А я тебя больше нет

Глава 11 Марина / Кирилл

Марина

– Насть, у тебя сегодня плотный график в цветочном?

– Сегодня… минутку…

Переливчатый голос подруги успокаивает меня с первых секунд. Слышен шелест бумаг.

– В два приедет клиент за большим заказом … и, в принципе, дальше я свободна. Хочешь встретиться?

Ситуацию, сложившуюся в моей жизни, я своими силами уже не вывожу. Именно поэтому я с замиранием сердца с самого утра надеялась, что Настя согласится на встречу. Весомый и трезвый совет близкой подруги мне сейчас особенно важен. Совет, который успокоит и заверит, что поезд, мчащийся в пропасть на всех скоростях, еще можно остановить, попробовав предотвратить катастрофу.

Именно так мне сейчас представляется наша с Кириллом утренняя ссора… она кажется катастрофой. Бедствием вселенского масштаба.

Другие слова, кроме как теплые и мягкие, я не в состоянии сейчас выслушать и переварить… уж слишком свежи воспоминания прошлого вечера.

Жестокость Кирилла. Резкая смена настроения… а как вишенка на торте со скисшими сливками – уродливые обвинения меня в том, что я зациклилась на себе.

Если взглянуть со стороны, может, я действительно стала стереотипной домохозяйкой, которая не видит дальше собственного носа? Или не хочет замечать изменений в поведении мужа, предпочитая прикрываться розовыми облаками?

Превратилась ли я ужев ту самую жену из банального женского романа, над которой посмеиваются надменные лощеные любовницы? Доступные подстилки, пристрастившиеся к устрицам и редким видам вина, оплаченным за счет чужого мужчины. А тем временем дома, уложив спать маленьких детей и приготовив горячий ужин, который драматично остывает на плите, уставшая жена ждет загулявшего кобеля и мучается от бессонницы, здраво осознавая, что муж не на деловых переговорах.

Хах… смешно… и горько.

Я все равно пытаюсь прощупать почву и найти оправдания поступку Кирилла. Усталость, нервное перенапряжение или острый стресс… Иначе скверное поведение мужа представляется неразумным. Это если подключить логическое мышление и остаться в рамках приличий. А вот если дело в чем-то другом… если есть какие-то иные обстоятельства…

В таком случае слова Карины, так больно ударившие по самолюбию Насти, могут стать и моим кошмаром наяву. Падением в бездну, на дне которой я не соберу себя по кускам. Когда-то близкая подруга стала жертвой предательства. Жених бросил ее накануне свадьбы и ушел к своей первой любви, заявив при этом скорчившейся от боли и слез Насте, что иначе поступить не может. С ней смог, а с первой любовью, получается, нет.

Вот так дела, да? Двойные стандарты рушат жизни и веру в настоящую любовь. Добрая девочка с огромными голубыми глазами и хрупким сердцем почти сломалась, но в самый последний момент нашла в себе силы и выкарабкалась, доказав, что даже предательство самых близких можно пережить, не потеряв при этом себя.

– Да, мне нужен твой совет, – отвечаю без раздумий.

– С удовольствием. Только сегодня без Карины, если ты не против… – тихонько шелестит.

Подруга стесняется признаться, что последняя встреча с Кариной в ресторане, где она устроила громкий разбор полетов на весь зал и поставила под сомнение не только качество еды, но и репутацию самого заведения, выбила ее из равновесия.

– Хорошо, – посмеиваюсь в трубку. – Да и уехала она куда-то с очередным поклонником… так что не переживай. Жаль, Леа с Лизой не могут присоединиться из-за работы.

– Это точно, – с сожалением соглашается подруга.

Настя добросердечная. Да, именно так.

Она человек, который никогда, ни при каких обстоятельствах и ни в каких вселенных не сделает никому больно. Никогда не предаст и не скажет злого слова. Иногда она кажется такой уязвимой, такой беззащитной перед этой жизнью, что мне становится больно за нее.

Но, несмотря ни на что, Настя открыла свой цветочный магазин. Ведет его сама. Успешно. А главное – у нее есть мы. Мы есть друг у друга.

***

– Ты как всегда прекрасна, милая, – нежно произносит подруга, рассматривая меня во все глаза.

