Невеста Дракона

Глава 5

Тишину в квартире нарушал только шелест разворачивающегося бинта и собственное сердцебиение Аики, которое вдруг принялось глухо стучать где-то в горле. Настало время перевязки – ритуал, который она старалась проводить с профессиональной холодностью, но сегодня всё пошло наперекосяк.

– Так, держимся молодцом, – пробормотала она себе под нос, аккуратно отклеивая старую повязку. – Никаких лишних мыслей. Только анатомия. Дельтовидная мышца, возможно, частично повреждена надостная… Кровеносные сосуды… Нервы…

Но её мозг отказывался сотрудничать. Под пальцами была не просто кожа. Это была карта другого мира, рельефная и живая. Горячая. Через тонкую медицинскую перчатку она чувствовала жар, исходящий от его тела, и твёрдую, упругую мускулатуру. А там, где повязка не закрывала, виднелись сине-чёрные узоры – чешуя мифического зверя, навсегда впустившего его в свою плоть.

Она знала, что это опасно. Не просто «ой, парень с татуировками», а «прямая угроза твоей хрупкой, полной студенческих долгов жизни». Это был фарс, абсурдная пьеса, где она, наивная простушка, приютила у себя волка. И всё же…

Её пальцы дрогнули, когда она обрабатывала рану антисептиком. Не от брезгливости. От чего-то другого. Вспышка тепла прокатилась по её щекам и шее. Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Это было физиологично, глупо и совершенно неподконтрольно.

«Соберись, идиотка! – закричал внутри неё голос разума. – Это не милый бариста из кофейни через улицу. Это человек, который, скорее всего, кого-то убил. Или, как минимум, очень старался. Твоё учащённое сердцебиение – это не влюблённость, это инстинкт выживания! Сигнал «беги!»».

Но её ноги не двигались. Она украдкой взглянула на его лицо. Он сидел, откинув голову на спинку дивана, глаза были закрыты. Длинные, тёмные ресницы отбрасывали тени на скулы. В расслабленном состоянии его брутальная, резкая красота казалась менее угрожающей и… притягательной. Смертельно притягательной.

– Что-то не так? – его низкий голос, тихий, но отчётливый, заставил её вздрогнуть.

– Что? Нет! Всё в порядке. Просто… рана заживает. На удивление хорошо. У тебя, должно быть, зверское здоровье. Или очень везучий генетический код. – Она залилась краской, поняв, что это прозвучало как дурацкий комплимент.Она чуть не уронила баночку с мазью.

Он медленно открыл глаза. Его чёрный, пронзительный взгляд упал на неё, и ей показалось, что он видит всё. Видит её учащённый пульс, слышит её глупые мысли.

– Или просто привык, – равнодушно ответил он.

«Привык к чему? – пронеслось в голове у Аики. – К пулям? К ножам? К тому, что тебя предают?»

Она поспешно наложила новую повязку, её пальцы снова стали быстрыми и точными, будто она пыталась запечатать не только его рану, но и свои внезапно вспыхнувшие чувства.

– Готово, – выдохнула она, отодвигаясь. – Можешь снова принимать вид недовольного сфинкса.

Она стала собирать использованные материалы, стараясь не смотреть на него. Но её тело помнило тепло его кожи. Её нос всё ещё улавливал его запах – смесь антисептика, пота и чего-то тёплого, пряного, чисто мужского.

– Почему ты это делаешь? – снова спросил он. На этот раз в его голосе не было вызова, было искреннее, почти научное любопытство. – Ты не глупа. Ты понимаешь, кем я могу быть. И всё равно рискуешь.

Аика остановилась, глядя на окно, за которым медленно спускались сумерки над Токио.

– Знаешь, в пекарне, где я работаю, есть одно правило, – сказала она, не оборачиваясь. – Никогда не судить клиента по первому заказу. Потому что человек, который сегодня заказал самый горький эспрессо, завтра может прийти за тройным карамельным латте с взбитыми сливками. Люди сложнее, чем кажутся.

