А я тебя больше нет

Глава 9 Марина

Веки распахиваются. Между ног непозволительно влажно. Пылающий огонь возбуждения охватывает пламенем бедра и живот. Соски и шею покалывает приятным холодком. Ребра пульсируют. Пальцами сминаю простыни – и с губ срывается пронзительный стон.

Мой клитор в плену горячих настойчивых губ. Умелые круговые движения доводят меня до исступления. Все тело плавится воздушным зефиром и вот-вот сгорит от наслаждения.

Обида никуда не исчезла, но тело непослушно подчиняется своему хозяину.

– Ммм… Кир… – не выдерживаю и глухо вскрикиваю.

Лихорадочные мурашки проносятся от корней волос до кончиков пальцев, сладкое удовольствие патокой растекается по телу, наслаждение заглушает голос рассудка. Даю себе буквально минуту, чтобы отдышаться и подготовиться к монологу раскаяния.

«Все было совсем не так, как казалось со стороны». Я знаю. Я прекрасно знаю, что он будет давить на жалость.

Удовлетворенный реакцией моего тела, мой плохой хищник тянется за поцелуем, но я успеваю увернуться и подставить шею. Кир чуть прикусывает тонкую кожу – в том месте, где пульсирует венка.

– Марин… прости, любимая… – теплое дыхание ласкает мою кожу.

Я почти… почти готова сдаться, но не могу позволить себе такую роскошь. Простишь раз – будешь прощать вечно.

– Спасибо за оргазм, но я не хочу с тобой разговаривать, – деловито отрезаю и, толкнув мужа в каменную грудь, встаю с кровати.

Ноги дрожат, пропуская через себя остаточное удовольствие, но я, гордо виляя бедрами, бодрым шагом направляюсь в ванную. Не даю мужу даже на секунду помыслить, что спущу на тормоза его ночную выходку и гадкое поведение!

Нет, нет и еще раз нет!

За спиной – шорох и твердые шаги. В зеркале отражаются тени и черные круги под глазами. Щетина на скулах, которая ничуть не помешала доставить мне удовольствие несколько минут назад.

– Рина, давай поговорим? – хрипло.

– О чем ты хочешь поговорить? – Разворачиваюсь к понурому хищнику и стреляю в него злым взглядом. – О том, что ты обошелся со мной ночью как с дешевой шлюхой? Использовал мою податливость и вышвырнул меня будто шавку, которая, по-твоему, «плохо сосет»?

Замечаю, как желваки играют на его скулах, а во взгляде вспыхивает сожаление. Волосы взъерошены, темно-зеленая радужка становится светлее. На подтянутых бедрах легкие домашние брюки – отчетливо вижу очертания каменного стояка.

Черта с два тебе, милый, а не секс!

Раньше нужно было думать о сожалении! До того, как испортил мой вечер и поступил как последний козел!

– Чертовщина какая-то… – глухо оправдывается он, хмуря брови. – Я не знаю, что на меня нашло…

– Хочешь я скажу, что на тебя нашло? – недовольно шиплю, размахивая руками. Его неравнодушный взгляд скользит по моей обнаженной груди, опускается ниже. Я не ощущаю ни скованности, ни стеснения. Муж тысячу раз видел меня голой, и сейчас я, как никогда, чувствую себя естественно и непринужденно. – За последние две недели уже второй раз ты пьяный возвращаешься домой и позволяешь себе подобное хамство! Я для тебя кто? Типичная домохозяйка, которую можно елозить мордой об стол? Или просто наивная безмолвная женушка, которая обязана терпеть твои выходки?

– Ты прекрасно знаешь, что это не так! – решительно перебивает меня Кирилл. – Я работаю ради нас! Все, что я делаю, я делаю исключительно ради семьи!

– Ааа… – горько усмехаюсь, а внутри все сжимается. – Дай-ка угадаю?! Общество Лианы бедненький Кирилл Александрович тоже через силу выносит? Ради семьи! Тебе самому не смешно?

– Прекрати! – грубо отрезает.

