Дело «пастора»

Редактор Людмила Яхина

© Поль Монтер, 2024

ISBN 978-5-0056-6056-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

1956 год

Десятилетний Венсан прислушался. Ему показалось, что плач и вскрики Амели стихли. Он выбрался из кровати и спустился в подвал. Старшая сестра лежала без движения прямо на земле. Отец обернулся и уверенно произнёс:

– Земной путь нашей Амели закончен.

– Она умерла? – спросил мальчик.

– Да, сынок, и хвала Господу, перед смертью она искупила свои грехи. Возьми лопату, поможешь мне похоронить тело.

Глядя на то, как отец снимает с Амели одежду, и, заметив на её спине багрово-синие полосы, вероятнее всего, оставленные сложенной втрое крепкой верёвкой, валявшейся поодаль, Венсан почувствовал не сострадание, а скорее любопытство. Мальчик помог обрядить покойницу в серый балахон и искоса поглядывал, как на капюшоне проступает кровь. Застыв на несколько секунд, он поправил пряди волос по обе стороны бледного лица. Надо же, при жизни у Амели никогда не было такой белой кожи. Сейчас она походила на статую.

Почти два часа отец и сын старательно долбили утрамбованный земляной пол подвала. За всё время оба не проронили ни слова. Наконец Рауль Дешан счёл, что яма вполне глубокая. Тело Амели опустили вниз – прежде чем выбраться из ямы, мужчина старательно сложил руки дочери на груди.

Глядя на умершую сестру, которая сейчас явно напоминала персонажа библейских историй, Венсан испытал что-то сродни восторгу. Да он почувствовал настоящий религиозный экстаз. Сердце забилось, дыхание перехватило.

– Надеюсь, Небесный Отец позволит несчастной угодить в чистилище. А там уж его воля, пустить её дальше или отправить в ад. Бросай землю, сынок.

– Папа! – вскинув на отца сияющий взгляд, воскликнул мальчик. – Когда я вырасту, стану священником!

– Чтобы карать зло, необязательно быть священником, Венсан, – серьёзно произнёс Рауль. – Человек может быть рабочим или крестьянином, клерком, музыкантом, актёром или продавцом. Главное, чтобы его душа принадлежала Богу и помогала ему расправляться со злом на земле. Эта скромная лепта в великие дела Господа стоит того, чтобы посвятить этому жизнь. Мы не зря дали тебе такое имя, мой мальчик. Ты помнишь, что тебя назвали в честь Венсана де Поля? Я рад, что ты понимаешь, как важна для Отца нашего любая помощь. Да, он всемогущ. Но и мы, дети его, не должны сидеть сложа руки.

Отец и сын старательно притоптали пол.

– Завтра я привезу цемент, – спокойно прибавил Рауль. – Пойдём в дом, нам надо умыться.

Наливая воду, мальчик проронил:

– Папа, а мы закажем мессу по Амели?

– Нет. Ты никому не должен говорить о её смерти. Скажем, что она сбежала из дому. Ты же знаешь, не все соседи являются верными католиками. У них могут возникнуть неправильные мысли. Для них мой поступок может показаться простым убийством. Но ты же понимаешь, что я никогда бы не решился лишить жизни собственную дочь? Ведь я искренне любил её. Ты мне веришь? Бедняжка Амели погрязла в грехе, и я помог ей очиститься. – Глаза отца сверкнули, он притянул сына к себе и положил руки ему на плечи. – Запомни, мой дорогой, ещё со времён Адама и Евы именно женщина стала прибежищем греха. Но потом многие из них осознали это и покаялись. И в мире есть только два вида женщин: либо святая, либо шлюха. Вот твоя мать была святой! Её нельзя упрекнуть ни в чём. Даже на смертном одре она не роптала, хотя болезнь причиняла ей муки. Но она стойко несла свой крест, и мысль, что скоро она предстанет перед Создателем, давала ей силы. К прискорбию, Амели не унаследовала её чистоты. Я не призываю, чтобы ты испытывал к сестре ненависть. Ведь теперь она расплатилась за всё.

Венсан открыто взглянул на отца и кивнул.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

2001 год

– Итак, что мы имеем? – Пьер потёр переносицу, оглядывая очередное место преступления. Затем, аккуратно подобрав полы дорогого плаща, опустился на корточки возле трупа.

