Невольный попутчик

История 1. Лида

Это было самое шумное купе в вагоне. Три молодые женщины после совместно выпитой бутылки шампанского трещали как сороки, весело смеялись, вспоминая случаи из своей жизни. Четвёртая, дама с огненно-рыжими волосами и надменным лицом, сидела, молча глядя в окно на проносившиеся мимо дома и деревья. Наконец она уступила настойчивым просьбам попутчиц.

***

Хорошо. Расскажу вам свою историю, но предупреждаю: вряд ли она вас повеселит. Было это лет семь назад. Я училась тогда на третьем курсе филфака. Он подошёл ко мне на студенческой вечеринке и пригласил на танец. Я смерила его взглядом. Худющий мальчик в потёртых джинсах и футболке, в очках и с неуверенной улыбкой – таких вокруг тысячи. Я же – звезда курса! Парни ходили за мной табунами. Но у меня была уже тогда цель – красный диплом МГУ и карьера, а мужчины – дело десятое.

И всё же я снизошла и позволила пареньку закружить меня в ритме танца. Танцуя, он то краснел, то бледнел. Несколько раз пытался со мной заговорить, но слова застревали у него в горле, а я, усмехаясь про себя, не стремилась ему помочь. Танец закончился. Мы кивнули друг другу и разошлись в разные стороны, даже не познакомившись. Уже через пять минут в кругу подруг и поклонников я и думать забыла о нём.

Наверное, месяц прошёл с того вечера. Я возвращалась после лекций домой, шла по бульвару не спеша, любовалась яркими красками осени, как вдруг кто-то грубо дёрнул меня за руку, да так, что я отлетела в сторону, еле оставшись на ногах.

– Что, чёрт возьми!.. – начала я орать, но тут поняла, что этот рывок спас меня от пролетевшего мимо велосипедиста.

Я наконец взглянула на спасителя: им оказался тот самый парень с вечеринки.

– Спасибо, – буркнула я, – но мог бы и поаккуратнее.

– Извините, – опять покраснел он.

– Ладно уж. Давай познакомимся, что ли? Меня Лида зовут.

– Костя.

– А ты, оказывается, умеешь говорить, – усмехнулась я. – Чем занимаешься, Костя?

– Как и вы, учусь в универе. На геолога.

– Хватит уже мне выкать. Давай перейдём на «ты».

– Хорошо. Можно мне вас… тебя проводить до дома?

– Нет, мы уже почти пришли. Пока, – я помахала ему рукой и свернула в свой переулок.

Он стоял и неловко махал мне вслед.

Через пару дней мы опять встретились на бульваре. На этот раз он шёл мне навстречу. Я поняла: это не случайность, но сделала вид, что меня ситуация не касается. Поздоровались. Костя развернулся и пошёл рядом. Я не возражала. Вскоре мы уже встречались почти каждый день. Он не просил меня ни о чём, не намекал на свидания, походы в кино или кафе. Меня это устраивало. Просто рядом был человек, с которым можно было поговорить на разные темы. Со временем он раскрылся. Оказалось, Константин много читает, путешествует по России. Калининград, Урал, Камчатка… Где он только не бывал!

Рассказы его были интересны, но он умел и слушать. Как-то я спросила про его идеал женщины.

– Не знаю. Не задумывался, – пробормотал он, в очередной раз покраснев.

– А зря! – мне почему-то не понравился его ответ. – Вот мой идеал мужчины – это человек, который одинаково хорошо работает головой и руками. Хочу, чтобы он хорошо зарабатывал. Хочу, чтобы он был способен на смелые поступки. Хочу, чтобы на него можно было положиться и опереться. И да! Я ненавижу ложь. Кто хоть единожды солжёт мне, перестаёт для меня существовать. Что скажешь?

– Ты права, – сказал он после некоторой паузы. – Около тебя когда-нибудь должен появиться именно такой мужчина.

Сейчас я думаю: «Какая же я была идиотка!»

После последнего экзамена летней сессии он встретил меня с букетиком ромашек.

