Тяжело

– Числобог показал мне будущее, – повторила она. – Не полностью, отрывками. Какие-то были чёткими, какие-то размытыми. Они должны произойти, иначе… – Беляна попыталась подобрать подходящее слово, избегая фразы «мир накроется говнищем». – Иначе мир накроется говнищем. – Велес подери, не получилось.

– Почему ты думаешь, что показанное тебе – не ложь и не манипуляции? – спросила мама.

Беляна подняла голову, посмотрела на мамин телефон, дважды коснулась экрана, чтобы показать время, и кивнула в сторону окна.

Пока все соображали, в окно резко прилетел камень. Не с такой силой, чтобы разбить стекло, но достаточно, чтобы все, кроме Беляны, подпрыгнули на местах.

– Мне и эту картину показали.

– Очень полезное будущее, – усмехнулся Тоши.

Беляна проигнорировала это, хотя слегка улыбнулась, и продолжила:

– Пока я была в темноте, во время воскрешения, Числобог просил передать маме и Избору по сообщению. Избору он велел передать: «В момент, когда ты попытаешься остановить её, ты ощутишь, как твой мир умирает, как каждая частица твоего сознания разрушается от моральной агонии. Но ты, маленький говнюк, должен будешь в тот момент сдаться, позволив ей уйти».

Избор, сидящий справа от Беляны, замер. Ясно, что речь идёт либо о Ьеляне, либо о Бажене. Оба варианта его не радуют. Как и никого здесь, в принципе.

– И даже не спрашивай, кого он имел в виду, – поспешила добавить Беляна. – Я понятия не имею. Возможно, временной хрен имел в виду меня, возможно, Бажену, а возможно, ты эту «её» ещё не встретил.

Избор так разнервничался, что не сразу заметил, как от его ладони, лежащей на столе, пошёл дым. Потушив руку, он проворчал:

– Говнюк.

Беляна набралась смелости и посмотрела на мать, которая изо всех сил старается скрыть страх перед посланием, адресованным ей.

– Я могу не говорить его, мам.

Мать встретилась с ней взглядом.

– Говори.

– Цитирую: «Уже поздно что-либо изменить, Елена. Я предлагал тебе дать умереть Беляне в роддоме. Без моих „стен“, она бы умерла через неделю. Но ты отказалась, согласившись, что лучше пусть её ждут непростые времена и решения. Ты тогда сказала, что этот ребёнок совершит много прекрасного. Так вот, время её прекрасных творений ещё не окончено».

Настала долгая пауза.

Каждый из тех, кому Беляна передала послания Числобога, задумался над словами. Но Беляна не стала дальше ждать.

– И пока вы не переварили весь этот кал, задам очевидный вопрос, который никто здесь при мне не обсуждал.

– Смилуйся, – закатил глаза Тоши. – А то ещё немного, и твоя мать заставит нас с отцом искать врата в Навь и найти божка. Твоя мать и бессмертных убьёт! Я не удивлюсь, если она даже Морену сможет убить. Но тогда это будет означать, что даже злодеев нельзя будет убить. Понимаешь, да?

Беляна задумчиво покачала головой.

– Ну, это будет означать, что Максим даст мне больше заданий. А это значит много баблишек на моём счёте.

– Так ты ни гроша из денег за задания не потратила! На кой ты их копишь?! Иди, блин, трать на люксовые шмотки, крутую технику, дом себе купи! Будь нормальным грёбанным подростком, а не марионеткой божеств!

– У-у-у, бэут нормэлным грёбиннэм йебенком, – передразнила Беляна.

– Сходи в церковь!

– Сам сходи в церковь!

– Я там каждую неделю бываю!

– Ну так сходи ещё раз!

Тоши повернулся к Велимиру.

– Ты таким же в детстве говнюком невоспитанным был!

Велимир усмехнулся.

– Так ты ж Беляну воспитывал.

Тоши переводил взгляд с Беляны на Велимира и обратно, а затем умоляюще посмотрел на Елену.

– Не, ну меня не было с вами пять лет. Так что, не справился с воспитанием ребёнка в пубертате? – усмехнулась Елена и через стол стукнулась кулаками с Велимиром.

– Я вас троих ненавижу, – притворно улыбнулся Тоши.

Обстановка немного разрядилась, и Беляна передумала задавать тревожащий её вопрос. Но мама вернулась к теме и позволила ей продолжить:

– Ну смотрите, – начала Беляна. – У мамы в роду все обычные люди, кроме оссо Межабора.

– Кого-кого? – не поняла мама, и Беляна сообразила, что мать не в курсе.

– А, у твоей старшей сестры есть сынок-навьник, который теперь директор школы, в которую перевелись я и Избор в Уповании. Так, пустяки. Я об этом догадалась, когда Истислав спросил, не родственники ли Виктория и Драго, а потом сообразила, что в Драго есть черты Виктории и оссо Лисовского.

– Чего, бл… блин?!

Тоши фыркнул.

– Ага, а потом мы удивляемся, что у нас Беляна – невоспитанное быдло.

– БЛИН, Я СКАЗАЛА, – Беляна испугалась, что эти СДВГ-шники опять сменят тему. Хотя уже понятно, к чему она клонит. – Как и Тоши, и папа – единственные богоданники в нашей удивительной семейке. И давайте не будем забывать, что если их тела выдерживают полубожественные силы, то чтобы я в младенчестве не окочурилась, пришлось какие-то там «стены» воздвигать. К тому же я не веди, а азъ или, проще говоря, Защитник. На размышление этой загадки – пять секунд. И да простит меня Господь, сетовать на то, что я не ребёнок своего отца, – тупость, ведь у меня его лицо почти один в один, даже тест ДНК не нужен.

