Судьба казака

Начало января 2025 года, СВО, Черноморское побережье одного из полуостровов, добровольческий казачий штурмовой батальон, блиндаж пулеметного расчета, 54 летний атаман донских казаков, засаленные и пропахшие мочой штаны, бушлат зимнего комплекта на два размера больше необходимого пропахший парафином от окопной свечи, черные от копоти и грязи руки, потрескавшаяся на пальцах кожа приносящая боль при каждом движении, песок, прозванный "Кинбурнская приправа", скрипящий на зубах и песок повсюду: в волосах, глазах, ушах, носу, трусах, носках, ботинках; прикрепленные скотчем к бревну иконки Спасителя, Богородицы и Архангела Михаила, колени опирающиеся на ящик из под снарядов для гранатомета, абсолютная темнота и еле слышные слова молитвы: “ Господи Иисусе Христе сыне Божий, прости и помилуй нас грешных. Аминь.”

Весна 2024 года, Российские города как обычно погружаются в грязное месиво состоящее из талого снега, моторного масла, строительных растворов, земли, песка и прочего мусора, который скопился за зиму на обочинах дорог и между полосами направления движения автомобилей. Передвижение по таким дорогам и тротуарам, напоминает «игру поросят в большой грязной луже». Люди все так же спешат, в пробках, на работу, что бы потом потратить заработанные деньги на то, что они считают необходимым. Каждую пятницу, города превращается в одну единую пробку, ползком продвигающуюся по разным направлением за город, взрослые едут отдыхать на дачи, а молодежь едет отдыхать в бары и дискотеки, но сценарий у всех один: мучительно добраться до места, набухаться в сопли и мучительно вернуться домой. Вот так день за днем протекает мирная жизнь современных и успешных горожан, а совсем рядом, на протяжении 10 лет идет война, которая уносит жизни не только солдат но и мирных жителей и самое страшное – жизни детей. Очередная фашистская мразь, вновь посягнула на землю Русскую, вторгшись на территории Брянской и Курской областей и как должно быть, по заветам предков, первыми на защиту земли Русской и Веры Православной поднялись казаки, забытые «современным» народом, но все такие же сильные, смелые, храбрые, гордые, настоящие потомки своих легендарных предков, с Верой в Бога, на протяжении всего существования Руси, с честью отстаивающие свободу и неприкосновенность земли Русской. По «воле казачьей», был брошен кличь Донскими казаками: «Браты – за Веру, Дон и отечество! Не посрамим памяти предков!» и я, потомственный Донской казак не раздумывая принял призыв и начал активно готовиться к походу. Завершив все текущие дела, я простился с горячо любимым, малым сынишкой -казачонком, еле сдерживая слезы от осознания того, что мы можем больше ни когда не увидеться, я отправился добровольцем на войну. Позже мама сынишки написала мне, что он придя домой, после нашего прощания, некоторое время сидел молча, потупив взгляд, а после встал, вытряхнул игрушечные инструменты из чемоданчика и со словами: «я с папой пойду на войну», стал собирать в чемоданчик свои игрушечные пистолеты. Я, как смог, отправил видео сообщение, для моего сыночка, с просьбой потерпеть, не оставлять маму и сестру одних, а быть для них защитником. Мой умница сынуля, всегда понимал и слушался меня с полуслова и в этот раз не подвел отца, а успокоился и ждал возвращения папы с войны.