Яркие зеленые радужки глаз подергиваются темной поволокой – когда-то этот взгляд отталкивал и манил меня одновременно, притягивал меня своей хищной опасностью и таинственностью. А вчера… вчера незнакомый страх впервые сковал меня целиком, без малейшей возможности полноценно вздохнуть.

– Влад… – тихо произносит он имя нашего сына. – Я ни разу не перекладывал на тебя вину, не предъявлял тебе претензии из-за его проблемы, – жестче, холоднее.

Кирилл ступает на запретную территорию. По всей видимости, он не осознает, что пропасть между нами после этих слов разверзнется до недосягаемых пределов, что это – точка невозврата.

– Лучше не продолжай, – предупреждаю с негодованием. – Не смей делать нашего сына разменной монетой!

Я – мать, которая всегда и при любых обстоятельствах будет защищать своего ребенка! Даже от собственного отца!

Да, именно так! У нас проблема с Владом, которую желательно бы как-то решить, но у мужа единственный выход – «звони психологу»! Кирилл готов спихнуть все на постороннего человека, лишь бы самому держаться подальше от всего, что не касается его ненаглядного госзаказа.

– Я повторюсь, – в глазах напротив сгущается темнота, голос вибрирует нотками раздражения, тон его повышается, – за последние месяцы я сотню раз просил обратиться к специалисту за помощью! Ты хоть раз меня выслушала? Каждый раз одни и те же оправдания! «Я сама»!

– Что ты сказал?

Делаю шаг ближе. Кирилл не отводит глаза и не собирается отказываться от своих слов – в его взгляде я вижу непоколебимую уверенность.

– Я тебе что-то должна? – опасно понижаю голос.

– Ты могла бы меня поддержать! Хоть немного! Я вступил в новую должность, а это колоссальное давление! Ты даже не представляешь, сколько сложностей и задач свалилось на мою голову за последнее время! – Кир переходит на повышенный тон, сжимая кулаки. – Я должен все решать сам! А ты сидишь дома, размышляешь о вокале и думаешь, что «кошмары» Влада – это главная проблема в жизни? Неужели сложно просто сделать так, как я тебя прошу?!

– Влад наш сын! Он такой же твой, как и мой! Как ты можешь о нем так говорить? Как о какой-то обузе?! И да! Он – самое важное в жизни, Кирилл! Как и Арина! – выплевываю с надрывом каждое слово.

Претензии и страх резонируют между словами, вспыхивая предостерегающим сигналом SOS.

«Услышь меня! Пока не поздно! За чертой обрыва кончается наша жизнь!»

Сердце отчаянно колотится в ребра. Дышать становится тяжелее, вместо вдохов – рваные хрипы. Я словно астматиком становлюсь на пике приступа.

– Я люблю нашего сына! Не меньше, чем ты! Не делай из меня виноватого! – восклицает Кирилл, и кажется, что гнев в его глазах сейчас вырвется наружу и схватит меня за горло своими цепкими щупальцами.

– Я не стану продолжать этот бессмысленный разговор! Если ты считаешь свое поведение АБСОЛЮТНО нормальным, то так тому и быть! – безапелляционно отрезаю и направляюсь в душевую кабинку.

Спокойными точными движениями включаю воду и регулирую температуру. Заматываю волосы в небрежный пучок и встаю под струящийся поток. Горячая вода усмиряет и словно тушит неистовый пожар, разгорающийся внутри меня. Ощущение безысходности отступает на несколько шагов назад, позволяя душевному равновесию побороться со страхом на равных за наше шаткое будущее и выровнять счет.

Бросаю на мужа испепеляющий взгляд и отворачиваюсь к стеллажу с гелями и шампунями. Боковым зрением ощущаю, как злость рвет его изнутри. Как еще сильнее темнеют его глаза и заостряются скулы. Волны ярости и внутреннего протеста накрывают его с головой.

Не нравится тебе, дорогой мой муж, что я перечу тебе? Поверь, мне тоже многое не нравится!

Его ноздри раздуваются, кулаки сжаты до побелевших костяшек – он словно готов ринуться в бой. Неужели со мной? С той, кто все эти годы была с ним рядом?

