Альвена

1. Я в новом теле и в незнакомом месте

Я открыла глаза, осмотрелась, стала трогать себя, шевелить руками и ногами.

«Господи, спасибо, живая! Ничего не болит даже».

На мне длинная сорочка, наглухо завязанная на шее, я ослабила ткань у горла, порвав веревки, вдохнула. Повернулась, чтобы встать с кровати и увидела черные длинные волосы, что тяжелым ворохом упали мне на руки. Я взяла пряди, потрогала: красивые черные густые гладкие волосы. Меня сковал страх неизвестности и любопытства. Взялась за подол и оголила ноги – не мои, абсолютно белая кожа, нежная, порвала сильнее сорочку, заглянула в ворот на тело, грудь девичья красивая молочно – белая, тело стройное.

«Что происходит?»

Я легла опять, уставилась в потолок, вспоминая по деталям последние часы своей жизни до этого момента.

Так, я Альбина Станиславовна Штрих, онколог-уролог, практикующий хирург, стаж пятнадцать лет, мне 39 лет, не замужем, детей нет, мы с Жориком, анестезиологом, Ниной Васильевной, акушером – гинекологом, Виктором Палычем, терапевтом и педиатром и Смолкиным Игорем, хирургом от Бога, – участвуем в нацпроекте «Здравоохранение», оказываем медицинскую помощь в труднодоступных регионах нашей многострадальной страны. Вчера мы на вертолете летели в Ямало-Ненецкий АО в поселок Харп, где проживают около пяти тысяч человек, получив оттуда заявку. Помню крик Нины Васильевны, шумно работающие лопасти несущего винта вертолета, мат Смолкина. Мы разбились. Я похоже переселилась куда-то, может и мои коллеги все также в кого-то попали. Так-так, думай, Аля.

Я встала, помещение было затемненное, подошла к окну, открыла шторы.

– Ёбтваю ты …

Я крепка на словцо, и то, что я увидела, меня поразило очень сильно. Я была в доме, этаж примерно второй, окна выходили во двор, на котором я увидела пожилую женщину, одетую как крестьянка века XVIII, она тащила огромную корзину с белым бельем. Рядом виднелся густой лес, во дворе был еще крестьянин или слуга, он распрягал лощадь. Я попала в прошлое, может, в тело моей пра-прабабушки какой-нибудь.

Прачка подняла взгляд на мои окна, я резко отстранилась от окна, спряталась. Комната, где я очнулась, была чистой, из мебели: кровать, трюмо с зеркалом и шкаф. Увидела две двери, потихоньку подошла, открыла одну – коридор длинный и широкий, закрыла, за второй была ванная, приличная, но средневековая какая-то.

Собралась с духом и пошла к зеркалу.

На меня смотрела не я, это я уже предполагала, но я увидела там какую-то няшную Белоснежку. На меня смотрела красивая кукла: белая кожа, черные длинные волосы, губки бантиком, синие большие миндалевидные глаза, красивые брови дугой, я задрала балахон, тело молодое, красивое, меленькие кудряшки черных волосиков на лобке.

Я попала в тело юной красавицы. Так, чтобы это значило, не, это не мои бабули. Все в моем роду, как и я, были маленькими пухленькими коренастыми женщинами.

Я услышала шаги.

«Ну, начинается!»

В комнату зашла та прачка, что я видела во дворе.

– Живая, ну и слава Богам, сейчас скажу господину.

Женщина ушла.

«Так, господин мне кто, отец, и почему "живая", я что умереть должна была?»

Я села на кровать, на столе стояла чашка с какой-то жидкостью, в горле першило, было сухо во рту, я поднесла посудину к носу, понюхала, пахло какими-то травами, не стала рисковать, отставила.

В комнату вошел мужчина. Высокий красивый породистый альфач, по-другому не скажешь: черные короткие волосы, строгий взгляд серых глаз, лет тридцати пяти, светлая рубаха, черные брюки, высокие сапоги, поверх рубахи темно-синий сюртук или пиджак. Он уставился на меня, молчал, я тоже смотрела на него и молчала. Его взгляд прошелся по моему телу, остановился на щиколотках и ступнях, стал их разглядывать. Я непроизвольно поджала пальцы на ногах, он поднял на меня взгляд.

«Хорош, зараза, кто ты этой девочке?»

– Завтра отвезу тебя в храм, как ты и мечтала, будешь монашкой, – сказал этот господин низким грудным голосом и ушел.

