ПРОЛОГ
– Давай по чесноку. На какую реакцию ты рассчитывал? Что я соплями радости изольюсь? Растрогаюсь? На шею тебе брошусь? Да ты же целенаправленно и с упорством маньяка гнобил меня все эти годы! Ковырял в комплексах и растаптывал гордость! И после этого смеешь признаваться в любви? Знаешь, что? Подавись ею, – вскакиваю с места и метеором вылетаю из ресторана. Не хочу находиться рядом с ним. Слишком велик соблазн плеснуть ему в лицо так и не тронутый кофе.
Вылететь – вылетаю, но торможу на пороге.
Внутри всё клокочет и взрывается. Шипит и извергается, как химическая субстанция.
Возвращаюсь.
Нависаю над Ильей мрачной тучей.
– Забери свои слова обратно, – в прямом смысле приказываю, будто это что-то теперь изменит.
Князев, локтями опираясь на столешницу, спокойно поднимает на меня глаза.
– Не заберу.
– Забери немедленно!
– Нет. Смирись с этим, увы.
Сердито взвизгиваю, нелепо подпрыгивая и стискивая кулаки.
– Ну и пошёл ты! – в сердцах швыряю в него подвернувшийся под руку ломоть арбуза. Всё лучше, чем кофе. Конечно же не промазываю с такого расстояния. Но он и бровью не ведёт.
– Принцесса, – окликает меня Илья, когда я собираюсь свалить повторно. На этот раз окончательно. И как можно дальше. Да хоть на другую планету с пересадкой на Марсе!
Резко оборачиваюсь на пятках, рискуя сломать каблуки и… Обалдеть. Натыкаюсь на усмешку. Вы посмотрите только, весело ему!
– Чего тебе?
– Самое сложное я уже сделал. Произнёс вслух. Теперь назад дороги нет. Ни у меня, ни у тебя.
Дороги у меня нет. Ещё посмотрим.
– Если не сложно, будь другом… Иди к чёрту! – огрызаюсь, и ухожу от греха подальше, пока в воздухе не начали свистеть алюминиевые ножи. Потому что сейчас я за себя не ручаюсь.
Дороги у меня нет. Зато у него есть, прямой наводкой. На три весёлых.
Ненавижу.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Шестнадцать лет назад
– Не хочу, не хочу, не хочу! – сердито топает он ногами. – Почему я должен делить с ней комнату?
– Потому что теперь она будет жить с нами.
– Пускай уходит туда, откуда пришла!
– Она не может. Ей больше некуда идти. Зои сейчас очень тяжело, ты должен её поддержать. Помочь почувствовать себя как дома.
– Дома? Этой мой дом! Где она будет спать? В моей кровати?
– Нет. Мы уже заказали другую, двухъярусную.
– Она будет трогать мои игрушки!
– У неё есть свои.
– Нет. Не хочу! Не хочу, чтобы она жила с нами!
– Это не обсуждается. Илья, не будь эгоистом. Ты же знаешь, какое горе случилось с её родителями! Девочка осталась совсем одна.
– А мне всё равно!
– Довольно! – сердится мама. – Это не тебе решать. Учись делиться, мы и так тебя слишком разбаловали. Немедленно убери свои вещи и собери железную дорогу у окна. Не сделаешь сам, сделаю я. Но тогда всё полетит в мусорку.
Она уходит, оставляя восьмилетнего пацана в одиночестве злобно швырять в коробки машинки.
Не хочет он делиться. И ему плевать, что там за горе случилось у Зои. Пусть лучше не приезжает, иначе пожалеет! Иначе он превратит её жизнь в ад.
Пятнадцать лет назад
– Ты испортила его! Я собирал его целую неделю!
– Я случайно.
– Неправда. Ты сделала это нарочно!
– Ты меня толкнул.
– А ты не мешайся! Уйди, сгинь, исчезни!
Четырнадцать лет назад
– Я-я у-уродка, – заливается горькими слезами она, в ужасе хватаясь за свои обкромсанные пакли. Из-за клея, прочно зацементировавшего волосы, пришлось отстричь любимые косички почти под ноль. Смотрится просто ужасно. Словно у неё лишай. – К-как мне теперь идти в таком в школу-у-у? Меня в-все засме-ю-ют!
– Всё совсем не так страшно. Скоро они отрастут, – успокаивают её, но это не помогает.