Только кто здесь жертва?

Он? Или я?..

«Ты серьезно? Ты вот это вот все всерьез затеял?» – хочется отчаянно крикнуть ему в спину, когда он, так и не ответив, разворачивается и молча уходит прочь.

Глава 10 Кирилл

Сбегаю из квартиры как последний слабак, так и не поговорив обстоятельно с женой. В груди набатом долбит чувство стыда и обиды, отдаваясь в каждом ударе сердца. Я бегу прочь, будто это и не мой дом вовсе. Как будто я здесь чужой…

Отвратительные мысли, которым не место в моей голове, прорываются сквозь разум гнилым и дурно пахнущим потоком.

Вылетаю из подъезда и ныряю в машину на заднее сиденье.

Прячусь, ссыкло.

Пальцы находят ямочки на затылке и яростно принимаются выполнять круговые движения. В точности как показывала Эльза.

Раннее утро, а мигрень уже безжалостно атакует. Не стоило вчера пить коньяк, которым меня так щедро угощал Кривицкий. Я ненавижу вкус горького алкоголя, но почему-то вливал его в себя убойными дозами. Глотал и не смел отказываться от предложенного.

Половину из того, что мы обсуждали, я уже и не помню. Был сильно пьян. Фигурировали суммы… огромные. Никаких теневых схем. Все легально, все в рамках закона. Разве что пару «винтиков» необходимо «подкрутить» – там, где нужно проконтролировать производство, чтобы оно шло гладко, без перебоев.

Косо смотрю на водителя и прошу немедленно трогаться.

Что происходит между мной и Ри?

Что происходит со мной?

Две сущности внутри меня пытаются ужиться, и одна из них – не человек. Она намного сильнее меня и скоро – я чувствую это! – возьмет надо мной контроль. Хищный зверь сожрет меня изнутри.

Я всегда был нежным с Мариной. Не потому, что я подстраивался под ее изящную хрупкость. Я просто хотел быть идеальным рядом с ней. Для нее. В первую встречу необъяснимое помешательство вмиг повергло все мои пороки. В одну секунду мой монстр смиренно преклонился перед огненной богиней, опустившись на задние лапы. И я знал… тогда я точно знал, что обрел ту самую душевную гармонию, которая навсегда вплелась в мою природную сущность. Мне и не хотелось иного.

Рина обезвреживала мои яростные порывы, как профессиональный сапер. Моя женщина всегда была моим спасением. Моим успокоением. Действующим транквилизатором, усыпляющим дикость и жестокость в самой сути моей агрессивной личности.

Но сейчас все выходит из-под контроля. Все, что мы вместе строили, рушится, крошится в острые щепки. Земля под ногами трескается, раскрывая передо мной зверскую адову расщелину, и злые черти готовы утащить меня на праздник Сатаны.

Моя любимая меня боится. После того, что я натворил ночью… Она насильно опустилась на колени передо мной…

– Сууука… – тихо шиплю, зажмуриваюсь, сжимая веки и ненавидя сам себя.

Мой мозг плавится, я схожу с ума от неимоверно грязных, запретных мыслей, раздирающих мой череп на лоскуты.

Гребаная Лиана! Чертова стерва влезла туда, где ей быть не положено. В самую запретную часть. Туда, куда я и сам страшусь заглядывать. Там бездна. Непроглядная тьма, откуда мне не выползти, если я когда-нибудь сдамся.

Последние две недели я совсем себя не узнаю. Рина – моя звезда. Мой верный ориентир и спасение, в котором я хочу раствориться. Она – мой единственный дом на этой земле.

Но внутренний зверь свирепо рычит и требует совсем иного исхода. Он жаждет вырваться наружу и крушить. Уничтожать. Ему не нужен мир и покой. Его стихия – кровавая охота и лютая война.

Он хочет ее унизить. Заставить встать на колени. Раскрошить ее личность в пыль. Указать ей на ее долбаное место, где она будет покорно сидеть и жалобно скулить. Оскорбить дерзкую и непокладистую змею Винер. Грубо и… по-варварски грязно использовать.