«Что, бля, я – монашка? Так, надо валить отсюда, состригут еще красоту такую, обратят, оттуда я хрен убегу!».

Я легла в кровать. Мысли опять вернулись в вертолет, вспомнила, летчик сказал, что груз с медицинским оборудованием тяжелый очень и перевозить надо всегда его очень осторожно. Вспомнила, как мы садились, про груз смеялись, расспрашивая, кто сколько весит и кого мы первым выкинем, если что. Смолкин ржал, доставая из набитого рюкзака детские рисунки дочерей, огромный контейнер с фаршированными блинами, приготовленные его новой женой, пакет с какими-то пирогами. Мы всё с удовольствием умяли. Мне почему-то именно Смолкина жалко больше всего. Я вспомнила, что поделилась с ним своим намерением взять девочку – сироту из организации для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, пока её в детский дом не определили. Моя подруга, Светлана, психотерапевт, занимающаяся реабилитацией пациентов после военных действий, аварий, несчастных случаев, сказала, что одна семья попала в страшную аварию, погибли все, осталась чудом малышка, три годика, Любаша. Есть бабушка, но она с тяжелейшей депрессией, на антидепрессантах и с кучей соматических заболеваний. Я вспомнила, как несколько недель назад Смолкина попросила заключить фиктивный брак со мной, если надо будет для удочерения, пока он был свободен, а Игорек мне предложил заделать ребенка проверенным и приятным способом, так как жениться не сможет, потому что он уже женился третий раз и как всегда по любви. Мы хохотали тогда в ординаторской. Смолкин – Смолкин, хирург талантливый, как говорится от Бога, взялся за нацпроект, как и я. У него уже пять детей было от предыдущих браков, а новая супруга в положении была. Вот что Смолкин еще делал хорошо, кроме хирургии своей – это детей, все были как на подбор, красивые и здоровые. Я вспомнила, как он признался, что слаб на женщин, сказал, что с мужиками надо дела иметь, а с женщинами и поговорить приятно, и посидеть рядышком, а полежать, так вообще, приятно вдвойне.

Я всегда была несимпатичной, вернее сказать, очень обычной, невысокая, крепкая, с маленькой грудью, плоским задом, зато умная, упёртая, добрая, хваткая. Я не комплексовала, реализовалась в профессии, меня уважали, был секс иногда, всегда на каких-нибудь гулянках. Я веселая, меня мужики любили, но не как женщину, а как коллегу, подругу. Мне даже в ВУЗе, я была одна девушка в группе хирургов – урологов, кличку парни придумали – «ШП» – Швой парень.

Я попала в тело очень красивой девушки, очень, прям из мультфильма про Белоснежку, смоляные волосы, синие глаза и белая кожа. Как это быть в таком теле, теле красавицы, мне даже стало интересно. Я подумала: одной смерти не миновать, двум не бывать, значит для чего-то меня сюда пихнул Всевышний. Я вздохнула над задачкой, вспомнила Любашу, девочку пристроят в хорошую семью, я за это попрошу у Бога, или бабуля возьмётся за себя, оклемается. Значит, мне дается вторая жизнь, второй шанс и в теле такой красотки. А, что? Это же круто! Я попала в тело юной красавицы, а не какой-нибудь злой горгоны!

Я подошла к зеркалу снова.

– Кто ты? Подскажи хоть немного, милая, дай мне память свою, а, пожалуйста, девочка.

2. Теперь я Альвена

Всматриваясь в отражение, я словно тонула в глазах этой Белоснежки, и вдруг в грудь что-то вошло, будто в солнечное сплетение попал огонь. Я аж зарычала, оскалив зубы, посмотрела на себя в отражение.

Я вспомнила, вернее, мне стала доступна память девушки, в тело которой я попала.

Я в теле Альвены. Альвене восемнадцать лет, жила с отцом, с детства ничего, кроме книг о Боге не читала, мечтала стать монашкой. В моей голове стали всплывать молитвы одна за одной, я их отодвинула на время, сортируя воспоминания. Так, неделю назад Альвена вышла замуж за князя Варгара Лимбери. Надо узнать про этот титул, и про земли, девочка не знает. Князь привез Альвену в свой дом, пришел к ней в спальню после церемонии, не заставлял, не трогал насильно, наоборот, был нежен, но она заплакала, он ушел. Так, не мерзавец, уже хорошо. О! Дилва, ха, вот стерва, и она с князем. Дилва дала чай девушке, сказав, что соитие с мужчиной – это ад и боль, и она может умереть, и чтобы не чувствовать боль, надо выпить весь отвар, показала девочке 18 –летней свой секс с конюхом и орала там как еб…ая. О-ба, Альвена видела, как муженёк трахал любовницу в кабинете. Девушка зашла к нему поговорить, он ей нравился, она поверила своему мужу, он был ее первым мужчиной, с кем она говорила, кроме отца, и увидела, как он задрал юбки любовницы, а та лежала на столе животом и стонала, а князь долбил её своим тазом, активно работая бёдрами. Девушка испугалась, думая, что Дилве больно. Ах, Альвена специально выпила весь чай, она боялась так соития, боли.