На самой Насте сегодня красуется приталенное платье тонкой вязки цвета голубого неба. Короткая стрижка подчеркивает густые и белые, как молоко, волосы. Персиковая кожа едва покрыта легким, почти прозрачным слоем пудры. Выглядит как ангелочек во плоти.

– О нет… только не льсти мне сегодня, пожалуйста, – печально улыбаюсь в ответ.

Мы выбираем круглый столик для двоих в нашей любимой кофейне, которая находится прямо напротив цветочного магазина. Мы часто сюда ходим. Настя хмурится и какое-то время не сводит с меня взгляда.

– Кирилл? – попадание в точку.

– Так заметно? – бормочу, прикусывая щеку изнутри.

Она робко пожимает узкими плечиками, стискивает накрашенные бесцветным блеском губы в одну линию, потом выдает:

– Ты сегодня в джинсах, это значит, тебе было все равно, в чем приходить на встречу. Ты явно расстроена… – Она легонько постукивает указательным пальцем по подбородку. – После нашей последней встречи я просто делаю закономерные выводы… У вас проблемы?

– Неужели на моем лице все так заметно?..

Меня кидает в жар. Мне почему-то становится невероятно стыдно за то, в чем собираюсь признаться.

– На самом деле нет. Ты выглядишь потрясающе. Свежий макияж, под глазами ни тени усталости. Твои божественные огненные волосы уложены в аккуратную косу. Впрочем, все как и всегда. Но я тебя слишком хорошо знаю, чтобы не заметить грусть в твоих глазах.

И с той же самой грустью, которую она только что увидела в моем взгляде, Настя улыбается мне.

Боже… Иногда меня не покидает ощущение, что Настя чувствует буквально все. За всех. Словно проникает в человека и начинает мыслить его мыслями, чувствовать его боль.

– Мне кажется, у нас все плохо. Но… это если с одной стороны посмотреть… С другой же… все просто идеально.

– Это как? – Настя снова хмурится.

– Еще две недели назад все было как всегда. Или, может быть, мне только так казалось… Мы пошли в ресторан и случайно наткнулись там на помощницу коллеги Кирилла – Лиану. Она повела себя… ну… неадекватно… Подошла к нам и положила руку на его грудь. Туда, где сердце.

Пока рассказываю подруге историю, сама начинаю понимать, насколько все звучит странно. Разве нормальный человек поведет себя так, как повела эта змея? Лиана проявила себя хуже, чем приставучая тарелочница. Там-то хоть сразу понятно, какие у девушки цели. А тут…

Настя внимательно слушает меня, не перебивает. И за это я ей особенно благодарна.

– Тогда Кирилл не обратил на это внимания… точнее, мы просто ушли за свой столик. Я наблюдала за его реакцией. Ему было действительно все равно. Я это знала.

Чувствовала.

Делаю паузу. Растворившись в собственном рассказе, я как-то и не заметила, что на нашем столике появились свежие салаты с курицей и авокадо и два матча-латте на обычном молоке.

Горло скручивает спазмом, тошнота подступает неожиданной волной, отзываясь импульсом в мозг, который решительно блокирует голод.

– А потом начались эти странные встречи с каким-то Игорем Кривицким… Он – главное связующее звено между двумя организациями, выполняющими госзаказ. Уже несколько раз они собирались в каком-то ресторане… а может, в нескольких… Обсуждают что-то, и после этих посиделок Кирилл всегда приходит пьяный. А вчера…

Я упираюсь глазами в столешницу, цепляясь за глубокую царапину. Она светлая. Лаковое покрытие темное… а вот царапина… ее нужно закрасить. Неужели этого не видят работники? С этим же нужно что-то делать…

– Эй… эй… Марин, ты чего? – голос Насти становится беспокойным. Она подается вперед, стараясь заглянуть мне глаза. – Если тебе сложно, прошу, не насилуй себя. Расскажешь, когда сможешь…

– Нет, мне надо рассказать, – быстро говорю я. – В общем, он заставил меня встать на колени… не как всегда… Насть, послушай, я не ханжа и очень люблю своего мужа… Я никогда ему ни в чем не отказываю. Но вчера… как бы это объяснить… было очень грубо. Он сам на себя был не похож. Понимаешь? Будто это был не он…

– Марин… – Она делает маленький глоток горячего матча-латте, затем чуть отодвигает стакан от себя. – Кирилл тебя безумно любит, и я искренне верю, что он не натворит глупостей. Но вспомни Светова… Разве кто-то из нас мог ожидать, что однажды он меня бросит?