– Сдала?

– Конечно. Отлично.

– Поздравляю! – он протянул цветы. – У меня тоже сессия позади. Пойдём погуляем?

– Пойдём.

Мы долго шли молча, наслаждаясь солнечным июньским днём.

– Я хотел тебе сказать, – начал он, запинаясь.

– Ну что ты мямлишь? – подстегнула я его, ожидая услышать что-то вроде признания в любви.

– Я уезжаю на неделю в горы, – наконец выдавил он.

– Зачем? – разочарованно выдохнула я.

– Мы с ребятами едем на Алтай, хотим покорить Белуху.

– Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт, – засмеялась я.

– А туристы, дураки, тащат в гору рюкзаки, – подхватил Костя. – Мне, как будущему геологу, будет этот поход полезен.

И он стал красочно описывать предыдущие походы в горы и тайгу. У подъезда моего дома мы попрощались.

– Упадёшь в пропасть – домой не приходи! – пошутила я на прощанье.

– Я вернусь, – Костя помахал рукой, отвернулся, ссутулился и быстро, почти бегом, двинулся прочь.

Через неделю он не появился. Не появился и через две. Звонок с незнакомого номера застал меня за чашкой кофе.

– Здравствуйте, это Лида?

– Да. Кто это?

– Михаил, друг Кости.

– А что, сам он мне уже не может позвонить? Нанял вас секретарём?

– Нет, я уже вам сказал: я его друг. Мы вместе ездили с ним на Алтай. Он дал мне ваш номер на всякий случай.

Какой-то комок застрял в горле.

– Лида, вы меня слышите?

– Да, – прошептала я.

– Нас накрыла лавина. Звоню вам из больницы. Нога в гипсе, поэтому прийти лично к вам не могу.

– Что с Костей?

Зловещая пауза в трубке…

– Что же вы молчите?! – ору я.

– Костю не нашли…

Трубка выпала из рук. Я прорыдала весь день и всю ночь. Мама, как могла, успокаивала меня, но всё было напрасно. Перед глазами стояла ссутулившаяся фигура Кости, уходящего вдаль.

Вы спрашиваете, что же было потом? Потом я ездила в больницу к Михаилу. Он рассказал все подробности той экспедиции. Потом я ездила на Алтай, в тот самый лагерь, откуда они выдвинулись покорять очередную вершину. Я разговаривала с сотрудниками МЧС, участвовавшими в спасательной экспедиции. Я ездила в местное отделение полиции, чтобы узнать, не появлялся ли в последнее время человек, у которого пропала память. Всё было напрасно, никаких следов.

И всё-таки мне кажется, что когда-нибудь я встречу его, улыбающегося, идущего навстречу с букетом ромашек. Ух, какую пощёчину я ему тогда влеплю! Давайте спать, девочки. Поздно уже.

В купе было очень тихо. Попутчицы молча заняли места согласно купленным билетам.

Попутчик сделал паузу, чтобы я смог пережить эту историю. Должен сказать, чтобы не повторять вышесказанное предложение каждый раз. На протяжении всей дороги после каждой истории он делал паузы, то ли для того, чтобы понаблюдать за моей реакцией, то ли для того, чтобы самому «пересобраться» с мыслями. Думаете, нет такого слова «пересобраться»? Ошибаетесь. Как ещё назвать состояние, когда с мыслями нужно разобраться, а потом снова собраться?

То-то и оно.

Он разобрался, собрался и продолжил…

История 2. Руслан и Людмила

Эту историю рассказал мужчина в возрасте, в каком – сказать сложно, но, судя по седине и морщинам на лице, примерно предпенсионном. Перед тем как начать откровение, он и его попутчики наблюдали из окна купе классическую трогательную сцену расставания мужчины и женщины. Объятия, поцелуи, слёзы на её глазах, извинения на его лице. Мужчина вскочил в вагон, а женщина повесила голову и устремилась к началу перрона, скрывая слёзы от прохожих, которым совсем не было до неё дела.

