Профессорша для академии проклятых драконов
- -
- 100%
- +
Я плюхнулась на сиденье, раздраженно смахивая пряди со лба, подтолкнула очки на место. Просто великолепно. Приезжаю в логово потенциально огнедышащих чудовищ, похожая на промокшую и взъерошенную ворону, в юбке, которая режет меня пополам, и очках, которые не держатся. Шедевр профессионализма, Блэкторн. Просто шедевр. Собрать волосы обратно времени не было. Я лишь судорожно пригладила их ладонями и отчаянно дернула юбку вниз, пытаясь отвоевать у нее лишний сантиметр свободы для бедер. Дышать стало чуть легче, но вид от этого лучше не стал.
Дверцу распахнули. Стена холодного, влажного воздуха ударила в лицо. Я вылезла, вцепившись в папку как в спасательный круг. Передо мной вздымались огромные, мокрые кованые ворота, вмурованные в скалу. А высоко-высоко, в серой дождевой дымке, зловеще маячили острые шпили Академии. И это еще только подножие. До входа – идти и идти вверх. Моя белая рубашка моментально покрылась мелкими каплями, став прозрачнее. Плащ конечно же лежал на дне чемодана, с собой в ручную кладь я его не взяла, так как в точке “А” при отправлении была прекрасная погода.
– Цель визита? Документы.К воротам тяжело шагнул стражник. Сплошные доспехи, мерцающие зловещими рунами. Лица не видно. Голос – как из могилы:
– Профессор Персефона Блэкторн. Преподаватель Хроматической Герменевтики Артефактов. Прибыла по назначению, переводом. Вот подтверждение.Я выпрямилась во весь рост, ощущая себя полной дурой в этом промокшем месиве из рубашки и юбки перед бронированной глыбой. Да, конечно, я грозный профессор, только что вывалившийся из кареты в лужу. Очень убедительно. Протянула папку, раскрыв ее на официальном письме с печатью Института:
Стражник что-то там пробурчал, ткнул в мою сторону посохом – тот мигнул тускло-зеленым (спасибо, нулевая сигнатура, работаешь!) – и кивнул. Ворота со скрежетом поползли в стороны. Тем временем извозчик швырнул мои два чемодана прямо на мокрые камни плато и, буркнув что-то неразборчивое, развернул экипаж. Волшебные запряженные ящеры фыркнули, и карета покатила прочь, оставив меня одну под противным дождем с багажом у входа в ад. И теперь еще тащиться вверх по этой скользкой дороге. В этой юбке. С волосами, похожими на гнездо. Отчаяние начало подбираться к горлу.
– П-профессор Блэкторн? – робкий голосок заставил меня вздрогнуть и обернуться.
– П-помочь с багажом? – запинаясь, предложил он.Рядом стоял паренек, лет восемнадцати, в промокшей серой ученической форме. Худой, неловкий, с большими испуганными глазами. Ни капли угрозы. Скорее, сам напуганный мышонок. Элиас, представился мой провожатый.
– Да, Элиас, спасибо, – кивнула я, стараясь вложить в голос каплю профессорского достоинства. – Очень кстати.Облегчение хлынуло волной. Слава всем драконам, оказывается не все тут страшные монстры. Хотя перед ним я выгляжу как мокрая курица, а не как светило науки. Надо собраться, Блэкторн. Хотя бы попытаться.
Он подхватил один чемодан (который по виду выглядел явно тяжелее), и мы поплелись вверх по мокрой, скользкой дороге. Я тащила второй чемодан и свою драгоценную папку, постоянно борясь с тремя врагами: юбкой, душившей бедра, сползающими очками и чертовыми волосами, лезущими в глаза и рот. Мой безупречный профессорский образ разваливается на части прямо по пути к месту службы. Идеально.
