локоть свою хрупкую супругу. Было видно, что они уже давно вместе, может, со студенческих времён. Об этом говорила молодежная привычка называть друг друга по фамилии.

– Смотри-ка, Лисовиноградов, волны-то какие! – ахнула женщина. – Того и гляди унесет кого-нибудь на соседний континент!

Муж мигом оценил обстановку.

– Не больно и хотелось сегодня купаться, – заявил он. – У нас в отеле бассейн есть. Там и вода чище, и народу меньше. Да и надоело мне море. Водоросли, медузы, соль потом смывать. А тебе?

– Мне тоже несколько приелось, – подхватила Лисовиноградова, и пара повернула обратно.

– Подумаешь, небольшой шторм, – буркнула себе под нос крепкая короткостриженая немка, протискиваясь мимо старичков.

Она на ходу стянула платье, бросила, не глядя, вещи и уверенно направилась к морю. Ее живот, бок и спину покрывала большая татуировка в виде дракона, и при ярком дневном свете было видно, что рисунок создан не для красоты, а для маскировки множества шрамов.

Войдя в воду по щиколотку, фрау замерла в сосредоточенном ожидании. Накатила тяжелая волна, но немка устояла, а когда вода схлынула, шагнула глубже и снова приняла решительную стойку. Так, шаг за шагом, она продвигалась в море, зашла по грудь и поплыла уверенным брассом.

Мужичок в зеленой рубахе, приставив руку ко лбу в виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть получше купальщицу, восхитился:

– Вот это настойчивость! Храбрость города берет, а уж моря тем более! Правильно говорят, что самый сложный путь начинается с первого шага.

– Ну завел шарманку, – скорчил гримасу подросток на соседнем лежаке. – Сам бы попытался сделать этот первый шаг.

– Да ты что, Алкидушка, сынок! – возмутился дядька. – Глянь, какая сила! Бездна! Буйство природы! Трепет души! Разве можно просто пойти и начать пошло плескаться?

– Хочешь сказать, что сидишь на берегу не потому что воды боишься, а ради эстетического наслаждения? – скептически спросил паренек.

– Как же иначе? Ты посмотри, что за великолепие кругом! – почти в экстазе воскликнул отец.

С приятной улыбкой он поманил трусившую мимо собаку, а когда та подошла и плюхнулась рядом, стал чесать ее за мокрым ухом.

– Только и знаешь, что фразами громкими бросаться, – недовольно ответил сын. – Сплошные разговоры. А сам ни в городе Богдан, ни в селе Селифан.

– А что же ты хочешь, чтобы я делал?

– Хоть что-нибудь! – вспылил Алкид. – Меньше слов, больше дела! Вон, например, художник сидит: наверняка красоту получше тебя видит, но при этом полезным делом занят, картину пишет.

И точно, в отдалении под тенистым деревом работал маринист. Он рисовал волны, небо и мужчину в смешных шортах с лимонами и лимонадами, что бодро нес под мышкой доску для серфинга.

– Да, сынок, – закивал мужичок. – Тот художник, сразу видно, гений! Вон какой взгляд пронзительный! И поза величественная. Мне отсюда холста, конечно, не видно, но даже без этого могу уверить, что он истинный профессионал. Талант врождённый за версту чувствуется! Эх, мне бы хоть капельку такого божьего дара…

– Да ну тебя, – с досадой махнул сын. – Всю жизнь только и делаешь что восторгаешься окружающими и ничего не можешь сам.

– Что поделать, сынок, нет у меня никаких способностей. Только радоваться за других и остаётся.

– Чтобы способности проявились, надо разные занятия пробовать, – проворчал подросток. – Ай, зачем я с тобой говорю – воздух сотрясаю! Надоело мне тут сиднем сидеть. Пойду хоть окунусь. Пока таким как ты не стал.

Мужичок смотрел, как сын неуклюже ковыляет по горячему песку, и проговорил в глубоком умилении:

– Храбрец растет! – он слезливо заморгал. – И мудрец вдобавок!

– Извините, – неожиданно обратился к нему мужчина в серой футболке. – Случайно услышал ваш разговор и понял, что мы с вами соотечественники.

– Да-да? – откликнулся гордый отец.

– Не подскажете ли, где поблизости можно недорого перекусить? А то выбрался на отдых впервые за много лет, всего пять дней урвал, пришел на пляж – а тут сами видите, почти цунами. Вечно мне не везет. Уверен, что весь мой отпуск погода будет плохой, а как только в самолет сяду, сразу наладится. У меня всегда так, закон подлости в действии. Столько денег за путевку выложил, и все напрасно!

Страдалец печально покачал головой и замолк, исподлобья глядя на океан. Он был из тех людей, рядом с которыми понимаешь, как хорошо живешь. Настолько хорошо, что даже стыдно.

– Цены в кафе ломовые! – после драматичной паузы продолжил он. – Бюджет у меня не резиновый. А с моей «удачей» я ещё и отравлюсь наверняка. И проведу оставшиеся дни в обнимку с белым другом. А то и вовсе в больнице. Стоимость лечения в этой стране неслыханная! Миллионером надо быть, чтобы позволить себе грошовую простуду.

Совсем некстати чихнул пес. Незнакомец немного отодвинулся и заговорил быстрее:

– Ко всем прочим несчастьям я ещё и языком никаким не владею! Меня тут не понимают ни в магазинах, ни в аптеке, ни в баре. На массаж пришел, думал расслабиться, они что-то спрашивают и показывают список. Ну я ткнул пальцем наугад, все равно ничего прочесть не могу. А они как давай меня гнуть и крутить в четыре руки! Коленом в спину упираются, плечи выворачивают! Ещё и денег взяли в два раза больше, чем я рассчитывал. До сих пор все тело ломит.

Он задрал майку и принялся показывать, куда давили иностранные массажисты и где теперь болит. Казалось, этот человек уже забыл про свой вопрос и самозабвенно делился невзгодами с участливым собеседником, который чмокал, цокал, строил сочувственные гримасы и приговаривал: «Какая у вас нелёгкая судьба! Но и какая стойкость, какое мужество нужно все это переносить!»

Мужчины так увлеклись беседой, что не заметили старца в тускло-оранжевых одеждах. Он прошел совсем близко, что-то бормоча себе под нос, а за ним спешил длинноносый мальчик, навострив уши, пытаясь разобрать.

«…Безграничное разнообразие жизни, – донес ветер. – Каждый говорит со стихией жизни на своем языке. Все пытаются договориться. Миллион выборов, сотни индивидуальностей. А конец для всех один…»