Не говори никому

Глава 1. Ночь, с которой всё началось

1. Айла

Ветер воет так, будто хочет снести с карты целый район. Пластиковый пакет крутится у наших ног, а я тащу Адама за руку. Крепко, до боли в пальцах. Кеды шлёпают по лужам, и каждая капля кажется громче дыхания.

Он запыхается, спотыкается, но не отпускает. Я решаю притормозить. Хоть на пару секунд.

– Айла… – тихо всхлипывает он. – Мы ведь… сделали что-то плохое, да?

Я не отвечаю сразу. В груди что-то сжимается, будто слова комом застряли в горле.

Я смотрю на него. Щёки покраснели, большие карие глаза блестят, губы подрагивают. В его взгляде читается ужас, который не помещается в теле семилетнего мальчика и просится выйти наружу.

– Эй, – говорю я мягко, опускаясь на корточки. – Нет, милый. Мы ничего плохого не сделали. Просто… ушли.

– Но… там же кровь, – он шепчет еле слышно. – На тебе.

Я машинально провожу ладонью по голубой рубашке. Ткань холодная, влажная.

– Это просто царапина, – улыбаюсь, как могу. – Я случайно задела стекло. Всё хорошо, слышишь?

Он хмурится, будто очень хочет поверить, но не может.

– А он… он больше не встанет?

Я чувствую, как внутри всё обрывается.

– Он просто спит, Адам, – говорю я тихо. – Ему нужно отдохнуть.

Брат кивает, и его глаза снова наполняются слезами. Я провожу рукой по его густым чёрным волосам.

– Всё в порядке, родной. Ты ничего плохого не сделал. Помни это.

Он опускает голову и шмыгает носом.

– Я испугался, – говорит он. – Он кричал на тебя… и я…

– Тсс, – я прикладываю палец к его губам. – Больше не думай об этом, ладно? Всё кончено. Мы просто уходим. Никто нас не тронет. Обещаю.

Адам тяжело вздыхает, и я снова сжимаю его руку.

Маленькая, такая хрупкая, но в тот момент именно она спасла мне жизнь.

Если бы не он, меня бы уже давно не было в живых. Он ударил этого урода не потому, что хотел. А потому, что должен был.

Потому, что я не могла больше дышать под его грязными крепкими руками.

Мы идём дальше.

Асфальт всё ещё мокрый после недавнего дождя, небо – тёмное и низкое. Ветер шепчет что-то своё, злое и холодное. Тот дом остался позади, с разбитым окном и пугающей тишиной внутри.

– Куда мы идём? – спрашивает он через несколько минут.

Я улыбаюсь, хотя внутри всё трясётся от безызвестности и страха.

– Это сюрприз. Увидишь.

– Правда?

– Конечно. Ты же любишь сюрпризы?

Он настороженно кивает и сжимает мою руку сильнее.

Мы идём вдоль улицы, где нет ни одного фонаря. Только редкие окна светятся вдалеке. Я стараюсь не смотреть на пятно крови на рубашке. Попытки стереть его рукавом оказались тщетны – только сильнее размазала.

Я знаю, что нужно найти место, где нас никто не увидит. Хоть на ночь. Хоть на пару часов.

Где-то впереди мигает свет ночного магазина. Ярко-красная вывеска – как след на сердце.

– Айла, – вдруг тихо говорит он. – Я пить хочу.

Я снова присаживаюсь на корточки рядом и взъерошиваю ему волосы.

– Потерпи, ладно? Вон там впереди магазин. Мы достанем воду.

– У нас нет денег… – он с грустью смотрит вниз.

Я тяжело вздыхаю.

– Не переживай. Я что-нибудь придумаю.

Он смотрит на меня. С доверием, которое разрывает сердце.

И я понимаю, что должна что-то придумать. Ради него. Ради семилетнего мальчика, спасшего мне жизнь. Даже если мне придётся поступиться принципами и пойти на обман или преступление.

