Лекарка поневоле и опять 25 примет

И всё вроде ладно складывалось, пока не грянул гром.

А дальше – сложно сказать, что именно произошло на самом деле. Талла считает, что свекровь её отравила. Та говорит, что никакого зла невестке не делала, и это боги её карают за измены и грехи.

Так или иначе, Талла на застолье у свекрови съела нечто такое, от чего её скрутило прямо в чужом доме. И как назло – целителя в деревне не оказалось, уехал по делам. Свёкор отправился за другим, а свекровь всё суетилась вокруг и причитала, какая невестка ей досталась слабенькая. Остальные хоть в поле рожают, а эта – даже выносить не может.

В ту ночь Талла родила недоношенного сына, и если бы не подоспевший целитель, отдали бы души Солару и младенец, и сама роженица. Поцокав языком, опытный маг сказал, что мальчишка – слабый и болезненный, долго не протянет, и если они хотят, чтобы он прожил подольше, то необходимо показывать его целителю регулярно.

Какой вой тут поднялся! Свекруха устроила истерику, что Талка-немочница их по миру пустит, счета целительские оплачивать. Причитала, что ребёнок слаб и лучше б его в ведре притопить, чем всю жизнь мучиться. Эти слова вре́зались Талле в самую душу, а особенно то, что муж матери своей не возразил и не заткнул её, а напротив – взял и в родительский дом съехал, подальше от неугодной жены и больного сына.

К счастью, две младшие сестрёнки приехали и Таллу выходили. Младенец действительно оказался слабым – сосал плохо, головку держать начал только к трём месяцам, а когда пытался садиться – набок заваливался. К целителю Талла ходила, но тот денег требовал столько, что ей не хватало, хоть она и старалась брать подработки и заказы на вышивку.

А через год после рождения Дичика свёкры и муж пришли к ней, решительные и мрачные, да заявили, что у них в роду таких уродцев не было, а значит, права свекруха – нагуляла Талка больного ребёнка. Изменила мужу, за то её Солар-то и покарал. Дали ей на сборы неделю и выгнали, а через месяц Вимп снова женился, но этого Талла сама уже не видела – молва донесла.

Когда Талла с Дичиком переехали к деду, с деньгами стало ещё хуже. Вечно рыдающий ребёнок не давал ни спать, ни работать, и постепенно на целителей перестало хватать денег. Да и чем они помогали? Только обезболивающее прописывали, но Талла и сама приспособилась его варить.

Закончив свою историю, она испытующе посмотрела на меня:

– Ну что, есть лечение? Или зазря вы нам надежду дали?

Я сидела, обнимая Дичика, и анализировала ситуацию.

Диагностическое заклинание много чего показывало, но вот так просто разобраться в том, где причина, а где следствие, я с наскока не могла. Слишком уж много всего наслоилось – тут и врождённое заболевание, вызывающее дистрофию мышц, и недоедание, и недостаток кровообращения, и ограничение подвижности суставов, и укорочение связок, потому что мальчишка очень мало двигался из-за быстро наступающей усталости и болей в мышцах. И хронический недосып, который даже из любого здорового взрослого сделает истеричного умственно отсталого, что уж говорить о детях…

– Значит, так. Волшебных пилюль не существует. Зелья или заклинания, которое могло бы вашего сына взять и вылечить, я в справочниках не встречала. Однако это вовсе не означает, что помочь нельзя. Для начала будем действовать следующим образом: каждый день по вечерам вы будете приходить за обезболиванием, чтобы он хорошо спал ночью. Сами. Своими ногами. Он – тоже.

– Так он толком-то и не может ходить – пройдёт от лавки до постели и без сил на неё падает… – тут же возразила Талла.

– Вот пусть по чуть-чуть, хоть пару шажочков, но делает. Нужно, чтобы мышцы работали хотя бы немного. Иначе ничего не получится. Ходить нужно – через боль, через «не хочу», через «лучше всё равно не станет». Вторая наша проблема – укороченные сухожилия. Завтра в полдень вы придёте, и мы попробуем бороться именно с ней. Сначала баньку, чтобы распарить тело, потом массаж с магией и специальными зельями для размягчения сухожилий. После этого – плотный обед, побольше мяса и фруктов. Сейчас у Дичика питательные вещества плохо усваиваются, но тут можно попробовать зельем помочь.