Я поняла, Альвена отравилась. Девочка прожила почти взаперти все свои восемнадцать лет, отец её был нелюдимым, они жили на окраине города, а последние пять лет отец болел, дочь ухаживала за ним, была глубоко верующая, много времени проводила в саду, разговаривала там с цветами, выращивала красивые розы. Альвена очень любила молиться, пение при храме, огоньки лампадок и свечей, старинные образа – все это западало ей в душу, грело. Дома она напевала мотивы тропарей, а поход с отцом в храм всегда был для неё как праздник, как что-то таинственное и необыкновенное. Так что она с детства знала, что хочет служить Богам, с ровесниками ей было неинтересно.

«Зачем ты женился, князь? Я со своими матюгами, атеистка до мозга костей и попала в тело такой чистой девочки. Милая, я в храм пока не хочу, хочу пожить в мире страстей, чувств. Так, надо валить отсюда».

Интересно, больше из воспоминаний мне ничего не всплыло, жизнь у девочки была в набожных книгах, вере в Бога и мечте о монашестве. С отцом они говорили мало.

Я полезла в шкаф, нашла там платье, строгое, закрытое.

– О, а это что за развратный наряд?

В самом углу шкафа лежала белая красивая шелковая сорочка и пеньюар.

Вспомнила, этот комплект Альвене отдал отец, сказав, что это ее матери. Мать свою девушка не помнила. Альвена была настолько замкнута, скромна и набожна, что даже постеснялась примерить это белье.

В комнату вошла опять та пожилая женщина с подносом, на котором была тарелка с едой и кружка.

– Я ем тут одна, а где остальные принимают пищу?

Женщина округла глаза и сказала:

– Так в столовой, просто ты всегда тут тихо сидела и не хотела выходить, молилась всё.

– Я захотела, проводите, пожалуйста.

Женщина осталась стоять, я стала снимать сорочку.

– Давай, дитя, я помогу.

Как она мне собиралась помочь, снимать сорочку что ли?

– Спасибо, я сама.

Я надела платье, закрытое до горла, простое, серое и туфельки, что стояли под кроватью, волосы заплела в косу, посмотрела в зеркало.

«Какая я хорошенькая!»

Подмигнула себе и вышла из комнаты, за мной пошла служанка. Я жутко хотела есть, шла на голоса, спустилась по лестнице, оказалась в столовой, там сидел Варгар и Дилва, они ели, их обслуживал молодой мужчина, лет двадцати пяти, тоже высокий и красивый. «Здесь все как на подбор, высокие красивые статные, кто вы, люди?» Слуга, увидев меня, выронил поднос, видимо, растерялся от неожиданности. Я подошла к нему и стала помогать убирать тарелки, что упали, затронула его рукой и сказала:

– Извини, что напугала тебя.

Он присел со мной, поднял на меня глаза, сжимая осколок в руке.

– Тшш, осторожно, порежешься.

Я аккуратно разжала его кулак, взяла пальцами осколок из его руки.

От тряхнул головой, буто опомнился и вышел из зала.

На меня уставились эти двое.

– А ты говоришь у нас, оказывается, – произнесла любовница моего мужа и скрестила руки на груди.

Князь сморщил нос, то ли от её слов, то ли от того, что пришла я.

Мне хотелось ей ответить пару ласковых, но надо было присмотреться.

Мой муж был красивым мужчиной, высоким, крепким, как в любовных романах описывают: здоров, красив, брутален, мужественен – рукава рубахи по локоть закатаны, руки жилистые мускулистые, легкая небритость на лице.

Я села за свободный стул, взяла пустую тарелку и стала накладывать все, что видела. Положив в тарелку мясо, овощи, я приступила к трапезе. В помещение вошел снова тот слуга, принес мне приборы, я кивнула ему, так как был забит рот, поела, все происходило в полном молчании, встала:

– Спасибо этому дому, пойду к себе.

