Бросьте нам его сердце, или Они хотят человечины 2

Прошёл тяжелейший год в жизни Ассоль с тех пор, как она подписала в кабинете у Нелли тот проклятый договор. Тогда она впервые узнала, что в современном реальном мире, а не в кино, некоторые люди с большим удовольствием едят других людей, доведённых сложившимися обстоятельствами до крайности, когда человек добровольно готов отдать всего себя или часть своего тела для приготовления фирменного блюда в ресторане "Съедобный брат". Эта новость, из уст Нелли, была для Ассоль невообразимой и просто убийственной.

Она ясно помнила тот кошмарный день и тот до жути честный, до боли отрезвляющий, раздирающий ей душу, вывернувший мир наизнанку разговор с хозяйкой ресторана. Тогда их беседа, как и сама Нелли, казались самым-самым страшным сном. Ассоль хотела скорее проснуться, но она не спала.

Как они обсудили, расписанные в договоре условия, через три дня, Неллей подкормленные деньжатами пластические хирурги одного из госпиталей, аккуратненько вырезали у Ассоль обе груди, которые в тот же вечер были приготовлены лично шеф-поваром ресторана, и искусно поданы на стол, как эксклюзивное блюдо, постоянным клиентам – шайке миллионеров, отмечающих мальчишник.

Через полгода Нелли, как и обещала своей юной и сразу приглянувшейся ей клиентке Ассоль, помогла недорого договориться насчёт имплантов, вернув её внешний вид. Только она не смогла воскресить ей единственного годовалого сына, сумевшего прожить после операции на сердце не более двух месяцев. Но этого Нелли и не обещала. Она решила её вопрос, выручив деньгами, на тот момент необходимыми для спасения малыша, ради которого и началась эта история. Утрата сына, потеря веры в жизнь, разрушение картины мира, сформированное за двадцать пять лет жизни, целиком и полностью изменили Ассоль за полгода. Звериная злость и неутолимая ничем жажда мести навечно растворились, будто ядовитые лекарства, в крови Ассоль. А, её скорбь, как раскалённый металл, прожгла на сердце клеймо, постоянно напоминающее о пережитом.

Когда Ассоль открыла дверь и неожиданно зашла в знакомый ей кабинет, Нелли, как всегда, не удивилась её визиту, будто она ждала свою подругу, предварительно договорившись с ней о времени встречи. Нелли всё время выглядела элегантно, но небрежно. Ассоль молча присела на давно знакомый ей диван. В воздухе кабинета, как обычно, тучей висел табачный дым и стоял запах только что затушенной сигареты. На стенах также красовались те же сюрреалистические картины, выполненные насыщенными яркими масляными цветами, с изображениями голых мужчин и женщин, занимающихся сексом во всех возможных и невозможных позах. Мягкая мебель, обтянутая чёрным бархатом, действительно, придавала важность картинам. В этот раз Ассоль впервые засмотрелась на нарисованные тела. Нелли же, наблюдая за своей подопечной, обыкновенно сидела в своём кресле за огромным письменным столом с золотой инкрустацией.

– А кто их нарисовал? – неожиданно спросила Ассоль.

– Вначале, здравствуй, девочка моя. Куда делся твой стиль? Ты же – цветочек. Отсутствие манер, как бестактность, грубость и хамство не украшают женщин, особенно молодых и красивых. Конечно, таких полно, но они для быдла.

– Здравствуй, дорогая Нелли. Извини меня, я ещё вне себя. Боюсь, что уже никогда не стану прежней.

– Станешь. Наслышана, какой разгром ты устроила в кабинете япошки, сразу после похорон сына. Говорят, он еле успел сбежать от тебя из госпиталя, в страхе, сбивая по пути медперсонал и врезаясь в мебель и двери. Он покинул наш город. Этот мерзавец всегда меня раздражал. И ни врач он, и ни коммерсант, а топором хитро сделанный подонок.

– Да, – задумчиво, себе под нос, произнесла Ассоль, продолжая внимательно, не отрываясь, разглядывать до мелочей картины. – Ещё и трахнул меня за то, чтобы дать мне твой адрес.