– Прежде чем такое вслух произносить, вспомни, что ты чуть не открыла врата в Навь, – напомнил Тоши.

– А, ну и тем более, да, – Беляна снова посмотрела на маму. – Мам, прости, но вопрос всё равно к тебе. Числобог назвал одно имя. Сказал, что ответ в нём.

– А если этот хрен знал… – начал возмущаться Тоши, но Беляна перебила.

– Он сразу сказал: «Прежде чем четырёхглазый будет возмущаться, скажи ему, что так интереснее». Имя… да. Кирилл. Да, об этом он тоже сказал мне в процессе возвращения в Явь.

Мать нахмурилась. Видно, что в её голове пронеслось множество мыслей. Дыхание её участилось. Тоши напрягся и поднялся со стула, как и Велимир.

– Кирилл… агх! – Елена схватилась за грудь и начала задыхаться.

Все подскочили. Дети отошли к выходу, Велимир распахнул окно, Тоши подбежал к Елене, но она отмахнулась, затем схватилась за бок и почти согнулась пополам, упираясь одной рукой в стол. Взгляд её стал стеклянным.

– Мой ребёнок! – закричала Елена. – Пощадите, я жду ребёнка! Кирилл… Кирилл, отойди, ты же… тебе же нельзя… ты сократишь свою жизнь…

Дети с ужасом наблюдают, как мать, словно в трансе, кричит и отталкивает Тоши, пока Велимир не развернул её к себе и не заставил посмотреть ему в лицо.

– Лена! – он разглаживает её лицо большими руками, приподняв её голову. – Алёнушка, родная!

Взгляд Елены начал проясняться.

– Велимир, наш ребёнок… наша девочка… врач сказал, у нас будет девочка… пожалуйста, вернись. Мы назовём её Беляной. Моё имя с греческого означает «светлая» и «сияющая». Почти как и Беляна. Ты сам предложил это прекрасное имя…

С её серых глаз потекли слёзы.

Велимир мягко развернул Елену к дверному проёму, где стоят Беляна и Избор, оба в ужасе.

– Наша прекрасная дочь здесь, ей семнадцать лет. Вы все вырастили её замечательной девушкой. Она карлица, как и ты, – улыбнулся Велимир, говоря с Еленой мягко. – А ещё у нас есть потрясающий старший сын Избор. Хотя отцом он, заслуженно, называет Тоши. Вспомни это всё, пожалуйста.

Слёзы перестали литься из глаз Елены, и ясность вернулась.

Елена протёрла глаза и позволила Велимиру обнять себя со спины.

На уговоры отдохнуть и прилечь она отвечала отказом.

– Нормально всё, я сказала! Пора заканчивать.

Тоши встал рядом с детьми.

– Я мало что помню, почти ничего, – призналась Елена. – Кажется, у меня был лучший друг Кирилл. Мы подружились, когда я спасла его от очередного избиения мальчишек.

– А сколько вам было лет? – спросил Велимир.

– Мне три, ему семь.

Взгляд Велимира нахмурился.

– Я помню его и тебя. Я тогда уже преподавал у вас историю. Стоп, ты в три года ввязалась в драку ради него?!

– Я должна была, – пожала плечами Елена. – Не могла смотреть, как его раз за разом избивают. – Она рассмеялась и подняла голову к мужу. – Ты тогда уже две недели преподавал у нас. Я сказала Кириллу, что, когда вырасту, выйду за тебя замуж! А он называл меня дурой.

Велимир слегка засмущался, но брови остались нахмуренными – мысли заняты воспоминаниями о Кирилле.

– Я стал преподавать у него позже, чем у тебя. Он сразу меня невзлюбил и спорил со мной бесконечно. Да, помню его рядом с тобой. Вы были не разлей вода, но…

– Да, – кивнула Елена. – Я познакомила его с Марией, матерью Инны Крестоцветной. Они стали парой, и… кхм. Кажется, он стал отцом Инны. Я… я забеременела на два месяца позже, чем она. На девятом месяце, когда Велимир уже покинул меня, я шла вечером из магазина. На меня напали, избили и… – Елена тяжело вздохнула. – Меня ранили ножом в бок. От травм я отключилась. Когда приходила в себя отрывками, видела перед собой обеспокоенного Кирилла. Он выкрикивал моё имя. Потом я почувствовала тепло и отключилась надолго. До этого момента я забыла об этом. Очнулась я уже в госпитале. Он был рядом с кроватью. Мы долго разговаривали. Он ненавидел тебя, – сказала Елена, погладив руку мужа. – Но потом… он поцеловал меня в лоб, что-то прошептал, чего я не помню. И ушёл. Я не понимаю… после этого я словно забыла его слова, его лицо, всё наше детство и взросление… всё пропало из моей головы. Позже Мария искала Кирилла в больнице, кричала на меня, что это из-за меня её ребёнок остался без отца, а она – без мужа.

Лицо Елены исказилось от боли, слёзы снова потекли из её глаз. Она повернулась к мужу.

– Велимир… что произошло с моим лучшим другом? Что случилось с Кириллом? Он умер из-за меня? Я оставила семью Марии без него?

Её серые глаза беспомощно смотрят в ярко изумрудные глаза мужа. Но всё, что Велимир смог сделать, – прижать её к себе, приговаривая, что она ни в чём не виновата. Елена разрыдалась на груди мужа, позволив горю захлестнуть себя.

Примечания