Глава 1
Непривычно задумчивый Сорен снова сидел на нашем диване и ерошил свои чёрные кудри, собираясь с мыслями. Потом он набрал воздуха, поднял голову и выпалил:
– Ребята, тут такое дело… Мы с Биргиттой разводимся.
Мы с Эриком переглянулись, но взгляд Эрика на меня быстро стал осуждающим. Иногда я жалела, что у меня настолько подвижная мимика и, чтобы прочитать мои мысли, экстрасенсом быть не требовалось – они отображались на моём лице бегущей строкой. Сейчас Эрик прочитал там фразу “Да и слава богу”, за что я и удостоилась порции неодобрения.
Биргитта мне не нравилась. Просто до зубовного скрежета.
Ещё с того момента, как они с Сореном только начали встречаться, Эрик регулярно подшучивал над моим отношением к их паре, говоря, что я похожа на ревнивую свекровь, вырастившую свою ягодку не для Биргитты. Но он довольно долго не мог взять в толк, за что именно я её так не люблю.
– Катерина, ну что опять не так? – спрашивал Эрик, когда я находила очередную причину проигнорировать вечеринку, устроенную Биргиттой.
– Всё так, Эрик. Просто именно в этот день у меня дела. Сходи один, если хочешь, вечеринка будет зажигательная, с толпой народу, ты такие любишь.
– Без тебя мне там будет скучно, Сорен опять прилипнет к своей даме так, что не отдерёшь, а, кроме него, я там почти никого не знаю. Слушай, ну ты ведь даже с Зарой общий язык нашла, а от Биргитты бегаешь, как от чумной.
– Мы нормально общаемся с Биргиттой. Но я не могу отменить свои планы ради её вечеринки.
И Эрик, вздохнув, снова тянулся за телефоном, чтобы сказать другу, что мы не придём.
Планы при этом могли быть самые разные. Поход в парикмахерскую, где у меня был блат – мастерице я нравилась и для меня она могла найти окошко тогда, когда я попрошу, причём зачастую даже задним числом: когда я звонила ей из туалета, прикрывая рукой трубку и просила меня записать уже после того, как сказала Эрику о существующей записи. Если стрижка и маникюр были совсем свежие, мне могло внезапно потребоваться перевезти книги из издательства – в благодарность за то, что c новым романом Сорена я приходила к ним раньше, чем к конкурентам, они могли подержать у себя часть тиража, в которую я залезала за книгами для презентаций, промо-мероприятий и встреч с читателями. Участие в благотворительном мероприятии тоже отлично годилось – за довольно небольшой период времени меня на них стали узнавать в лицо, что вообще-то для моего лица крайне нетипично.
Если честно, годилось вообще что угодно, лишь бы не появляться дома у Сорена и Биргитты, тем более, что про нас с Эриком она вспоминала обычно в самый последний момент. И да, Зара, жена Улофа, одного из братьев Эрика, была мне по душе гораздо больше, хотя, выросшая в семье недавних выходцев из Пакистана, она имела диаметрально противоположное моему воспитание и абсолютно другие жизненные ценности. В частности, четверо их с Улофом детишек мне казались счастьем только первые пятнадцать минут, потом от их непрекращающегося гомона у меня начинала болеть голова. Но Зара была адекватной взрослой женщиной, со своими принципами и приоритетами, которые я могла выстроить в стройную систему и понять логически. И потому – относиться к ним с уважением: мне хватало мозгов и такта, чтобы не толкать в обществе женщины, мать которой всю жизнь заматывала голову платком, профеминистские тейки и делиться в переписке с Зарой исключительно рецептами любимых блюд.
А вот Биргитту я понять не могла. Сорен познакомился с ней на очередных съёмках, где она играла роль второго плана, и у них моментально закрутился бурный роман. Актрисой она была средненькой, ну или мне так казалось оттого, что довелось близко увидеть в петербургском театре очень высокий класс актёрского мастерства, до которого она явно не дотягивала. Это не было проблемой, пока она молодая – для такой хорошенькой актрисы всегда найдется роль в не слишком высокобюждетном сериале, проблемой было совсем другое. Биргитта была очень медийной. Даже сверхмедийной. Иногда мне казалось, что из 24 часов в сутках в реальном мире она живет два, а остальные – в соцсетях, телешоу и журналах. И на непрекращающихся тусовках.
На момент их знакомства Сорен уже успел издать свой первый большой роман и однажды утром проснуться звездой такой величины, что мы с Эриком даже слегка опешили. Книга выстрелила и по продажам, и по положительной реакции критиков – Сорен, пусть и не без моего участия, получил за неё несколько литературных премий, как в Швеции, так и ещё в паре стран. Да и финансовые дела в кои-то веки стройным маршем пошли в гору, и я, будучи его литературным агентом, наконец, смогла оставить работу в российском издательстве, с облегчением подписывая свой приказ об увольнении под жалобные напутствия уже бывшего руководства в духе “Ты, это, заходи, если что”. Да упаси господь, думала в ответ я.
Первый раз в моей жизни меня ждала хоть какая-то финансовая стабильность.
А вот Эрик, в отличие от меня, к повышению благосостояния своего друга отнёсся предельно спокойно, без ажитаций – в его жизни было время, когда он зарабатывал столько, что такие суммы не снились ни Сорену, ни Биргитте, которая охотно брала рекламные контракты, и именно это было её основным доходом, а вовсе не съёмки. Аудитория у нее была приличная, и пост с рекламой в ее блоге стоил освежающе.
