Ребелиум. Цена свободы

ИЗ БАЗЫ ДАННЫХ ЦСРК:

Огромная процветающая страна. Население, исчисляемое сотнями миллионов. Они живут, работают, влюбляются, создают семьи и умирают в отведённый им срок. Век за веком. Пока не наступает переломный момент, когда спящие многие века вулканы на западных границах дают о себе знать и сносят до основания главный центр, а с ним уносят и человеческие жизни.

Горстка выживших бежит, скрывается и лишь спустя десятилетия возвращается на родину. Долгие годы возведения новой политики, нового государства, новой власти, и вот она – постиндустриальная страна, которую воссоздали по крупицам из обломков воспоминаний и уцелевших знаний.

Ребелиум – так они теперь зовутся.

Усовершенствованная держава. Держава, мощь которой отныне не сломить ни природной стихии, ни врагу извне. Ребелиум – государство с гордо поднятой головой и девизом «Мы возродились из пепла».

Центр столицы – Навель, главенствующее лицо – президент. Индастрил, Арэй, Бондс и Регулум – четыре ключевых района, на которых построена вся система. Во главе каждого – губернатор.

Бондс – центр торговли и финансовой промышленности. Заводы, мануфактура, сельхоз индустрия и рудники. Всё там, на юго-западе Ребелиума, где когда-то и началось извержение вулкана. Теперь они уже недействующие и добыча подземных ресурсов, начиная с угля и заканчивая драгоценными металлами, стала в этом районе первостепенной задачей.

Регулум – главная точка духовенства на северо-западе, эпицентр религиозного направления.

Арэй – военный полигон, где взрастает бесстрашная армия. У мужчин, что родились там, нет другого пути. После совершеннолетия они отдают себя в вечное служение. Что не только великая честь, но и огромная ответственность.

Индастрил —научно-технический район, занимающийся медициной, инновационными технологиями и снабжающий весь Ребелиум электричеством. Самый охраняемый объект, так как в если в главной «астрономической башне» технического центра что-то пойдёт не так, сбой обесточит и Навель, и остальные районы, оставив их беззащитными.

Ещё одна отличительная черта созданной системы – она не позволяет перебежек. Перевод в другие районы хоть и возможен, но для этого проводится ряд сложных тестов. Который далеко не каждому оказывается по силам.

К чему такой подход, и каким образом он вообще был устроен, никто не знает. История построения Ребелиума канула в лету и теперь все просто плывут по течению, принимая как данность устоявшийся образ жизни.

*статья взята из открытого сетевого доступа, проверена

на отсутствие пропагандистского уклона и разрешена

к дальнейшему ознакомлению

ЧАСТЬ 1. КОНВЕРТЫ

Глава первая. Знакомство с Эрикой

Индастрил, научно-технический центр,

Северо-Восточный округ Ребелиума

– Дамы и господа, хочу представить… Нет, не так! – Эрика с укором взглянула на собственное отражение в зеркале и, сделав глубокий вдох, начала сначала. Этак уже раз в десятый. – Дамы и господа, представляю вашему вниманию усовершенствованную модель по рассредоточению электроэнергии. Данный проект наглядно показывает, что при равномерном использовании ресурсов можно увеличить работоспособность как Навеля, так и всех его отраслей, а заодно сократить расходы и повысить коэффициент…

Ох, как же это всё-таки сложно – готовить речь! А ведь она непременно должна впечатлить комиссию, не зря же столько месяцев работала. И если проект отвергнут…

Нет, не отвергнут!

Он же идеален. Проходит по разрешённым параметрам, не выходит за рамки непредвиденных расходов, зато какая польза. Индастрил Индастрилом, но когда вся система висит на одной-единственной башне, требующей постоянного внимания…

Эрика с досадой поправила заметно отросшую чёлку, лезущую в глаза. Вот он, наглядный урок: во время опытов волосы нужно убирать, а не полоскать над конфорками, где бурлят и пенятся кислоты. По её же собственной невнимательности роскошная светлая грива не так давно превратилась в каре по плечи. Ну а чёлка уже возникла в результате маленькой девичьей шалости.