– Нет, – мотаю головой, – никто не ожидал. Это был шок для всех.

– Я это к чему сказала… Меньше всего я бы хотела, чтобы ты волновалась или сходила с ума. Но вам определенно стоит все обсудить в непринужденной обстановке.

– Ты думаешь, это поможет? Сегодня утром мы в очередной раз рассорились в пух и прах. Он ушел, просто хлопнул дверью. Даже с детьми не пообщался. Они вообще уже скоро забудут, как выглядит отец.

– Ты приходила к нему в офис?

– Зачем? – усмехаюсь, размазывая соус по кусочку курицы. – Чтобы застать его в офисе в самый неподходящий момент? Как в глупом любовном романе?

– То есть не ходила? – прищуривается подруга.

– Нет, и не планирую. У меня есть гордость.

– Хорошо, тогда просто послушай меня. Иногда лучшее, что можно сделать, – это поговорить. Откровенно и спокойно. Там, где вам будет комфортно. Я и правда верю, что Кирилл не наделал и не наделает глупостей. Устрой ему сюрприз?..

Кирилл

Вчитываясь в каждую строчку документа, Кривицкий щурится маленькими суетливыми глазками. Кончик ручки постукивает по столу настолько нервирующе, что я готов взорваться нарастающим раздражением.

Наконец, через пару мгновений он отрывает взгляд от бумаг, – причем делает это с таким деловым видом, будто что-то в этом понимает! —подмигивает своему юристу, которая сидит напротив нашей Ксении, и с заносчивой самоуверенностью заявляет:

– Итак, юридический отдел «Вектор Теха» готов подписать договор. Нас все устраивает, за исключением некоторых пунктов, которые нужно скорректировать.

Сегодня он выглядит как полноправный хозяин жизни. Идеально отпаренный и глянцевый костюм, будто только что снятый с вешалки ЦУМа. Ничто не выдает в Кривицком того, кто вчера после выпитой почти залпом бутылки коньяка зажимал на диванах «Лед и Лайма» двух полуголых девиц в масках. И с ними же потом удалился в випку. Меня он тоже активно зазывал расслабиться похожим образом, но я, разумеется, пас. Исключено. Не до этого мне было, не до этого…

Я и так домой фактически приполз, да еще подставился перед женой, которая не заслужила жестокого обращения, что я ей благополучно продемонстрировал. Клоун недоделанный.

Решение все бросить и уехать вдвоем на несколько дней приходит в голову. Оно ощущается как глоток свежего воздуха. Снять коттедж где-нибудь за городом, у озера, чтобы никто, кроме назойливых комаров, к нам не смог подобраться. И не вылезать из кровати все выходные.

Тогда все встанет на свои места. Как и должно быть. Раз и навсегда. Выбью всю дурь из своей башки.

Решено.

– Хорошо, мы готовы вас выслушать, – киваю их юристу и всецело обращаюсь к нашей Ксении, готовой в любой момент включить на полную мощность свой маленький компьютер, встроенный в ее голову.

На встрече также присутствует Платон… и его помощница. Елизаров хмурый, как никогда. Сосредоточен. Эльза, закусив нижнюю губу, задумчиво делает пометки в своем блокноте.

Атмосфера в переговорной тягучая и душная. Неуютная до такой степени, что в голове на нон-стопе зудит желание встать и выйти.

– Мы просим внести правку в пункт 4.4.1 по срокам таким образом, чтобы отклонения по поставкам не превышали четырех календарных дней. И в пункте 7.7.9 предлагаем расширить диапазон термообработки с 870°С до 890°С.

Голос юриста со стороны головного заказчика звучит чересчур мягко и спокойно. Профессионально, но искренне фальшиво. Подчеркнув своей нарочито дружелюбной интонацией тот факт, что изменения в пунктах пойдут на пользу обеим сторонам, она выжимает из себя улыбчивую гримасу.

– Судя по тем данным, которые вы нам предоставляли для подачи заявки на тендер, «Технолинк» не укладывался в сроки всего два раза. И оба случая были связаны с «форс-мажорными» обстоятельствами, не зависящими от вас.

– Прошу прощения, Дарья, – вклинивается Платон.

На его скулах пляшут дьявольские желваки. Впервые за все время работы в компании я не замечаю его язвительной ухмылки. Обычно же она не сползает с его хитрожопого лица днями напролет.