– А ещё… у меня, кажется, аллергия на просьбы о помощи. Даже если они звучат не словами, а вот этим вот… – она сделала жест в его сторону, – вечным молчанием и взглядом, полным скрытых угроз. Это моя личная передряга. Самая опасная из всех. И я, похоже, снова в неё влипла.

Она наконец повернулась к нему, скрестив руки на груди в попытке выглядеть увереннее.

Она пыталась шутить, но её голос слегка дрожал. Она не могла понять, что это было. Влечение к опасности? Стокгольмский синдром на сверхскоростной японской электричке? Или просто её дурацкое, слишком большое сердце снова взяло верх над инстинктом самосохранения?

Рэн смотрел на неё, и в глубине его тёмных глаз что-то мелькнуло. Что-то неуловимое. Не улыбка, не злость. Скорее… осознание. Осознание того, что эта девушка с белыми волосами и тёмно-карими глазами была для него большей загадкой, чем любой клановый заговор. И разгадывать её было куда опаснее. Потому что игра шла не на жизнь, а на нечто более хрупкое и непонятное. На то, что он давно в себе похоронил.

Глава 6

Следующим утром Аика проснулась от странного чувства пустоты. Не той приятной пустоте выходного дня, а гнетущей, как незаполненный пропуск в конспекте. Лучи солнца падали на пустой диван. Одеяло было аккуратно сложено. На подушке не осталось и намёка на вмятину.

Сердце её ёкнуло. Она знала, что это должно было случиться. Он не мог оставаться здесь вечно. Но она не ожидала, что его исчезновение будет таким… беззвучным. Как будто его и не было.

Она выбралась из-под одеяла и тут же заметила листок бумаги, прислонённый к её заварному чайнику с котом. Простой, белый лист, порванный сбоку, будто из блокнота.

На нём ровным, решительным строгим почерком было написано:

«ありがとう»

(Аригато – Спасибо).

Ни подписи. Ни имени. Ни намёка на то, что здесь, на этом диване, несколько дней лежал раненый человек, а она, как дура, перевязывала ему пулевое ранение и чувствовала, как у неё предательски учащается пульс от прикосновения к его коже.

– Вот и всё? – тихо прошептала она, поднимая записку. – «Спасибо»? Даже не «Извини, что втянул тебя в свои разборки» или «Было приятно, что выходила меня»?

Она медленно опустилась на стул. В квартире было тихо. Слишком тихо. Даже соседский кот, похоже, понимал, что спектакль окончен, и не требовал свою утреннюю дань.

Она должна была чувствовать облегчение. Опасность миновала. Её жизнь могла вернуться в привычное русло: учёба, работа, долги. Но вместо этого она чувствовала странную, ноющую пустоту под ложечкой. И глупую, предательскую обиду.

«О чём ты вообще думала, Аика? – сурово спросила она себя, сжимая записку в руке. – Что он оставит тебе номер телефона и приглашение на ужин? Что вы будете встречаться, а он будет заходить в пекарню за круассаном и стрелять глазами в твоих врагов?»

Она фыркнула. Это был самый нелепый сценарий из всех возможных. Её жизнь – это не дорама. Её жизнь – это суровая повседневность, где место романтичных бруталов занимают счета за обучение и вечно недовольные клиенты.

Она развернула смятую записку и снова посмотрела на «Спасибо». Написано твёрдо. Без колебаний. Как приказ. Или как прощание.

Она глубоко вздохнула, заставив себя встать и налить чай. Фарс окончен. Опасный, дурацкий, захватывающий фарс. Теперь ей оставалось только надеяться, что он действительно исчез навсегда, и никакие его враги не появятся на пороге её дома с вопросами о том, где же скрывается этот человек.

Но почему-то, глядя в окно на просыпающийся Токио, она почти физически чувствовала, что это не конец. Это было лишь затишье перед бурей. Бурей, которую она, по своей глупой доброте, впустила в свою жизнь.

Тем временем Рэн, в тёмных очках и с поднятым воротником чёрного пальто, сливался с утренней толпой в дорогом районе Минато. Его плечо ныло, но ясность мысли вернулась. Каждый шаг отдавался в виске чётким, как метроном, ритмом мести.

