Орбитальный лифт оторвался от Земли и стал медленно подниматься в космос. Двери кабины открылись уже внутри космической станции «Рассвет». Двух пилотов-испытателей никто не встретил, всё вокруг заглушал гул магнитных подошв и грандиозной стройки. То там, то здесь кто-то что-то варил, а роботы-погрузчики перетаскивали громоздкие контейнеры.
Эфремову и Чистякову пришлось самим добираться до вагонетки. Они надели скафандры, воздух на станции был далеко не везде, и часть магнитных рельсов пролегала по ещё не достроенным туннелям комплекса, а в некоторых местах буквально за иллюминаторами.
– Накричимся всласть, Иван Сергеевич, – улыбнулся молодой пилот Виктор, пристёгивая себя ремнями к сиденью вагонетки. Она была открытой, о закрытой кабине никто не подумал или решил, что без неё путешественники не увидят местных красот.
– Главное голос не сорви, – буркнул всегда более серьёзный и рассудительный командир экипажа Эфремов.
– За мои связки не переживайте, – кричал Чистяков, забыв, что они в скафандрах. Иван уменьшил входящую громкость, чтобы не оглохнуть. – Два года в церковном хоре, ещё два в оперном театре.
«Как тебя только занесло сюда на мою шею? – закрыл глаза Эфремов. – Наберут по…»
Но подремать не удалось. Вагонетка повернула в сторону дока и вскоре резко замерла у самого шлюза их корабля. Орбитальная станция была небольшой. Виктор даже не успел толком осмотреть мелькавшие на фоне серых стен людей и родную Землю в дырах станции. С орбиты она выглядела завораживающе красиво.
– Это наш? – поинтересовался Виктор. Вопрос Ивану показался излишним, других кораблей ведь нет, и он просто промолчал. – Я заучил всё о ионных двигателях, Иван Сергеевич.
– Рад за тебя, – себе под нос пробормотал Эфремов, в то время как Виктор совершенно не собирался останавливаться, продолжая болтать. Иван любил тишину. В космосе нет звуков, но походу Чистяков решил добавить своё многословие в эту идиллию пустоты.
– Но в «Зевсе» какая-то другая установка. Всё засекречено! Жутко интересно, правда, Иван Сергеевич?
– Его уже отправляли к Сатурну и назад на автоматике, проблем быть не должно. Идём! – скомандовал Эфремов. – Мы отстаём от графика.
Они прошли через шлюз и оказались внутри.
– Включи проверку систем, я доложу на Землю, что мы на месте.
– Так точно, – отсалютовал Виктор и убежал выполнять поручение. Скафандры они не снимали, сначала должна пройти проверка.
Эфремов зашёл в командную рубку и сел в кресло пилота. Провод с панели подключил прямо к костюму.
– Говорит старший пилот Зевса. Экипаж на борту. Как слышите, Земля? Экипаж на борту, запущена проверка систем.
– Слышим вас хорошо, Зевс. Идёшь не по графику, Иван Сергеевич.
– Часть экипажа подвержена неторопливости, избытку эмоций и словоблудию, Алексей Никифорович. Наверстаем.
– Принял, доложите после проверки.
– Так точно.
– Конец связи.
Проверка заняла около часа. Чистяков носился от одной панели к другой с неким задорным оптимизмом. Нужно отдать ему должное – своё дело он знал, несмотря на крайне отталкивающий характер и манеру поведения. Иван облегчённо выдохнул, хотя бы не нужно всё за вторым пилотом перепроверять. Одной проблемой меньше. Их и так будет много. Особенно после того, как с руководства сняли тонну писанины и бесчисленного количества тестов. Всем хотелось летать, а не бездумно смотреть, как стендовый двигатель тарахтит по тысячи часов к ряду в тёмном и чистом исследовательском комплексе.
– Всё штатно, Иван Сергеевич.
– Молодец, хвалю! – Эфремов подключил провод связи. – Земля, это Зевс. Проверка окончена. Начинаем подготовку по выходу к точке Лагранжа.
– Вас понял, Зевс. Получили данные с датчиков, проблем не наблюдаем.
Чистяков начал процедуру отстыковки: от корабля отходили крепления-держатели, отстегнулся соединяющий модуль, с паром отпали топливные шланги.
– Включаю маневровые двигатели, – оповестил старшего пилота Виктор.
Эфремов взял управление на себя. Как бы он не доверял Чистякову, но отстыковка это тот момент, когда можно всё запороть. Очень не хотелось Ивану в свой юбилейный испытательный полёт так подставляться. А то ещё на Земле подумают, что ветеран утомился и отправят в заслуженный отпуск в санаторий или ещё куда. Там дотошные врачи найдут чего подозрительное и совсем снимут. С возрастом Эфремов относился к людям в белых халатах всё более враждебно и не сдержанно. Они могли оставить его без полётов.
Пространные размышления не помешали Ивану вывести корабль из дока и развернуть в сторону точки Лагранжа L2. Тут он уже мог выдохнуть и расслабится, передавая рулёжку Чистякову. У того горели глаза, точно у кота в ночи. Ещё миг и набросился бы, отобрав управление, чтобы полететь самому.
– Датчики? – поинтересовался Эфремов.
– В норме, – ответил Виктор, пробежав взглядом по панели навигации.