Она выглядит просто кошмарно, и во всём виноват он! Он это сделал! Он постоянно над ней издевается. В школе, дома, на улице. Ежедневно.
Подставляет, обижает, обзывается, подзуживает делать это остальных. Из-за него у неё нет друзей. Из-за него никто не хочет с ней общаться.
Ну ничего, он ещё пожалеет. Сам напросился!
Тринадцать лет назад
– Вы видели, что сделала эта дура?
Червяки. Мерзкие дождевые червяки. Она подложила их ему в кровать ночью, а он всех передавил.
Как же гадко они воняют!
И ей опять за это ничего не будет. Ей никогда ничего не бывает за её выходки. Наказывают только его.
Ну ничего, он ей отомстит. Но так, чтобы родители не узнали…
Двенадцать лет назад
– Полоумная! Ты меня чуть не ослепила!
– А ты мне руку чуть не сломал!
– Страшилище! Как же ты меня бесишь!
– Ненавижу!
Одиннадцать лет назад
– Почему я должен там учиться? Я не хочу!
– Ты поедешь и это не обсуждается, – слово отца – закон. Ему никогда не перечишь.
Он знает, почему его отправляют в кадетское училище. Всё из-за этой ябеды! Вечно она незаслуженно обиженная, а он во всём виноват.
И ничего, что это придурошная первой начала, но директор спустил всех собак только на него. Ей каждый раз всё сходит с рук. Потому что эта дура научилась делать невинные глазки.
Гадина! Как же он её ненавидит…
Четыре года назад
– Что значит ты не будешь поступать в военный вуз? А что ты собираешься делать?
– Ничего. Я улетаю в Америку.
– Да кому ты там нужен!
– Точно не вам. У вас есть Зои.
Семь лет прилежного обучения, а ради чего? Никому нет дела ни до его успехов, ни до его желаний. Зато с этой мерзавкой носятся как угорелые. Зоечка то, Зоечка это. У Зоечки скоро выпускной, Зоечке надо выбрать платье. Тьфу.
Детская ревность в борьбе за родительское внимание, может, и осталась позади, а вот ненависть к человеку, который испортил его жизнь, лишь с каждым разом всё сильнее крепнет.
И уже никогда не угаснет.
Глава первая. «Снежный Барс»
POV Князев
Неоновые подсветки, музыка, кумар распаляющегося искусственного дыма и красивые девочки, танцующие у шестов… Что ж, не самое худшее место, чтобы отпраздновать возвращение на родину. Правда было бы что на этой родине ещё делать.
Предки всё равно свалили жить в Испанию. Отцу нехило фортануло на работе и частые командировки привели к тому, что пару лет назад они решили перебраться в Европу на ПМЖ.
Впрочем, обслуживающая их официантка, тонкие ниточки вместо одежды у которой едва ли что-то прикрывают, несомненно, радует глаз. Особенно после долгого перелёта, потому что я даже домой не заезжал. Пацаны меня прямо у аэропорта подобрали. И сюда притащили. Отметить.
– Эй, Князь, ну что? Пьём за то, что Штаты выперли беженца обратно? – это у Комара такой тост.
– Типа того.
– И какие планы дальше?
– Те же самые, – дёргаю плечом в неопределённости. – Планирую открыть тату-салон.
– И будешь у себя главным клиентом, – хмыкает друг, многозначительно кивая на мои татуировки. – А там почему накрылось?
– Сложно объяснять. Много факторов.
– Родакам говорил, что вернулся? – спрашивает Мартынов.
Помимо него и Комара, с нами ещё сидят Огурец с Веником. Со всеми мы знакомы с песочницы и чего только не чудили по шальной голове. Местные бабуленции во дворе нас ненавидели. Едва ли не каждый день ходили жаловаться взрослым, угрожая детской комнатой.
Тогда я их ненавидел, но спустя годы начинаю понимать. Всё же бросать петарды в открытые окна первых этажей было не самой гениальной затеей, но что взять с малолетних придурков, у которых в мозгах свистел лишь шальной ветер?
– Пока нет, – отвечаю я.
– А систер?
Напрягаюсь.
– Какой систер?
– В смысле какой? Зойке.
Нашли, блин, кого вспомнить!
– Миллион раз уже говорил, она мне не сестра. Никто, – холодно осаждаю.
Сестра. Тьфу!
Да какая она к чёрту сестра?