2. Джейсон

Дорога блестит, будто кто-то пролил на асфальт жидкое золото. Бас перекрывает двигатель, а ветер с трассы влетает в приоткрытое окно, развевая локоны рыжей девушки на пассажирском сидении.

Я веду одной рукой, второй – сбрасываю тысячный за ночь звонок от Лив и отключаю телефон. Рыжая уверенно щёлкает жвачкой прямо мне под ухо и смотрит на меня так, будто я бесплатный билет в рай.

– Ты вообще смотришь на дорогу? – спрашивает она, хихикая.

– Только если впереди что-то интересное, – спокойно отвечаю я. – Пока, к сожалению, вижу только дорогу и твоё отражение в окне.

Она улыбается, решив, что это комплимент.

– Ну и что, нравится отражение?

– Сложно сказать. Оно тоже щёлкает жвачкой.

На заднем сиденье Нол с загорелой брюнеткой целуются так увлечённо, будто хотят проверить, сколько у человека лёгких. Я включаю поворотник, хотя ехал по прямой. Просто ради разнообразия.

– Эй, спаривающиеся голубки, – кричу я, не оборачиваясь. – Давайте без фильмов 18+ на заднем сиденье. У меня зеркала запотевают!

– Чувак, завидуй молча, – на секунду оторвавшись от своей самки, вбрасывает Нол. – Каждому своё: тебе вот руль, а нам – чувства.

– Ага, – ухмыляюсь я. – Особенно трепетные, говорят, через девять месяцев проявляются.

Нол смеётся, не отрываясь от девушки:

– Просто включи романтику, а не сарказм.

– Я бы включил, – говорю я, – но, похоже, Bluetooth с чувствами не коннектится.

Рыжая повернулась ко мне, проводя пальцем по моей шее:

– Ты всегда такой… острый на язык?

– Только когда скучно.

– А сейчас скучно?

– Очень, – отвечаю я с натянутой улыбкой.

Она опять хихикает – и снова не поняла.

– А чем ты вообще занимаешься? – спрашивает она, прижимаясь ко мне всё сильнее и сильнее.

– В смысле – прямо сейчас или в жизни?

– Ну… вообще.

– Ем, сплю и иногда делаю вид, что всё под контролем.

– Ха-ха! – она хлопает ладонями. – Это шутка, да?

– Конечно же, – говорю я. – Я не сплю.

Салон пахнет клубом: духи, алкоголь, немного дыма и чуть-чуть усталости. Всё стандартно. Девушки меняются, машины тоже. Я знаю, что завтра, скорее всего, даже не вспомню, как её зовут. Может, Сэм? Или Лана? Хотя, если честно, разницы ноль.

Все они одинаковые. Та же улыбка, тот же пустой взгляд, разговоры про новый лак для ногтей и ресницы. И всё равно они всегда рядом. Потому что я «тот самый Джейсон», как они любят говорить.

Загорелая девушка вдруг отрывается от мокрых губ Нола:

– Эй, давай остановимся где-нибудь! Хочу сигареты.

– Опять? – вздыхаю я. – Ты их ешь, что ли?

Нол смеётся, она – нет.

– Ладно, ладно, – сказал я. – Сейчас приторможу. А то ты скоро дымиться начнёшь.

Я сворачиваю к ближайшему круглосуточному магазину у обочины. Неоновая надпись мигает, будто у неё похмелье.

Загорелая тут же хватает Нола за руку:

– Пошли со мной, я не хочу одна.

Он быстро соглашается.

– А я? – спрашивает рыжая, наклоняясь ко мне. – Мы с тобой идём?

– Нет, – отвечаю я, не глядя. – Что мне там делать?

– Ну, пойдём на минутку! Пожалуйста, я не люблю ждать.

Я вздыхаю.

– Похоже, терпение – не твоя суперсила.

– Конечно, нет. Я за действие! – улыбается она.

– Ладно, пошли. Всё равно против твоего энтузиазма у меня нет шансов.

Она расплывается в улыбке, словно осуществилась её мечта.