Академия росла перед нами, как зловещий монолит. Черные готические башни, острые шпили – все это давило своей мощью и холодом. И этот гул… Сначала еле слышный, он нарастал с каждым шагом, вибрируя где-то глубоко в костях. Как дыхание спящего, но очень недовольного великана. Мы миновали еще одни ворота (поменьше, но не менее грозные) и шагнули внутрь. Вестибюль оглушил меня пустотой и масштабом. Высоченные своды, черные стены с барельефами стихий, закованных в цепи, пол – черный мрамор, отполированный до зеркального блеска. Воздух – холодный, стерильный, и этот гул… Он был везде, заполняя пространство, давя на барабанные перепонки. Каменное чрево дракона. Точнее не скажешь.
Элиас повел меня по длинному, пустынному коридору. Постепенно стали попадаться люди – в основном, парни в серой или темно-синей форме учеников. Их взгляды скользили по мне: промокшей, с растрепанными волосами, в помятой, ставшей полупрозрачной рубашке и в этой дурацкой, подчеркивающей все изгибы юбке-карандаш. Любопытство… Настороженность… А у некоторых – откровенный, нескрываемый интерес. Один, повыше и постарше, медленно оглядел меня с ног до головы, и его взгляд намеренно задержался на бедрах, которые юбка обтягивала так, будто хотела задушить. Я почувствовала, как по щекам разливается горячая волна стыда и злости. Ну конечно. Они явно теперь подумают что новая «игрушка» прибыла. И выглядит так… доступно. Черт бы побрал гардероб ОСИНа! Элиас шел, уткнув взгляд в пол, делая вид, что ничего не видит. Молодец, парень. Выживает как может.
– Кабинет ректора Ворн, – прошептал он, словно боялся, что его услышат сквозь дубовую толщу. Постучал. Из-за двери донеслось ледяное, без интонации: «Войдите». Элиас распахнул дверь. – Профессор Персефона Блэкторн, ректор.Наконец, он остановился у высоких темных дверей с серебряным знаком Пламени и Тени.
Я переступила порог, оставив Элиаса с чемоданами в коридоре. Холод кабинета охватил меня мгновенно – не только от воздуха, но и от фигуры за столом. Пустота, минимализм, огромное окно в серую бездну… И она. Марион Ворн. Безупречная. Неприступная.
Ее серые, бездонные глаза медленно поднялись и… прошлись по мне. Казалось, в этом взгляде мелькнула тень… брезгливости? Или просто холодная констатация факта: «Прибыл мусор в мешке». Я заставила себя расправить плечи, вцепившись в папку до побеления костяшек, и встретила ее взгляд. Я Персефона Блэкторн. Профессор. Я здесь по делу. Пусть я выгляжу как после шторма, но я здесь. Внутри все сжалось в комок.
Разговор был коротким и только по фактам. Ее голос – ровный, леденящий душу. «Добро пожаловать». «Садитесь». Упоминание моего «отдаленного» Института и моих «не лишенных интереса» статей заставило меня внутренне сжаться. Она читала подделки! Читала! И давала жесткие инструкции: только теория. только анализ. Никакой практики. Ни шагу в сторону. Все по регламенту «Порядок. Контроль. Стабильность. Нарушение карается незамедлительно». Последнее слово повисло в воздухе ледяной глыбой, как обещание того, что ждет в случае неповиновения.
Я ответила что-то про фундаментальный подход, про археологию мысли, а не использование. Голос, к моему удивлению, звучал почти ровно. Она кивнула – едва заметно. Жест руки – аудиенция окончена. Провожатый вам покажет апартаменты и кабинет. Завтра на планерке знакомство с коллегами.
Мне вручили еще одну папку – расписание, планы занятий. Вес ее стал вдвойне ощутим.
Я вышла. Прислонилась спиной к ледяной каменной стене, делая глубокий, дрожащий вдох. В руках – две папки. Моя жизнь и моя легенда. Я внутри. Ледяная Владычица не испепелила меня на месте. Но это пока. Но унижение от ее оценивающего взгляда и от собственного вида горело мне щеки.