– А в каких целях вы просите изменить пункт об отклонениях в графике поставок, если сами в курсе, что подобные нарушения крайне нереалистичны с нашей стороны? – акцентирует он вопрос на последних словах.

Дарья стреляет в Кривицкого ледяным взглядом. Они будто переговариваются о чем-то, о чем нам не нужно знать. Я не успеваю уловить оттенок их визуального контакта, но надеюсь, что хотя бы Платон в силу своего профессионализма в этой области успел что-то распознать в их гляделках.

– Мы, как и любая другая солидная организация, работающая на государство, стремимся обезопасить свою деятельность. Мы вам полностью доверяем и уверены, что наше сотрудничество не приведет к убыткам. Вы никогда и никого не подводили по собственной вине, поэтому вам и переживать незачем. По сути, эти изменения – всего лишь формальность.

Крашеная блондинка заканчивает свой монолог и, получив молчаливое одобрение Кривицкого, переводит твердый, но спокойный взгляд на меня, будто заранее знает, что получит с моей стороны стопроцентное одобрение.

– Я против, – решительно и без раздумий проговаривает Платон.

Я не планирую заступаться за команду Кривицкого, но начальник снабжения весьма радикально отреагировал на предложение однозначным отказом, заключая в двух резких словах свою личную неприязнь. Поэтому я решаю вмешаться в ситуацию во избежание ненужного конфликта на этапе подписания договора.

– Платон Дмитриевич, – выкручиваю резкий тон в своем голосе, – может, вы все же обсудите со своим отделом вопрос возможности корректировки по срокам поставки и термообработке?

Елизаров бросает на меня волчий взгляд. Тяжелый и давящий. На микродолю секунды в нем проскальзывает недоверие и, судя по недоброму огоньку в глазах, сомнения в моей адекватности. Он склоняет голову набок, слышится легкий хруст суставов. Все присутствующие в помещении одаривают Платона вниманием, ожидая его вердикт.

– Ксения Юрьевна, вы, как юрист, что можете добавить? – Платон цокает языком(его излюбленный жест) и одаривает всех своей «искренней» улыбкой.

Подмечаю, как пристально Эльза ловит каждое его движение, пронизанное настороженностью. Каждый взгляд, выражающий строгий протест.

Ксения сосредоточенно скользит по строчкам договора. Несмотря на внешнее спокойствие девушки, легкая дрожь век выдает ее нервное напряжение.

– Изменения в сроках поставок, как и любая поправка подобного рода, влекут за собой уязвимость для поставщика, – уверенно заключает она, бросая поочередно взгляды на каждого из нас. – В данном случае – для «Технолинка». Я бы не рекомендовала правки в пункте 4.4.1. Что же по поводу пункта по термообработке… тут бы я тоже не рекомендовала соглашаться на поправки, поскольку в случае, если по какой-то причине выявят брак… или, что еще хуже, это обнаружится при сборке самой конструкции, Минобороны придет напрямую к нам. По одной единственной причине – вся юридическая ответственность останется на нас. И вот тут уже никакие формулировки по «диапазону» не будут приняты во внимание. Мой ответ – четкое нет по двум пунктам.

– Кирилл Александрович… – На лице Кривицкого проступает явное неудовлетворение и даже злость. Его юрист заметное сдувается после услышанного заключения. – Вы же сами убедились, что сотрудничество с нами вполне безопасное!

Это он намекает на «сотрудничество», которое мы обсуждали в ночных клубах и ресторанах? Хотел бы я ему сейчас сказать, что он меня плохо знает. Несколько откровенных вечеров в кругу развратных девиц еще не говорят о том, что мы станем плясать под их дудку.

– Игорь, «Технолинк» не хотел бы сотрудничать ни с кем другим, кроме как с «Вектор Техом»… – Довольно прищуриваюсь, делая паузу. Самоуверенность затапливает меня изнутри. – Но, при всем уважении, я предпочту довериться нашему юристу.

Глава 12 Кирилл

Марина

Перекусив с Настей, я провожаю ее в цветочный салон, а после возвращаюсь домой, намереваясь тихонько прибраться у детей в комнате. Еще я планирую «поколдовать» с легкой уборкой на половине Влада, но так, чтобы сын ничего лишнего не заподозрил и не принялся психовать, устроив ночью концерт. После представления фокусника Кирилла я морально не готова к очередному шоу. Второе за сутки просто не вытяну, и в итоге, вместо сына, к психологу за помощью отправлюсь я.