Я выключаю двигатель и оставляю двери незапертыми. Мы выходим. На улице чувствуется совсем прохладный, ночной воздух, с запахом бензина и сырости.

3. Джейсон

Магазин встречает нас мигающими лампами и холодильниками, гудящими, как комары.

Я бросаю беглый взгляд в сторону дальних полок – там стоит темноволосая девушка в грязной клетчатой рубашке и мальчик лет семи в красной футболке. Она что-то говорит ему шёпотом, тревожно озираясь.

Странная пара. Не из этого мира – будто пришли пешком из нищеты, и там ещё остались должны.

– Джей, смотри, кола со вкусом ванили! – восторженно кричит рыжая.

– Класс, – говорю я, шагая за ней. – Осталось только найти колу со вкусом мозгов.

Нол и его подружка продолжают целоваться у кассы, пока её рука нащупывает пачку сигарет. Рыжая уже активно изучает стенд со жвачками. Я тянусь к полке за бутылкой прохладной воды – и в тот же момент чья-то рука касается моей.

Столкновение – лёгкое, но неприятное.

– Эй! – резко говорю я и перевожу взгляд.

Она стоит напротив. Та самая брюнетка в испачканной синей рубашке с выразительными чёрными глазами, а позади – бледный мальчишка, ужасно похожий на неё. Она вцепилась в воду так крепко, словно эта была последняя бутылка на планете.

– Полегче, я её держал! – выпаливаю я.

– Я взяла первая, – произносит резко она.

В её взгляде читается готовность к словесному поединку.

– Серьёзно? – спрашиваю я. – Мы теперь меряемся, кто первый потрогал пластик?

– Иди возьми другую.

– Не могу, – отвечаю я с ухмылкой. – Мы с этой бутылкой уже пережили многое. Было бы неправильно расставаться.

– Пожалуйста, – говорит сквозь зубы она. – Мне просто очень нужна вода.

– Нам всем что-то нужно.

– Ты можешь купить.

– А ты – нет?

Она отворачивается, не отвечает. Взгляд бегает по почти безлюдным рядам и по кассе.

Что-то странное есть в её движениях. Не просто раздражение. Нервозность. Она дёргает бутылку сильнее, но я держу довольно крепко.

На секунду наши пальцы сталкиваются, и она, раздражённо цокнув, отпускает.

– Отлично, – говорю я. – Победа в великой битве за “Аква Минерале” за мной.

– Обязательно повесь грамоту над кроватью, – дерзко отвечает она и, взяв за руку мелкого, хватает другую бутылку.

А я почему-то ловлю себя на мысли, что впервые за долгое время не знаю, что сказать.

4. Айла

Он был грубый. Самодовольный, как будто эта бутылка воды стоила миллион и он победил в каком-то личном чемпионате по высокомерию.

Я просто ненавижу таких: наглых, напыщенных, с ухмылкой, словно им всё можно.

Они считают, что родились под софитами, а остальные – просто тень у их ног.

Я стараюсь не думать. Просто взять воду и уйти.

Выбрав бутылку на нижней полке, я внимательно оглядываюсь – продавщица болтает по телефону, какая-то влюблённая парочка стоит у кассы и обнимается, а девушка с рыжими волосами что-то поправляет на лице.

Они смеются, шепчутся и переглядываются. Все, кроме него.

Он стоит чуть в стороне, у полки с жвачками, держит бутылку в руке, глубоко задумавшись.

Рыжая девушка трогает его за плечо и что-то говорит на ухо, но он отвечает ей коротко, даже не глядя. Будто просто не слышит.

Она громко смеётся, а он сразу отворачивается.

Воспользовавшись ситуацией, я быстро засовываю бутылку в рукав.

Сердце бьётся, как молоток. Я сильнее прижимаю Адама к себе.

Главное – спокойно. Нужно просто выйти. Сейчас. Никто не смотрит. Всё будет хорошо.

Шаг. Ещё один.

Почти у двери.

ПИИИИИИ!