– П-профессор? Ваши апартаменты в Западном крыле. П-пойдемте, я провожу.Элиас, все такой же робкий, подобрался как мокрый воробушек.
Я кивнула, оттолкнувшись от стены. Первой и единственной мыслью было: Скорее бы добраться до этой чертовой комнаты, переодется, высушить волосы и прийти в себя. Хотя бы на пять минут. Я поплелась за Элиасом вглубь нового лабиринта холодных коридоров, все еще чувствуя на себе жгучие взгляды студентов. Моя «профессорская броня» треснула по всем швам еще до первого урока. Игра началась, и пока счет был явно не в мою пользу.Но сдаваться было рано.
Глава 3: Первый Звонок, Первое Столкновение
Если мне накануне и казалось, что визит в кабинет ректрора Ворн был сущей пыткой, то утро следующего дня ясно дало мне понять: то был всего лишь вежливый и сдержанный пролог. Истинный Ад, с большой буквы и со всеми полагающимися атрибутами в виде оглушительного гама и всепроникающей магии, начался для меня ровно в восемь часов, когда гигантский колокол на самой высокой башне возвестил о старте учебного года в Академии «Пламени и Тени».
Я перешагнула порог главного корпуса – и утонула в хаосе. Не в обычном беспорядке, а в полном, оглушительном вихре. Коридор не просто гудел – он ревел, вибрировал, трясся, словно внутри проснулся разъяренный великан и вот вот будет потягиваться. Голоса сотен молодых парней сливались в сплошной рев. Двери хлопали, как выстрелы из магических пушек. Вспышки неконтролируемой магии то здесь, то там – искры, вихри, легкие взрывы. Всё это создавало непрерывный грохот, который давил на уши и нервы. Даже я, без капли магии в крови, чувствовала эту энергию кожей. Она вибрировала под ногами, щекотала виски, вызывала мурашки. Это не была та спокойная магия из книг – нет, это дикая сила, сырая и первобытная, как буря в бутылке. Сотни молодых существ с кипящей кровью, запертые в каменных стенах. Их энергия пульсировала, грозя вырваться.
Выглядели они, впрочем, вполне обычно. Самые обыкновенные парни. От тощих, угловатых подростков, чьи мантии висели как на вешалках, до крепких, широкоплечих юношей, чьи взгляды казались не по годам усталыми и тяжёлыми. Серые и тёмно-синие мантии, аккуратные или не очень стрижки, хмурые или слишком громко и вызывающе смеющиеся лица. Ни намёка на чешую, ни признаков крыльев. Просто парни.
Но их взгляды… Боги, эти взгляды! Десятки пар глаз, так и норовивших скользнуть по мне, новому, незнакомому лицу. Взгляды любопытные, настороженные, а то и откровенно наглые. И осознание, вонзившееся в самое сердце подобно ледяной игле: здесь, в этой каменной мужской цитадели, никогда не было девушек-учениц. Я была белой вороной в клетке, полной голодных тигров. И тигры, без сомнения, уже учуяли свежее мясо.
Единственным утешением в этом начале дня стала преподавательская униформа, которую принесли вчера вечером. Это был элегантный темно-синий, почти что черный костюм: удлиненный жилет-корсет, подчеркивающий талию, но при этом не сковывающий движений, и длинная, невероятно удобная юбка-солнце из мягкой, плотной ткани, в которой можно было если уж не бегать, то по крайней мере свободно дышать и наклоняться. Под низ я надела свою простую белую блузку – и почувствовала себя куда увереннее и защищеннее, чем накануне. По крайней мере, теперь я выглядела как часть академии, а не как случайный гость.Ну что ж, Перс, мысленно вздохнула я, изо всех сил стараясь не подавать вида. Вчера – леденящий душу приём. Сегодня – самый настоящий энергетический тайфун. Завтра, глядишь, начнется нешуточная драка за моё расположение или, того хуже, решительная попытка выжить меня отсюда.