Нелли, при этих словах одновременно затушила сигарету в пепельнице, полной окурков, и, ни сказав ни слова, прикурила новую.

– Но его член, абсолютно нельзя назвать членом, – продолжала Ассоль. – Этот мелюзга весь состоит из маленьких частей. Это совсем не тот аппарат, что нарисованы тут на картинах.

Нелли слегка улыбнулась.

– Просто остался осадочек, который до сих пор зудит меня изнутри. Поэтому я и пришла к тебе без приглашения. Не смогла больше ждать.

Слушая Ассоль, хозяйка ресторана наблюдала за выпускаемыми ею изо рта кольцами дыма. Наступила пауза. Гостья наконец-то оторвала взгляд от полотен и посмотрела на Нелли.

– Я сочувствую твоей утрате, малышка моя, – сказала та, взглянув на Ассоль. – Однажды, в одну минуту, я потеряла своих двух дочерей-близняшек, когда им было по семнадцать лет. И мужа, который в молодости нарисовал эти картины. Они вместе ехали к его родственникам на машине. Какой-то пьяный урод ночью на пустой трассе врезался в них на бешеной скорости лоб в лоб. Он просто заснул за рулём. От моих девочек ничего не осталось. Двенадцать лет назад я закопала в землю три заколоченных гроба, и с тех пор живу одна. Да, к тому же после этого безбожно закурила и без опаски курю одну за другой, как видишь сама. Я, как сумасшедшая и безмозглая на всю оставшуюся жизнь кукла, которая всегда ждёт, когда её черти заберут из этого адского ада.

Ассоль никогда не могла даже предположить, что Нелли испытала такое горе. Она была шокирована услышанным, вглядываясь, в глаза Нелли, но та была неприступна, словно крепость, навсегда закрывшая врата в своё сердце. Ни одной эмоции на её лице, ни слезинки. Только кольца табачного дыма, выпускаемые изо рта. Кольца, медленно растворяющиеся в воздухе.

– Осадочек, моя лапочка, он как заноза, про которую забываешь до момента пока что-то не напомнит о нём. К сожалению, я цепляю свою занозу ежедневно. И от этого, поверь, не избавиться.

– Мне очень жаль, – сочувственно произнесла Ассоль. – Значит, я не одна такая.

– Не одна, – подтвердила Нелли, глубоко затягиваясь Marlboro. – Так, что ты хочешь?

Ассоль подвинулась на диване в сторону Нелли, как можно ближе, словно сейчас она раскроет ей какую-то очень страшную тайну. Нелли поняла это, слегка наклонилась над столом, и глядела прямо в глаза гостье. Она обожала секреты и всякие загадки.

– Я придумала бизнес покруче твоего, – тихо, чтобы никто не услышал, прошептала Ассоль и на этом замолчала, ожидая реакцию Нелли.

Та, не моргая в течение минуты, широко открытыми глазами замерла без движения, и вдруг, резко откинувшись на огромную спинку кресла, залилась истерическим смехом.

– Ха-ха-ха! Круче моего?! Ха-ха-ха!

Из глаз Нелли, сражённой наповал новостью, от смеха ручьём хлынули слёзы. Ассоль, открыв рот от удивления и растерянности, покраснела до безобразия. Её лицо в миг приобрело тёмно-бардовый цвет с белыми пятнами, уходящими вниз по красной шее. Нелли не могла остановиться. Она бросила мимо пепельницы не затушенную сигарету и схватила себя обеими руками за живот.

– Я сейчас не добегу до туалета, подруга! – вскрикнула она, хохоча. – Ну, так поворот! Ха-ха-ха!

– Я, я серьёзно, – обиженно сказала Ассоль.

Нелли, после этих слов, ещё сильнее продолжая смеяться, не выдержала и, вскочив с кресла, убежала из кабинета.