Приживалка. Крестница матери, которую после смерти её родителей мои приютили у себя. Холили, лелеяли, пылинки сдували, возведя невинную сиротку в ранг любимого ребёнка. Хотелось бы сказать, что в детстве мне только так казалось, но чем больше проходило времени, тем сильнее я в этом убеждался.
Всё всегда крутилось вокруг неё. Важны были лишь её успехи. На мой выпуск из училища никто даже не приехал, зато, когда Зои поступила на бюджет в МГУ, предки долго изливались соплями восторга, хвастаясь на каждом углу. Мне позвонили в первую очередь. Будто эта информация была хоть сколько-то интересна.
– То есть, ты не расстроишься, если мы тебе кое-что покажем? – хитро интересуется Мартынов.
– Что?
– Ну а чё, думаешь, мы тебя сюда просто так притащили?
– Я озадачен.
– А скоро ещё и охренеешь, – с самодовольной ухмылочкой заверяет тот.
Признаю, теперь я ещё и заинтригован. Настолько, что уже без должного интереса наслаждаюсь зрелищем на сцене, где так завораживающе развлекают гостей стриптизёрши.
А зря.
Как оказалось, именно туда и нужно смотреть.
– А вот и наш сюрприз, – в какой-то момент пихает меня под бок Мартынов, жестом веля смотреть на один из подиумов. Послушно оборачиваюсь… И до кашля давлюсь энергетиком.
– Да чтоб я сдох!
– Вот и мы знатно обалдели, когда пару месяцев назад наткнулись на неё здесь.
Ничего не отвечаю, с отупением уставившись на складную женскую фигуру. Высоченные каблуки на платформе, мало что прикрывающие шорты, кожаная портупея поверх лифчика, словно из сексшопа, розовые волосы до плеч. А какая экспрессивная подача, вы гляньте только…
Если б не пацаны, в жизнь не узнал бы в этой сексуальной девице ту нескладную девчонку с прилизанным пучком на макушке, что в последний раз видел в коридоре четыре года назад. Когда с сумкой наперевес покидал квартиру после скандала с отцом.
Охренеть…
Вот она какая, прилежная студентка. А родители, интересно, в курсе? Готов поспорить, что нет. Иначе у матери случился бы инфаркт. Это ж её невинная принцесса!
– Я ща, – подскакиваю с места, на ходу стирая сладкие капли с подбородка. Такой возможности я не могу упустить! Это же дар богов, не иначе. Веер козырей. Карт-бланш. Настоящий подарок судьбы.
Зои Крамер, моя многолетняя нарывающая заноза в заднице, ты даже не представляешь, как попала.
– Ты куда? – окликает меня Огурец.
– Как куда? Надо ж поздороваться.
***
Комната тонет в розовом полумраке, цветочных благовониях, высоких зеркалах и бархате. В ожидании своей танцовщицы занимаюсь очередным заказанным энергетиком, принесённым официанткой и поставленными на узкий столик.
Последние пару лет я крепко подсел на качалку и полностью исключил алкоголь из рациона. Эта тауриновая отрава тоже не шибко, конечно, полезна, но нельзя же отказаться от всех удовольствий сразу. Такое делается постепенно.
Не могу не заметить, что большую часть приват-комнаты занимает полноценный такой траходром с мягкой периной под балдахином, заваленный декоративными подушками. Что не может не вызывать соответствующих вопросов.
Правильно ли понимаю, что заведение «Снежный Барс» не исключение из правил и оказывает развлекуху не только для глаз, но и во имя плотских утех? Это, конечно, дело распространённое, хоть и немного незаконное, но тут ведь у нас случай совершенно особенный…
Ох, как же всё это увлекательно!
Стою, потираю в предвкушении ладони и слышу, как за спиной открывается дверь. Передо мной удачно пристроилась зеркальная панель, так что я превосходно вижу вошедшую Зои. А вот меня она пока только в пол-оборота.
– Привет. Говорят, ты просил именно меня, – томный голосок сама мелодичность и очарование.
Он всегда у неё такой был, сколько себя помню. Именно поэтому ей спускали любые шалости. Как не поверить такой-то актрисе? Теперь же к нему прибавился ещё и прокаченный скилл по внешности, превративший нечто среднее в мужскую эротическую фантазию.
Цокая каблуками, Зои походкой от бедра проходит на середину комнаты, замирая так, словно позирует для обложки журнала. Жесты, мимика, взгляд – да, она не теряла времени даром. Отточила сексуальность до максимума.