Спасением от этого ада, наивно полагала я, должна была стать утренняя планерка. Учительская. Знакомство с коллегами. Как же жестоко я ошибалась.
Кабинет для совещаний оказался таким же мрачным, как и всё в этом месте. Огромный стол из черного дерева напоминал погребальный катафалк. Воздух пах старыми книгами, вековой пылью и чем-то едким, слегка металлическим, словно после только что разрядившейся молнии. За столом сидело человек семь. Моё появление моментально заморозило тихие, вялотекущие разговоры. Все взгляды – на мне. Взгляды оценивающие, любопытные, а кое-кто смотрел и с откровенным недоверием и презрением.
Во главе стола, словно ледяная статуя, восседала ректрисса Марион Ворн. Казалось, её холод пронизывал до самых костей даже на почтительном расстоянии.
– Профессор Персефона Блэкторн, – её голос, абсолютно лишённый каких бы то ни было интонаций. – Хроматическая Герменевтика Артефактов. Институт Затерянных Руин. – Она сделала микроскопическую, но красноречивую паузу, будто само это название было неким постыдным заболеванием. – Любить и жаловать. Не отвлекать и не отвлекаться от работы.
Особенно чувствую как ты “любишь и жалуеш ", ледяная королева, язвительно подумала я про себя, изо всех сил стараясь сохранять на лице учтивую, слегка отстранённую учёную мину. Ладно, сканируем окружение. Кто есть кто?
Справа от Ворн сидела женщина лет тридцати с небольшим. Настоящий взрыв цвета в этом монохромном царстве мрака. Каскад огненно-рыжих кудряшек, живые, невероятно любопытные карие глаза. На ней было ярко-зелёное платье, щедро усыпанное вышитыми маргаритками. Она широко и дружелюбно улыбнулась мне, по-девичьи помахав чашкой, с которой прыгали крошечные пчёлки. Мойра Тендерлифт. Ботаника и Травология. Выглядела как самое доброе и лучистое солнышко. Но здесь, в этой самой настоящей змеиной яме, доверять солнышку было смертельно опасно. Скорее всего, она могла быть главным местным источником сплетен и тех самых «душевных» разговоров, после которых все твои самые сокровенные секреты немедленно оказывались на столе у Ворн.
Напротив неё сидел пожилой мужчина. Совершенно лысый, с аккуратной седой бородкой клинышком. Он… откровенно дремал, положив голову на сложенную из рук подушку. Очки съехали. На его темном мундире красовалось весьма сомнительное украшение – заметный, старый след от ожога. Профессор Игнатус. Пиромантия. Спящая, и, судя по всему, вполне себе огнеопасная легенда. Я искренне надеялась, что он не храпит и уж тем более не изрыгает во сне пламя.
Рядом с ним располагался суровый мужчина лет пятидесяти. Каменное, абсолютно непроницаемое лицо. Седые волосы коротким ежиком торчали во все стороны. Его взгляд, тяжёлый и неотрывный, буравил поверхность стола, словно он пытался просверлить в ней дырку одним лишь усилием воли. Мундир сидел на нём с таким видом, будто это была не просто одежда, а вторая, к тому же ещё и основательно бронированная, кожа. Боррак. Глава службы безопасности Академии. Земля. Тот самый «непробиваемый».Смотрел он так, будто был готов немедля заковать в камень любого, кто чихнет хоть на йоту громче положенного.
Чуть поодаль сидела женщина в строгих очках с тонкой металлической оправой. Тёмные волосы были убраны в тугой, идеально гладкий и неподвижный узел, не шелохнувшись ни на миллиметр. Лицо – застывшая маска высокомерия и холодного, безжалостного ума. Она что-то быстро и яростно писала в блокноте, бросив на меня один-единственный, быстрый, наполненный презрения ледяной взгляд. Доктор Лирн. Алхимия. Та самая, кто, по моим подозрениям, могла оказаться тем ещё «создателем Разрыва Искры». Умна. Холодна. Опасна. Держаться от неё следовало подальше.
