Кровавая алхимия: тайна артефакта
- -
- 100%
- +
– Они больше не тронут, – по-своему интерпретировал, издаваемые мной звуки, Тристан. – Поединок уже на третью ночь. Обещаю, в эти дни буду все время рядом. Никита и его прихвостни не полезут на рожон. Он получил, что хотел.
– Поединок? – прохрипела я, голос не слушался.
– Сопляк решил, что прожил достаточно, чтобы встать во главе города и диктовать свои порядки.
– Так ты все-таки вампир? – Я смежила веки, пытаясь собраться с мыслями, припомнить, почему не верила его словам даже после того, что видела на балу. Но теперь…
Теперь не удастся и дальше закрывать глаза на творящееся вокруг меня безобразие. Все, что я не хотела замечать, обнажилось, как мои, не по погоде одетые, ножки. В мире существовали вещи, над которыми я прежде и не задумывалась. А теперь найду им научное объяснение. Стоит только взглянуть в лицо. И я решительно подняла подбородок.
В зеркале заднего вида отражались темные радужки Тристана. Он пристально следил за мной, а вовсе не за дорогой. Но машина ехала, куда положено.
– Теперь поняла, куда попала? – Тристан дернул одним уголком рта, изображая то ли улыбку, то ли нервный тик.
– Не поняла только, как? Вроде сидела тихо в своей лаборатории. И дружила с хомяком.
– Я с тобой дружу, – сквозь сон пролепетала Лиза, потянулась, причмокнула и обняла меня покрепче.
– Отнюдь, в научных лабораториях, порой, опаснее, чем где-либо, – недобро усмехнулся Тристан. – Новые открытия всегда сулят перемены. А новые технологии, попавшие не в те руки… В общем, я вовремя вмешался в ситуацию.
– Я запуталась, – призналась честно. – Разве наше похищение как-то связано с моими исследованиями? И вампиры на балу?
– Полагаю, что именно так.
– А Химичок – вражеский лазутчик, – заплетающимся языком добавила Лиза.
– Кто? – приподнял бровь Тристан.
– У нее, видимо, температура, – спешно наговорила я на подругу и почувствовала, как отогревшиеся щеки залил румянец. Почему-то застеснялась, что держу в лаборатории хомяка с такой странной кличкой. Но зачем-то добавила: – Вы с ним встречались.
Тристан с недоверием покосился на меня и остановил машину. Маленький двор еще лет сто назад не предполагал такого обилия личного транспорта у жителей. Специального места для парковки не было, и Тристан заехал под куст старой сирени. Голые ветви царапнули стекло, и я поежилась, вообразив, как содралась краска с крыши. Словно вместо гибких прутьев с зеленоватыми почками, заготовленными на будущий год, снаружи раскинулись монструозные лапы с острыми когтями.
– Донесу вас обеих, – сообщил Тристан, открывая дверь. – Иди сюда.
Покидать уютный салон не хотелось. Пригревшееся тельце повиноваться отказывалось. И я бы лучше доковыляла до подъезда сама, ноги все равно грязные и ободранные – хуже точно не станет. Но Тристан протянул руку и одарил столь красноречивым взглядом, что я беспрекословно запрыгнула на предложенную конечность, а точнее, мешком повисла на плече. На второе он взвалил Лизу, коленом закрыл машину и прямой наводкой отправился к подъезду, будто много раз бывал у нас в гостях. Безошибочно поднялся на четвертый этаж и мягко прислонил нас обеих к стене.
Тут я сообразила, что ключи остались дома и дверь заперта изнутри.
– Только не ломай, квартира съемная! – испугалась, что Тристан применит силу.
Но он молча отсалютовал рукой, подмигнул без намека на веселье или прочие эмоции и скрылся на лестнице. И не успела я пожаловаться подруге на странное поведение нашего спасителя, как он появился со связкой ключей в руках, ничуть не запыхавшись. Брелок в виде кошачьей морды с широкой улыбкой точно указывал, что Тристан побывал в квартире и снял с крючка в прихожей мой комплект.
Прокряхтел замок, и мы очутились в неуютной атмосфере чрезмерно проветренной однушки.
– Я вызову мастера, но дыру вряд ли заделают прямо сегодня, – прокомментировал Тристан. – В любом случае, оставаться здесь небезопасно. Переодевайтесь и собирайте вещи на несколько дней.