Ассоль, униженная и оскорблённая непониманием подруги, сжала кулаки, и терпеливо ждала её возвращения. Спустя пять минут, Нелли вернулась, изо всех сил, стараясь войти в свой обычный образ, но улыбка в глазах выдавала её. Она села рядом с Ассоль на диване и, взяв её за руку, серьёзно спросила:

– И, так. Какой бизнес ты, говоришь, придумала, деточка моя?

– Ты не будешь больше смеяться?

– Обещаю.

– Хорошо. Только, если опять…

– Клянусь.

– Хорошо. Слушай.

На протяжении всего двадцатиминутного театрализованного рассказа о своём бизнес-плане, Ассоль строила рожи, размахивала руками, раздвигала ноги, вскакивала с дивана, мотаясь по кабинету из угла в угол, а в конце спросила:

– Нелли, а можно, я закурю твои Marlboro?

Хозяйка молча кивнула ей головой в знак согласия, не придав этому никакого значения. Она ускоренно думала и представляла только что услышанное, будто смотрела кино. Ассоль с трудом прикурила и с трудом раскурила первую в своей жизни сигарету. Она кашляла, но настойчиво продолжала затягиваться в ожидании комментария Нелли, поняв, что ту явно зацепила её идея, ведь она бы уже за это время сама выкурила пару сигар.

Нелли, закинула ногу на ногу и сказала:

– Ну, ты, ребёнок, даёшь…

– Что? Получится?

– Зрелищ вокруг и так предостаточно, – размышляла вслух Нелли. – И хоть, суть тобой предложенного со времени племён майя не изменилась, в третьем тысячелетии всё будет выглядеть намного культурнее. А, спрос у наших чокнутых клиентов будет ого-го! Они точно на это клюнут. Голову даю.

– Вот и я про это!

– Ритуал человеческих жертвоприношений, значит…

– Ну, да! Чем это хуже простого и, может, уже поднадоевшего поедания в твоём ресторане заветренной или свежезамороженной человечины? Скучно же? А, это и мяса, и зрелища!

– Ну, да, – согласилась Нелли. – Почему бы и нет?

– Надо только построить в зале сцену, заключать договора с обречёнными, вроде меня год назад, и их свежее мясо тут же готовить этим твоим богатеньким ублюдкам. Да, скорее подавать им на столы! Как тебе?

Нелли думала.

– Соорудим на сцене, что-то похожее на пирамиду Кукулькана, служившую племенам майя тысячи лет назад, – продолжала фантазировать Ассоль. – На её вершине раздетую жертву, окрашенную в голубой цвет, будут укладывать на голубой камень. Вместе со жрецом в ритуале участвовали четверо мужчин, которые держали приговоренного. И вот верховный жрец одним ударом вскрывает грудь жертвы и достаёт еще живое сердце! Далее, оно будет поднесено церемониальному жрецу – Чилану. Он соберёт всю стекающую кровь, которая, якобы, предназначена для обмазывания изваяния Бога. Только в конце, мёртвое тело, мы, конечно, не станем сбрасывать вниз по ступеням пирамиды, и в зале с торса человека снимать кожу. Это уже слишком грязно, по-моему. Пусть платят за представление и свежее мясо. Ну, так как тебе?

– Отлично! – Нелли встала и взяла со стола пачку сигарет. – Но есть только одно но…

– Какое? – насторожилась Ассоль, предполагая, что это «но» сейчас разрушит её планы в раз.

– Как и кто нам разрешит эту вакханалию? Ты же помнишь, я тебе говорила, сколько лет и сил мной потрачено на получение официального разрешения властей города, чтобы их же самих кормить полюбившейся им человечиной?

Ассоль опустила руки и села на диван:

– Вот, чёрт! Я совсем это упустила…

– Да уж, – засвидетельствовала Нелли. – Это единственная проблема. А, в остальном всё чудненько, моя милая. Однако, признаюсь, ты меня удивила. Ты или сошла с ума или настолько изменилась, непроизвольно скопировав с меня весь негатив. Лучше бы такие картины писала, как у меня на стене, или участвовала в оргиях. А, тебя вон куда занесло. Это уже серьёзно, девочка моя.

– Да, нормальная я. Просто разочарованная…

– Может, тебе влюбиться?