В целом результат её более чем удовлетворял. Главное – никому не говорить, что новый имидж – последствие халатности. Никто не должен знать, что у неё случаются промахи. Конечно, это не чуждо всем, но Эрика отличалась от других. Её амбиции шли семимильными шагами, оставляя далеко позади бездельников и неудачников. И уж тем более не позволяли даже пятнышка на репутации своей фамилии.

А фамилией она дорожила, ведь её отец, Уильям Браун, был великим учёным. Что в итоге оказало ему дурную услугу. Неудавшийся эксперимент привёл к тому, что его лаборатория взлетела на воздух, унеся жизнь не только самого Уильяма, но и трёх лаборантов. «Наука – это оправданный риск, – так он всегда говорил. – И великое благо ради общего процветания».

Он вдалбливал это дочери с детства, что не прошло бесследно. Эрика уже с юных лет выбрала свой путь. Школа, академия с отличием, работа аспиранта-помощника, и теперь, спустя четыре года, ей осталось совсем немного, чтобы занять место отца в техническом центре Индастрила.

Если проект, над которым она трудилась последние несколько месяцев, получит грант, её имя надёжно закрепится в научном сообществе. Собственно, почему нет? Ей уже двадцать два, а на ежегодных церемониях награждения порой номинировались и куда более юные таланты.

Двадцать два, а толку-то?

Эрике казалось, что родительские гены наградили её, несомненно, главным – умом, однако благополучно лишили остального, так как она себе категорически не нравилась. Вроде не толстая, но всё же несколько фунтов не помешало бы скинуть. Ноги могли быть и прямее. Светло-серые глаза терялись за узкими очками, а кожа отдавала излишней болезненной бледностью. Ну а когда ей загорать, если почти всё время она проводит в стенах кабинета?

Браун жила и дышала своей профессией. Это была её суть, её природа, её порода, её… всё. Абсолютно всё. Тут уж ни до чего остального. И уж, конечно, не до личной жизни. Что такое отношения, она забыла ещё в девятнадцать, когда стояла над могилой отца. Тогда же и поклялась себе, что завершит его дело и станет лучшей.

Настенные часы громко цокнули, оповещая, что стукнуло десять вечера. Уже десять, надо же! Кажется, пора собираться. К полуночи пропускной отдел безопасности (исключительно прибывшие из Арэя военные) становится особенно подозрительным.

И ведь не поспоришь с ними – какой нормальный человек не хочет домой после долгого рабочего дня? Разве что засланный шпион, что теоретически вполне возможно. Всё же в «астрономической башне» хранится столько бесценной информации, что попади та в плохие руки…

В общем, лучше поторопиться.

Сняв белый халат и убрав очки в очечник, Эрика тщательно проверила, все ли приборы выключены, и, подхватив любимый саквояж, вышла через отошедшую в сторону автоматическую дверь, введя на стеновой панели пароль блокировки.

Те, кто имеет доступ А, могут защищать своё детище не только цифровым кодом, но и голосовым паролем с датчиком сканирования сетчатки. Правда, у них и должности ответственней, и данные секретней, и аппаратура куда навороченней. Это не её скромный уровень C.

Длинный светлый коридор, высокие потолки, бесчисленные кабинеты и словно парящие в воздухе лестницы с прозрачными перилами – вся «астрономическая башня» была построена по принципу изящно обтекаемого купола. Если смотреть с улицы, казалось, словно та сделана из жидкого переливающегося потока серебра.

Браун хотела задержаться и взять напоследок кофе из автомата, но передумала. Ничего, дома побалует себя. К тому же лифт уже приехал. Отдельная его прелесть – стеклянная задняя панель. Пока едешь, можно полюбоваться на город с высоты почти что птичьего полёта.

Эрика обожала Индастрил каждой клеточкой тела. Каждую его часть: от стальных жилых небоскрёбов, выстроенных гребнем в строгом геометрическом порядке, до многоуровневых транспортных развязок, проходящих прямо сквозь арочные проёмы домов. Где-нибудь этаже на десятом.

Улицы чистые, тротуары благоустроены, а главная монорельсовая дорога будто повисла в воздухе, опутывая своими кольцами весь район. Мусор? Граффити? Ни в коем случае. Вандализм у них карался жестоко, не просто так через каждые пару миль были развешены камеры. Это вам не злачный Бондс, где цветёт преступность и анархия.