– Женщина, на вид восемнадцать-двадцать лет, – монотонно начал доктор Легран. – Время смерти около полуночи, точнее скажу после вскрытия. На запястьях следы от верёвки, на теле следы побоев. Вот, взгляни сам, несчастную били по спине чем-то вроде хлыста или кнута. Причина смерти, как и в трёх предыдущих случаях…

– Отрезан язык, – бросил Пьер.

Клод нахмурился. Убийца настоящий садист и, скорее всего, псих. Он вновь бросил взгляд на покойницу. Бедная девчонка, такая молодая и довольно хорошенькая. Он даже представить не мог, что первое же его дело станет таким омерзительным.

– Я вас слушаю, Фонтен, – спокойно произнёс Совари.

Выпускник национальной школы полиции в Кане-Клюз, стройный молодой человек с густыми тёмно-русыми волосами, подошёл ближе.

– М-м-м, жертва одета в серый балахон с капюшоном, – начал стажёр. – Убийца вновь усадил труп на колени и зафиксировал руки в положении молящейся. Чёрт, он реальный кретин! Что он хотел этим показать?

– Чем вы занимаетесь в свободное время, Клод?

– Я? Обычно хожу в спортзал.

– А чтением вы, скорее всего, пренебрегаете, – хмыкнул Пьер. – Преступник усаживает жертв в позу кающейся Марии Магдалины. Отсюда и аксессуар в виде балахона и сложенные в молитве ладони. Если будете более внимательны, то заметите, что на девице парик с длинными волосами для большей схожести с библейским персонажем.

– Паршивый извращенец! Ему мало просто лишить жизни! – вырвалось у Клода.

– Извращенец? С чего вы взяли? Возможно, у него есть определённая цель, он просто следует ей, – пожал плечами Пьер. – Ладно, оставим на сегодня. Поляну прочешут жандармы, а доктор займётся вскрытием. Подождём, возможно, будем располагать большей информацией, чем сейчас.

– Как думаете, Совари, по какому принципу он выбирает жертву? – спросил Клод, усаживаясь за столик придорожного кафе. – На лекции нам говорили, что маньяки обычно охотятся на определённый типаж, а все три девушки, которые погибли, совершенно не похожи друг на друга. У них же ничего общего.

– Ну почему? По крайней мере есть одно, что их объединяет, – пожал плечами Пьер, размешивая сахар. – Они шлюхи, Фонтен. Уличные девицы, и довольно дешёвые, из тех, кто торчит у мотелей, ублажая водителей.

– Откуда вы знаете?

– Если бы вы были внимательнее к деталям и умерили свои эмоции, то могли бы сами заметить. Ногти убиенной покрыты жутко вульгарным жёлтым лаком ядовито-цыплячьего цвета. Кое-где он успел облупиться, и девица попросту нанесла сверху ещё один слой. Приличные дамы так не делают. Они либо идут на маникюр, либо сами снимают старое покрытие и наносят новое. А уличной девчонке на это наплевать, вряд ли её клиенты целуют ей ручки. Заметьте, друг мой, сексуального насилия не было, следовательно, тот, кто кого мы ищем, вовсе не извращенец, как вы вообразили.

– А кто же он, по-вашему?

– Ну… своеобразный борец с пороком, грехом похоти, развратом. Вы наверняка слышали, что его прозвали Пастором.

Клод невольно приоткрыл рот, уважительно глядя на напарника. Ещё в первый день на работе весельчак Мэтью открыто сказал, что комиссар Совари очень опытный, но жутко занудный тип. Пьеру было около сорока пяти лет, он хорошо одевался и обладал довольно приятной внешностью. По заверениям болтушки Марианны, он здорово походил на Грегори Пека. Клод из любопытства нашёл в интернете фото актёра и отметил, что напарник действительно походит на голливудскую звезду 60-х. Правда, из всех фильмов молодой человек осилил только «Омен», прельстившись жанром. Наверное, с такой наружностью Пьер не имел проблем с женщинами. Но вездесущая Марианна шепнула, что, по слухам, комиссар был дважды женат, и оба раза жёнушки его бросили. Наверное, не выдержали вечного занудства с его стороны и участи жены полицейского, что постоянно опаздывает на семейный ужин.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Клод вернулся домой поздно. День выдался долгим и суматошным. Оставив напарника в участке, он помчался в морг в надежде, что обстоятельный Легран даст более подробное объяснение. Но, к сожалению, ничего нового не услышал. Да, причиной смерти вновь стала обширная кровопотеря, и, лишившись языка, девушка попросту захлебнулась собственной кровью. Доктор согласился с Пьером, что жертва, скорее всего, вела беспорядочную половую жизнь, анализы наверняка выявят парочку сопутствующих этому промыслу инфекций. Но босс опять оказался абсолютно прав, что сексуального насилия не было. Клод только пожал плечам: значит, и он не слишком ошибся, назвав преступника извращенцем. Скорее всего, этот психопат ещё и импотент в придачу и таким способом мстит за невозможность получить удовольствие.