По всему магазину проносится такой громкий звук, что я нервно дёргаюсь.

Над дверью начинает мигать красная лампа. Прямо как в тех дурацких фильмах про ограбление.

– Эй! Девочка! – оторвавшись от телефона, орёт продавщица. – Стой, слышишь?!

Адам вцепляется в мою руку.

На мгновение я оглядываюсь – и время будто замирает.

Все смотрят.

Та компания. Как на бесплатном киносеансе. Рыжая девушка с округлёнными глазами, светлоглазый блондин и его подружка. Все что-то шепчут, переглядываются.

И только он… просто стоит.

Без эмоций. Только приподняв бровь и чуть нахмурившись, как будто ему стало интересно, чем всё это закончится.

– Айла… – шепчет Адам, – Мне страшно…

– Тсс, – тихо отвечаю я и делаю глубокий вдох. – Бежим.

Мы пулей бросаемся к выходу.

Холодный ветер ударяет прямо в лицо.

Адам едва поспевает, хватая воздух на ходу и спотыкаясь.

– Айла, полиция… – он почти плачет. – Они ведь позовут!

– Я знаю! – выдыхаю я. – Быстрее!

Я на секунду оглядываюсь.

Из двери выбегает продавщица – с телефоном и криками.

Нужно сейчас же что-то делать!

И тут я вижу её.

Машину. Чёрную, блестящую, с хромом, с внутренним светом, как у космического корабля.

Стоит на парковке, рядом со входом, ровно под вывеской магазина.

– Внутрь! – приказываю я брату. – Быстро!

– Что?!

– Просто доверься, Адам!

Дверь поддаётся. Просто. Без ключа.

Он влезает, усевшись на заднее сиденье. Его ледяные руки сжимают бутылку воды, как талисман.

Я оббегаю машину и проскальзываю к водительскому месту.

Салон сияет, как космическая капсула – подсветка, сенсорные панели, запах кожаной обивки. Такие машины я прежде видела только по телевизору.

Мои ладони дрожат, пальцы скользят по холодному рулю.

Как это вообще заводится?

Где ключ? Где педали?

Я вспоминаю развалюху Трэвиса – старую, ржавую, с ручным тормозом и звуком умирающего трактора.

Тогда всё было просто: повернул – поехала.

А здесь – кнопки, мигающие огоньки.

Всё слишком чистое. Слишком дорогое.

И тут – голос за спиной.

Громкий. Злой.

– ЭЙ!!!

Я оборачиваюсь. Он.

Тот парень из магазина. Высокий стройный силуэт в лёгкой белой рубашке и чёрных брюках.

Бежит прямо на нас, через лужи, с такой скоростью, будто сейчас выбьет дверь.

Русые волосы растрёпаны, лицо красное от гнева.

Позади его друзья. В растерянности несутся за ним.

– ТЫ СОВСЕМ ЧОКНУЛАСЬ?! ЭТО МОЯ МАШИНА!!!

Я в рассеянности жму кнопку. Любую. Наугад – лишь бы хоть что-то заработало.

Мотор рычит.

В ушах начинает жутко звенеть.

Адам испуганно вздыхает, а я едва не отпускаю руль.

Парень уже почти добегает.

– СТОЙ! – кричит он, – ТЫ СОВСЕМ ОХРЕ…?!

Я не даю ему договорить.

Просто ударяю по педали.

Машина резко срывается вперёд, как выпущенная пуля.

Меня швыряет в сиденье, ремень впивается в грудь, а Адам начинает кричать.

Асфальт под колёсами вспыхивает отражениями, свет фонарей прыгает по лобовому стеклу.

Я пытаюсь удержать руль, но он будто живёт отдельной жизнью.

Слишком быстро.

Слишком сильно.

– Айла! – кричит Адам. – Айла, я боюсь! Пожалуйста, стой!

– Я не могу!

Колёса визжат. Всё вращается: небо, вывеска, кирпичная стена впереди.

Грохот.

Удар молотом обрушивается на нас.