Он вспомнил, как на рассвете смотрел на спящую Аику. Как свет из окна падал на её разметавшиеся белёсые волосы, делая их похожими на шёлк. Как её лицо, лишённое привычной оживлённости, было удивительно миловидным и беззащитным. На секунду что-то дрогнуло в его ледяной броне. Что-то тёплое и глупое.

Но это мгновение прошло. Он мысленно надел свою старую кожу – кожу Дракона. Он стряхнул с себя запах кофе и ванили, как стряхивают пыль с дорогого костюма.

Его резиденция, неприметная снаружи, но охраняемая лучше, чем некоторые посольства, встретила его мёртвой тишиной. Охранники у ворот, узнав его, побледнели и молча расступились.

Первым делом – поговорить с отцом. Узнать, что тому было известно о готовящемся перевороте. Было ли это предательство сына-наследника сюрпризом? Или частью какой-то более сложной игры?

А потом… потом начиналась охота. Кенджи. Такахиро. Старик Ямагути. Он мысленно произносил эти имена, и на губах у него появлялась холодная, безжалостная улыбка. Они думали, что убили Дракона. Они ошибались. Они лишь разбудили его.

Он вошёл в свой кабинет, выкинул окровавленную в тот вечер рубашку, которую ему дала Аика, и швырнул её в корзину. Ему предстояло окунуться в знакомый, тёмный мир, где не было места дурацким шуткам, запаху свежей выпечки и тёплому свету в карих глазах.

Но где-то на задворках сознания, как заноза, засела мысль о той, что спасла его. О той, что видела его беспомощным и, вместо того чтобы сдать врагам, накормила супом и рассказала про кота-рэкетира.

Это была слабость. Опасная слабость. И Рэн поклялся себе, что больше никогда не позволит ей повториться.

Глава 7

Возвращение к «нормальной» жизни оказалось на удивление сложным. На лекциях по биохимии Аика ловила себя на том, что вместо формул видит очертания чешуи на смуглой коже. Запах кофе в пекарне теперь ассоциировался не только с утренней рутиной, но и с тишиной, что висела в её квартире те несколько дней, когда он лежал на её диване.

«Спасибо». Записка лежала в самом дальнем углу ящика стола, придавленная стопкой конспектов, будто её можно было похоронить под грузом повседневности.

– Эй, Земля вызывает Аику! Ты вообще меня слышишь?

Аика вздрогнула и отложила карандаш. Они сидели в университетской столовой, и её подруга Тори, пухленькая девушка с вечно сияющими глазами и двумя пучками волос, торчащими по бокам, как у совушки, смотрела на неё с упрёком.

– Ты пялишься в этот пудинг уже пять минут, как будто он содержит ответы на все экзаменационные вопросы, – продолжила Тори, забирая у неё лакомство и с удовольствием отправляя его себе в рот. – А он содержит только калории. Вкусные, прекрасные калории. Что случилось?

Рядом, с убийственным спокойствием нанося лак на ногти идеальной формы, сидела Киёко. Девушка, чья красота регулярно заставляла первокурсников терять дар речи. Длинные чёрные волосы, безупречная белая кожа и взгляд, который, казалось, видел насквозь.

– Очевидно же, – безразличным тоном произнесла Киёко, не отрываясь от своего маникюра. – Её посетил призрак Ромео. Или, учитывая её везение, призрак какого-нибудь неудачливого вора, который споткнулся об её порог и испустил дух. У неё такое лицо, когда она в кого-то влюблена. Глупое и отрешённое.

– Я не влюблена! – возмутилась Аика, чувствуя, как горит лицо. – Просто… устала. Смена в пекарне вчера была адской. Один тип требовал, чтобы я нарисовала на его капучино не просто сердечко, а точную копию его родословного дерева. Я чуть не предложила ему нарисовать его генеалогическое древо в виде кактуса.

– Враньё. Ты врешь так же убедительно, как тот парень с вокзала, который продавал мне «последний iPhone» за тысячу иен. Что случилось на самом деле?

Тори фыркнула, а Киёко подняла на неё один идеально очерченный глаз.

– Ладно. Помните, я пропустила пару дней, сказала, что заболела?