Удивительно, но последние недели Влад не врывался в нашу спальню со слезами на глазах и вселенской истерикой. Какова вероятность того, что малыши слышали наши с Кириллом беседы на повышенных тонах, сопровождающиеся холодным напряжением, оседающим между нами? С одной стороны, я рада, что ребенок стал более спокойным, с другой же…

Открываю дверь в детскую и замираю. То, что я вижу, должно вызвать умиление и тронуть меня до глубины души, как и любую мать, мечтающую, чтобы ее ребенок наконец перестал разбрасывать вещи по комнате. Но вместо радости меня охватывает немое изумление и липкий шок. Кровать Влада идеально заправлена по примеру сестры, а игрушки аккуратно сложены в пластиковые контейнеры. Часть спальни сына ничем не отличается от Арининой, за исключением того, что его постель оформлена в «пацанских» цветах с машинками, тогда как у дочери все исключительно в розовых оттенках, как у настоящей маленькой принцессы. Но сути это не меняет: сегодня сын неожиданно убрал свою часть комнаты, как будто бы решил подражать поведению Аришки. Заправленная кровать и ладный порядок сильно настораживают. Затылок жгуче сковывает рябью, словно тугая резинка стягивает волосы, а в голове сигналит красная лампочка. Ярко мигает и издает пронзительный писк, действуя на нервы.

«Я плохая мать… Просто ужасная! Никчемная! Думаю только о себе и о своих проблемах!»

Эта горькая мысль въедливо вгрызается в сознание. Тяжелые слезы назревают, так и норовят выскользнуть из глаз. Отравляющее чувство вины перед собственными детьми растекается внутри и снаружи. Не отпускает, болезненно давит на самые уязвимые точки.

Я не осмелюсь говорить о том, как ведут себя дети в других семьях. Я не знаю, ведь никогда не интересовалась… Но именно в нашей аккуратно заправленная кровать сына служит молчаливым посланием, что в ребенке происходят изменения… Это тревожный знак, кричащий о том, что я что-то упустила… мы упустили… не заметили… или не хотели замечать. Держу себя в руках, твердо напоминая самой себе, что не имею права раскисать и становиться слабой. Я должна быть непробиваемой стеной! Крепкой защитой для своих детей. И если их запутавшийся отец предпочитает шататься по ресторанам, уделяя все меньше и меньше времени нам, то я сделаю все, чтобы Арина и Влад не почувствовали перемен.

Вскидываю взгляд на настенные часы и подмечаю, что время заметно поджимает: пора срочно выезжать в садик.

Только газую со двора, как по салону разливается узнаваемая веселая мелодия.

Мама! Ну почему она так не вовремя?! Закатываю глаза и тянусь пальцем к экрану телефона.

– Да, мам? – отвечаю на звонок, концентрируя взгляд на дороге.

– Милая моя, ты куда пропала? У вас все в порядке? Ты давно не звонила, и я сильно переживаю! – взволнованный голос на тон выше обычного сбивает меня с толку.

– Мам, я ничего не понимаю! Ты о чем? Что-то случилось? – настороженно спрашиваю.

Быстро проматываю события, которые произошли за последние недели, в голове, но на ум ничего толкового не приходит.

Разве что сам Кирилл рассказал родителям о нашей ссоре, что на самом деле даже чисто теоретически предположить невозможно.

– Я только что разговаривала с Танечкой, и она обеспокоена поведением Кирилла! Он последнее время почти перестал звонить родителям! Вот я и подумала, может быть, у вас что-то случилось? Может быть, вы поссорились? – тараторит мама в своей классической манере.

– Все в порядке… – рассеянно отвечаю, замедляя движение на светофоре.

Только о Кирилле нам сейчас не хватало начать разговор! Чтобы вся семья влезла в наши недопонимания и сделала из этого предмет общественного достояния. А что еще хуже – каждый бы счел своим долгом поочередно и бесперебойно раздавать нам советы в духе «как помириться» и «нужно найти компромиссы». Ритмичное тиканье поворотника разбавляет тишину, на несколько секунд повисшую в салоне автомобиля.

– Мам? – тихо зову, прислушиваясь к шумам в телефоне.