Полуобморочная подруга тут же что-то смекнула и неожиданно встрепенулась. Кокетливо стрельнула глазками в Тристана, отчего у меня свело челюсть и слегка перекосило рот, и ринулась выполнять его указания. Я же заметила свое невменяемое состояние и поспешила придать лицу дружелюбное выражение.
– Куда же мы пойдем? – глуповато осведомилась я, хотя мысли посетило сразу несколько вариантов, начиная от хостела, заканчивая круглосуточным пребыванием в лаборатории на кафедре.
– Разберемся, – неопределенно отмахнулся Тристан. – Буду ждать на кухне.
Горячий душ смыл грязь и холодную осеннюю пыль, вода засосала в сливное отверстие следы крови на шее. И я рассмотрела в зеркало рваную подсохшую рану и красочный кровоподтек на небольшом расстоянии от нее. Отнюдь, никаких маленьких парных дырочек, как от змеиного укуса. Ни намека на вампирские волшебные клыки, оставляющие аккуратный след, романтичнее страстного засоса. Только грубо лопнувшая кожа, поврежденные сосуды и недоумение: как это вообще само стянулось? И не стоит ли повалиться под одеялко и страдать пару дней или пару недель?
– Я жутко замерзла и проголодалась, – заявила Лиза, когда я вышла из ванной. – И чего ты так долго?
Вопрос был риторическим и вместо ответа, я ухватила подругу за плечи и присмотрелась к ее шее. Все то же самое.
– Вот оно что! – Хлопнула по лбу, осененная догадкой. – Когда та девица укусила тебя на балу, сложно было поверить, что мы столкнулись с вампиром именно поэтому. Нам постоянно внушают с экранов, что укус должен быть особенным. С приметами. Да к тому же красивым. Но что тогда – просто царапина, что сейчас – жуткая рана, полшеи разворочено.
– Да ну тебя! – почему-то обиделась Лиза и натянула халат до самого уха. – Я прекрасна, как и моя шея, и все, что на ней имеется.
Подруга юркнула в ванную и хлопнула дверью. Я пожала плечами и отправилась собирать сумку. На глаза попалось голубое платье, подол которого усеивали засохшие темные капли еще с осеннего бала. Стирать тонкую ткань я не решилась, а до химчистки пока не добралась. Теперь же руки сами потянулись к бурым пятнышкам, чтобы лучше рассмотреть вампирскую кровь.
Вот бы ее под микроскоп! Раньше я сомневалась, не верила собственным глазам, подозревала фокусы или дела, в которые лучше не лезть тихим скромницам вроде меня. Но они сами влезли в балконную дверь на четвертом этаже.
Тристан прав – ночевать во второй половине осени с выбитым стеклом – не лучшая затея.
– Только если купить спальные мешки, – пробормотала себе под нос, застегивая молнию.
– Ищешь повод остаться тут? – проронил Тристан. Он опирался плечом на косяк и наблюдал за моими метаниями от шкафа к сумке.
– И давно ты следишь? – возмутилась я, ведь он обещал ждать на кухне.
Хорошо, хоть одеться успела! И совершенно незаметно для себя перешла с ним на «ты». Вот уж чего делать не собиралась. Но стресс в экстремальных ситуациях способен и не на такое!
– Только подошел, – нагло соврал он и слегка прищурился, точно смеялся надо мной, но тщательно сдерживался.
– Я не уверена, что компания вампира предпочтительнее разбитого окна, – все же ответила на его вопрос.
– Разумно, – согласился он. – Но я обещал присмотреть. И слов на ветер не бросаю.
– Для чего старому вампиру, главе города, возиться со смертными девчонками? – Я посмотрела на него в упор, по радужке сверкнул красноватый огонек.
– Твоя кандидатская работа бесценна для нашего вида, – пришиб Тристан откровением. – Рабочий заменитель крови с необходимыми свойствами. Мы же не чудовища. Правда, не все хотят питаться растительным суррогатом.
Его мечтательная и одновременно яростная улыбка вызвала внутри меня странную щекотку, мешающую нормально дышать. Будто легкие замерли в нерешительности, застыли хрупкой оболочкой, лишенные прежней возможности двигаться. Но разум захватила назойливая мысль:
Ведь меня попросту используют!
Радомир: комната под крышей
Назойливый солнечный луч щекотал щеки и кончик носа. Я силился чихнуть, но глубокий вдох застрял на половине пути. Отяжелевшая грудная клетка разрывалась от боли. Словно стальные иглы впивались в каждый сустав, лишая возможности двигаться. При попытке перекатиться на бок, чтобы сесть, я мигом провалился в тягучее беспамятство.