У самого окна, в лучах серого, безучастного света, сидел мужчина лет тридцати пяти. Худощавый, с нервными, порывистыми движениями. Его взгляд скользнул по мне – и тут же он отвел его, уставившись в покрытое тучами небо за стеклом. Гаррет Вэйл. Магия Воздуха. От одного его вида и имени внутри у меня всё сжалось в тугой, тревожный и неприятный комок. Почему он здесь? Какая связь с пропавшей Линдой Вейл? Совпадение? В совпадения я не верила. Совсем.
Мелькала ещё пара теней, не показавшихся мне интересными для расследования: фигура, будто сошедшая с пожелтевшей фотографии (История законов, кажется) и вечно недовольный, бурчащий что-то под нос тип (Теория барьеров, если я не ошибалась). Мелочёвка.
Ну и компашка подобралась, подвела я неутешительный внутренний итог. От ядовитого солнышка до самых настоящих ходячих катастроф. И всё это под чутким руководством нашей жуткой королевы. Весело. А где же… Мой взгляд скользнул по пустующему стулу. Каин Вейланд. Магия Проклятий. 38-40. На фото в досье он был холоден и чертовски красив. Его не было. Игнорирует общие собрания? Или у него есть особые поручения?
Сама планерка прошла под монотонный, заупокойный голос Ворн, вещавшей о расписании, дисциплине и «стабильности». Игнатус похрапывал. Мойра кивала с таким видом, будто слушает самые увлекательные новости века, и время от времени подмигивала мне. Боррак не шелохнулся ни на миллиметр. Лирн продолжала что-то яростно строчить. Гаррет Вейл нервно теребил край стола. Я старалась выглядеть соответствующе – умно и слегка отстраненно, с трудом сдерживая зевок и борясь с накатывающей волной усталости. Я была вымотана вдребезги.
После этого цирка я нырнула в Архивы. Формально – чтобы подготовиться к первому уроку. По факту – чтобы отдышаться и начать тихий, невидимый поиск зацепок о «Разрыве Искры».
Помещение было огромным, многоуровневым и пыльным. В нос бил густой запах старого пергамента, но зато тут была соблазнительная тишина, которой не было нигде больше. Словно магия не просто витала здесь, а впиталась в самые стены, накапливаясь веками. Полки, уходящие под самый потолок, были забиты фолиантами, свитками и папками. Я бродила между стеллажами, проводя пальцами по корешкам: «Стабилизация нестабильных магических ядер», «Запрещенные ритуалы эпохи Раскола»,«Некромантия для начинающих: как не уронить авторитет перед своими зомби» – я фыркнула. Академический юмор. Ничего не меняется.
Я уже собиралась углубиться в дебри «Теории магического резонанса», когда воздух передо мной вдруг затрепетал и поплыл, словно страница под жаром свечи. И из него, с тихим, едва слышным шелестом, материализовалось небольшое существо.
Это был лис. Но не обычный. Размером с крупную кошку, с платиново-серебристой шерстью, которая мерцала и переливалась, точно пыль на старых книгах в луче света. Его глаза – два сверкающих, как полированный обсидиан, камня, в глубине которых переливались и танцевали крошечные огоньки, складывающиеся в бесконечно меняющиеся и угасающие буквы. На самом кончике носа у него балансировали крошечные, почти игрушечные очки в тонкой металлической оправе.
Он приземлился на полку прямо передо мной, изящно вильнул невероятно пушистым хвостом и уселся, словно на трон, рассматривая меня с насмешливым и живейшим любопытством.
«Ну что, новенькая?» – прозвучало у меня в голове. Голос был удивительно похож на шелест переворачиваемых страниц и лёгкий скрип древнего пергамента. «Ищешь руководство "Как выжить в академии для упитанных рептилоидов"? Или просто хочешь полюбоваться на мои… изысканные формы?» Он сделал такое театральное и комичное движение головой, что очки едва не слетели.