***

– Да. Точно такая же ситуация была и у меня лет десять назад, – произнёс вслух, задумавшись, мужчина предпенсионного возраста.

Его никто не перебил, а наоборот, попутчики смотрели на него в ожидании рассказа. Он это почувствовал и продолжил:

– Я никому о ней не рассказывал. О той женщине, с которой был знаком на курорте десять дней, которую любил целых три дня. Вы скажете, что три дня – это очень мало для слова «любил»? А как вам такое, что «люблю до сих пор»?

У меня в жизни всё уже сложилось. Всё на своём месте: работа, жена, дети, уже два внука. Всё шло и продолжает идти своим чередом. И я никогда не буду ломать ни свою жизнь, ни жизнь своей семьи, ни жизнь Людмилы. Да, её звали Людмила. Кстати, меня зовут Руслан. Вот так. Вам не кажется иногда, что в некоторых именах уже заложена какая-то… пророческая, что ли… связь? Я пять дней пересекался с ней в санатории, не обращая на неё внимания, а тут представились по случаю друг другу, услышали имена друг друга и… оба-на – какая-то искра. Семь дней общения ни о чём, семь потерянных для счастья дней – и на три дня в омут ангела. Про чертей не скажу ничего, хотя, может, и они попутали. Хотя путают бесы, по-моему. Так говорят ведь: бес попутал, в тихом омуте черти водятся. У меня в голове тогда всё перемешалось и на место до сих пор не встаёт.

И всё. «Ваше время истекло»! Чего-то я сегодня одними цитатами общаюсь. Видимо, потому что своих слов для этой… «нет повести печальнее на свете»… не хватает. Слишком поздно встретились Руслан и Людмила, чтобы из их любви что-то получилось.

«История не любит сослагательного наклонения», даже если это история двух людей. Слава богу, никого больше она не задела. Но я иногда думаю: а что было бы, если бы мы разрушили свои семьи, стали жить с ней вместе? Мои дети не признали бы её. Это точно, потому что для них наш брак с мамой – это что-то святое и нерушимое. Её дети не признали бы меня, потому что у неё была такая же ситуация, только хуже. Там на ней всё держалось, а муж копейки зарабатывал, да ещё и пропивал ползарплаты, но дети почему-то его любили, и Людмила не готова была что-то менять в своей жизни. Жили бы одинокие, как бурундуки, старились, ворчали друг на друга и упрекали бы фразами типа «это ты мне жизнь сломал», «это ты меня из семьи увела». Не нужно такого!

Может быть, я об этом так думаю для самоуспокоения, самооправдания, чтобы не думать о том, что всё могло бы сложиться, и счастливо. Может быть, но мне легче думать так, а не страдать от якобы «потерянного рая».

Мы расстались – и всё! Отпустили друг друга.

…

Наблюдали сцену перед окнами? Я уверен, что кто-то и десять лет назад смотрел, как я обнимаю и целую её на прощание. Это был самый сладкий поцелуй в моей жизни. Она плакала. Не рыдала, но слёзы, как в литературных штампах, «сами катились по её лицу». Солёные. Я помню их вкус, потому что чувствовал их у неё на губах. Кто-нибудь наблюдал, но нам было наплевать, потому что, кроме неё и меня, не существовало на перроне и в вагонах других людей. И весь мир был – только я и она.

Мы расстались. Руслан и Людмила расстались навсегда. И здесь ни при чём «судьба-злодейка». Здесь «причём» только наше решение. Мы были сильнее нашей страсти. И я очень рад этому. Мы сильные люди! Мы справились и расстались.

– Ты для меня ничего не значишь.

– Почему тогда ты плачешь?

– Я для тебя ничего не значу.

– Почему тогда я плачу?

Ещё одна красивая цитата. Ну уж извините, день у меня такой, цитатный. Да и вообще… Взбудоражили меня эти «расставальцы» на перроне. Всколыхнули. Хотя ведь это я решил, что у них всё так же, как у не книжных Руслана и Людмилы. А на самом деле мы ж никто не знаем, что там у них-то.