Грузные капли колотили по стеклу и откосам, с мелодичным шипением впитывались в старинную кладку. Уши улавливали мелкие шорохи. Казалось даже, что под половицами шебаршилась мышиная семейка. И пока я сосредотачивался только на звуках, мир приятно обволакивал душу, словно и то, и то было материальным и резонировало на одной частоте.
Но стоило прислушаться к другим ощущениям, как на тело обрушился адский огонь. Раскаленная лава растекалась по венам, высоковольтные разряды пробегали по оголенным нервам – и когда эта дикая смесь устремилась к голове, перед глазами все распалось на атомы. Яркие точки заплясали хороводом. Веки медленно переходили из жидкого состояния в газообразное. Но я смело предполагал, что верхний слой давно сделался плазмой.
– Ты должна решить, – разобрал я громкий шепот незнакомого мужчины и отвлекся от нестерпимой боли. – Если не дашь ему еще своей крови, он скорее всего умрет.
– Всего лишь капля, Валдис, – прошелестели губы Северины, я их не видел, но ясно слышал, как они задевали друг о друга. – Такого раньше не случалось.
– Ты прежде поила своей кровью простых смертных? – удивился Валдис и ощутимо напрягся. – Допускала спонтанные обращения?
– Ни в коем случае. Но, – она запнулась и провела кончиками пальцев по лицу. – Когда-то моя кровь проливалась ручьями. Ее собирали алхимики. И испытывали на себе. У них поднимался жар и держался не более суток. Как у укушенных от слюны. Но позже я встретила Самиру.
При упоминании имени Валдис вздрогнул, воздух в комнате засуетился, и практически неразличимая волна достигла моих ушей. Но я уловил.
– Ей не требуется разрешение, – констатировал Валдис.
– Как и тебе, – усмехнулась Северина. – Зато Самира втолковала мне, чем опасны подобные эксперименты. И научила создавать себе подобных. Но за прошедшие пять сотен лет мне ни разу не хотелось.
– А теперь?
– Не хочу и теперь, – отрезала Северина. – Но он в таком состоянии уже третьи сутки.
– Ты пила его.
– Прошло время.
– Он хорошо ел, насыщался вином и фруктами? – Валдису надоела эта возня и в голос прорвалось раздражение. – У тебя есть мое разрешение, Северина. Как хозяин города, официально дозволяю обратить смертного. Я не тот монстр, что рубит с плеча. Но впредь не потерплю подобных случайностей.
Они говорили о чем-то еще, но я перестал ухватывать смысл. Провалился в монотонный гул. Будто каждая молекула воздуха звенела колокольчиком, задевая соседок.
В следующий раз я пришел в себя, когда нежные руки отирали грубой влажной тряпицей мои лоб, щеки и рот. Ткань царапала, плавящуюся от жара, кожу. Но вода немного успокаивала. Я хотел попросить пить, но лишь разомкнул потрескавшиеся губы. Устал, словно таскал каменные глыбы все прошедшие дни.
А сколько их там прошло?
Но Северина верно расценила мои движения, больше похожие на конвульсии выброшенной на берег рыбешки. К губам прижался холодный стакан, и на язык потекла приятная сладковатая жидкость.
– Я бы облегчила твои страдания, Радомир, – печально проронила Северина. – Но Валдис запретил убивать тебя. Он проверит и поймет. Сделать тебя таким, как я – не решусь без твоего согласия. Я бы никому не желала подобного существования. Болезнь это или проклятие – не важно. Но точно не жизнь.
Мне на грудь снова упала капля, прямо как тогда. Я почувствовал и очутился в воспоминаниях в тот самый миг, когда между волосками расплылось алое пятнышко, когда быстро стянулась кожа у моей ненаглядной на запястье, когда я распробовал на языке пряный вкус ее крови.
Все правда.
Сердце замерло. Натужно стукнуло и опять замерло. Еще толчок, будто резиновый клапан заскорузнул, а жидкость в артериях опять превратилась в ягодный кисель.
– Неужели конец? – прохрипело горло от страха. – Подай куртку.
– Живи! Радомир! – взвизгнула Северина.
Крупные слезы капали на нос и лоб, стекали к смеженным векам, попадали на губы и в приоткрытый рот. Северина прильнула к моему лицу, подарив пылающим щекам прохладу.