Прибыв на место боевых действий и пройдя быстрое собеседование с комбатом в плане: «ну ты чего сюда приехал? я вот такой весь крутой, я тут уже такого нахлебался и т.п.» меня определили в первый взвод, третьей роты, как позже выяснилось – «место для ссылки провинившихся бойцов». Командир роты, каким то «третьим или шестым или восьмым чувством» определил, что я самый стойкий, как «оловянный солдатик» и приписал меня караульным сразу к двум постам – командный блиндаж и блиндаж наблюдения на первой береговой линии обороны, с графиком дежурства 4*4, как позже я с юмором назвал этот график «полноприводный»: четыре часа ты бдишь на посту в боевой готовности, а за четыре часа отдыха можно: постараться добраться живым до своего блиндажа, поспать или послушать разрывы снарядов, поесть, постирать нательное белье, почистить оружие, починить обмундирование, сходить за водой и едой, поправить маскировку блиндажа, а так же принимать участие в строительстве новых укрытий и оказалось еще много чего можно поделать за целых четыре часа свободного от дежурства времени. На войне – как на войне, и народ воюет очень разный: кто то постоянно бухает и на всех орет – как истеричка; кто то постоянно рвется в боевое столкновение – как истинный воин; кто то накупив современного и дорогого обмундирования и защитной экипировки, постоянно переодевается и фоткается везде и со всеми, а как услышит характерное жужжание дрона (камикадзе) – бежит спотыкаясь в укрытие и визжит, что бы включили РЭБ; кто то молча и одиноко несет службу – как требует этого «боевая задача» и командиры и не ропщет на тяготы и лишения; а кто то круглосуточно валяется на шконке в блиндаже, ноги на тумбочке и зависает в интернете. Вот таким вот составом, изо дня в день, держалась оборона береговой линии одного из Черноморских полуостровов, под ежедневными систематическими налетами дронов – камикадзе и обстрелами из минометов и артиллерии. Первые впечатления и ощущения от «такой войны» сложно описать и передать, я бы охарактеризовал это так: «железное ведро одели на голову и лупят по нему палками и ты ни как не можешь понять – живой ты или уже умер», а понимание «наличия в твоем теле жизни» приходит при обострении ощущений от: холода в постоянно сырой одежде; голода при отсутствии режима питания и наличия готовой еды; постоянной усталости и боли во всем теле от тяжелого и неудобного, но жизненно необходимого снаряжения и боеприпасов. Спустя два месяца воны, в один из дней, внезапно, мне поступает приказ: заступить на новое боевое дежурство помощником пулеметчика, перейти на новую позицию и с иным графиком 12*12. Новый график был более щедящим, была возможность найти время отдохнуть, а вот ночное дежурство, напомнило мне о терпении и смирении: с 20:00 до 08:00, в блиндаже, без движения, в полной темноте и тишине. Но на все Воля Божья. Первое ночное дежурство, облегчилось тем, что пулеметчик начал тихонько, понемногу, с паузами, рассказывать о себе и о своей жизни, а через несколько ночей, вероятно исчерпав запас информации, предложил мне рассказать о себе. Впереди, наших бойцов, ждали долгие 4 месяца войны, до окончания их контракта (в случае если Господь Убережет их от иного исхода) и я начал свой рассказ.