И вновь никаких особых примет, чтобы узнать имя и фамилию убитой. Ни приметных родинок, ни шрамов. Есть маленькая татуировка на бедре, и, конечно же, Легран сфотографировал её. Но Клод успел почти наизусть выучить приметы пропавших девушек подходящего возраста. К счастью, их было не так уж много, и нигде не упоминались татуировки. И теперь придётся обойти все салоны тату, хотя он прекрасно знал, что подобный рисунок может набить любой кустарный мастер у себя дома. Скорее всего, так и было, ведь это гораздо дешевле, чем в салоне.

– Да, Фонтен, нам ужасно не повезло, – вздохнул доктор. – Надо же было этому мяснику перебраться сюда.

– Что вы имеете в виду?

– Вы что, не в курсе? Расспросите Совари, он, кажется, из Прованса. Там были похожие преступления. Но тогда жертвы кроме языка пару раз лишались кисти правой руки.

Клод тотчас помчался в участок и буквально с порога засыпал Пьера расспросами. Но комиссар преспокойно занимался бумагами и только приподнял бровь.

– Господь с вами, Фонтен, с чего вы решили, что я должен быть в курсе похождений нашего убийцы в Провансе? Да, я, как и все в полиции, слышал эту историю, но тогда я плотно занимался наркоторговцами и, скажу вам, довольно успешно. Запомните на будущее, если вы станете вникать во все дела своих коллег, то ничего не добьётесь в собственном расследовании.

Клод нахмурился и обиженно бросил:

– Если у вас так прекрасно всё шло, отчего вы не остались в Провансе?

– Довольно бестактный вопрос с вашей стороны, – спокойно проронил Пьер. – Я вправе ответить, что это не ваше дело. Но сделаю скидку на ваш возраст, неопытность и эмоции. В предместье живёт мой единственный родственник. Он старый человек и мне удобнее навещать его потратив на дорогу час, а не четырнадцать туда и обратно. Вы удовлетворены?

– Простите… – смешался стажёр – Я действительно слишком эмоционально воспринимаю задание и, поверьте, готов на всё, чтобы разыскать это упыря.

– Ну так и займитесь делом. Пока вы торчали в морге, зная, что Легран всё равно отправит подробный отчёт сюда и вовсе нет необходимости стоять у него над душой, я как раз таки отдал на экспертизу балахон жертвы.

– Но ведь два предыдущих балахона уже отправляли и на нём ничего не нашли, кроме крови самих потерпевших.

– А где они были куплены, вас не интересует? Вряд ли такую одежду продают в торговых центрах. Ещё вы забыли о парике. Марианна нашла, откуда он. Труппа самодеятельного театра распродавала костюмы и парики из-за закрытия студии. Но, увы, они были слишком расстроены и никто из них даже не запомнил покупателей. На самом парике опять-таки никаких следов, кроме следов самой жертвы. Скорее всего, она надела его сама, пусть и не добровольно.

Клод окончательно расстроился. Выходит, он действительно тратит время впустую. Конечно, Пьер здорово бесит своим тягучим занудством и флегматичностью, но при этом он занят реальной работой. Молодой человек нахмурился и, вздохнув покорно, начал составлять отчёт за день.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Клод ещё за дверью услышал громкую музыку. Торопливо провернув ключ, он крикнул:

– Эй, Кнопка! Ты смотрела на часы? Сейчас разъярённые соседи вызовут полицию.

– А разве ты не поможешь мне сбежать из участка? – хихикнула сестрёнка.

– Даже не надейся, лично упеку тебя в самую унылую камеру, – подмигнул Клод, вешая куртку на крючок.

Лиза приглушила звук колонок и направилась в кухню.

После гибели родителей Клод Фонтен жил в скромной квартире на Ла Канебьер вдвоём с младшей сестрой. Близость к рынку пропитала квартиру стойким запахом рыбы, но цены в квартале были куда ниже, чем в центре. Лиза уже год подрабатывала в крошечном магазине сувениров, но пока Клод не сдаст последний экзамен и не закрепится в участке, о переезде нечего и мечтать.