Северина! Северина. Се-ве-ри-на. Вот, почему у тебя такое имя. Ты можешь тушить пожары своим морозцем. Ты создана для меня.
– Куртку, – выдохнул я в последний раз.
– Да зачем она тебе? Ты весь горишь! Неужели холодно? – всхлипнула Северина, но на этот раз отправилась к двери, где на кованых крючках аккуратно развесила одежду. – Лучше скажи, что хочешь стать вампиром и провести со мной бесцельную вечность…
Ее слезы капали на деревянный пол и тут же впитывались в доски. А я уже ничего не мог ответить.
Все что угодно, только не позволяй мне уйти! И чего ты медлила? Зачем тебе мое согласие?
На меня аккуратно приземлилась любимая кожаная косуха. Где-то в глубоком внутреннем кармане лежал один из дневников матери, ведь я всегда носил его с собой. Теперь, на пороге смерти, как и всегда в минуты слабости, волнения или опасности, мне хотелось прижать книжицу к сердцу и прийти в себя под шелест хрупких страниц. Раньше это помогало. Может, и сейчас случится чудо?
Случилось. Но совсем не то, на что я надеялся.
Словно разрядом дефибриллятора, меня прошило насквозь колючей искрой. Позвоночник выгнулся, руки и ноги свело судорогой; глаза открылись сами собой и чуть не выскочили к потолку – в другом кармане куртки пряталась деревянная коробочка с перстнем.
Сердце буксовало, но дало небольшую фору пальцам, которые тряслись и заплетались, пробираясь за край кармана.
– Что там? – ошарашенно пискнула Северина.
У меня в ладонях открылась крышка с витиеватыми узорами. Теперь я точно видел, что они светились призрачным лунным светом, как светофор перед железнодорожным переездом. Сам же перстень выглядел раскаленным. Но меня тянуло сунуть палец прямо в металлическое жерло.
Я повиновался. Кольцо съехало к основанию пальца и удобно устроилось, чуть подмораживая кожу. Живительная прохлада растекалась по ладони и медленно поднималась вверх по руке. Сердце заработало быстрее, предвкушая приятное облегчение.
– Ты! – уничижительно выкрикнула Северина и отпрянула в угол комнаты около двери.
– Жив, – прохрипел я.
Перевернулся на бок и с удивлением привстал. На перстне вокруг камня висел мерцающий туман. То ли у меня плыло в глазах. Но больше отрицать реальность происходящего не имело смысла. Северина настоящий вампир. Мать была настоящей охотницей. Ювелир искусно притворялся.
Северина не отрываясь смотрела на кольцо.
– Досталось от матери, – пояснил я.
– Охотник, – ядовито прошипела она.
– До настоящего момента я был уверен, что это лишь сказки.
– Такой же, как и все. Врун!
– Мать бросила меня еще ребенком. Никогда не видел эту женщину и понятия не имел, чем она занималась, – спешно проговорил я, ведь в глазах Северины читались ненависть и злость.
– Врешь, – уже не так уверенно, но упрямо прорычала она. – Ты все подстроил!
Не колебавшись ни секунды, я сорвал с пальца перстень и отшвырнул в сторону. Он с грохотом поскакал по деревянному полу и укатился в неизвестном направлении. Я не следил. Следил лишь за испуганными глазами Северины, за ее приоткрывшимся ртом, за воздухом, который рывком вышел из ее легких, будто кто-то невидимый ударил под дых…
Очертания комнаты слегка поплыли, в ногах появилась предательская слабость. И я полетел в черную пустоту. Дух захватывало, но я не просыпался, как обычно бывало от ощущения полета. Только продолжал нестись навстречу клубящейся тьме.
***
Бездонная яма поглощала каждый мой крик, отбирала каждый вдох. Мир поменял полюса, и теперь я летел кверху, словно притягивался к массивной черной дыре. Долгие мгновения слились с короткими, а затем обернулись вспять. Сознание казалось ясным, но помчалось в разные стороны, перемешиваясь с мутными частицами бесцветного тумана. Душа заныла. Так она не ныла никогда, или я просто не понимал, что это значит. Теперь почувствовал. Плоть не выдержала бы таких мук. Но я бесплотным импульсом был везде и нигде одновременно. Пытался зацепиться хоть за что-нибудь, но не находил ничего.
Слабый свет забрезжил впереди или сбоку. Я оглянулся и резко упал вниз. Подо мной все еще не было твердой почвы. Ноги завязли в густой лакричной патоке – не шелохнуться. А на плечи словно опустилось ватное одеяло из далекого детства у бабушки, которая хранила старинные вещи.