Так, как я никогда не посмел бы поступить с Риной. И никогда не осмелился бы попросить ее об этом.

Что со мной не так?!

На висках проступает пот. Воздух застревает в грудине. Задыхаясь от нахлынувших аморальных образов, стянувших горло ядовитой петлей, я рывком расслабляю галстук на шее. Грубый, шершавый, как веревка, он заменяет удавку.

Но все это лишь иллюзия.

Потому что в реальности я сам накинул петлю себе на шею. Своими же руками.

Мне не нужны объяснения и походы к психологу, чтобы понять – мои желания к этой суке не-нор-маль-ные.

Я адекватный мужик. Вроде как… пока еще не выжил окончательно из ума.

Я понимаю, что такбыть не должно, но контролировать себя не могу. Это выше моих сил. Буквально несколькими словами она каждый раз срывает чеку в моей голове. Токсичная тварь будто тянет и без того запредельно натянутые нити. Вынимает наружу все потаенные и запретные желания, которые, как я думал, похоронены в цинковом гробу.

Но, увы, уволив Лиану, я признаю свое полное поражение. Позорное склизкое фиаско. Я не готов рисковать так открыто, потому что мне есть что терять.

Может, стоило бы обсудить ситуацию с Фейгиным? Но нутром чувствую, что вместо разговора получу лишь смачный удар по роже. Вполне себе обоснованный. И вот это станет финальной точкой моего унизительного падения. Тупиком, означающим личную трагедию. Потому что все слишком очевидно, чтобы не заметить, насколько я неравнодушен…

Трясу головой, отгоняя от себя дрянные мысли. Больше не тру виски, в которые я вцепился как раненый клещ. Но боль лишь разрастается, отдаваясь во всем теле через рваное сердцебиение.

Это мое наказание за черные помыслы.

Заслужил. Так мне и надо.

– Кирилл Александрович, с вами все в порядке? – озадаченно спрашивает Вадик. Парню около тридцати. Как и мне. Но между нами колоссальная разница. Он – обычный водитель, я —человек, отвечающий головой за один из самых важных заказов страны.

Ощущение власти мне чертовски льстит. Кривицкий был абсолютно прав в своих суждениях: если судьба дает статус, то глупо не пользоваться своим положением и не выжимать из предложенных возможностей максимум выгоды. Находясь даже на одной ступени выше остальных, неужели я должен склонять голову? Пусть тот, кто стоит ниже, тянется наверх в стремлении заполучить долгожданное покровительство и шанс. Все об этом мечтают. Любой хочет власти, но не каждый ее получает.

– Все в порядке, просто день намечается сложный, – бормочу равнодушно, уставившись в окно.

На душе тяжесть. Возвращаюсь мысленно к разговору с женой. Рина права… Конечно же она во всем права. Ценнее детей в нашей жизни ничего нет и быть не может. Это я мудак по всем фронтам.

Голова забита дерьмом…

– Ох, хах! Я представляю! С вашей-то работой… – по-свойски хмыкает водитель, не на шутку раздражая своей непосредственностью.

И вроде бы он ничего такого не сказал, чтобы давление дернулось выше нормы, но его слова нехило резанули по моему уху.

– Мне нравится то, чем я занимаюсь, Вадим, – зачем-то огрызаюсь. – Мало кто может похвастаться такими карьерными успехами в моем возрасте.

– Что правда, то правда, шеф. Но ведь не каждый готов отвечать головой за многомиллиардный контракт. И не каждый захочет ввязываться в такой сложный проект. А вы молодец. Вы крепкая и сильная натура. Но… честно… я не хотел бы оказаться на вашем месте.

Он качает головой, а я замечаю в его глазах едва уловимое сочувствие.

Что, простите? Он осмелился меня жалеть?!

Да где он, а где я?! Несчастный водила!

«Тормози, Кир! Твое поведение переходит все мыслимые границы», – твердят остатки разума.