Мир переворачивается, металл гудит, стекло сыпется, как дождь.

Я ударяюсь виском о руль, из груди вырывается хрип.

Потом – тишина. Только дыхание. Моё. И его.

Жуткий запах дыма и бензина.

– Адам! – похрипываю я, оборачиваясь. – Адам, ты жив?!

Он сидит, прижавшись к сиденью, и дрожит. Глаза огромные, а в них – ужас и слёзы.

Но он дышит.

Он цел.

– Я… я в порядке, – шепчет он, – Я просто испугался…

Я закрываю рот руками, и всё внутри будто рушится. Я могла причинить ему боль. Он мог пострадать из-за меня. Какая же дура!

Трясущимися руками я касаюсь лица брата и нежно обнимаю его, пытаясь не закричать.

– Прости меня. Всё… всё хорошо, милый.

Но голос дрожит.

Я моргаю, видя сквозь трещину в лобовом стекле расплывчатые огни.

И высокий силуэт.

Он стоит там. Тяжело дыша, будто не верит, что всё произошло по-настоящему.

А я… я просто сижу.

И в голове вертится только одна мысль:

Я правда только что угнала чужую машину и разбила её?!

5. Джейсон

Мою машину впечатали в кирпич.

В прямом смысле.

Стою, смотрю, как дым валит из подкапотного пространства, и думаю: вот это, мать его, вечер.

Если бы кто-то неделю назад сказал, что какая-то чумазая девчонка с лицом голодной кошки угонит мой “Ягуар” и превратит его в арт-объект, я бы посмеялся.

А теперь стою – и не смеюсь.

– ЧЁРТ ВОЗЬМИ! – взбешённо бормочу я и подбегаю к машине.

Распахнув дверь, я ощущаю ужасный запах бензина.

За рулём – она.

Грязная, бледная, глаза огромные, как при приступе.

Позади мальчишка, дрожит, будто весь мир рухнул перед его лицом.

– ВЫХОДИ! – командую я и буквально выволакиваю угонщицу наружу.

Она ударяется о мою грудь, отталкивается, а во взгляде – огонь и страх одновременно.

– Отпусти! – кричит она, вырываясь. – Не трогай меня!

– Не трогать?! Ты только что въехала в стену на моей машине! – я хватаюсь за голову. – У тебя что, совсем мозгов нет?

Она дрожит, но держится прямо.

– Я… я не хотела!

– Понимаю, – показательно смеюсь я. – Кирпич сам выбежал на дорогу, бывает.

Она недолго молчит.

– Извини. Я верну тебе деньги. За ремонт.

– Да ладно? – уже искренне смеюсь я. – Переводом по доллару в век?

Мальчишка на пассажирском сиденье поднимает голову.

– Айла, я боюсь…

Айла? Так вот как зовут эту ненормальную! Имя звучит так, будто его собрала автозамена после трёх ошибок подряд. Тупое, как и носительница.

– Всё хорошо, Адам, – произносит она быстро, смягчив интонацию.

– Всё хорошо?! – я нервно хохочу, хотя внутри всё кипит от гнева. – Ну да, МОЯ машина теперь часть архитектуры города! А у тебя «всё хорошо». Ты под кайфом или просто дура?

– Послушай! – она нервно скрещивает руки на груди, – Я не хотела этого делать! У меня не было выбора! Я ещё раз прошу прощения и говорю, что заплачу за ремонт! Что тебе ещё надо?!

– Начни с водительских курсов! – кричу я. – Это чужое имущество, а не бесплатный аттракцион “Разгонись и врежься”! Или ты просто решила устроить вечер приключений: сперва минералка, потом угон и кирпичная кладка? – я шагаю ближе, чувствуя, что гнев поднимается, как кипяток. – Ты вообще соображаешь, что могла убить ребёнка?!

– Замолчи! – кричит в ответ она. – Я спасала его!

– Правда? От чего? От бремени жизни? Или правил дорожного движения?

– Я не собираюсь тебе ничего объяснять. Прекрати кричать на меня!