Ну, так говорят, во всяком случае.

Вживую Браун не видела ни Арэя, ни Бондса, ни Регулума, довольствуясь лишь слухами и новостными сводками. И не горела особым желанием, признаться честно. Если уж она и согласилась бы переехать куда-то, то только в столицу. Вот где от роскоши перехватывало дух!

Но переехать – это, конечно, утопия. А вот погостить там недолго… Такой шанс есть, да. Если она покорит комиссию, то следующим шагом к исполнению её мечты станет публичное выступление как раз-таки в Навеле.

Дверцы кабины приветственно распахнулись в холле первого этажа. Днём тот кипит бурной деятельностью, но сейчас, кроме пяти охранников, никого. К счастью, процесс идентификации не занял много времени. Просканировав её отпечатки и сверившись по базе данных, Эрику благосклонно выпустили на свободу.

Снаружи уже начало темнеть, и по периметру включили искусственное освещение. Если прислушаться, можно услышать, как потрескивают генераторные щиты, проводящие импульсы по проводам. Мимо проезжают электромобили. Горят неоновыми вывесками названия кафе, цветут ухоженные и невероятно ароматные кустовые розы…

Глядя на всё это невозможно представить, что всего несколько столетний назад здесь царили полная разруха и пепелище – то, что осталось после природной катастрофы. Но нет же, вот оно, вот! И всё, каждая мелочь старательно выстроена руками человека. Восхитительно.

Издалека «астрономическая башня» казалась ещё громадней. Не говоря о том, что это был далеко не один небоскрёб, а целых пять, соединённых галереями, пристройками и подземной парковкой. И почему привязалось именно единичное название? «Башня»… Да тут целый «астрономический комплекс»!

Недалеко от остановки тормознул автобус. В модернизированном стиле, изящно обтекаемый, хромированный, с большими полукруглыми окнами. Последняя модель, сошедшая с конвейера Бондса. Но разработки по тяге, конечно же, Индастрила.

До дома Браун было недалеко, и обычно она предпочитала пройтись пешком, однако сегодня заметно хромала из-за новых туфель (тоже прибывших из Бондса), так что решила не терзать себя понапрасну. Меньше четверти часа, и вот уже её высадили на подъездной линии. Осталось только подняться на нужный этаж.

Квартира, доставшаяся ей от родителей (мама, проработавшая пятнадцать лет в центральной больнице, умерла, когда Эрике ещё не исполнилось пяти), была небольшая, но уютная. Две комнаты, совмещённый санузел, вместительная кухня, высокие окна. Всё в холодных, спокойных оттенках.

Измученные ноги с наслаждением утонули в тапочках, строгое платье персикового цвета с юбкой на ладонь выше колена отправилось на вешалку, а кофемашина зажужжала по голосовому требованию. Дальше на очереди душ.

Свет в ванной включился автоматически, по датчику. Эрика юрко проскользнула в кабинку, лишь на мгновение задержав взгляд на татуировке – изящной букве И с закругляющимся вниз хвостиком и крошечным ноликом слева, покоящейся на ключице. Отличительный знак, который был у каждого жителя Индастрил. Их делали всем по достижении четырнадцати лет.

Блаженный душ! Двенадцать режимов, автономная подача геля и шампуня, ароматические добавки, смягчающие воду, – Браун долго стояла под упругими струями, наслаждаясь лёгким массажным эффектом, после чего наскоро помылась и вылезла, кутаясь в шёлковый халат.

Готовая кружка с двойной порцией латте уже ждала её на кухне, и, снимая губами пенку, Эрика поспешила в спальню. Она уже почти потянулась к электронной книге на хромированной тумбочке, собираясь немного почитать перед сном, когда в ужасе вскрикнула, разливая драгоценный напиток прямо на себя.

На подушке лежал изумрудный конверт. Без каких-либо опознавательных знаков. Ни адреса, ничего.

– О нет. Опять?

Такие конверты были хорошо ей известны. Уже не раз они появлялись без предупреждения как дома, так и в лаборатории. Один раз Браун и вовсе нашла его в саквояже, с которым никогда не расставалась!