Аика вздохнула, сдаваясь под давлением этого несокрушимого дуэта. Подруги знали её слишком хорошо.

– Мы помним, – хором ответили они.

– Ну… я не болела. Я… подобрала человека.

– Раненого. В переулке. Ночью.

Аика опустила голос, хотя гул столовой заглушал любые разговоры.

– Что?! Аика! Ты сошла с ума? Он мог быть маньяком! Убийцей! Социопатом!

Тори замерла с поднесённой ко рту ложкой пудинга, её глаза стали круглыми, как блюдца.

– Очевидно, он им и был, – парировала Киёко, наконец отложив лак. Её взгляд стал заинтересованным, как у учёного, нашедшего новый, потенциально ядовитый образец. – Иначе почему ты не вызвала скорую? Он был красив? Он был красив, да? Опасные мужчины обычно либо уродливы, как грех, либо красивы, как смертный грех.

– Он был… специфическим. И да, вызывать скорую он отказался наотрез. Я его пару дней выхаживала. А потом он ушёл. Оставил записку «спасибо» и испарился.

Аика почувствовала, как щёки снова наливаются жаром.

– И теперь я не могу перестать о нём думать. И я понимаю, что это идиотизм. Полнейший идиотизм. Он был ходячим красным флагом. Татуировки… такие… серьёзные. Взгляд, будто он тебя насквозь видит и уже прикидывает, во сколько оценит твои органы на чёрном рынке.

Она опустила взгляд в свою пустую тарелку.

– Боже мой, это же так романтично! Раненый зверь, которого приютила добрая красавица! Это как в дораме!

Тори ахнула, прижав руки к щекам.

– Это как в криминальной хронике, Тори, – поправила её Киёко, но в её глазах загорелся азартный огонёк. – Итак, про татуировки. Иредзуми? Полная спина? Грудь?

– Я не всё видела, – сдавленно пробормотала Аика. – Но… да. Похоже на то.

– Якудза, – без тени сомнения заключила Киёко. – Сто процентов. Ты впустила в свой дом якудзу, выходила его, и теперь у тебя кризис, потому что он оказался дико сексуальным, а ты – законченной идиоткой с комплексом спасателя.

– Я знаю! Я знаю, что я идиотка! Но он… Когда он смотрел на меня, мне казалось, что я единственный человек в его мире. Не в хорошем смысле, а в смысле… он был полностью сосредоточен. И под всей этой броней из наглости и цинизма… ему было больно. Не только физически.

Аика простонал, опуская голову на стол.

– О, боги, – прошептала Киёко с оттенком почти уважения. – Ты не просто влюбилась в гангстера. Ты влюбилась в гангстера с эмоциональной травмой. Ты достигла нового уровня глупости. Я впечатлена.

– Я не влюбилась! – снова попыталась возразить Аика, но её протест прозвучал слабо.

– Влюбилась, – уверенно констатировала Тори, наконец доев пудинг. – И теперь наша миссия – вышибить этого Ромео-якудзу из твоей головы. Нам нужен план! Шопинг! Знакомства с нормальными парнями! Может, сходить в тот новый караоке-бар?

– Караоке не поможет, – мрачно сказала Аика, поднимая голову. – Я буду петь баллады о раненых волках с пронзительными чёрными глазами.

Обе подруги смотрели на неё с смесью жалости и развлечения.

– Ладно, – вздохнула Киёко, собирая свои вещи. – Значит, план «забыть» отменяется. Переходим к плану «будь осторожна, идиотка». Если этот твой Якудза вдруг появится, ты немедленно звонишь нам. А пока… – она бросила на Аику пронзительный взгляд, – попробуй сосредоточиться на том, чтобы не провалить следующий тест. Мёртвые гангстеры в твоём дипломе не указаны как соавторы.

Аика слабо улыбнулась. Они были правы. Весь этот эпизод был опасной аномалией. Ей нужно было вернуться к своей жизни. К учёбе, работе, долгам.

Но когда она шла на следующую пару, её пальцы нащупали в кармане смятый листок – тот самый, со словами. И она поняла, что забыть будет не так-то просто. Потому что Рюсукэ Рэн был не тем, кого можно просто стереть из памяти. Он был как шрам – пока он заживал, он постоянно напоминал о себе.