Сестрёнка нетерпеливо ждала, пока он поест, и, налив кофе, облокотилась на стол.

– Ну рассказывай!

– О чём?

– Хватит, Клоди, ты же прекрасно знаешь о чём. Ну, о той девушке, которую нашли сегодня утром.

– Ты с ума сошла, Кнопка? С какой радости я стану обсуждать с тобой такое? Хватит с тебя того, что написали в газетах.

– Ну вот ещё! Думаешь, я в обморок упаду? По телевизору раза три показали сюжет. Я думала, тебя тоже покажут, хотела прихвастнуть перед девчонками, но тебя не показали. Только какого-то толстого дядьку с седыми усами.

– Этот дядька – месье Мольер, его всегда пихают вперёд, когда налетают журналисты. Мы с Пьером к тому времени давно уехали. Ну, что ещё показали?

– Да ничего такого, чтобы лишиться чувств, – пожала плечами Лиза. – Девушку тоже не показали. Она была симпатичная?

– Ну ничего. Правда, волосы совершенно дикого цвета, такая молодая. Очень жаль, что ты и твои подружки воспринимаете такие вещи как шоу. Ты думаешь, мертвецы выглядят как в кино, в красивых позах и с макияжем? Ничего подобного! В реальности это довольно жутковато. Ай, да всё равно не поймёшь. Я раньше сам думал, что, начав расследование, окажусь героем многочисленных фильмов про сыщиков. Это самая тупая вещь на свете! Ни капельки не похоже на слащавые сцены с очаровательной покойницей и задумчивым детективом, что с одного взгляда распутал всё дело! – Клод начал заводиться, словно избавляясь от накопившегося за день раздражения. – Знаешь, Кнопка, это омерзительно видеть мертвеца с посиневшим лицом. Пятна крови, равнодушно-деловые лица полицейских… И самое обидное, что какая-то сволочь с больной башкой спокойно продолжит убивать, потому что мы опять ни черта не нашли! – Фонтен швырнул вилку на стол и достал из кармана сигареты.

– Ты так разошёлся, как будто я виновата в том, что тебе с твоим Пьером не удалось найти преступника, – буркнула Лиза. – Можешь возмущаться, но будь я на вашем месте, обязательно показала бы бедняжку по телевизору. Ведь её могут узнать друзья или родственники.

– Слушай, Кнопка, я разозлился вовсе не на тебя, просто выдался паршивый день, – устало произнёс брат. – Ты слишком много смотришь всякой ерунды. Неужели думаешь, что в участке работают придурки, и я один из них? Прежде чем выставлять фото покойницы, дознаватели занимаются стандартной рутиной, которая положена в таких случаях. Если эти меры не помогут опознать жертву, то конечно же, последним шагом станет публикация в газетах и на телевидении. Мне завтра опять предстоит перелопатить кучу информации, и вообще, давай сменим тему. И без того тошно. Знаешь, я могу сказать откровенно, без всякого опасения показаться слабаком: я действительно не ожидал, что мне достанется такое мерзкое дело. И я от всей души надеюсь, что завтра с утра не объявят об очередной жертве чёртова психа.

Лиза сочувственно взглянула на брата и начала убирать со стола.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Сидя в кабинете шефа полиции, грузного Фернана Дюбуа, Клод едва не задремал от монотонной и лишённой всяких эмоций речи напарника.

