Наследница тёмного мага. В объятиях тьмы

Смотреть на него Мусони не могла, глаза желали обмана, хотели верить в образ, и наслаждаться им. Под властью амулетов, она не могла убежать, не могла заплакать, хотя очень хотелось. Казалось, её разорвёт на части от подавленных эмоций.

Очень быстро они нашли выход и преобразовались. Боль, которую она испытывала, подавляя слезы, вдруг переросла в ненависть. Её бросило в жар, ощутив, как по венам горячими потоками разливается злость, а тело сотряслось от ярости. Рука, удерживающая расстояние, с силой вцепилась в ворот мужчины, с несвойственной силой притянула Лорда к себе, а затем резко оттолкнула назад. Вместе с ним отлетели несколько тарелок, и со звоном разбились. Ореол эфира возле запястья Мусони ещё слабо сиял, когда она осознала, какие жестокие помыслы едва не завладели ей. Она готова была убить, она представляла, как Обелиск корячится в предсмертных конвульсиях, и ей нравится наслаждаться этим зрелищем.

Лорд, в образе Оскара, грузно рухнул на стул, так что он проскрипел. Чёрные волосы рассыпались по плечам, и он рассмеялся:

– Наконец то, ярость! Вот и полетели маски невинности и робости, открывая твоё истинное лицо. К чему притворство, когда тебя переполняет гнев?

– Нет, это не я, – сказала она едва слышно, стараясь стряхнуть с рук эфир, словно это комки липкой грязи. – Вы извращаете меня, я никогда не стану такой.

Слова отрезвляли, пересохшие глаза кололо, словно в них кинули песок. Служанки бесшумно применили короткое заклинание и осторожно вынесли осколки, пока другие обновили стол свежими блюдами. Оскар не замечал их, но ехидно продолжал наблюдать за Мусони, искривив губы.

– Разумеется не такая… Ты милая и добрая, несёшь в мир свет, если сделать так, – Лорд прикрыл рукой свой правый глаз, и ядовито улыбнулся. – Но если смотреть в оба, то ты тьма. Не переживай и не притворяйся, ведь с недавнего времени меня привлекает любая твоя сторона.

Как ужасно начался сегодняшний день. Ещё утро, а Мусони уже без сил и на грани нервного срыва, а впереди ещё уйма времени, чтобы этот день стал гораздо хуже, особенно если Обелиск приложит свою руку. Он все ещё оставался под маской Оскара и пожирающе глядел на Мусони, так, что она кожей ощущала скольжение его глаз. От этого взгляда сердце начинало бешено стучать, пытаясь выпрыгнуть из груди. Одна половина мозга понимала, что Оскар никогда не проявлял к ней такого неприкрытого интереса, а другая мечтательно отключала первую, и перевес регулярно был на её стороне.

Оскар поднялся и без спешки подошёл, его пальцы скользили по белой глянцевой поверхности стола и нежно перетекли от кистей к оголенной шее, оставляя на коже след от мурашек.

«Останови его», – звучал слабый внутренний голос, а другой ему отвечал: «Пусть обман, но он прекрасен».

Стоя позади, он прильнул губами к шее чувственным, горячим поцелуем, роняя ей на плечи черные пряди волос.

– Мусони… – прошептал он низким голосом, и внутри все вспыхнуло, дыхание перехватило.

«Обман, это не Оскар, нужно остановить безумие!» – кричала одна часть, тогда как другая покорно отдалась и растворилась в иллюзии. Цепочка поцелуев перетекала по шее вверх, горячая рука мягко подняла лицо Мусони навстречу своим губам.

– Будешь моей, – прошептал, севшим голосом Оскар, и Мусони не могла понять, вопрос это, или утверждение.

От слов веяло похотью, глаза Оскара буквально кричали о вожделении, настолько сильно он желал владеть ей. Очарование растворилось словно капля белой краски в чаше с черной. Решимость дать отпор наконец взяла верх:

– Ни за что!

Она опустила лицо и упрямо смотрела перед собой – так легче противостоять очарованию иллюзии.

Склонившись напротив её лица, Оскар растянул губы в уверенной улыбке и подоткнул челюсть кулаком, впиваясь в неё ледяным взглядом. Тот самый фирменный взгляд Оскара, очень похож на настоящий, но мимика выдаёт обман.

– Какая предсказуемая, но скоро ты передумаешь.

– Я лучше умру, – как прежде твердо ответила Мусони.

– Стоит выслушать мое предложение, а не кидать категоричные бессмысленные отказы.