Я вздрогнула, едва не выронив свою папку. Призрак? Чей-то Фамильяр? Его магическая сигнатура была странной, фоновой, едва уловимой, как будто образ во сне.
– Я… решила ознакомлюсь с фондом, – выдохнула я, стараясь сохранить профессорское достоинство и не пялиться на говорящего лиса.
«Знакомишься?» – Он фыркнул, и его форма на мгновение распалась на клубящееся серебристое облако из букв, прежде чем снова собраться воедино. «Милая, я здесь, э-э-э… столько зим, столько лет! И до сих пор с некоторыми углами не знаком. Раньше меня звали Шико. Теперь я – дух сих величественных книжных сводов, прах на их полках и единственное остроумие в их гробовой тишине. А ты – тот самый диковинный цветочек, прибывший к нам, но я чувствую, что ты без магического аромата. Очень странно. Очень интересно».
Он внезапно перевернулся в воздухе, завис вниз головой, и его холодный нос оказался в сантиметре от моего собственного. «Ищешь что-то конкретное? Или просто хочешь, чтобы я составил тебе компанию? Одиноко тебе тут, да? Признавайся».
– Мне бы что-нибудь о… фундаментальных принципах магии. Основы, – выпалила я первое, что пришло в голову, всё ещё не придя в себя от изумления.
«Ску-у-учно!» – простонал он, кувыркаясь в воздухе и раскидывая вокруг себя призрачные, сверкающие брызги света. «Все ищут основы! Где тут ваши "Основы пиромантии", где "Основы некромантии для чайников"!.. Ладно, ладно». – Он внезапно замер и указал изящной лапкой вглубь самого тёмного и пыльного прохода. «Вижу, тебе подавай что-то вкусное. С перчинкой. Вон там, на третьей полке снизу, позади скучнейшего трактата о классификации плесневых духов пятого века, есть одна весьма… нестандартная книженция. Пахнет тайной. А я обожаю тайны. Может, и тебе понравится».
Он подмигнул мне одним своим бездонным обсидиановым глазом и растаял в воздухе, точно дым, оставив после себя лишь стойкое ощущение, что меня только что очень мягко и изысканно, но всё же основательно потроллили.
Сердце моё забилось чаще. Это была либо ловушка, либо подсказка. Агентское чутьё подсказывало, что нужно проверить. Я двинулась в указанном направлении. И действительно, за толстенным, покрытым вековой пылью фолиантом «Классификация плесневых духов…» лежала аккуратно припрятанная тонкая кожаная тетрадь. Без названия, без каких-либо опознавательных знаков. Любопытство пересилило осторожность. Я оглянулась и, убедившись, что рядом никого нет, присела на корточки и открыла её.
Внутри – не руны и не магические формулы. Геометрические символы. Цифровые последовательности. Химические формулы, но с незнакомыми, странными обозначениями элементов. Сердце мое екнуло и забилось ещё чаще. Это было до жути знакомо! Похоже на шифровальные записи тех самых контрабандистов артефактов, с которыми мы боролись полгода назад. «Стабилизация Ядер»? Или… что-то совсем иное? Что-то, что кто-то очень не хотел афишировать. Руки сами потянулись к блокноту в моей папке. Быстро, почти не дыша, я срисовала пару самых частых символов и несколько строк формул. Рисковать и забирать её с собой я не могла. Аккуратно положила тетрадь точно на то же место.Это зацепка? Или просто чей-то бред? Но инстинкт, выточенный годами работы в ОСИНе, кричал: Копай! Я сунула блокнот обратно в папку, чувствуя, как адреналин бодряще и обнадёживающе кольнул в жилы. Уже хотя бы маленькая зацепка.
Погружённая в мысли о шифре и о предстоящем первом уроке, я вышла в коридор. Лихорадочно перебирала карточки в папке, не глядя под ноги, мысленно пытаясь сопоставить символы из тетради с известными мне кодами.