Началось всё примерно пару лет назад, когда из лаборанта её повысили до «подмастерья» и дали первое стоящее задание. Тогда-то она и увидела это на столе в своём новом кабинете. А затем очень быстро уяснила главное – каждое их появление не сулило ей ничем хорошим.

Дрожащими руками Эрика отставила кружку и вскрыла конверт. Как и всегда. Внутри белая карточка с текстом. Обычно не больше двух-трёх предложений.

Обычно.

Но сегодня целых пять.

Такого большого сообщения она ещё не получала, однако буквы остались всё такие же тяжёлые и решительные. Каждая словно забивала сваю:

ЗАВТРА ТЕБЕ ДАДУТ ЗАДАНИЕ, ОТКАЗАТЬСЯ НЕЛЬЗЯ.

ТЫ ВЫПОЛНИШЬ ЕГО, НО НА ИНЫХ УСЛОВИЯХ.

ПОМОГИ ЕМУ, ОБМАНИ ПОКАЗАНИЯ ПРИБОРА.

ПЕРЕМЕНЫ НАЧАЛИСЬ

Глава вторая. Девочка в берцах

Арэй, военная часть,

Северо-Западный округ Ребелиума

Найдётся ли глупец, который вякнет, что армия не для женщин? Ответ – да. В самом начале, когда Робин Блэк только записалась добровольцем, таких хватало. Ехидство, колкости, издёвки – всё было. Правда, очень быстро злопыхатели позакрывали свои рты. А затем пораскрывали их снова, смотря на бывший предмет насмешек с восхищением.

Ещё бы! Блэк была лучшей на потоке. И единственной девушкой. На тот момент. Это уже после, года через два, решив пойти по её стопам, в армию записалось ещё несколько, но Блэк всё равно оставалась первой. Ведь мало кто знал, что к армии её готовили с детства.

Её отец, подполковник в отставке, слишком сильно хотел сына на старости лет, но на свет, вот незадача, появилась дочь. Вопреки желаниям кроткой жены, даже назвал ту мальчишеским именем – Робин.

Дальше – больше.

Едва конопатая рыжеволосая девчушка начала говорить и познавать мир, он с усердием принялся за её муштру и обучение. В итоге к десяти годам та знала наизусть армейский устав и обладала невероятной для своего возраста выносливостью.

Утром – ранний подъём и пробежка перед школой.

Вечером – растяжка и отжимания перед отбоем.

Два раза в год выезд на охоту.

На летних каникулах вместо прогулок с друзьями – недельные походы по горам в условиях выживания в дикой местности. С собой они даже не всегда брали консервы и спальные мешки. Огонь, воду и провиант в виде подстреленной дичи Робин добывала наравне с отцом.

Вместо кукол – оружие. В двенадцать лет она на ощупь определяла тип клинков, в тринадцать – с завязанными глазами разбирала и собирала автомат.

Поначалу Блэк искренне всё это ненавидела и отчаянно хотела быть как все. Делать всё то, что делали сверстницы во дворах: гулять, общаться и веселиться. У неё на памяти так не дрессировали мальчишек, а тут хрупкая девочка, которую бесчестно лишили того, что должно быть у любого ребёнка, – нормального детства. Наверное, не стоит добавлять, что с таким графиком у Робин и подруг-то не было. По жизни своей она стала одиночкой.

Но чем старше Блэк становилась, тем больше крепла её благодарность отцу. Вот средняя школа осталась позади, а что дальше? Без должной подготовки у девушек вариант был только один – разнорабочие вроде официанток, поварих и швей, так как с перспективами в их районе туго. Точнее сказать, никак.

Другие, надеясь, что повезёт, уже оперативно повыскакивали замуж за военных и были теперь на сносях. Отныне они верные и покорные хранительницы очага, главная задача которых – угождать мужу. Увы, но только так, ведь Арэй – территория мужчин. Храм, где они господствуют.

Необходимость в женщинах здесь имела лишь два направления: в качестве продолжательниц рода и как обслуживающий персонал, так как большинство мужчин были заняты на полигоне. Хотя, разумеется, находились и те, кто добровольно (или же по состоянию здоровья) избрал жизнь на гражданке, но таких весьма с неохотой принимали в обществе.