Но ничего. Сейчас мы спустим нашу принцессу на грешную землю.
– Именно тебя, – хмыкаю, оборачиваясь. – Хотел поинтересоваться, это вас на МГУ учат древней профессии, или ты самоучка?
О, да!
Её реакция бесценна. Этот ступор и ужас в янтарных глазах Бэмби стоил всех денег, что я заплатил.
Зои цепенеет и даже не дышит.
Прям вижу невидимую строку, бегущую у неё голове: «паника-паника-паника».
Секунда, две, три, десять, двадцать…
Кажется, девочка конкретно подвисла.
– Ну и чего прохлаждаемся? – падаю на спружинившую под весом перину, растравив ноги и поудобнее откинувшись на руки. – Танцуй.
Оживает. Ура.
Какое веселье зубоскалиться со статуей?
– Я не буду для тебя танцевать.
– Что значит не будешь? Я за тебя заплатил. У меня там пацаны ещё сидят. Будешь плохо себя вести – и их порадуешь. Я организую.
– Пошёл ты.
– Эй, разве так общаются с клиентом? А если книгу жалоб попрошу? Интересно, тебя просто оштрафуют или сразу уволят?
Принцесса начинает гневаться. Первый шок прошёл и наружу пробивается её истинное нутро. Черты лица ожесточаются, глаза презрительно щурятся, губы сжимаются, а грудная клетка ходит ходуном от учащенного сердцебиения. В её одежде это отлично заметно. Если это можно назвать одеждой.
Честно говоря, жду, что мне с разворота прилетит чем-нибудь по башке, с неё станется, но нет. Зои всего лишь стоит и смотрит на меня. Смотрит, смотрит… С вызовом скрещивает руки на груди. И молчит.
Не, ну так не пойдёт.
– Так что решаем, принцесса? Работать будем или мне идти искать начальство?
– Зачем искать? Как выйдешь – до конца коридора и направо.
Ля, какая принципиальная.
– Вот так категорично? – опять молчит. И не двигается. Только гневными зрительными молниями стреляет на поражение. Та ещё Сатана в женском обличье. – Как понимаю, тебя для этого столько лет водили на гимнастику? – насмешливо интересуюсь, рывком поднимаясь с места и подходя к ней. Освещение здесь блёклое, а я хочу наслаждаться каждой её эмоцией. – Родители, наверняка, в восторге от твоей новой профессии. Или они ещё не знают? – надо же, что я вижу! Неужели это страх? – Разумеется, не знают. О, я представляю их реакцию, увидь они тебя здесь… В этих проститутских блёстках и нижнем белье, – Зои тихо сглатывает. Но продолжает упорно молчать. – Не переживай. Я им не скажу. Пока что. Сперва сам немного развлекусь с тобой… – каменная статуя сдаёт позиции. Вижу, как начинают трястись у неё руки. И как гневно раздуваются ноздри на аккуратном носике, что однажды я едва не сломал. – Принцесса, ну что за обет молчания?
Если бы мы находились не здесь, меня б уже душили, до крови впиваясь своим маникюром в мою сонную артерию, но, видимо, Зои слишком дорожит своей убогой работёнкой. Потому что держится из последних сил.
Склоняюсь к ней, шумно втягивая запах её волос.
– М-м… Вкусно пахнешь. Это клубника? – и снова, что? Правильно, молчание. Которое начинает меня утомлять. – Принцесса, ты язык откусила? Не пугай меня. Неужели за столько лет забыла, как огрызаться?
– Уходи.
И всё? И это всё? Я разочарован.
– Как уходи? Мы же только начали, – стягиваю с себя толстовку, оставаясь в борцовке и замечаю искреннее удивление в её взгляде при виде многочисленных татуировок на моём теле. – Видишь, я уже начал выполнять за тебя твои же обязанности. Нет, точно жалобную книгу попрошу.
Крамер словно и не слышит уже ничего. Слишком увлечённо разглядывает забитые чёрно-белые рукава, уходящие на плечи, шею и под борцовку.
– Ты изменился, – замечает Зои.
И это говорит мне она? Да она стебётся.
– Ты тоже времени даром не теряла, но довольно лирики. Зачем тратить на неё время? – фонящий из потолочных колонок трек заканчивается, сменяясь следующим. Минуты тикают, а мы тут всё булки мнём. – Если стесняешься, я помогу, – подцепляю пальцем лямку её украшенного стразами лифчика, но та сердито бьёт меня по кисти.