Глава 8

Пока Аика пыталась втиснуть себя в рамки своей старой жизни, мир Рэна сузился до трёх имён: Кенджи, Такахиро, Ямагути. Его возвращение в штаб-квартиру «Красного Дракона» было подобно взрыву гранаты в тихом пруду. Сначала – шок, затем – волна, сметающая всё на своём пути.

Его отец, Кэйдзи Рэн, сидел в своём кабинете, отделанном тёмным деревом. Лицо патриарха, испещрённое морщинами, как карта былых сражений, было непроницаемым, когда его сын, бледный, но с горящими глазами, предстал перед ним.

– Они сказали, ты мёртв, – голос Кэйджи был ровным, но в его глазах бушевала буря. Гнев? Или… расчёт?

– Они ошиблись, – холодно ответил Рэн. – Кенджи вонзил мне нож в спину. Буквально. Такахиро обеспечил прикрытие. Всё это было санкционировано «Северной Волной».

Он ждал. Ждал взрыва, немедленного приказа о возмездии. Но отец лишь медленно кивнул.

– Ямагути зондировал почву. Говорил о «слабости» нашего клана. О том, что наследник… не оправдывает надежд.

Рэн почувствовал, как по спине пробегает холодок. Предательство Кенджи было ножом в спину. Но эти слова отца… они пахли чем-то иным. Не предательством, но холодной политической игрой, где он, Рэн, был разменной монетой.

– Значит, ты знал, – тихо произнёс Рэн. – Значит, это был тест.

– Мир меняется, сын. Сила больше не в грубой силе. Она в том, чтобы видеть врагов, пока они ещё ползают у твоих ног в виде союзников. Ты прошёл испытание. Ты выжил. Теперь покажи, что ты достоин возглавить «Красного Дракона» не по праву рождения, а по праву сильного.

Кэйджи встретил его взгляд.

Ледяная ярость, холоднее любой ярости, заполнила Рэна. Он был пешкой в игре своего отца. Его почти что смерть была… уроком.

– Как пожелаешь, отец.

Он поклонился, низко и формально.

План родился мгновенно, отточенный и безжалостный. Он не будет рубить с плеча. Он будет хирургичен.

Первый ход: Такахиро.

Молодой, амбициозный, жадный. Он был самым слабым звеном. Рэн не стал его искать. Он заставил Такахиро прийти к нему самому.

Через два дня после возвращения Рэна, Такахиро, с трясущимися руками и залитым потом лицом, стоял перед ним в том же кабинете. Он лепетал что-то о шантаже, о давлении, о страхе за семью.

– Семья… – протянул он. – У тебя есть сестра, верно? Учится в престижной школе. Красивая девушка.

Рэн сидел за столом, медленно чистя яблоко длинным узким ножом.

– Рэн-сама, прошу… Лицо Такахиро выцвело.

– Я не собираюсь трогать твою сестру, – перебил его Рэн, отрезая тонкий ломтик яблока. – Я даю тебе шанс. Один. Ты станешь моим человеком внутри «Северной Волны». Ты вернёшься к Ямагути и расскажешь, как я чудом выжил, как я ослаблен, как параною и ищу предателей среди своих. Ты завоюешь его доверие.

– А… а если я откажусь? – со скрипом выдавил Такахиро.

– Тогда я позвоню в школу твоей сестры и сообщу, какой образец чести и добродетели её старший брат. А потом мы поговорим с тобой… более традиционными методами.

Рэн положил нож и поднял на него взгляд. Без гнева. Без эмоций. Просто пустота.

Выбор был сделан. Такахиро сломался. Он стал двойным агентом.

Второй ход: Кенджи.

С ним всё было проще. Не было нужды в хитростях. Рэн выследил его на заброшенном складе, где тот прятался, ожидая переправки из города. Он пришёл не один. С ним были двое его самых верных людей, те, чья преданность прошла проверку его исчезновением.

Кенджи, увидев его, не стал просить пощады. Он знал, что это бессмысленно. Он просто взял в руки свою катану.