– Тю-ю-ю… Да какое мясо, он же жевать не может! Ест только перетёртое, половину выплёвывает.

– Потому что мышцы челюсти и языка слабые. Но вы поймите, что нет способа их укрепить, кроме как тренировать. Просто нет. Я подготовлю зелье, которое поспособствует процессу, но при всём моём желании проделать всю эту работу за вас я не могу.

Талла смотрела на меня исподлобья, и выдержать этот взгляд оказалось сложно. Тем не менее, я своего не отвела и даже не икнула.

– Хорошо. Завтра в полдень мы придём, – с неохотой согласилась она.

– Я понимаю, что вы не хотите разочаровываться. Понимаю, что вы устали до последнего предела. Если хотите – приведите завтра утром Дичика, а сами идите и отдохните. Поспите, погуляйте, дома порядок наведите или просто полежите в тишине. Это тоже нужно. Мы с Луняшей справимся вдвоём.

Молчавший всю дорогу дед вдруг встрепенулся, нашарил рукой плечо Таллы и сказал:

– Ты колючки-то свои прибери. Лекарка дело говорит, а ты поблагодарить не забудь.

– Спасибо, – выговорила она, ещё не веря, что я предлагаю помощь всерьёз.

– Вы уж простите, сударыня вашблагородь, не привыкли мы к хорошему обхожденью. Свекруха-то Талкина уж как только её не хаяла, какую только напраслину не наводила. Вот и научились мы сами справляться малыми силами. Благодарствуем мы за лечение и завтра пополудню будем, как Солар на небе. Пойдём, Талка. Неча глаза лекарке мозолить.

Я хотела поставить на пол Дичика, но он с неожиданной силой вцепился в столешницу и книжку, отказавшись её отдавать.

– Извините. Он просто книжки любит, – сконфуженно бросилась к нему Талла. – У нас их немного, но как начнёт читать, так и отвлекается немного.

– Он умеет читать? – удивилась я.

– Ну… да… Буквы я ему показала, а дальше – сам научился. Интересно ему, – словно оправдываясь, ответила мать.

– Так это же прекрасно! – воодушевилась я. – Подождите.

Я принесла им несколько приключенческих романов, найденных у старого целителя, и вывела истомившуюся в неволе кису. Талла при виде неё ужаснулась и застыла столбом, загораживая собой Дичика, но я её успокоила:

– Шельма детей очень любит и не обижает. Пусть они познакомятся.

В общем, прощание отложилось ещё на добрых полчаса – Дичик от компании Шельмы пришёл в полнейший восторг, кидал ей клубок и трогал лоснящуюся пятнисто-полосатую шёрстку. Мы с Шельмой даже проводили их до дома – и вот что удивительно, с опорой на неё Дичик неплохо шёл сам. Спотыкался, конечно, и несколько раз падал, зато поднимался со смехом, особенно когда киса подталкивала его головой.

Пожалуй, это можно использовать в работе.

Вернувшись домой, я приготовила для нас с Шельмой вечерник и погрузилась в справочники – мне требовалось сварить особое зелье, помогающее снять воспаление, придать сил и лучше усваивать питательные вещества. Иначе как наращивать мышечную массу, если жизненно важные вещества до нужных клеток просто не доходят?

Единственный более-менее подходящий рецепт снадобья был явно рассчитан на взрослого мужчину и стимулировал в первую очередь выработку гормонов. А мне требовалось нечто более щадящее.

Спать я легла ближе к середине ночи, уставшая, но довольная хотя бы тем, что об Эрере почти не думала. Вот так понемногу и приду в себя. Нельзя взять и разом перешагнуть через утрату, но можно делать небольшие шажки, оставляя её позади.

На следующий день мои пациенты появились на пороге приёмной ровно в полдень. Луняша пришла даже позже – с опозданием на пару минут – и теперь пыхтела, кипятясь, но не решаясь высказаться вслух.

Я провела сеанс лечения катаракты и отпустила деда с Таллой домой, а Дичика оставила у нас. Мы сначала поставили готовиться обед, а затем приступили к лечению.

Баню растопили вместе, я дала ему небольшие поленья и показала, куда швырять. Занятие ему понравилось, и он заливисто смеялся каждый раз, когда новое поленце влетало в огонь, поднимая сонм искр, но очень быстро устал, и веселье перешло в апатию, когда появилась боль. Пришлось накладывать заклинание, хотя частить с ними тоже не стоит.