– Вспоминай, – велел бесполый голос, льющийся сразу ото всюду. В нем не слышалось ни интонаций, ни эмоций. Он напутствовал, но не требовал подчиняться против воли. – Вспоминай.
– Нет! – закричала женщина полная отчаяния, будто сквозь слезы, от которых намокли мои руки.
По груди покатились горячие капли. Чуть липковатые, пряные, точно в жидкий шоколад добавили соль и гвоздику.
И когда у меня появилось тело?
Маленькое, хрупкое, почти неощутимое. Но капли казались крупными и тяжелыми. И тогда я понял, ведь до сих пор ничего не видел в кромешной тьме, что руки намокли от крови. На грудь вытекал теплый уютный поток из разорванной шеи, окутывал меня, баюкал. Хотелось забраться поглубже в бабушкино одеяло прямо с головой, подобрать ноги к груди и забыться приятным сном.
Но рядом мать захлебывалась рыданиями:
– Живи! Ты только живи! Я заберу у тебя боль. Всю эту опасную часть. И уеду сама. Но ты живи. Лучше с половиной души, чем мертвым. – Последнее слово эхом понеслось по гудящей бесконечности, впитывалось во всепоглощающую дымку, липло к поверхности вязкого киселя под босыми ступнями. Кровь стекала и туда, она-то и мешала двигаться. Мать продолжала бормотать, словно проклинала: – Пусть твари обходят тебя стороной, а твой взор стремится мимо. Я все заберу с собой. И только на исходе своих дней разделю силу между тобой и девочкой. А до тех пор спрячу и сохраню, чтобы ни один поганец не добрался ни до одного из вас.
Тут я увидел глаза, ясные, как редкий солнечный день над Финским заливом. Они приближались, как в лучшем современном кинотеатре, увеличиваясь и нависая надо мной. И в конце концов впитались в мое существо, подарив блаженное тепло. Оно разливалось по груди, вызывало улыбку, дарило безмятежность.
Волна озноба прокатилась по телу, смяла простыни на мокрой от пота кровати, взъерошила прилипшие ко лбу волосы. Будто гигантские крылья взметнули вокруг меня столб воздуха.
– Знай и помни, – попросил бесполый голос. – Найди.
Глава 9. С вампиром жить
Элис: дом Тристана
Все остальное время, что мы добирались в частный дом на противоположном берегу рукава Старой Преголи, я обдумывала слова Тристана. В самом деле, вампиры заинтересовались мной только благодаря моему проекту. Думала ли я, что, исследуя кровь, столкнусь с подобным мистицизмом? Нет. Всю свою сознательную жизнь я увлекалась только точными науками. Но жажда совершить что-то значимое и помочь людям привела меня в логово вампиров.
Ну в самом деле, кто я такая? Обычная девчонка, каких тысячи. Нет, миллионы. Тристан наверняка повидал за свою долгую жизнь множество умных и красивых женщин. И уж точно, набросившись на меня в аудитории академии, не имел в виду ничего такого особенного. Просто он вампир, иначе мыслящий, иначе видящий, иначе чувствующий. А я расценивала его действия со своей человеческой позиции и приравнивала к маньякам. Позже к сумасшедшим. А он, вероятно, вел себя вполне адекватно для своего вида.
Какого вида? Совсем другого? Или в вампиров все же превращались люди, как в книгах и фильмах? А может, они вообще прилетели с другой планеты?
Единственное я поняла совершенно точно: дружба с одними хомяками до добра не доводит! И чтобы жить по-человечески, следовало окружать себя людьми. А я получила именно то, чего хотела, пусть и немного в извращенном варианте.
Я уговаривала Тристана отвезти нас в гостиницу, чтобы не ехать к нему домой, но он не согласился. А долго спорить не позволил Лизин локоть, толкнувший меня под ребра. Подруге, наоборот, очень хотелось оказаться в гостях у обожаемого преподавателя, коим она до сих пор считала Тристана.
Любимый паб «Алхимия» доставлял еду на дом в любой день недели. Тристан выяснил это заранее, и курьер прибыл практически сразу, как мы осмотрели светлую гостиную в бежевых тонах и гостевые спальни. Дом возвышался в два этажа, но около хозяйской комнаты вверх уходила башенка с крутой лестницей, что вела в кабинет. Тристан мельком показал нам библиотеку с округлой стеной, застекленной от самого пола так, что свет равномерно падал на плотно заполненные стеллажи. Я бы задержалась там подольше, ведь питала к старым книгам особую слабость, иначе и странный кулон не попал бы в мои руки. Но привезли еду, и гостеприимный вампир принялся хлопотать вокруг двух потрепанных девиц.