Я откровенно бешусь, но понимаю, что в этом нет вины Вадима. Он говорит справедливые вещи, и от этого становится только хуже.

Остаток пути до «Технолинка» мы молчим. Откинув голову на подголовник, я закрываю глаза. Не хочу ловить на себе его взгляды сраного снисхождения.

Обычно мы перекидываемся парой фраз. В целом, он хороший парень. Но сегодня не мой день.

– Ты хороший работник, Вадим. Но каждый из нас на своем месте, – прежде чем выйти из машины, я бросаю несколько слов, чтобы смягчить возникшее напряжение.

Чуть замешкавшись, он криво улыбается и желает мне хорошего дня. Захлопнув дверь автомобиля, я разворачиваюсь, чтобы пройти к главному входу в здание, и сталкиваюсь взглядом с Фейгиным, от которого исходят волны свирепости.

Оттолкнувшись от капота своего личного авто, он резкими шагами двигается в мою сторону. Кулаки сжаты, нижняя челюсть плотно сомкнута. По напряженной осанке я сразу понимаю, что он держит себя в руках, дабы не вмазать мне на первой же секунде.

– Ты что творишь, Гордеев? – не сдерживая ярости, выплевывает он.

– Я не особо понимаю… О чем ты?

Чувствую себя ублюдком, но не могу же я признаться ему в том, в чем даже себе не могу!

– Прекращай включать идиота! Я о Винер. – В его глазах зажигается странный огонь.

– Она тебе что-то сказала? – хрипло выжимаю из себя.

– Я не дурак, Кирилл, и без слов умею прекрасно считывать языки тела.

– И что же ты считал в моем? – с холодным вызовом.

– А то, что ты, сукин сын, вместо того чтобы заниматься своей женщиной, нападаешь на чужую.

– Да плевал я на Винер.

– Себе оставь эти сказки. Она уже которую неделю сама не своя.

– Давай так, Сережа, – спокойно проговариваю, а внутри хаос, – если она не хочет быть с тобой, то это не моя проблема. И не нужно вешать на меня ярлык виноватого.

Его лицо кривится в насмешливой полуулыбке. Он отводит взгляд куда-то в сторону и громко цокает. Проводит рукой по гладко зализанным волосам, затем стреляет в меня тяжелым осуждающим взглядом.

– Я тебя предупредил, Гордеев. Твоя ненависть к Лиане слишком откровенна. Прошу, не забывай, что ты женат и любишь свою жену. Поправь меня, если я ошибаюсь.

– Люблю, – без промедления вырывается из моего рта.

Подхваченная холодным ветром пыль с тротуаров взмывает вверх, смешиваясь с сухими листьями. Острые крупицы песка хлещут мне по лицу. Режут колко, будто пытаются выдавить меня из тягучей безысходности.

Понимаю, что нужно скорее уносить ноги, до того, пока вонючий гнойник не вскрылся, но стою перед другом как приговоренный.

Похлопав по карманам своих брюк, Сережа выуживает скомканную пачку сигарет и, вытащив одну, щелкает зажигалкой. Он вдавливает сигарету в губы, прижимает фильтр и жадно затягивается никотином.

– У нее полно тараканов в голове, – начинает он, вперив свой взгляд в чугунную крышку люка в асфальте. – И на первый взгляд она кажется больной сукой.

– Хочешь сказать, что это не так? – язвлю, эмоции бьют по вискам.

– Хочу сказать, друг, – слово хуже пощечины, – что хорошо ее знаю. И будет жаль, если ты сломаешь одновременно несколько судеб.

– Я не…

– Не перебивай, дай мне сказать.

Он делает последнюю глубокую затяжку и ловко скидывает бычок в прорезь в люке. Хватко ловит мой озадаченный взгляд.

– Я тебя знаю со школы. Я помню вещи, которые тебя интересовали до Марины. Я долго сомневался, что ради нее ты можешь поменять вкусы. Ведь что мы знаем о себе в семнадцать лет? – иронично хмыкает. – Я оказался прав и неправ одновременно. И сейчас я в очередной раз в этом убедился. Если ты чувствуешь, что не вывозишь, просто уходи, а? Сохрани семью. На самом деле это, – морщится, небрежно кивает на здание «Технолинка», – ничто, если сравнивать с тем, что действительно дорого.