Вообще мальчишкой он оказался на редкость милым и сообразительным, охочим до развлечений и новых впечатлений. А ещё заставил поверить в любовь с первого взгляда – иначе как объяснить их с Шельмой нежности и игрища? Пятнистой вертихвостке нравилось получать сто процентов внимания, а Дичик был рад его дарить.

Чуть распарив худенькое тельце, я напоила мальчика расслабляющим зельем, обмазала маслом и принялась за массаж под оценивающим взглядом Луняши.

– Вот смотри, видишь, какие слабые мышцы и как ограничена подвижность суставов? Вот это нам нужно аккуратно размять, немного растянуть, бережно проработать, – показывала я, переходя от одной руки к другой. – Я так думаю, массаж должен помочь…

– То есть ты не уверена? – шёпотом спросила Луняша. – Да и с чего бы помогло разминание-то? Это ж не заклинание.

– Ну знаешь ли, – не согласилась я. – Разминаниями и растираниями много чего можно добиться. В любом случае, хуже точно не станет.

– А лучше? – с сомнением протянула помощница. – Лекари учёные ведь сказали, что леченья нет. А ты сама говорила, что академий не кончала…

– Так, Луня. Либо ты остаёшься, но прекращаешь сбивать нам позитивный настрой, либо уходишь, и дальше я справлюсь сама. Попробовать в любом случае стоит, а мы больше ничем не заняты.

– Так-то оно так, но… – протянула она и сразу же осеклась под моим предостерегающим взглядом.

Дичик при этом лежал на животе и наблюдал за тем, как вылизывается Шельма. Я была уверена, что он всё прекрасно слышит и понимает, однако от развлечения ни за что не откажется.

Закончив с баней и массажем всего тела, включая голову, мы с Луней завернули мальца в тёплое одеяло и вынесли в сад, подышать свежим воздухом.

Сами принялись за прополку, а я указывала на каждое растение и громко объясняла Дичику и Луняше, для чего оно используется. Шельма нарезала восьмёрки вокруг клумб и всеми силами пыталась участвовать в процессе, но я запретила ей рыть ямы, чем ранила в самую кошачью душу. Тогда она скорбно прибилась к Дичику под бок и получила гораздо больше утешения, чем заслуживала.

Талла не выдержала и пришла к нам через час. Мы как раз садились обедать. Я подала тушёное мясо с овощами, разваренным практически до волокон, но она тут же принялась доказывать, что Дичик такое есть не сможет и необходимо перетереть через сито.

– Я верю, что сможет, – подмигнула ему я и поставила перед ним тарелку.

Ложкой он управлялся с трудом, держа её дрожащей от слабости рукой, но в рот всё же периодически попадал. Мы делали вид, что это – в порядке вещей, а Шельма выразила моральную поддержку, перемазавшись в соусе едва ли не целиком.

Дичик ел плохо, жевал медленно и с усилием. Но жевал. И даже глотал. А когда наелся – осоловел и задремал. Я вытерла ему личико, отнесла его на топчан и вернулась к Талле.

– Теперь приводите его каждый день. Как дед начнёт получше видеть – отпускайте их двоих и ни о чём не беспокойтесь. Ребёнку для развития нужны новые впечатления и стимулы.

– Сти… что?

– Нужно, чтобы его подталкивали к развитию, – пояснила я, разливая по чашкам ягодный чай. – Вы или окружающие. Обычно дети тянутся за старшими, но бывает по-разному.

Талла долго молчала, а потом сказала:

– Дед стал видеть куда лучше, сегодня сам печь топил и огород поливал из колодца. Тропинки видит, пусть и мутно. Колодец – тоже. Спасибо вам.

– Не за что. Вы, главное, не сдавайтесь. А катаракта лечится, даже странно, что старый целитель с ней ничего не сделал.

– Поругалися они, – встряла Луняша. – Из-за Дичика. Вот дед Кальв к нему и не ходил.

Талла кивнула:

– А в город он не ездил, далеко и дорого. Да и куда поедешь, если ни дракона не видишь? Последний раз мы вместе ездили, года два назад, тогда ему только немного зрение улучшили, а денег взяли…

Она запнулась и посмотрела на меня серьёзно и виновато:

– Денег у нас нет. Едва на еду хватает, если мне удастся хоть что-нибудь сшить да продать. А так – дядька Мелест помогает немного, да мои братья-сёстры иной раз то мешок муки, то банку мёда пришлют, хотя и сами не жируют.