…

Что сейчас? И недели не проходит, чтобы я не думал, не вспоминал о ней.

Я довольно-таки продвинутый пользователь интернета. Я искал её. Хотел хотя бы как-то, хотя бы что-то узнать о её жизни. Хотел просто понаблюдать со стороны. Хотел знать, что у неё всё в порядке, что она счастлива. Ничего не нашёл. Билл Гейтс не только богатый, но и умный. Это он такое придумал: «Если тебя нет в интернете, то ты не существуешь». Я есть. А её нет.

…

Ладно. Может, и хорошо, что меня прорвало сегодня впервые за десять лет. Пойду курить!

История 3. Найда

Они ехали в купе вдвоём. Сначала болтали ни о чём, а потом решили поиграть в откровения.

***

Один сказал:

– Сначала вы. Потом я. Откровение за откровение.

Второй ответил:

– Идёт.

Первого я хорошо помню. Седой, с усами. На вид лет пятьдесят. Очень хмурый, грузный, с одышкой. Сразу видно, что начальник: тон у него начальственный, покровительственный. И он очень стеснялся своего откровения. Как сильные люди боятся слабости. Второго я не очень запомнил. Первый продолжил:

– Вот ты знаешь, что собаки говорить умеют? Вижу, не веришь ты мне, за сумасшедшего считаешь. А я сам слышал. Сам.

У родителей моих в будке у дома собака жила. Дворняжка рыжеухая, Найдой звали. Так вот, она говорила. Четыре раза говорила, а сам я только два раза слышал.

Первый раз Найда, родители сказывали, целый час слово одно лаяла «ма-ма», пока отец за ворота не вышел и старшего моего брата Гришу не подобрал.

Во второй раз уж они с матерью Найду слушали. Сразу к воротам побежали. А там я лежу. Подкидыш, значит. В нашем селе всё по-простому. Если родители своим дитя признали, значит, так оно и есть.

Мне пять лет было, я сам Найду услыхал, как она маму зовёт. Так у нас брат третий – Андрюха – появился.

Прошло два года. Ох. Зима лютая стояла. От морозов венцы столетние у изб трескались. Найду мы в дом забрали. Старая она уже была. Смотрю, а Найда плачет, вот прямо как человек слезами плачет и хрипит своё «ма-ма».

Сорвался я. Побежал к калитке. Притащил кулёчек холодный. Но мать сестрёнку Надю выходила. Сейчас Надька – девка здоровая такая. Трое девчонок у неё, а всё они с мужем о пацане мечтают.

Ты потерпи, не зевай, не зевай парень. Нелегко человеку тёмное на свет доставать, да ещё и говорить об этом.

В общем, родители нас всех четверых в люди вывели. Образование дали.

Не поверишь, я, когда малой был, всем говорил, что в Питере учиться хочу в железнодорожном институте. Вот откуда это во мне?

Так и вышло. Поступил на инженера. В общаге жил. А на последнем курсе мне родители квартирку махонькую сняли, чтобы я поменьше куролесил да диплом получил вовремя.

Они и так люди небогатые, а всё же выделили деньги на меня, обалдуя. И это отрезвило меня. Бросил я пьянки-гулянки, за учебники засел.

И тут приходит как-то хозяйка квартирная, вроде как своё имущество проведать. И, как крыса недовольная, всё носом водит: то обои отошли, то кран капает.

А сама – не старая ещё. В соку самом. Тоненькая, хрупкая. Ей бы гримасу брезгливую с лица убрать – красотка будет.

Но эта – как зуб больной ноет. Заставила меня и обои подклеить, и кран подтянуть. Обещала так каждый месяц с ревизией приходить.

Ушла она, а я, веришь, дышать не могу. Так влюбился. До боли в паху. Так меня эта женщина скрутила. Я ночами выл, подушку грыз, дни считал. Ждал всё, когда она придёт.

День тот я забыть никогда не смогу. Помирать стану, а буду всю жизнь в мыслях прокручивать. Каждую секунду того дня проживать-пережёвывать буду. Каждую.