Зайдя к себе в комнату, я приняла решение – ночью надо убегать из этого дома, у мужа любовница, которая живет в доме с женой, а это не жизнь и не семья, и меня хотят завтра в храм уволочь. Так, я умею лечить, как-нибудь освоюсь в здешних краях, еще бы знать, где я. Так, Альвена-Альвена, имена-то у нас похожи, девочка, подкинь мне в память, у нас есть какие-нибудь сбережения?

Я закрыла глаза, и тут руки сами залезли под матрас, доставая оттуда мешочек с серебром. Вспомнила, папаня сунул после церемонии, еще вспомнила, что хотела Альвена его отдать служителям храма для нуждающихся.

3. Варгар. Князь земель оборотней

Я альфа, князь Варгар, хозяин земель оборотней, и я проклят черной ведьмой за то, что загрыз могущественного мага. Нисколько не жалею о своем поступке, он убил моего отца, за отцом ушла мама, в аду убийце место, еще бы и черную туда же. Шаманка предсказала мне, что можно волка моего вернуть, снять проклятие, и вернет мне его моя истинная, волчица, что придет в мир и подарит нам свободу. Вот только свободных волчиц я не видел уже лет сто, все в стаях, помечены, оборотней мало, нас единицы. Маги захватили мир, черные ведьмы помогают им, в мире страх, грусть. Мы живем среди магов, не показываем своих навыков, черные ведьмы научились управлять нашей ипостасью, будто с самим дьяволом заключили сделку, лишь светлая и сильная луна, по преданиям, вернет в наш мир счастье и радость. Оборотни живут сейчас тихо, мы слились с магами, правда, сторожилы знают и могут нас отличать от всех живущих. Живем мы долго, можем тысячу лет прожить и дольше, можем жить и в стае, и по одиночке, ждать свою пару, луну. Мужчины – оборотни намного крупнее, чем маги, а женщины – волчицы – это отдельная история, их берегут как зеницу ока. Волчицу не купить ни за какие сокровища, она сама себе выбирает партнера, ищет надёжности, искренности, верности и любви, а когда находит, отвечает тем же. Волчица лишь с тем мужчиной, кому доверяет, а если он не способен заслужить доверие, она просто уходит. Волчицы преданные, за любимого и за детей отдадут жизнь, не задумываясь ни на миг, для них самое важное – это искренность, любовь и преданность. Волчицы – самые красивые женщины, у них лучше, чем у волков развита интуиция, они ценят свободу и не боятся быть одной, они умеют о себе позаботиться. Волчицы – самые страстные женщины, не боятся проявлять свою чувственность, отдаются своей сути, любят природу, чувствуя глубокую связь с ней, находя утешение и вдохновение в лесу, у воды, в горах. Я взрослый оборотень, князь земель, в моем владении весь огромный лес и горы за ним, но я до сих пор как юнец мечтаю встретить свою луну.

Обоняние, зрение, слух у меня остались от зверя, но я не оборачиваюсь, не слышу зверя своего, чую запахи, запоминаю ароматы, с которыми сталкивался, и способен узнать их даже спустя длительный промежуток времени, четко вижу, мне свойственна бинокулярность, то есть стереоскопическое восприятие двумя глазами, это позволяет различать мельчайшие детали на огромном расстоянии, и слух у меня в разы лучше, я спокойно слышу шепот человеческий даже за закрытыми дверями.

Две недели назад случайно в таверне услышал разговор двух магов. Один из них предлагал продать свою дочь в орчьи земли, так как задолжал кому-то, дочь через неделю станет совершеннолетней.

«Что творится с миром?»

Помню, я подошел к магам, предложил сумму, продавец тут же согласился, даже не спросил, зачем мне его ребенок. Хорошо, что мой волк спит, я бы загрыз такого отца тут же, не удержал бы зверя.

Я решил дать свободу его дочери или работу предложить в доме, но, когда я приехал к магу, то увидел необыкновенной красоты девушку и передумал с ней расставаться. Она вышла из своей комнаты, подняла на меня свой взгляд, и я пропал. Сердце на миг задержалось, а потом глухо забилось в груди, она была как ночь и день, небо и луна. Черные волосы, как самая темная и страстная ночь, синие глаза, как самое спокойное небо, белая кожа, как самый ясный день, и вся она была как луна, загадочная, красивая, притягательная. Она была похожа на волчицу, такую магессу я видел впервые. Она смиренно сидела за столом, взгляд её был опущен в тарелку, спустя несколько минут, она подняла голову, посмотрела на меня, кивнула и ушла к себе.