Наверное, откармливал. Одну для опытов, вторую про запас. В том смысле, что мне предстояло довести до ума исследование. А с Лизой получилась полнейшая ерунда.
– Что имела в виду Кис? – не удержалась я от вопроса, когда мы уселись на кожаный диван прямо в гостиной, ни кухни, ни столовой в доме не было. – Будто Лизу выбрала Ирис. Поэтому они нас похитили?
Тристан надолго задумался, предложил нам вина для восстановления объема и состава крови. Я наотрез отказалась – предпочла минералку и сок. И только после он ответил:
– Это сложно объяснить простому смертному. Особенно ученому, – добавил он, и приподнял ладонь в предупреждающем жесте, ведь я собиралась возразить. – Ты веришь в переселение душ? А ты? – обратился он к Лизе.
– В каком-то роде, – кивнула подруга и накинулась на еду. – В магию – точно.
– Любая магия научно объяснима, – добавила я.
– Над этим ты и работаешь, – согласился Тристан. – В том числе. А вампиры могут пить кровь только из живого человека. Пакеты для переливания очень быстро становятся негодными. Из них пропадает энергия, жизнь, душа – назовите, как нравится. Когда Ирис укусила Лизу перед своей кончиной, она передала ей часть своей энергии. Сознательно. Ведь подозревала, что не уйдет от охотницы. Этот огонек и чувствуют члены ее группы. Дар Ирис все еще живет в тебе. – Тристан мягко дотронулся ладонью до ямки между ключицами Лизы. Он сидел напротив нас в удобном мягком кресле на светлых деревянных ножках.
– Ничего не поняла, – восторженно заявила подруга, щеки ее зарделись от внимания мужчины.
А вот мои, полные вкуснейшего рагу, втянулись от противного чувства, царапнувшего в груди. Я чуть не подавилась и закашлялась. Опрокинула в себя сразу стакан вишневого сока и только тогда снова смогла дышать.
– То есть, когда я стану вампиром… – начала Лиза.
– Не станешь, – перебил ее Тристан. – Для этого нужно разрешение главы города. А я его не давал. И не дам. Неконтролируемые обращения запрещены.
Лиза ошалело хлопала ртом и смешно таращила глаза.
– Но, Руслан, – возразила она. – Что тогда будет с той энергией от Ирис?
– Рассосется, преобразуется, будет всегда с тобой, – перечислил он варианты.
Лиза надулась, переключилась на еду и вытащила телефон.
Метка? Та, о которой он говорил в голубятне. Тоже какой-то энергетический след?
– Именно так, – согласился Тристан, кажется, я задала вопросы вслух.
– Ты разве кусал меня?
– Мы целовались, – будто между делом напомнил Тристан.
– Ик!
И я с хрустом прикусила язык. Не на крутом морозе стучащими зубами, а от упоминания поцелуя?
– С работы звонили, – простонала Лиза, прямо во время еды разбирая завал сообщений в телефоне. – Сегодня смена. Придется выкручиваться, не говорить же, что меня похитили вампиры! – Но внезапно тон ее голоса поменялся, глаза заблестели, а бровки заиграли. – Хотели воспользоваться моим телом, чтобы сделать этот идеальный сосуд вечным. Но я все еще похищена. Только теперь очаровательный вампир украл мое сердце!
Я ткнула ее локтем в бок и процедила сквозь зубы:
– Слишком банально и пошло. Не переигрывай.
– Да ну тебя, – отмахнулась Лиза и осушила бокал до дна.
– Налить еще? – мило осведомился Тристан, оставив без иных комментариев дилетантские подкаты подруги, та кивнула, и он посмотрел на меня. – Алиса?
– Я не передумаю, больше не спрашивай. Предпочитаю всегда оставаться в ясном сознании. In vino veritas, in aqua sanitas – истина в вине, в воде здоровье. Не все люди знают окончание фразы, выдергивая лишь необходимый смысл из контекста, но не все среди нас люди.
– Замечал, что люди чаще выбирают – спрятаться в бокале, – усмехнулся он, делая акцент на слове «люди». – Вот уж не знаю, для чего. Полагал, будто испытывают что-то сродни вампирской жажде.