– Я сделал то, что должен был сделать, Рэн-сама, – сказал гигант. – Ты слишком мягок для нового времени. Слишком… прямолинеен.

Они сражались в полумраке склада, среди пыльных ящиков. Это был не поединок, а казнь. Рэн, ещё не до конца оправившийся от раны, двигался с со смертельной грацией. Он не торопился. Он парировал каждый удар, изматывая бывшего друга.

– Мягок? – тихо произнёс Рэн, отбивая очередной выпад. – Ты прав. Я позволил тебе подойти слишком близко.

Его клинок скользнул под защиту Кенджи и вошёл точно в то же место, куда тот когда-то вонзил свой нож. Не глубоко. Символично.

– Отведите его отцу. Пусть он сам решит судьбу того, кто поднял руку на сына предводителя.

Кенджи рухнул на колени. Рэн не стал добивать его. Он посмотрел на своих людей.

Смерть была бы милостью.

То, что ждало Кенджи, было куда страшнее.

И финальный ак – это Ямагути.

Информация от Такахири сделала своё дело. Старик из «Северной Волны» поверил, что Рэн ослаблен и параноидален. Он решил нанести решающий удар – захватить ключевой портовый терминал, через который шли основные поставки «Красного Дракона».

Ночью люди Ямагути вошли на территорию терминала. Их встретила гробовая тишина. И тогда снова зажёгся свет, ослепляя их.

Рэн стоял на втором этаже административного здания, глядя вниз на попавших в ловушку врагов. Рядом с ним, с лицом, выражающим полную покорность, стоял Такахиро.

– Ямагути-сан, – голос Рэна гулко разнёсся по бетонным стенам. – Вы пришли без приглашения. Это невежливо.

Завязалась перестрелка, но она была короткой и односторонней. Люди Рэна контролировали все высоты. Через пятнадцать минут всё было кончено.

– Ты… Ты просто щенок!

Старик Ямагути, которого вытащили из бронированного автомобиля, смотрел на Рэна с ненавистью.

– Вы ошиблись, посчитав слабостью то, что вы не смогли понять. Вы хотели войны старого типа. А я веду войну нового. Где информация ценнее пуль, а предательство – острее любого клинка.

Рэн спустился к нему. Он не стал унижать старика. Он просто наклонился и тихо, чтобы слышали только они двое, произнёс:

– Ваш клан отныне распускается. Его территории и бизнес переходят под наш контроль. Вам я дарую жизнь. В память о былой… дружбе нашего отцов. Умрите в своей постели, старик. В нашем мире это редкая привилегия.

Он выпрямился.

Всё было кончено. Все нити были перерезаны. Предатели наказаны, враг уничтожен. «Красный Дракон» стал сильнее, чем когда-либо.

Рэн стоял у огромного окна в своём кабинете, глядя на ночной Токио. Город лежал у его ног, сверкающий и безразличный. Он выиграл. Он доказал отцу свою силу. Он был на вершине.

Но почему-то вкус победы был у него во рту, как пепел. Он смотрел на огни города и видел среди них одинокое окно в скромном районе, где пахло кофе и ванилью, где какая-то девушка с белыми волосами, наверное, пыталась его забыть.

И он понимал, что самая сложная битва только начинается. Битва с самим собой. И с тем призраком нормальной жизни, который он на несколько дней оставил на её заштопанном диване.

Глава 9

Идея принадлежала Тори. «Новый парень на факультете биоинженерии! – восторженно щебетала она. – Зовут Кента. Высокий, симпатичный, улыбается, как щенок на солнышке! И он спросил о тебе!» Киёко, естественно, провела собственное расследование и выдала вердикт: «Чист перед законом. Никаких криминальных связей. Скучно, но безопасно. То, что тебе нужно».

Аика, чувствуя себя полной идиоткой, позволила уговорить себя. Это был идеальный шанс стереть из памяти образ холодных чёрных глаз и пронзительного взгляда. Кента и правда был мил. Он заказал ей самый сложный десерт в кафе, смешил дурацкими историями из своей студенческой жизни и смотрел на неё с неподдельным интересом. Всё было… идеально. И от этого невыносимо скучно.