Я решил жениться на ней в один миг. Вот только красота внешняя – это одно, душа – другое. Альвена была настолько набожна, что свое будущее видела лишь в служении Богу, хотела жить в монастыре и просила только об одном, чтобы её не отдавали замуж. Я пообещал, если ей не понравится у меня, то через неделю я отвезу ее в храм, расторгну брак. Дилва, когда узнала, что я женюсь, меня поняла, я ей изначально давал понять, что между нами лишь интим за деньги, её это устраивало. А когда узнала, что моя невеста очень набожная и готовится на постриг, она упросила меня познакомить ее с Альвеной и помочь ей: поговорить с девушкой, рассказать о близости, я согласился, разрешил ей приехать к нам с братом в особняк на несколько дней.

После трагической смерти родителей, мы жили с братом, нам готовила и следила за домом оборотница, старушка Зои, что уже не оборачивалась много лет. Она была с нами, когда мы с братом были ещё детьми. За двором следил маг Рубин, работал исправно.

Альвена была кротка, как мышь, забита и тиха, в ней соединилось манкая красота и набожность – и это меня обескураживало. В первую брачную ночь она так тряслась и плакала, что я просто ушел из ее комнаты, Дилва вела с ней беседы, но Альвена была непреклонна. Лишь раз мы поговорили с ней, и весь разговор был сведен к её просьбе, она мечтала быть монахиней и просила помочь осуществить свою мечту.

Когда Зои сообщила, что Альвена выпила много успокаивающего настоя и спала почти сутки, я решил не тянуть и отвезти свою молодую жену в монастырь. Когда я зашел в её комнату, увидел её в сорочке, её длинные распущенные волосы, эту синеву глаз, маленькие пальчики на ногах, я хотел закричать, схватить ее, растрясти, чтобы она передумала, но пообещал, что отвезу ее завтра в монастырь и вышел.

У меня не было настроения, всё валилось из рук, мне не хотелось прощаться с Альвеной, хотелось просто смотреть на неё, глядя на нее, у меня появлялась внутренняя улыбка.

Мы ужинали с Дилвой, мой младший брат Дирегар решил помочь Зои, расставлял посуду с едой, пока волчица обслуживала Альвену, так как жена отказалась есть со всеми, ей одной было комфортнее. Брат терпеть не мог Дилву, я его уверил, что через пару дней отвезу магессу в дом, что ей купил за те услуги, что она мне оказывала. Дир чувствовал фальшь, мне всегда говорил, что Дилва коварна и зла, я не замечал за ней такого, да и мне было честно сказать не до этого, она давала тело, брала в рот по требованию, правда никогда не испытывала удовольствия, имитировала восторг, я снимал напряжение, хорошо платил, она брала деньги и уходила.

Мой брат оборачивался, его волк был красивым черным зверем, мы иногда гуляли с ним ночью, чтобы никто нас не видел. Когда Дирегар увидел Альвену, сказал, что судьба злая и коварная – дать красивой луне такую мечту, я согласился.

За ужином Дир поставил перед нами блюда и хотел присоединиться к столу, и тут в столовую вошла Альвена. У меня ком встал в горле, у Дира упал поднос, все тарелки и столовые приборы разлетелись. Альвена подбежала, опустилась на корточки и стала собирать посуду, брат присел тоже и таращился на нее.

– Извини, что напугала тебя, – сказала моя жена и затронула Дира.

Он сидел, как вкопанный, а когда она своими нежными пальчиками разжала его пальцы, что сжимали осколок и взяла его в руки, Дир не справился с собой и быстро вышел.

Альвена села за стол, на стул брата, Дилва вела себя как хозяйка, чем вызывала у меня раздражение, моя жена подняла на меня взгляд, я словно увидел в нем осуждение. Она поела, поблагодарила и ушла к себе. Мне показались во взгляде дерзость, ум, упрёк, или мне так хотелось это увидеть.

Ужин прошел в тишине, я решил поговорить с Альвеной еще раз, Дир к нам так и не присоединился.

4. Побег

Так, ночью выйду из дома, дойду до ближайшего населенного пункта, устроюсь в таверну или сиделкой к кому-нибудь, сейчас главное подальше от этого места. Может, поговорить с Варгаром, сознаться, сказать, что его любовница запугала девочку, Альвена выпила успокоительное, что оказалось большой и смертельной дозой снотворного, сказать, что я в ее теле, попросить развод, узнать про этот край. Нет, еще в дурдом пристроит, нормальный мужик не притащил бы любовницу домой вместе с молодой женой. Может, здесь так принято?