– Не раскатывай губу, Князев, – строго осаждает она. – По правилам я могу тебя трогать, а ты меня нет. За нами через камеру наблюдает менеджер. Будешь домогаться, тебя попросят.
Блеф или нет? Склоняюсь к тому, что нет. Хоспес на входе тоже что-то подобное говорила. Хотя визуально камер я тут не вижу. Сныканы под драпировкой?
– Окей, – мирно вскидываю ладони, решая не рисковать. – Без рук так без рук. Тогда давай сама. Ну же, раздевайся.
POV Принцесса
Мы знакомы с ним с пелёнок. Ходили на один горшок и купались в одном надувном бассейне. Я не помню самое раннее детство, в подтверждение остались лишь фотографии, но более поздние обрывки воспоминаний навсегда останутся со мной.
Как нас укладывали в одной кровати, когда его родители оставались у моих с ночёвкой.
Как он защитил меня в песочнице, насыпав песка в глаза диатезному обидчику за растоптанные куличики.
Как все взрослые умилялись над нами, шутя про «жениха и невесту».
Мы были очень дружны…
А потом случилась авария, навсегда разделившая мою жизнь на «до» и «после». И навсегда изменившая его ко мне отношение, будто я нарочно подстроила всё. Будто виновата в том, что у меня не осталось никого из родни. Будто специально подговорила тётю Марину оформить опекунство, чтобы не угодить в детский дом.
Я, грёбанная шестилетка! Великий, блин, стратег.
Теперь же Илья навис надо мной с этой своей токсичной ухмылкой и приказным тоном велит мне раздеваться. Дебилизм. Неужели недостаточно поглумился за все эти годы? Неужели нелепая обида непонятно за что всё ещё не прошла? Ему реально хочется продолжить нашу никому не нужную войну?
Я не представляю, какая нелёгкая занесла его именно в этот стрипклуб и почему он вообще вернулся из своей обожаемой Америки, но родной, ты крупно просчитался. Ты же сам взрастил акулу, забыл? А у акул очень острые зубы.
Подаюсь вперёд так, что наши лица оказываются опасно близко, а между губами остаются жалкие миллиметры.
– Не в этой жизни, Князев, – сладко пропеваю я, запуская ладони под его борцовку и касаясь горячего и невероятно каменного торса. – Не в этой жизни.
– Опять отказываешься?
– Наоборот, – медленно и с (прости, Господи!) удовольствием скольжу по его офигенно рельефным кубикам. За прошедшие годы Илья здорово поработал над своим телом, потому что сейчас оно… впечатляет. Размах плеч, развитая мускулатура, литые мышцы. Он стал ещё выше, ещё шире и ещё грознее. Я рядом с ним кажусь тонкой щепкой, что можно сломать двумя пальцами. – Именно этим я и занимаюсь. Но ты, видимо, так спешил меня унизить, что упустил важную деталь.
– Какую? – Князев взирает на меня с античным спокойствием. Ноль реакции на любые манипуляции. Даже когда мои пальцы, сделав почётный круг, вновь опускаются и замирают на бляшке его ремня – и бровью не ведёт. – Чего тормозим? Стесняешься? Давай я сам.
– Не так быстро. Первое правило данного заведения: ширинка клиента должна быть всегда застёгнута.
– И как тогда ты им отсасываешь?
– Правило второе: данное заведение не предоставляет интимных услуг.
– Не поверю.
– Твоя проблема. А хочешь, расстрою тебя ещё сильнее? – привстаю на цыпочках, замирая возле его уха. – Я раздеваюсь только по своему усмотрению, – шепчу ему томно. – И ты, к сожалению, меня совершенно не вдохновляешь.
Тут я лукавлю. На такое меня никто не вдохновляет. Я работаю здесь уже полгода и за это время ни разу ни перед кем не обнажилась. Звучит странно, но такое тоже практикуется.
Если собираетесь ввязаться в этот мир, Совет #1, девочки: сразу озвучивайте свои условия при приёме на работу и требуйте письменное подтверждение согласия, чтобы избежать в дальнейшем неприятных инцидентов.
Мои требования были предельно просты: никакой обнажёнки и никаких секс-услуг, потому что в нашем стрипклубе, Илья отчасти прав, последнее всё же имеет место быть. Не в стенах стрипклуба, исключительно на выездах и согласия самих девушек, но…
– Это шутка?