Мальчишка, до этого сидевший в машине, тихо вылезает наружу и встаёт позади угонщицы.

Вдруг я слышу из-за спины голос Нола, бегущего в мою сторону.

– Чувак, да зови ты уже копов, нахрен, – произносит он резко. – Чего ты с ней церемонишься? Пусть объясняется, где надо.

– Айла… – произносит робко мелкий, прячась за спиной угонщицы. – Они вызовут полицию, да?

Я смотрю на него, потом на неё, потом снова на него.

– Конечно, вызовем, мелкий, – резко выпаливаю я. – Твоя похитительница отправится в камеру. С грязными решётками, как раз в тон её модной одежде! А тебя, – я показываю на него пальцем, – отвезут домой.

– Заткнись! – резко выкрикивает угонщица. – Не говори так!

– А что? – усмехаюсь я. – От той, кто крадёт воду и чужие машины, всего можно ожидать. Может, ты и этого ребёнка похитила?!

– Сестра… – тихо произносит мелкий, – Она… моя сестра.

Угонщица прячет ребёнка за спиной и продолжает со страхом и гневом смотреть на меня.

– А-а, ну тогда всё ясно, – усмехаюсь я. – Семейный подряд. Старшая крадёт, младший ревёт. Мама, наверное, гордится, да?

Угонщица выкатывает свои чёрные глаза.

– Что ты сказал?

– Я говорю, – произношу я холодно, – если вы шляетесь по ночам и разбиваете машины, значит, маме плевать, где вы и чем занимаетесь. Отличная семья!

Она белеет, её руки сжимаются в кулаки, а на лице рисуется неописуемый гнев.

– СЛУШАЙ СЮДА, УРОД! – она подходит ко мне вплотную и начинает тыкать пальцем в грудь. – ЕСЛИ ТЫ СКАЖЕШЬ ЕЩЁ ХОТЯ БЫ ОДНО СЛОВО, Я РАЗОБЬЮ ТВОЁ САМОДОВОЛЬНОЕ ЛИЦО ОБ КОПОТ ТВОЕЙ ЖЕ ТАЧКИ, УСЁК?!

Слова ударяют резко, как пощёчина.

Я растерянно моргаю, будто не сразу понял, что услышал.

Стоящий рядом Нол издаёт странный звук – смесь кашля и нервного смешка.

Оба мы просто… зависаем.

Я – потому что никто никогда не осмеливался разговаривать со мной в таком тоне.

А уж девчонка, вся в грязи и крови, тем более.

Она стоит прямо, плечи вперёд, глаза горят.

А я, вместо того чтобы ответить, просто смотрю на неё.

И не знаю, что сказать.

Рот будто пересох.

Слова застревают где-то в груди, и я впервые за долгое время не чувствую себя хозяином ситуации.

Нол тоже молчит.

Он глядит то на меня, то на неё – как на сцену, где актёры вдруг одновременно забыли текст.

Ветер гонит дым от капота, пахнет бензином и мокрым асфальтом.

Где-то трещит вывеска.

Она дышит тяжело, но не теряет зрительного контакта.

Между нами тянется напряжение.

Да кто она, мать её, такая?! Как у кого-то вроде неё вообще хватило наглости заговорить со мной в таком тоне? И, чёрт возьми, я ведь даже не нашёл, что ей ответить!

Я сжимаю кулаки, чувствуя, как растерянность медленно сменяется злостью. Но как только я хочу произнести первое, что придёт в голову, резко раздаётся звук сирены.

Глухой, растущий, режущий воздух.

Синий свет быстро мелькает на стене.

Угонщица резко оборачивается – глаза расширяются, дыхание сбивается.

– …Нет… – шепчет она еле слышно, прижимая мелкого ещё сильнее.

Я молча смотрю на них.

А где-то позади уже гудят шины полицейской машины…

Глава 2. Судьбоносное решение

1. Айла

Я сижу в пустой камере.

Холодный металл под спиной, руки в наручниках.