– Да, хватит тебе. Проходили.

– Угу…

Нелли чиркнула зажигалкой и закурила. Она долго не тушила пламя, будто что-то пыталась разглядеть в его беспокойных алых лепестках. Потом она стала прохаживаться взад-вперёд, видимо, не оставляя, понравившуюся идею. Или нет, скорее идея не покидала её. Ассоль тоже никак не могла успокоиться и просто так отпустить задуманное в никуда. Ей было очень жалко, что они обе уткнулись в стену тупика. Возвращаться обратно жутко не хотелось.

– Нелли, а кто тебе тогда помог узаконить ресторан?

– Брат мэра. Этот старикашка явно шибанутый, каждый раз при встрече пытается залезть на меня, будто у него ещё что-то там шевелится.

– А, где он сейчас?

– Дома, наверное, со своею, ничего не подозревающей о его пристрастиях к извращениям, женой.

– Каких именно пристрастиях? – всё глубже копала Ассоль.

– Да, он раз в неделю у меня тут кого-нибудь съедает. Эта тварь предпочитает детишек.

– Вот, сука!

– Угу…

Они обе снова замолчали. Ассоль уже без спроса взяла сигарету, и теперь закурила её, будто бы делает это в сотый раз.

Их мозг кипел от работы. Они то переглядывались в надежде, что кому-то пришла в голову так необходимая мысль, то отворачивались в противоположные стороны, стараясь не мешать соображать друг другу.

– Ура! – закричала Ассоль так, что от неожиданности Нелли схватилась за сердце. – Я придумала!

– Господи, дитя моё, пожалуйста, аккуратнее. Я так начну заикаться от испуга.

– Да, да, да!

– Ну, говори, скорее, не томи!

– Как его зовут?

– Кого?

– Ну, твоего старого импотента-скалолаза-людоеда-брата мэра?

– Ричард Борн.

– Супер! Вначале ты меня с ним познакомишь! Он, надеюсь, ещё при делах и поможет нам с разрешением? – дрожа от нетерпения вопрошала Ассоль, надеясь схватить за хвост этого кровожадного Ричарда.

– Конечно, он при делах. Он очень многое решает. Даже больше, чем его братец. Он – настоящий игрок. Серый кардинал.

– Супер! – снова воскликнула Ассоль, чувствуя, как всё ближе подбирается к жертве. Я очарую его и он будет получать процент с нашего бизнеса, если ты не возражаешь?

– Ничуть, – ответила Нелли, у неё самой горели глаза. – Вот только деньги ему уже не нужны, у него их видимо-невидимо. А, тебя он сможет только лизать своим слюнявым, вонючим, трясущимся, бледным и вечно облепленным воспалёнными язвами языком. Причём столько времени он будет тебя вылизывать, сколько будет работать наш цирк. Может, и каждый день. Ты готова на это, милая? Предупреждаю, что он ко всему прочему такой зануда, которых днём с огнём не отыщешь. Он тебе изнасилует всю голову. Спорю на пару баксов – ты его в первый раз задушишь своими ляжками.

– Скверно, – произнесла Ассоль. – Фу…

– Угу, Ричард отпадает, – тоже жалея Ассоль, мысленно попавшую в усыхающие, с каждым годом, но ещё крепкие клешни Борна, ответила Нелли.

И опять наступила долгая пауза.

– Ну, ладно, – прервала молчание Нелли. – Пока не получается, но идея, как ты говоришь, супер. Могло неплохо получиться. Количество посетителей и прибыль, можно было бы, умножить на пять. Точно. А, какую бы дали рекламу… Все сумасшедшие в этом городе были бы наши. Они сняли бы последнюю рубашку с себя! Вот это жизнь, девочка моя! Ни ради денег, а чтоб они все сдохли раньше нас. Мы бы навели порядок и ещё успели спасти тех, кого ещё можно спасти. А, этим тараканам, расползающимся по городу, прочистить мозги от массовой шизофрении уже невозможно. Их надо, как зверей, содержать в нашей клетке под постоянным присмотром, не забывая подкармливать свежатиной. Согласна?