Ладно, Аля, что гадать? – Надо шмотки собирать.

Я в наволочку сложила пару платьев, белье, гребень для волос, мешочек с монетами пока убрала под матрас, перед выходом возьму. Села на кровать в ожидании ночи. Так я просидела примерно час, в голове крутились мои воспоминания детства, юности, трудовой деятельности, даже некоторых пациентов вспомнила, потом я сознательно стала эти воспоминания задвигать на второй план, сейчас мне надо здесь устроиться.

Я услышала шаги. Шаги были в самом начале длинного коридора. Что? Я так хорошо слышу? Альвена так не слышала, такого в памяти не было. Идут ко мне, поступь тяжелая, мужская.

Наволочку, набитую вещами, пнула под кровать, юркнула в постель, одеялом накрылась до подбородка, отвернулась к стене, притворилась спящей.

Сначала мужчина постучался, немного подождал и зашел. Это был мой муж, Варгар, я поняла это по запаху, он стоял несколько минут за моей спиной, тяжело дышал, потом подошел, погладил по голове, потрогал мои волосы и вышел.

Я выдохнула, сердце мое колотилось, его шаги удалялись.

Я просидела еще час, проверила еще раз вещи, мешочек с монетами, посмотрела в окно, рядом был лес, меня почему-то это не пугало, хотя в прошлой жизни я была стопроцентным городским жителем. Альвена тоже по лесам не любительница была ходить, интересно! Я встала у зеркала, рассматривая себя. Удивительно то, что в новом теле я стала ощущать себя по-другому, даже ходить начала иначе, женственней, плавнее. Все же внешность дает отпечаток на характер, на манеру поведения, у меня в прошлой жизни и стрижка была короткая, она мне подходила, я двигалась более резко, а в новом теле, с такими волосами, глазами, кожей, фигурой я становилась изящней, в походке чувствовалась мягкость. Ох, как интересно! Я решила волосы спрятать, чтобы такая копна не мешала, заплела тугую косу, завязала её узлом, нашла платок в шкафу, обернула его вокруг головы, перекрутила один раз сзади, спрятав волосы, закрепила под волосами, получилась, как шапочка.

Руки сами потянулись за белым шедевром, который лежал в самом углу шкафа, я и в прошлой жизни такое не носила, мне очень захотелось примерить. Сняв удобные хлопковые трусы и бюст, надела красивую белую комбинацию. Я очень красивая, грудь полная, упругая, ореолы сосков цвета молочного шоколада просвечивались под тканью, бедра широкие, талия узкая, сглотнула, я сплошной соблазн, вспомнила Смолкина, поняла его, потрогала грудь, она была мягкой и упругой одновременно. У меня аж в горле пересохло.

Так, надо бы воды с собой взять, накинула пеньюар, выглянула в коридор. В доме было тихо, мне надо спуститься в столовую, взять бутыль с водой. Я, осторожно ступая, босиком прошлась по коридору, было темно, но удивительно – я видела, спустилась на кухню, нашла то, что мне нужно, прихватив еще краюшку хлеба, и побежала к себе в комнату.

В коридоре меня поймали в капкан крепких мужских рук. Это был Варгар. Я не успела отреагировать, спиной лишь ощутила крепость мужского тела и сильные руки, что держали меня под грудью.

– Поймал!

Его голос вошел в мое тело, я не испытывала ничего подобного никогда. Тело моё стало плавиться как воск, его тяжелое хриплое дыхание выдавало сильное желание мужчины и посылало мурашки по моей коже. Меня стало затапливать от возбуждения, я не могла сопротивляться, не хотела, наоборот, желала, чтобы он меня потрогал. А когда он взял мою грудь, крепко ее сжал, я выгнулась в спине, он захрипел и стал лизать мою шею. Лизать! Горячим мокрым языком по мочке уха, утыкаясь в шею, нюхая меня, урча и постанывая, словно меня любит. Я откинула голову, тело – предатель стало дрожать, Варгар громко простонал, порвал сорочку, оголив моё плечо, целуя и вылизывая его. Он трясущимися руками от желания и возбуждения, с рычанием поднял мне одежду, накрыл ладонью лобок. Я затряслась от возбуждения, Варгар провел пяльцами по половым губам, углубил их немного внутрь.