Железо впивается в кожу, будто специально напоминает: ты здесь не просто так.

Воздух пахнет сыростью и чем-то кислым: дешёвым кофе, перегаром, мокрым бетоном.

Где-то за стеной щёлкает выключатель, кто-то кашляет.

Всё гулкое, серое, как будто мир обернулся бетонной коробкой и захлопнулся.

Я давно отучила себя плакать. Даже когда совсем страшно.

Вот и сейчас не получается.

Перед глазами снова и снова одно и то же: разбитая машина, мигающий свет, полицейские фары. Дрожащий Адам, прижавшийся ко мне с красными глазами.

Он всю дорогу шептал:

– Нас теперь разлучат, да?

А я отвечала:

– Никто нас не посмеет разлучить. Никогда.

Хотя сама знала, что это вполне возможно.

Полицию вызвала продавщица.

Та, что орала, когда сработала сигнализация.

Конечно, она. Кто ещё?

Всё началось с воды.

С одной глупой бутылки воды.

А потом – он.

Тот самодовольный тип с ухмылкой, по которой хотелось врезать.

Он стоял рядом с полицейскими, но без энтузиазма.

Говорил тихо, коротко, будто только мечтал, чтобы всё это побыстрее закончилось.

Поехал с нами, но явно через силу.

Не геройствовал, не лез в разговоры.

Просто стоял. Руки в карманах. Смотрел в сторону.

И всё равно – раздражал.

Наверное, потому что напоминал, как глупо всё обернулось. И потому, что позволил себе говорить о нашей семье.

Теперь я здесь.

А Адам где-то в другой комнате. С полицейскими.

Я видела, как он жался к стене, когда один из них попытался задать вопрос.

Он боится взрослых. Особенно, когда они кричат.

В машине я успокаивала его, как могла:

– Всё хорошо, слышишь? Это просто недоразумение. Нас отпустят.

Он кивал, но не верил.

И я тоже не верила. Потому что угон – это ещё не всё.

Это даже не начало. Я боюсь не за машину.

Я боюсь за то, что произойдёт, когда выяснится, почему мы оказались ночью на улице в таком виде.

Про Стивена. Я ненавижу произносить его имя.

Оно будто оставляет привкус металла во рту.

Он был пьян. Впрочем, как всегда.

Шатался по кухне, кричал, бил посуду, а потом вдруг взял и схватил меня за горло.

Резко. Без причины. Просто потому, что мог.

Я пыталась вырваться, но он был сильнее.

Пальцы давили, мир расплывался.

Воздуха не хватало. И тут – удар. Глухой. Короткий.

Я упала на пол. Он – рядом.

А над ним стоял Адам.

Мой маленький брат.

Со стеклянной вазой в руках.

Он дрожал, губы побелели.

На полу – кровь.

Я бросилась к Стивену, попробовала нащупать пульс. Не поняла.

Он не шевелился. Только кровь расползалась по линолеуму. Тёмная и липкая.

Я подняла глаза на Адама – он уже плакал.

Я не знала, что сказать.

Просто схватила его за руку и шёпотом произнесла: «Нам нужно уйти».

И мы ушли.

Без вещей. Без телефона. И без плана.

Так всё и началось.

Ночь, ветер, дорога, страх.

А потом – тот магазин.

Тот самовлюблённый тип с ухмылкой.

И теперь – эта камера.

Если Стивен умер – всё кончено.

Но даже если нет… всё равно кончено.

Я знаю, что скажу, если придётся.

Что это сделала я. Что Адам ни при чём. Пусть думают, что я ударила его в целях самообороны, потом сбежала, угнала чужую машину и разбила. Что вся вина только на мне одной. Я не могу допустить, чтобы Адам оказался в детской колонии. Но если меня посадят, его отправят в приют… И этого я тоже не могу допустить.

Он – всё, что у меня есть.

И я – всё, что есть у него.

Я закрываю глаза и, прикусив губу, сворачиваюсь комочком на ледяном полу.