Только став старше, Робин поняла, чего хотел отец. Он воспитывал в дочери не робота-солдата, как ей казалось раньше, а ту, что сможет стоять наравне с теми, кто доминирует. Реальность вокруг неё – замкнутый круг, обтянутый колючей проволокой под напряжением. Родилась в Арэе, значит, и умрёшь здесь. Это решили задолго до тебя. Но вот как именно ты проживёшь эту жизнь – выбор делает сам человек. Он и только он творец своей судьбы.

Осознание того, сколько же сил и трудов вложили в неё, твёрдо укрепило в Блэк желание бороться. Она не хотела стать как мама. Да, та была чудесной: доброй и хозяйственной, но всего лишь женщиной. Работающей в пекарне за гроши.

Чудо, что такой человек, как отец, военнообязанный и стоящий на хорошем счету, смог выделить её из толпы, обеспечив нормальное существование. Из-за давления патриархата благополучные браки в Арэе можно было сосчитать по пальцам. Причём не только в родном городе Робин, но и в соседних.

В общем, она с нетерпением ждала, когда истекут две недели до её совершеннолетия, чтобы пойти добровольцем на службу. Военная карьера позволила бы ей добиться того, чего она точно никогда бы не смогла достичь, носясь мимо столиков с подносом.

И в армию её приняли.

Робин Блэк вступила в строй. Разумеется, как и упоминалось выше, девушку-солдата сперва встретили с сомнением, но очень скоро та утёрла всем носы, с блеском пройдя все испытания не только в плане физической нагрузки, но и человеческого фактора.

К ней долго приглядывались. Сначала открыто выражали неодобрение. Пытались подколоть или ужалить не только словами, но и действиями. Не обошлось, к сожалению, и без попыток саботажа, однако Робин никому не давала спуску.

Несмотря на отца и его громкое имя, поблажек ей не давали. Наверное, даже были ещё требовательней, чем к остальным рекрутам. Однако и эту проверку она прошла с гордо поднятой головой. Результат себя окупил – уважение среди старших по званию она завоевала.

Следом наступил черёд принятия её в «стаю». Блэк была по натуре неконфликтной, но обладала взрывным темпераментом. И постоять за себя умела, так как, помимо кроссов с отжиманиями, отец обучил дочь и рукопашному бою. Знания, что не раз пришлось применить на практике.

Мужчины они и есть мужчины, где бы те ни были: на гражданке или в армии. Видя красивую девушку их мыслительные процессы медленно, но неуклонно протекали в единственно возможную сторону. И в казарме, где проживала рота Робин, это стало не исключением.

Сломанный нос, пальцы и выбитая коленная чашечка остудили пыл романтиков, однако, когда пришлось давать ответ перед командиром, Робин, к удивлению всех, и словом не обмолвилась о неприятном инциденте. Как и не сдала нерадивых ловеласов, что стало финальной точкой её тестирования. Блэк приняли в свои ряды как равную.

Отец, несомненно, гордился дочерью. Особенно когда та, не откладывая амбиции в дальний ящик, при первой же возможности подала заявку на получение погон капрала. Необходимый сопутствующий тест, включающий теорию и практическое применение знаний, был пройден без труда. Робин набрала едва ли не высший балл.

Но звание капрала её не устраивало. Она хотела большего. Так что ещё через полгода подала прошение на повышение, теперь уже на младшего сержанта. Короче, в двадцать лет Блэк уже была гордой обладательницей знаков отличия старшего сержанта и командиром отделения, отданного ей в подчинение. Погоны лейтенанта, мелькавшие не за горами, порой снились ей в приятных снах.

Но был во всём этом и минус: самоуверенность и чуть надменное отношение к тем, кто остался позади, постепенно превратили Робин в циничного и расчётливого солдата. Что совсем не вязалось с внешностью, так как природа щедро одарила ту исконно девичьей привлекательностью.

Безупречная благодаря физнагрузкам фигура, густые тёмно-рыжие, почти красные волосы, зелёные глаза, веснушки… И хоть женственные формы были надёжно спрятаны под формой, а густая грива навечно убрана в хвост, это не мешало ей оставаться привлекательной в глазах окружающих. Даже военная экипировка приковывала внимание ещё больше, чем если бы она ходила в платьях.