Я настораживаюсь, когда мама замолкает. Обычно ее многозначительные паузы не означают ничего хорошего. В таких случаях она либо мертвецки устала, либо чем-то сильно встревожена. Что-то мне подсказывает, конкретно сейчас мама полна сил.

– Я тут, милая, – проговаривает спокойным голосом, и это немного вводит в ступор.

– Мамуль, я могу тебе еще чем-то помочь? – интересуюсь скорее из вежливости, чем из праздного любопытства, потому что, если быть честной по отношению к себе, я хочу немного побыть в тишине. Да, я хочу побыть наедине со своими мыслями. Но сначала хочу поскорее доехать до садика, забрать своих любимых детей и крепко-крепко их обнять, уткнувшись в мягкие макушки.

– Доченька, ты забыла, что у твоего брата вчера был день рождения, или все-таки что-то случилось? – обыденно, без какой-либо претензии напоминает мама.

Бах! Ощущение, будто по голове шандарахнули увесистой пуховой подушкой.

Забыла! Я забыла о дне рождении родного брата! Позорище! Вчера Илье исполнилось пятнадцать лет, а от меня ни звонка… ни строчки… Как теперь в глаза ему смотреть?!

И ведь он сам не позвонил старшей сестре, не напомнил, не стал упрекать и злорадствовать, закидывая меня язвительными шуточками в духе «маразм подкрался незаметно».

Из меня не только мать бесполезная вышла, но и сестра абсолютно дурная. Весь вчерашний день в голове крутилась туманная мысль, которую я все никак не могла ухватить за хвост. Вертелась, кружилась и ускользала прочь. Все из-за Кирилла и его пьянок до поздней ночи! Ни на чем другом сконцентрироваться не могу! И это так не похоже на меня, потому что я всегда собрана. Как тот самый хмурый стражник у Биг-Бена.

– Как же тааак… – стону в трубку. – Он обиделся на меня?

– Вот позвони ему и узнаешь, – мягко подкалывает мама.

– Хорошо, обязательно. Сейчас заберу детей и позвоню… – благодарю ее и затем все же добавляю: – Мам, спасибо, что позвонила. И спасибо, что не ругала…

– Все хорошо, родная моя. И все же… ты ничего не хочешь мне рассказать? – воркует с хитринкой в голосе.

– Кроме того, что у Кира много работы и он сильно устает от такой нагрузки, сказать особо и нечего…

Быстро сворачиваю опасный разговор с мамой, стараясь не дать ей повода заподозрить что-то лишнее или додумать, «прочитав» между строк. Паркуюсь у детского сада и быстрым шагом направляюсь внутрь.

– Марина, добрый день! А я как раз ждала вас… – встречает меня воспитательница на пороге.

– Добрый день, – киваю и растягиваю губы в полуулыбке, пытаясь высмотреть в толпе детей моих двойняшек.

Замечаю их у шкафчиков с именами. Ариша собрана, улыбается жизнерадостно и весело машет мне ручкой. А вот Влад, наоборот, насупившись как обиженный воробушек, опускает глаза в пол. Я задерживаю на нем свой пристальный и встревоженный взгляд, и сын, почувствовав это, поднимает на меня покрасневшие глаза. Не проходит и двух секунд, как он, нахмурив свои детские бровки, тут же отворачивается, прикусывая губу. Я быстро сканирую его внешний вид. Удостоверившись, что на нем нет явных ссадин и царапин, все же немного успокаиваюсь.

– С детьми все в порядке?

Крайняя степень волнения раскручивает внутри вихрь негодования.

– Все хорошо. Разговор не займет больше пяти минут… тем более другие детки еще ждут родителей… – деликатным тоном сообщает молодая воспитательница.

12.1

Опыта в общении с взвинченными мамашами у воспитательницы хоть ложкой в столовой черпай, судя по мягкому и дружелюбному тону.

– Всего несколько минут, – давит она натужной улыбкой, различив сомнение в моих глазах. – Проходите в мой кабинет. Не переживайте, ничего страшного не случилось. Вторая воспитательница сейчас с группой… – кивает в сторону игрового зала. – Каждый ребенок под присмотром.

– Хорошо…

Понимая, что предстоящий разговор совсем не будет лишним, я бросаю быстрый взгляд в сторону коридора, где остались мои дети, и захожу в кабинет.