– С каких пор ты, Сережа, заделался в психологи? – кидаю с усмешкой.

Его слова впиваются в меня толстым сверлом, дробя кости на ошметки. Но я снова игнорирую здравые доводы разума.

– С тех пор, как понял, что у друга сносит крышу.

– Давай я сам разберусь. Займись лучше работой, а не разбором чужой личной жизни, – цежу сквозь зубы и разворачиваюсь, чтобы свалить.

– Ну как скажешь… – звучит мне в спину усталое.

И не поспоришь ведь. Я сам от себя дико устал.

Оставляю Фейгина в одиночестве на парковке докуривать очередную сигарету, которой он яростно затягивается после нашего нелицеприятного диалога, и шагаю прямиком ко входу.

Сегодня я не хочу ни с кем разговаривать.

Сегодня я не хочу ничего решать.

По-хорошему мне нужно, чтобы меня никто не трогал. Побыть наедине со своими сумасбродными мыслями и решить, как быть дальше. Хотя в нынешних реалиях подобное желание похоже на фантазию, не имеющую ничего общего с настоящей жизнью.

После обеда намечается встреча с Кривицким и его командой юристов. В планах на сегодня фигурирует финальный прогон документа и, наконец, окончательное подписание составленного договора, благодаря которому мы начнем поставки продукции в самое ближайшее время.

Вхожу в здание и машинально озираюсь по сторонам, всеми фибрами души, не желая ненароком столкнуться с Лианой.

Прикладываю электронную карту доступа к терминалу, киваю охране и направляюсь к лифтам. Двери одного из них раскрываются моментально. Я успеваю шагнуть внутрь и нажать на кнопку нужного этажа, но в следующую секунду знакомый цветочный аромат неожиданно заполняет пространство. В лифт забегает Эльза. Меня снова прошибает странное и такое необъяснимое чувство ностальгии.

«Совсем уже крыша потекла», – ржет внутренний голос.

А вот мне как-то не до смеха.

Дотянуть бы до своего кабинета, а там меня ждет спасительная Вера Демьяновна со своим горячим черным кофе с сахаром, который я пью только в качестве исцеляющего напитка.

Пока Эльза занята тем, что пытается отдышаться, я незаметно скольжу взглядом по ее силуэту, замирая на прилипшей к изгибу шеи блестящей золотой бабочке, что уже как-то привлекла мое внимание.

Низ живота резко начинает сокращаться спазмами, горло распирает скручивающим комом тошноты. Необоснованная дрожь прокатывается ледяной волной по всему телу. Я готов провалиться под землю, чтобы не ощущать того сумасшествия, что нахрапом, как вирус, косит остатки моего здравомыслия.

– Фуух… успела! – выдыхает она, не поднимая головы.

Прислонившись бедром к зеркальной стене, девушка прикладывает ладони к раскрасневшимся щекам. Скользит одной ниже, по шее, и задерживается в области весьма откровенного декольте, поправляя кулон. Я будто каменею, не в силах отвести взгляд от этого гипнотизирующего движения.

– Ооох… – срывается с ее пухлых губ, когда она наконец поднимает голову и сталкивается со мной взглядами. В моем явно читается безумие. – Кирилл Александрович, простите меня! Я…

– Вам не за что просить прощения, – хрипло бормочу и делаю шаг в сторону, будто этот жест меня от чего-то спасет.

– Я немного опоздала сегодня… – заискивающе лепечет она, и ее щеки окрашиваются румянцем.

– Ничего страшного, это же первый и последний раз?

Натягиваю улыбку добродушного босса, а в голове крупная обезьяна дубасит тарелками.

– Да-да! Конечно! – тараторит девушка.

Она делает шаг ближе, ее мягкие пальчики легонько касаются моего запястья, словно поглаживая и успокаивая. Действие такое интимное и шокирующее, что я теряю дар речи.