– Тем самым мы имеем весьма скудный набор улик, которые вряд ли продвинут расследование. Итак, содержимое из-под ногтей у всех троих потерпевших отсутствует. Могу сказать, что преступник специально озаботился, чтобы тщательно всё почистить. Балахоны сшиты явно не на фабрике, скорее всего, это портной, работающий на дому. Если, конечно, тот, кого мы ищем, сам не имеет навыков шитья. Ткань продаётся повсеместно. Это грубая холстина для протирки деталей машин, и её обычно покупают владельцы автомастерских, парки такси ну и, конечно, её мог приобрести любой владелец машины. Я сам пару раз покупал подобное в одной мастерской. Хотя теперь предпочитаю пользоваться специальными салфетками, эта холстина – настоящая дерюга. Могу заметить, что когда я брал пару метров, видел, что ткань упакована в тюки, которые попросту навалены на заднем дворе мастерской. Следовательно, преступник мог и вовсе не делать покупки, а украсть пару штук, пока механик копался в его машине. Далее, парики. Их было использовано всего два, у третьей девушки свои волосы были длинными, и не было необходимости в накладной причёске. Как я докладывал ранее, парики с распродажи театральных костюмов в предместье. Парень из труппы уверял, что была ужасная неразбериха. Домохозяйки и школьницы с таким ажиотажем растаскивали кринолины, зонтики и парики, что он не смог бы выделить из галдящей толпы, кто и что приобрёл. Наш неуловимый убийца крайне внимателен к деталям. Никаких следов, что помогли бы сдвинуться с места. Могу сказать только одно. Убийство происходит не там, где мы находим труп. Все его ритуалы требуют времени, есть риск, что его застигнет припозднившийся прохожий, хотя места довольно тихие, и вряд ли кто-то потащится через перелесок ночью. Словом, он привозит жертву к выбранному месту, придаёт ей позу скорбящей Магдалины и исчезает.

– Ну вот, вы же сказали: привозит! – перебил Дюбуа. – Надеюсь, не на помеле. Что по поводу автомобиля?

– Ничего, – равнодушно пожал плечами Совари. – Каждый раз в ночь преступления идёт дождь. Отпечатки протектора размыты. Хотя наш Леон снял слепки из того, что осталось. Сомневаюсь, что это прольёт свет на владельца автомобиля.

– Чёрт подери, Пьер! Такое чувство, что вы описываете призрака, – рявкнул шеф. – Почему до сих пор нет ни единой зацепки?

– Послушайте, месье Дюбуа, – нахмурился Совари. – Почему бы вам не адресовать этот вопрос к полиции Прованса? Ведь, как известно, Пастор появился там раньше, чем в Марселе. И, как видите, мои бывшие коллеги тоже не смогли его найти. Почему вы считаете, что именно я и юный Фонтен располагаем большими возможностями?

Дюбуа помолчал, постукивая пальцем по столу, и, не глядя на подчинённых, пробурчал:

– Я могу добавить людей в вашу группу, Пьер.

– Благодарю, но у нас их достаточно. Заметьте, кажется, весь участок сосредоточился на неуловимом персонаже, хотя в Марселе хватает и других нарушителей закона.

Вернувшись к себе в кабинет, Пьер налил кофе и подмигнул напарнику:

– Вы ещё не разочаровались в своём выборе Фонтен?

– Нет. Хотя дело действительно отвратное, и меня просто бесит, что все следственные действия упираются в тупик. Верите, уже пару дней по утрам я вздрагиваю от любого звонка. Так и жду, что сообщат о новой жертве.

Пьер рассмеялся.

– Следите за прогнозом погоды, молодой человек, и если увидите, что обещают сухую погоду, можете спать спокойно. Наш призрак предпочитает дождь, ведь, как известно, вода здорово затрудняет работу экспертам.

Фонтен недоверчиво взглянул на собеседника. Чёрт, а ведь Пьер прав. Он же упоминал этот нюанс в кабинете шефа. Меж тем комиссар Совари спокойно допил кофе и придвинул к себе тощую папку с делом.

– Послушайте, Пьер, у меня, конечно, нет никакого опыта, но я не верю, что нельзя докопаться до сути. Ведь так не бывает!

– О, друг мой, я не зря намекнул, что чтение – весьма полезное занятие. Вспомните историю Джека-потрошителя.

Бросив взгляд на смущённое лицо стажёра, Совари едва заметно ухмыльнулся.

– Я… я плохо знаю об этом, – порозовел Клод. – Я смотрел фильм, но он показался мне нудным, и я почти не помню сюжет. Мы ходили в кино вместе с сестрой, потому что ей нравится Джонни Депп.

– Да, картина называлась «Из ада», и там действительно играл Депп, эдакого томного эстета сыщика. Хотя вы же понимаете, что сюжет выдуман от начала и до конца. Я прочёл много книг о Потрошителе и, заметьте, всё же отдавал предпочтение документальным запискам. Хотя нашёл пару вполне сносных художественных романов.

– Простите, Пьер, к чему вы об этом вспомнили? Показать, что я необразованный тупица?

– Вы зря приняли на свой счёт, молодой человек, – миролюбиво заметил напарник. – Моей целью было нечто иное.

– И что же?