Помню, пришла она, хозяюшка снов моих тёмных. По-весеннему вся распахнута. Плащ светлый, сапожки белые. Походила она по квартире, пыль пальчиком поискала – не нашла. Домой засобиралась. Довольная такая.

Я в прихожей стоял. Ждал чего-то. И оно случилось. Повернулась ко мне голубушка и так приветливо улыбнулась… Рванул я к ней, сгрёб в охапку так, что косточки в ней хрустнули. Сомлела она и тихонько так: «Ой!» Обмякла вся.

Мне же запах её женский в нос ударил, и «ой» это тихое в душу ввинтилось. Разжал я руки и навзничь грохнулся. Этот запах и голос… да ещё лай собачий: «Ма-ма».

Мать это моя была, понимаешь ли ты? Это я в мать свою… говорить не буду. Сам понимаешь.

А я в кому тогда впал. В коридорчике том. И не хотел в жизнь возвращаться.

Что там, между небом и землёй, я тебе не буду рассказывать. У каждого свои личные ад и рай имеются. И там и там побывал. Когда мне час пришёл, меня честно спросили: куда мне надобно? Я жизнь выбрал. Трудную, тёмную, но жизнь.

И жил я эту жизнь. Временем лечился, как мог. Семья у меня – жена любимая, дочь Надюшка. Работа на железной дороге. Начальником небольшим, но ответственности – на два инфаркта хватило.

А вчера мне родители позвонили. Долго молчали в трубку. Потом мать не выдержала и сказала, что та, которая из Питера… в общем, поняли они всё, когда я из комы в горячке выходил, кричал что-то, а сам не знал, что они рядом. Так вот, заболела она. И недолго ей осталось. М… Маме моей.

Я в Питер рванул. Оказалось, поездом всего быстрее получается. А я уснуть боюсь. Боюсь помереть во сне. От горя.

А тебе вот выговорился. И теперь…

Второй тогда своим откровением так и не поделился.

История 4. Пролетая над опустевшим гнездом

Историю эту я услышал из уст женщины лет сорока пяти. Она была невысокого роста, с длинными вьющимися волосами, собранными в хвост, сероглазая. Когда улыбалась, лицо её как будто светилось изнутри. Так и хотелось назвать её ласково – Леночка. Речь её была не очень быстрой, с частыми паузами, во время которых женщина переводила взгляд на пробегавший за окном пейзаж. Не могу сказать, что история Елены меня чем-то удивила, однако засела она в моей памяти крепко.

Вот что рассказала о своей жизни обаятельная попутчица.

***

– Всю жизнь прожила я в Сызрани. Окончила пединститут, вышла замуж и стала преподавать английский в колледже. Вроде поначалу работа меня устраивала. Потом родилась дочка, и я на три года полностью переключилась на материнство. Кристина росла подвижной и любопытной – только успевай следить, чтобы чего не натворила. Но я старалась не выстраивать вокруг неё забор из запретов: здоровый ребёнок – это живой ребёнок.

После декрета я ещё какое-то время преподавала в колледже, но зарплата не особо радовала. Стала смотреть по сторонам: где я ещё могла бы пригодиться со своей специальностью? Нашла вакансию в бюро переводов – почему бы не попробовать себя в качестве переводчика?

По выходным мы с дочкой ходили куда-нибудь гулять – чаще по берегу Волги или возле кремля. А через некоторое время наша маленькая Сызрань стала нам тесна, хотелось показать Кристинке другие города. Уже когда она пошла в школу, мы побывали и в Тольятти, и в Ульяновске, и в Самаре. И каждый раз нас тянуло всё дальше и дальше. Иногда ездили на экскурсии в составе групп. Но чаще сами придумывали маршрут. Дочка заводила для каждого города тетрадку и старательно рисовала в ней карту интересных мест, которые хотела бы увидеть. «Мама, мы с тобой как лягушки-путешественницы», – сказала мне однажды Кристина. Я только посмеялась в ответ.