– Прости, что разочаровала, – вскользь мазнув губами по его напряжённой скуле, отстраняюсь с дежурной улыбкой. – Этот пункт прописан в моём трудовом договоре. И указан в прейскуранте. Тебе сто процентов дали с ним ознакомиться, так что заведение не несёт ответственности за невнимательность посетителя. Ну что, дальше будем продолжать или закончим этот цирк? А то ведь ещё возбудишься ненароком. Вот будет неловко.
Полный лютой и всепоглощающей ненависти взгляд прожигает меня до самых костей. Хоть что-то в этом мире постоянно и стабильно.
– Ну ты и дрянь, – цедит сквозь зубы Князев.
– Училась у лучших, – нисколько не обидевшись, прохожу мимо него и грациозно, а-ки кошка, присаживаюсь на кровать, закинув ножку на ножку. Чёрт, он и правда возмужал. Илья и после кадетского училища-то сильно изменился, из тощего пацана превратившись в жилистого парня, сейчас же его и вовсе распирает от мощи. Развитую мускулатуру не могут скрыть даже татуировки, которые… повсюду. Реально повсюду. Не знаю, есть ли что под джинсами, но не удивлюсь, если они и там обнаружатся. Не скажу, что это некрасиво. Красиво. Ему, во всяком случае, идёт. Ловлю себя на мысли, что с удовольствием рассмотрела бы их детальней, но сразу себя одёргиваю. Крамер, что за дичь? Вытряхни немедленно эти мысли из головы! – По правилам я просто обязана предложить продлить наше чудесное общение. Как смотришь на это? Я не против. И от чаевых не откажусь.
Моё ехидство, похоже, окончательно выводит его из себя.
– Думаешь, победила?
– Этот раунд точно за мной.
– Ответный ход не заставит себя ждать. Оденься, принцесса. А то ещё кто-нибудь трахнет ненароком, – швырнув мне толстовку, что он всё это вреся стискивал в своём кулачище, Князев выходит из приват-кабинки.
Эта его «принцесса»… Только он умеет превратить красивое прозвище в пощёчину. Хлёсткую и унизительную. До сих пор бесится, что его родители меня всегда так называли.
Едва остаюсь одна, вся бравада и липовая улыбка стираются без следа. С обречённым скулением падаю на спину, закрывая ладонями лицо. Мне кажется, или мой лоб пылает? И щеки. И пальцы трясутся.
Илья прав. Это только начало. Он в городе, и он теперь знает мой секрет… Так всё не закончится.
Что теперь меня ждёт? Как скоро он расскажет обо всём тёте Марине и дяде Володе, которые, естественно, ничего не знают. Для них я прилежная студентка. Стипендиатка. Тихая, скромная, порядочная девочка.
Разве я могла признаться, что с бюджетки меня попёрли на последнем году обучения и теперь приходится ночами обхаживать озабоченных мужиков, чтобы оплатить весенний семестр ради диплома по экономике, который мне никогда и не был нужен?!
Будто я пошла бы работать в стрипклуб, будь у меня выбор! Официанткой я бы и за десять лет не набрала нужную сумму, пришлось задушить гордость и искать альтернативы. И я так надеялась, что всё это скоро останется далеко в прошлом, просто забудется как кошмарный сон, но возвращение Ильи…
Настроение подгажено, покой отравлен.
С горем пополам отрабатываю смену, лишь под утро возвращаясь в квартиру, что оставили в моё пользование. Мечтаю об одном – принять душ. Хочется поскорее смыть с себя похотливые взгляды и поспать хотя бы пару часов перед парами. Этот сумасшедший график когда-нибудь меня добьёт.
Уже в коридоре стандартной малогабаритной сталинской квартиры очередное потрясение без предупреждения пришибает меня увесистым кирпичиком по затылку, когда я замечаю валяющиеся на полу мужские кроссовки.
– Явилась? – следом показывается из поворота и Князев, на пальце которого за лямку висит мой лифчик, сушившийся до недавнего времени в ванной. – А я вот тут хлам разбираю, а то устроила притон для моли. Всё думаю: что с твоими тряпками делать? В окно выкинуть или сразу в мусоропровод?
Смотрю на него, не веря своим глазам. Господи, какая же я дура! Как я сразу об этом не подумала? Эта квартира ведь не только моя. Она наша.
И у него есть ключи.