В редкие увольнительные эффектность образа грубоватой девушки в берцах с тесаком на поясе (подарок отца на совершеннолетие) только усиливалась. Ничего удивительного, что очередь из ухажёров (как сослуживцев, так и офицеров из соседних частей) выстраивалась в шеренгу.

Однако не тут-то было: отцовское воспитание и здесь не дало о себе забыть – терять голову и вестись на любовные флюиды Робин никогда бы не стала. Для этого она слишком ценила собственную свободу. Хотя порой и позволяла себе небольшие интрижки, не без этого.

Казалось бы, вот она – успешная жизнь. Особенно для той, кому не повезло родиться в Арэе. Но она справилась. Свою нишу она выгрызла пускай и с трудом, но собственными силами. Однако очень скоро ей пришлось познать и горе.

В один из дней, когда они занимались на плацу, её вызвали в кабинет к командиру части, где сообщили самое страшное, что можно услышать, – ночью родительский дом сгорел дотла, а с ним сгорели и единственные, кого Блэк любила. Неисправность проводки. Очевидцы говорили, что дом вспыхнул как спичка. Ни единого шанса.

В ту минуту мир разом рухнул. Дом превратился в угольки, а с ним и всё накопленное имущество. Благо похороны прошли за счёт армейского бюджета и со всеми почестями, как дань уважения её отцу. Похороны прошли, а вот на душе у Робин так и осталось пепелище. И чувство вины, которое отныне преследовало её. Но об этом позже.

Несколько долгих недель она потратила на то, чтобы заставить себя принять новую реальностью и жить дальше. Шаг за шагом, рывок за рывком. К моменту, с которого мы начинаем, прошёл почти год со дня трагедии. Блэк взяла себя в руки и полностью ушла в любимое дело.

Военная часть заменила ей утраченный дом, вылазки на полевые испытания стали желанным отдыхом, а редкие практические выезды за территорию Арэя – настоящим приключением. Да и ежемесячное жалование позволяло неплохо жить, тем более что ей было выделено личное жильё в одном из корпусов, а большего пока и не требовалось.

На очереди ждал новый тест – вторая попытка получить ранг лейтенанта. Первую она с позором провалила, запоров простейшие задания. Сказывались печальные события и нервное переживание.

Жизнь по строгому распорядку стала для Робин лекарством от хандры. В армии не так много свободного времени, чтобы заниматься самобичеванием, даже если ты перешагнул границу обычного рядового. Тут и присесть-то нельзя, если этого нет в распорядке, что уж говорить о безделье.

В шесть утра – подъём, в десять вечера – отбой. Личное время – с восьми до десяти. Всё остальное расписано по часам. Зато ночью уставший и обессиленный солдат спал беспробудным сном. Не терзаясь угрызениями совести.

Вот и в этот день всё было по списку:

15:30–17:20 – Чистка оружия и работа с техникой

17:30–18:20 – Самостоятельная подготовка

18:30–19:20 – Спортивно-массовая работа

19:30–20:00 – Ужин

Наевшись гречкой с рыбой, Робин уже предвкушала, как завалится на койку и пролежит так, пока не дадут сигнал к вечерней проверке. Однако мечтам не суждено было сбыться, потому что, едва войдя в комнату (уставленную самым «пышным» образом в лице железной кровати, тумбочки, шкафа и табуретки), застыла на месте.

Страх сковал её в ледяной панцирь.

На постели, прямо на подушке покоился изумрудный конверт. Конверт, уже знакомый Блэк. В тот единственный раз, когда она легкомысленно проигнорировала его, погибли родители. Накануне пожара она впервые обнаружила его в складках своего покрывала. На той первой карточке было написано всего одно предложение:

ТВОЯ СЕМЬЯ В ОПАСНОСТИ

И всё. Больше ничего.

Тогда она не придала этому значения. Решила, что это чья-то тупая шутка. За что и поплатилась. Уже после Робин подолгу рассматривала тяжёлые чёрные буквы, не раз задумываясь над тем, что это послание было чем-то вроде предупреждения. Именно предупреждением, а не угрозой, как показалось ей при первом прочтении.

Правда, каким образом она должна была догадаться, что случится? Кому вообще могло прийти в голову, что не такая уж старая проводка вдруг вспыхнет?