– Я этого больше всего хочу, Нелли.

– Справедливости?

– Да…

– Угу…

– Постой, Нелли, ты же говоришь он любитель человечины, а это и будет ему крючком.

– Поверь, он тут всё перепробовал. Для него это, как тебе сходить в магазин.

– Нет, ты меня с ним познакомь, я его быстро охмурю, ты в этот момент готовишь с юристами какие положено документы, у него потекут от меня слюни и тут-то…

– Тут-то? – удивлённо повторила Нелли.

– Я ему предложу, – Ассоль раздвинула максимально ноги в стороны, демонстрируя своё интимное место. – Один раз насладиться ею вдоволь и потом, за его подпись под нашим разрешением, мы подадим ему самое вкусное на свете блюдо! Твои хирурги срежут аккуратно её с меня, а повара приготовят. У него или крышу сорвёт от моего предложения, или его тут же разобьёт инсульт. Равнодушным он точно не останется.

– Милая моя, – Нелли была в ужасе. – Как ты отдашь себя?

– Они же мне груди сделали лучше, чем они были до этого. И тут тоже самое. Потерплю. Пластика мне уже не страшна. Проконтролируй только, чтобы ребята постарались, прошу тебя. Всё-таки она у меня одна в отличии от двух грудей. Только представь глаза этого Ричарда, когда он увидит свою возлюбленную перед собой на тарелочке…

– Представляю… Ему сразу крышка.

Через неделю Ричард Борн познакомился с Ассоль, ещё через неделю они один час были наедине друг с другом в номере гостиницы, а ещё через неделю в ресторане «Съедобный брат» сам шеф-повар подал Борну на золотом блюде, то о чём старик мечтал всю жизнь. Для него это был самый счастливый вечер…

Ещё через месяц в ресторане Нелли, после сногсшибающей рекламной кампании, начались придуманные Ассоль зрелища. Очереди не было конца. Заказы принимались только за месяц вперёд. Деньги сыпались с неба. Кстати, её вторая в жизни пластическая операция прошла успешно. Она осталась довольной, часами разглядывая себя в зеркальце.

Вместе с тем, в разы увеличилось число желающих заработать на собственной смерти и быть приговоренным верховным жрецом из прошлого. Это стало походить на массовое сумасшествие. Тараканы, действительно, выползали из своих нор и направлялись сюда. Свежие жаренные человеческие сердца распродавались в зале по кусочкам, как свадебные торты. Данное обстоятельство страшно пугало и Ассоль, и Нелли. Они получили не совсем то, что хотели.

И вот, спустя почти год, на одном из очередных кровавых реалити-шоу кто-то не выдержал и закричал из зала после того, как жрец достал сердце из трепыхающегося на глазах публики живого трупа:

– Не нужно нам его жарить! Бросьте нам его сердце! Мы теперь хотим есть его сырым! Скорее, кидай сюда! Сюда!

Началась потасовка и жуткая драка, перешедшая в резню между гостями ресторана. В тот вечер погибли четырнадцать человек, более тридцати получили множественные колотые и резанные раны, оказавшись на грани жизни и смерти. Многие с травмами смогли без оказания медицинской помощи направиться домой, минуя госпиталь.

Это событие имело колоссальный резонанс в обществе, тема обсуждалась всеми жителями города. Однако через несколько месяцев зрелище с поеданием человеческих сердец, возобновили. Были введены дополнительные ограничения на количество посетителей и обязательный тщательный досмотр каждого гостя на запрет посещения ресторана «Съедобный брат» с оружием. Количество желающих увидеть своими глазами кровавое шоу и заодно попробовать на вкус человечины не уменьшилось.

P.S. Через два года Нелли скончалась. Свой ресторан она, перед смертью, оформила на Ассоль, которая успешно управляла им ещё несколько десятилетий. Она любила находиться одна в своём кабинете и часами, сидя в кресле Нелли, рассматривая на стенах сюрреалистические картины, выпускать изо рта, одно за другим, кольца табачного дыма.

Обложка выполнена и подготовлена самим автором