– Ничего, всё наладится хотя бы в том, что у вас теперь немного времени появится и по ночам получится нормально спать. А что до состояния Дичика – вижу, что болезнь у него врождённая – какая-то особая форма мышечной дистрофии, но мне хочется верить, что купируемая. Права я или нет – только время покажет, а пока, дамы, не опускаем руки.

Дамы согласились, и даже Луняша больше не бросала враждебные взгляды.

Ох, как же сильно мне не хватало теперь нормального медицинского образования! С другой стороны – ну знала бы я название какой-нибудь редкой болезни, а дальше что? Если нет ни заклинания, ни зелья, то чем помочь? Да и не факт, что местные хвори идентичны земным. В общем, придётся работать с тем, что есть.

– Скажи, как там Давлик? – спросила я у Луняши, чтобы перевести тему.

– Остался с матерью, ухаживает. Сказал, что будет твоё снадобье сам ей по утрам давать. Она как только меня завидела, так сразу выть и стенать начала… Мол, увожу у неё сына! Да нужон он мне, как козе пятая нога!

– М-да, острый приступ свекроза. Посмотрим, лечится ли он, – вздохнула я.

– Лучше не связывайся с тем, чья мать тебя не принимает. Будешь потом все силы на борьбу с ней тратить, а не на свою семью, – тихо посоветовала Талла.

– А ежели она никого не принимает?

– Так то не твоя проблема, а её и сына. Либо он научится ей отпор давать, либо так и будет подле неё сиднем сидеть до старости.

Мы помолчали. Мне тоже было что рассказать о свекрови, однако это выдало бы моё происхождение, поэтому я оставила свою историю при себе.

Дичик проспал ещё час, а потом читал книжку, и пока он был занят, а мы с Луняшей варили зелья, Талла взяла и сшила для меня простенькие брюки. Ох как я им радовалась! Понятно же, что деревенские за такую вольность заклюют, но мне от одного их удобного вида становилось легко и приятно.

На следующий день всё повторилось, только на этот раз Талла сразу с шитьём пришла. Пока Дичик спал, читал или играл с Шельмой, мы занимались взрослыми делами и болтали.

Талла ещё раз рассказала свою историю – на этот раз Луняше и со всеми подробностями. Та прослезилась и искренне попросила прощения за то, что верила ложным наветам. Так установился наш девчачий мир.

За несколько дней, проведённых бок о бок, мы неожиданно сроднились. Сушили ягоды и фрукты, в жару ходили купаться на речку, иногда запекали в углях рыбу, а также ухаживали за лекарственными травами. Я рассказала Луняше всё, что знала, выдала книжку по растениеводству и передоверила уход за садом ей. Дед Кальв стал видеть куда лучше и потихоньку ремонтировал их с Таллой запущенный дом, пока они с Дичиком проводили время у меня.

Жизнь потекла степенной, размеренной рекой, волновала нас лишь предстоящая ярмарка. За день до её начала Луняша начала вести себя беспокойно, приносила наряды, чтобы показать, вертелась перед зеркалом и несколько раз вздыхала, что никто её не позвал идти вместе.

Как я поняла, совместный поход на ярмарку – знак особого расположения, и все сельские кумушки собирались обсуждать, кто с кем пришёл.

Мы с Таллой условились оставить Шельму и Дичика с дедом, а сами собирались закупиться овощами и фруктами – на последней ярмарке лета самые низкие цены и самый большой выбор.

Я набросала список необходимых продуктов, учитывая и ингредиенты для зелий, и сырьё для зимних заготовок. Заниматься закрутками отчаянно не хотелось, но здесь вам не курорт с гипермаркетом под боком – кто ленился осенью, тот зимой ест одну крупу. Луняша обещала помочь и поделиться своими секретами, а я припомнила, что Лана с бабкой обеззараживали консервацию хитрым, но действенным заклинанием.

В ночь перед ярмаркой меня охватило необъяснимое оживление, словно должно было случиться нечто необыкновенное. Наполненная предвкушением неизвестно чего, спала я отвратительно, зато встала ещё затемно и надела своё самое красивое платье.

Вот и проверим, можно верить интуиции или нет.