- -
- 100%
- +
Уже лето,
а ничего не происходит.
Моя сентиментальность давно не в моде.
Выскребаю слова из небытия,
Абортирую из себя,
И становится, как в Икее –
хранение и порядок.
Уже недостаточно просто взгляда,
Чтобы стать им нарушенными.
Осталось только собраться с мужеством,
И причислить себя к лику одних из многих.
Уже сирень на исходе,
И лето –
ветром, в пуху, –
проходит.
2.
Падать не трепетно
В полость обыденного –
Выцветшим
войлоком
выстлано дно.
Мне не улечься –
Я помню, что видела,
Как превращают
воду
в вино.
3.
Запах лета на окраине нестоек;
Растворяясь в сумрачном темно,
Я в унылой паутине новостроек
Научилась находить свое окно.
4.
Осень такая строгая в холоде,
Стоит ненадрывно-красивая.
Еще немного – и млечность, вечность.
Еще неделю она позирует.
В городе пахнет
фастфудом
люто,
Знакомые лица,
чужие люди.
Мое сокровенное
прожито ими как будто.
И нечего помнить,
и я ничего не забуду.
5.
Ночью мне часто хочется пить –
тоже.
Ночью не сплю и думаю:
господи, помоги?
Красный диван кажется синим –
ночью.
Вряд ли он хочет, чтоб кто-нибудь
видел его таким.
6.
Осень
Летнюю веранду заколачивает,
Поначалу заморачивает
запахом размякших яблок
и земли.
В пальто
Лежат воспоминания:
Билетики из холодного мая.
Сейчас
остатки тепла глотаешь,
потом дожди.
7.
Прячется в подкладке подсознания,
Кажется, что чушь, но не ложь:
Кажется, не нужно быть старше
Дома,
в котором живешь.
Кажется, не нужно возвращаться в детскую,
Где мне уже десять или еще двадцать,
Где нормально или плохо,
где за окном тополь,
Который, кажется, и без меня
будет расти дальше.
8.
Я спала, и во сне
выходила замуж за принца,
Просадила миллионы в сияющем казино.
Я, сестра милосердия,
супом кормила нищих,
Я осталась без чепчика после Бородино.
Мы снимали шикарную дачу
с вишневым садом,
Я спаслась с корабля «Титаник»,
а Джек – погиб…
Я сбежала из дому с мечтой:
поступить в театр!
Папа Гумберт устроил мне дважды
занятный трип.
Для меня убивали
хрустальных цапель
и снежных чаек,
Я хотела увидеть море –
и вот я здесь.
Я стою, кипяток лучей
ощутив плечами,
Упиваясь восторгом,
что всё это –
правда есть.
9.
Необсуждаемая история:
Сердце
захлебывается
в горячем
растворе.
Я постараюсь: ни капли наружу.
То, что не сказано,
можно не слушать.
10.
В мякоти стеснительного лета
Не растает ощущение зимы.
Зонтики, увы, не просыхают.
А мы?
11.
Юная песня кислотных времен
разобьется на стразы,
Ведь не напрасно сомнением
mucho мучают.
Зеленоглазые
влюбляют в себя кареглазых,
Голубоглазые
страдают в любом случае.
12.
Глупое счастье
терзает
мое сознание.
Нежные пленки
рвутся внутри –
не жалко.
Я понимаю унылую
Таню Ларину:
Хочется лопнуть,
забрызгав
словами
бумагу.
13.
Сегодняшний день, как всегда, заберет
Чьих-то любимых; иду за хлебом.
Немыслимо
быстро
ползет
самолет,
Собой
разрывая
стерильное
небо.
14.
Долгое лето,
Я рыбка среди красоты.
Каплями пью,
Невозможно
кожей
впитать.
Невыносимо прекрасна пустая тетрадь,
Тенью шуршат по бумаге чужие цветы.
15.
Сквозь стены
бесцельно
сочится музыка.
С небом сливаясь,
летит голубой вертолет.
Может, волшебник
меня навестит,
грустную?
Без эскимо – пусть он просто
меня поймет.
16.
Банально: из одного и того же белкогого теста,
Но разная форма, и разная степень прожарки.
У меня, например, только с одной стороны корочка,
А с другой – сырая, несчастная плоть
вида довольно жалкого.
И поэтому: холодно, грустно и страшно,
и ноет живот,
И никто меня не читает, и привет не передает.
Но кого-то ведь не забыла
мудрая трансцендентная рука перевернуть,
И они смогли – на площадь, или поэму,
и какой-нибудь юрий будет их дудь.
Их фамилии прозвучат в маршрутках
в контексте: остановите на,
Их лица сомнут на деньгах, или даже пошло:
ими будет гордиться страна.
Это всё решила рука, у кото одна корочка,
у кого две.
Проблема в руке, конечно,
и незначительно – в голове.