– Напомнить, что Джека-потрошителя так и не нашли, – подмигнул Совари.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Фонтен устало опустился на табурет и начал развязывать шнурки. Сегодня в зале он занимался с таким азартом, что тренер несколько раз просил его сбавить темп. Но Клод ничего не мог с собой поделать. Кажется, изнуряя себя тренировкой, он пытался выплеснуть накопленное раздражение. Вот дурак, завтра у него будут ныть все мышцы.

– У тебя что-то случилось? – спросила Лиза.

– Слава Богу, пока ничего. Так… просто день выдался нудным, как мой напарник.

Клод молча поужинал и устроился в кресле, положив ноги на пуфик.

– Слушай, Кнопка, сделай одолжение, принеси мой ноутбук и кофе.

– Ты начинаешь наглеть, месье будущий комиссар полиции, – хихикнула сестра. – Ладно уж, когда разбогатеешь, я тоже стану изображать гламурную девицу и обязательно заведу крошечную собачонку с бантиком на голове.

Спал Клод плохо. Мысль, что его неопытность и равнодушие к делу Пьера станут причиной очередного убийства, не давала ему покою. Наспех позавтракав, он поспешил в участок.

– У вас унылый вид, Фонтен, – сказал напарник, не отрываясь от монитора.

– Вчера на тренировке потянул мышцы и в придачу не выспался. Есть новости?

– Абсолютно никаких. Вообразите, ночью задержали какого-то бедолагу. Вопил, что он и есть Пастор.

– Да вы что? Так может, это действительно он? – Клод почувствовал, как сильно забилось сердце. Почему Совари сообщает это с таким постным лицом?

– Ай, – скривился напарник. – За этого кретина надо поблагодарить вездесущих репортёров. Сейчас пациенты дома скорби повалят сюда толпой. Если бы вы его видели, то поняли бы сразу, что этот несчастный не в состоянии прибить даже сонную муху. К тому же доктор из лечебницы святой Анны уже опознал его.

– Послушайте, Пьер, вы даже не скрываете, что вам совершенно не интересно заниматься расследованием! – вспылил Клод. – Вы явно смирились, что преступника не найти.

– Я собираюсь перекусить в кафе на бульваре, составьте мне компанию, Фонтен, – спокойно ответил напарник. – И я кое-что вам расскажу, чтобы вы раз и навсегда перестали строить домыслы относительно моих детективных способностей и рвения на службе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Клод без интереса пробежал глазами меню и уставился на собеседника.

– Пожалуй, ещё фруктовый салат и чизкейк с черникой, – удовлетворённо кивнул Совари официантке. – Ну вот, а теперь побеседуем, – закуривая сигарету, произнёс он. – Наш шеф человек неплохой, и наверняка усердный служака, но, увы, получив своё место, он начисто утратил хватку, если она вообще у него была. Я с самого начала понял, что дело проигрышное, и вы правы, мне абсолютно не хочется тратить на него время. О, только не сверкайте так глазами, друг мой. Возможно, узнав мои доводы, вы поймёте меня лучше. Итак, во-первых, за годы работы я набрался обширного опыта. Если желаете, то можете ознакомиться со списком моих наград и поощрений. Да, скажу без намёков, я жду повышения, и затяжное расследование, которое не даст результата, отодвинет моё продвижение по службе и очередное звание. Сейчас в отделе появилось заманчивое дело о подмене драгоценностей в семье одного из богатейших людей города, и я уверен, что в этом я смогу блеснуть и проявить себя с самой лучшей стороны. Но я не могу официально отказаться от дела Пастора. И мне попросту хочется дождаться того момента, когда его похоронят среди нераскрытых преступлений. Как сделали в Провансе и в Нанте.

– В Нанте?

– Тише, Фонтен. Держите себя в руках. Да, в Нанте. Я же упомянул, что наш шеф жутко неповоротлив. Он даже не потрудился навести справки, а я не стал раскрывать карты. Так вот, Клод, подобные преступления были в Нанте ещё до Прованса, и как вы догадываетесь, его тоже тихо убрали на полку за неимением подозреваемого и мало-мальски пригодных улик. Теперь Пастор переместился сюда, потом он, возможно, переедет в другой город. Судя по всему, он любит менять места проживания. Вот я и хочу просто дождаться, когда месье невидимка отправится восвояси. И его дело станет головной болью местных сыщиков. Видите, насколько я с вами откровенен? Надеюсь, вы не побежите с докладом к начальству? Я просто хочу поставить точки над i, раз уж мы с вами в одной упряжке.