Высокий, стремительный, весь в чёрной, идеально сидящей на нём мантии преподавателя. Серебристые виски. Я ударилась в него всем плечом. Папка вырвалась из рук.И врезалась. В него.
Карточки, все мои записи, разлетелись веером по полу. Я шлепнулась на холодный каменный пол. Локоть взвыл от боли. Очки съехали набок. И самое ужасное, блокнот с только что сделанными зарисовками выпал и приземлился рядом с его идеально начищенными, словно зеркало, ботинками.
– Ох! Извините! – вырвалось у меня автоматом, пока мозг пытался перезагрузиться и осознать произошедшее. Инстинктивно я рванулась вперёд, накрывая блокнот ладонью.
Он не упал. Даже не пошатнулся. Просто остановился. Замер. Оглянулся. Медленно, с преувеличенной, почти театральной неспешностью.
Лицо… Резкое. Холодное. Искусно выточенное, чертовски красивое и абсолютно зловещее. Глаза… Бледно-голубые, пронзительный лёд. Бездонные. Ни капли сочувствия, досады, простого человеческого любопытства – НИ-ЧЕ-ГО. Только плоская, всепоглощающая презрительная скука. Взгляд его скользнул по мне: сижу на полу, растрепанная, одна прядь волос лезет в рот. Потом – по разлетевшимся карточкам. И… задержался на моей руке, прижимающей к полу блокнот. Всего на одну, единственную долю секунды. Но я успела заметить этот взгляд
– Следите, куда идёте, профессор Блэкторн, – голос низкий, бархатный, отточенный. Каждым своим словом он бил как хлыстом. – Ваша специальность явно не включает в себя элементарной внимательности. Или чувства самосохранения. Или умения как следует держать… документы. – Последнее слово было произнесено с едва уловимым, но смертоносным ударением. Он увидел. И он понял, что я что-то прячу.
Не помог. Не наклонился. Не предложил руку. Просто бросил эту ядовитую, колкую фразу – и развернулся, чтобы уйти. Словно я была случайным, ничтожным мусором на его пути.
Кровь ударила мне в лицо. Унижение. Ярость. Его ледяное, непробиваемое высокомерие обожгло сильнее, чем любое открытое пренебрежение. Его чёрная, стройная спина уже удалялась по коридору. Он не оглянулся. Ни разу.
Я сидела на холодном полу, разбирая последствия нашего столкновения, щёки мои все еще пылали от унижения. И в этот момент в воздухе снова возникло знакомое мерцание, напротив материализовался Шико. Он сидел, поджав свои изящные лапки, и смотрел на меня с преувеличенной, почти комичной жалостью.
«Ой-ой-ой, – прозвучал в моей голове его шелестящий, полный притворного сочувствия голос. – Нашла приключение на свою… э… изысканно одетую пятую точку? Вейланд, а? Красивый, да? Пока не откроет рот и не превратит твое самоуважение в лепешку. Не переживай, новенькая».
– Отстань, – проворчала я, не глядя на него, судорожно сгребая бумаги. – Ты меня подставил.
«Я?» – он приложил лапку к груди с видом глубоко невинной оскорбленности. «Я лишь указал пытливому уму на интересное чтиво. А уж твои танцы с бубном вокруг него – это твое личное творчество». Он спрыгнул с воображаемой полки и на мгновение оказался рядом, его холодный, призрачный нос ткнулся мне в руку. «Но, если серьезно… Будь с этой находкой осторожна. Тот, кто её припрятал, обязательно вернётся. Они всегда возвращаются. И пахнет от этой книжонки большой, очень большой бедой. Такой, что даже у меня, старого лиса, шерсть дыбом встаёт».
Он фыркнул и исчез, оставив меня наедине с новой, мощной порцией адреналина и теперь уже совершенно четким пониманием: дух не просто шутил. Он предупредил. И теперь мы были в странном, в негласном и весьма шатком сговоре.