Эрик за свои годы успел осознать, что большой доход, в случае, если ты не наследник большого состояния, конечно – вещь крайне непостоянная, и сейчас предпочитал иметь синицу в руках. Мы всё ещё жили в доме, купленном им на остатки его спортивных гонораров сразу после возвращения из России и наш небольшой совместный уголок нас полностью устраивал. А вот Биргитта жила не по средствам и активно тащила Сорена туда же. Дорогая одежда, модные курорты, дорогостоящие хобби, роскошные рестораны – всем этим она кормила свои социальные сети практически каждый день. Чёрт, я бы, может, и смогла всё это понять. Жизнь Биргитты напоминала езду на велосипеде – выжить в блоггинге можно только в постоянном движении, распихивая многочисленных конкурентов чем-то, чего у них нет. Если бы она однажды перестала ежедневно забрасывать контент в алчущую пасть Молоха, называемого аудиторией, её популярности моментально пришёл бы конец. Люди научились очень быстро забывать.
Я бы поняла. Но она начала кормить этого Молоха и Сореном.
В её нарядном, оформленном в пастельных тонах блоге даже был для него отдельный раздел, размещавшийся между разделами “Шоппинг” и “Путешествия”. Сорен был мне не только работодателем, он был моим другом, и эта деловитая аккуратность Биргитты, разложившей даже личную жизнь по корзинкам с одинаковыми ярлычками, меня очень сильно коробила. Сам же он на мой деликатный вопрос ответил, удивленно хлопнув чёрными ресницами, что это нормально – разделять контент на темы, чтобы проще было искать. Но сама мысль, что мой друг у кого-то проходит по категории “контент”, была для меня предельно дикой.
Они хорошо смотрелись вместе – пускай природа не одарила Сорена так щедро, как Эрика, но он был симпатичным парнем, а его молодость и вовсе могла оправдать любые неконвенциональные особенности его внешности, и в его случае любой баг становился фичей. Крупные черты лица, чёрные глаза, орлиный нос делали его внешность, как сказали бы во времена моей прабабушки где-нибудь в светском салоне, весьма байронической, к тому же на его лице лежала печать интеллекта, которую невозможно было игнорировать.
Но главное, что привлекало в Сорене – это его речь. Он говорил вдохновенно, плёл слова с величайшим мастерством, и собеседникам его речь слышалась волшебной музыкой, от которой большинство людей застывали, как кобры перед дудочкой заклинателя. Причём он мог это делать на любом языке из тех, на которых говорил – в питерском театре понахваталась всякого не только я. Ну и, что греха таить – его слава делала его втрое привлекательнее для поклонниц.
Биргитте, впрочем, исходных данных бойфренда показалось маловато, и она дополнительно поработала над его имиджем, сделав его более современным (и, чёрт побери, не выбивающимся из общей пастельной гаммы), но всё-таки без перебора. Вкус у нее определённо был, и она в своих публикациях очень ловко подчёркивала всё то, что в Сорене в самом деле было хорошо. Камера в опытных руках Биргитты явно любовалась парнем, которого запечатлевала. Если бы я не знала Сорена лично, не работала с ним несколько лет и не ругалась с ним минимум раз в месяц, я бы тоже видела в нём идеального рокового мужчину и мечту всех девушек. А то, что свои собственные соцсети Сорен вёл как попало, заставляло его поклонниц в поисках новостей подписываться и на Биргитту, увеличивая ей и так немаленький охват аудитории.
И вроде никто не был внакладе. Но меня бесил сам принцип торговли за лайки не только своей мордой, но и чужой.
Конечно, Биргитта не смогла бы осилить такой объём работы в одиночку, иначе некогда было бы ходить по интервью – у нее на ведение социальных сетей был нанят специальный человек, и даже, как я поняла потом – не один. Над её медийным образом пахала целая команда, но и отдача от этой работы была колоссальной: Биргитта была инфоповодом всегда. Поэтому я и отказывалась ходить на её вечеринки – невозможно было прийти туда и не обнаружить на следующий день своё перекошенное лицо во всех СМИ.
Разумеется, у Эрика тоже были какие-то ресурсы в социальных сетях, где размещались новости и общались поклонники, но в отношении них мы были бессовестно безалаберными, у нас хватало времени выкладывать туда почти исключительно деловую информацию, даже о нашей свадьбе там сообщалось довольно сухо. Просто фото нашей пары с текстом “Сегодня она наконец-то сказала мне ДА”. И это было исчерпывающее описание – после выхода из ратуши мы отправились на семейный ужин в просторный дом Улофа и Зары, куда и пригласили немногочисленных гостей – и всё, даже медовый месяц мы решили провести дома. Биргитта же устроила из своей свадьбы с Сореном целое шоу, от которого я очень долго не могла отойти.
Начать с того, что их свадьба была очень скоропалительной – не прошло и трёх месяцев с начала отношений, как Сорен объявил нам, что они женятся. Тут эмоций не смог сдержать даже Эрик – и аккуратно спросил, не рановато ли его друг принял такое важное решение, но Сорен был так вдохновлён скорым изменением своего статуса, что Эрик махнул рукой – пускай женятся. Сам он на этом пути прошёл девять кругов ада и прямо сейчас проходил десятый – мы ещё не до конца притёрлись друг к другу в бытовом плане.