Я был вторым, младшим ребенком в семье потомственных казаков с Дона и Хопра, в семье Советских служащих, волею "времени" забывших Бога и все свои родовые казачьи традиции. Будучи малышом, я был очень привязан к мамочке и каждое расставание с ней, сопровождалось "ручьями слез". Любимым моим лакомством на всю жизнь стали сосиски с хлебом, которыми мамочка подкармливала своего еще беззубого малыша, тщательно ему их пережёвывая и кладя в ротик, в процессе утренних сборов на очередные рабочие будни. Единственный человек, сидя на плечах которого я переставал плакать – это двоюродный племянник мамы Толик, эдакий неформал (не согласный с руководителями социалистического строя СССР). Но только он мог оторвать меня от мамочки и отвести в детсад без единой слезинки, а если он брал меня на прогулку, то уже наоборот – вернуть меня мамочке было такой же трагедией со слезами. Я имел какую-то невидимую связь с Толиком, которая навевала на меня покой и умиротворение. Наша дружба и общение продолжались 10 лет, а после Толик в возрасте 30 лет поехал на север поднимать целину и больше о нем ни кто ни чего не слышал, а я, всю свою жизнь вспоминаю о Толике с душевным трепетом. Мой отец был футбольным болельщиком и зародившаяся у меня в младенчестве мечта стать футболистом осуществилась уже в раннем детстве, после того, как мой отец, учитель немецкого языка, вспомнил, что один из его бывших учеников, ныне футбольный тренер и я был незамедлительно принят в воспитанники СДЮШОР. Моя мама, сотрудник Советской милиции, очень любила играть на пианино и эта любовь конечно же была передана ее любимому малышу, т.е. мне, который с удовольствием посещал и занятия в музыкальной школе сочетая их с футболом. Изнурительные профессиональные тренировки сопряжённые с усталостью, болью в мышцах и костях от нагрузок и игровых травм, компенсировались изобилием внимания девочек – болельщиц, а круговорот гамм и этюдов, ознаменовался честью исполнить, в 10 ти летнем возрасте, гимн дружбы народов на открытии одноименного памятника в родном городе – эти события конечно же тешили мое самолюбие. Это было начало моего пути от Бога во мрак, о чем я пока и не подозревал, будучи ребенком. Спасение мое заключалось в присущей мне душевности и доброте, эти два Дара Господних, сопровождали меня всю мою дальнейшую жизнь, не давая мне опуститься на “дно бездны”. Уже с раннего детства, я сполна прочувствовал «казачью долю» и «путь к спасению». Я конечно же не знал ещё таких понятий и не представлял всей тяжести такой “ноши”, но “казачья кровь” насыщенная честью, мужеством и непреклонным свободолюбием моих легендарных и непобедимых предков, горячая и бурлящая, придавала мне силы и решительности на всем моем жизненном пути. Мой старший брат очень любил животных и, особенно бездомных, нуждающихся в лечении и заботе, и в связи с этим в квартире нашей семьи всегда проживали несколько представителей фауны, от бездомных кошек и собак до диких ворон и ежиков и атмосфера дома наполнялась не только звуками пианино, но и стуком вороньего клюва по его крышке, писком белых крыс и ночным цокотом ежиных коготков по деревянному полу двухкомнатной хрущёвки, а дикая белка, вероятно привезённая кем то из тайги и сбежавшая, нашла приют в глиняном цветочном горшке, на металлической треноге “березка” очень популярной в 70-е годы. И как водится – старший брат любит животных, а младший брат за ними ухаживает. Это занятие всегда возбуждало у меня негодование, но любовь к животным помогала преодолеть это «вредное состояние». Какими бы не были благодарными животные за помощь, они все же звери и у них преобладают животные инстинкты, одна из бродячих собак, которую приютил старший брат, неожиданно набросилась на меня – шестилетнего мальчонку со злобным лаем и последствием этого происшествия, у меня был сильный испуг, за которым последовала тяжелейшая форма заикания (на протяжении трех лет, я почти не разговаривал). Трудно передать словами то, что за эти годы пережили мои родители – все усилия лучших врачей СССР, моя мама уже была в звании старшего лейтенанта милиции и занимала руководящую должность в Областном УВД, приводили к небольшому и временному улучшению речи, а после все вновь ухудшалось и мама решилась на последний шаг, который мог привести к разрушению ее милицейской карьеры, она тайно отвезла меня в далекий Украинский Миргород, где покрестила меня в маленькой старинной церкви, а дальше, по неразумению, совершила самую серьезную христианскую ошибку – обратилась к старушке ворожихе и та совершила какой то обряд заговора. Спаси и Сохрани Господи души наши грешные. Слава Богу за то, что я со временем справился со всеми прискорбным последствиями моего недуга (насмешки сверстников и невозможность естественного общения), не оставил ни спорт ни музыку и по Господнему Благоволению, и только, настало время и ко мне постепенно вернулась полноценная речь, да такая, что я часто слышал в свой адрес: “подожди, не тараторь”. Шли годы, играя в футбол, на пианино и гитаре, будучи абсолютным отличником в общеобразовательной школе, я отпраздновал свое 12 – ти летие и на одной из игр юношеского футбольного турнира "Кожаный мяч", познакомился с двумя девочками – подружками "не разлей вода", это знакомство и стало началом "судьбы казака".

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.