Ученик портовой школы. Печать князя Агуды, тайный город Чжень

© Ирина Зиновьевна Мутовчийская, 2025

ISBN 978-5-0050-7699-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

«До 1866-го года по древним китайским источникам, берега нашего побережья в старину были густонаселены.

Многочисленные памятники, найденные здесь, служат подтверждением упомянутых китайских источников.

Причиною, почему они, эти берега, с течением времени совершенно

обезлюдели и мы их нашли пустынными, по словам тех же летописей, явились войны между китайцами и корейцами.

Залив Петра Великого, почти в центре, которого находится наш

Владивосток, стал известен Европе только в 1852 году, через французского китолова, случайно прозимовавшего в бухте, Посьет.

Этот же китолов в 1851 году, по-видимому, посетил и бухту Золотой рог.

Здесь была почти полная тайга. По горам северной стороны бухты, где теперь не только деревца, но даже кустика не найдешь, стоял сплошной, многовековой, дремучий лес, о древности которого долго свидетельствовали громадные толстые пни.»

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке»

Пролог

Владивосток

Ремонтные мастерские в порту Владивостока. Портовая школа. Погоня. Воспоминания

Был весенний, холодный вечер. Юноша убегал от преследователей. Коля неплохо знал Владивосток, но преследователи знали его лучше. Подворотни, крыши, крытые переходы – ничего не спасало, преследователи дышали в затылок и постепенно нагоняли Николая. А ведь утро началось так хорошо. Коля выполнил свою норму на работе в портовых мастерских, работа была сделана аккуратно и в срок. Мастер, который отвечал за обучение Николая, даже похвалил юношу.

И надо же было так случиться, что такой чудесный день перешёл в такой кошмарный вечер. Возвращаясь домой, Коля решил сократить путь и прошёл через слободу, где жили сосланные на Дальний Восток мужчины и женщины, в простонародье их называли каторжниками. Раньше он никогда не ходил этой дорогой, однако его дружок Ленька посоветовал ему разведать этот путь, потому что, если идти через эту слободу, можно было сократить путь вдвое.

Путь Коля действительно сократил, но на этом пути ему встретился человек, которого он не хотел видеть ни при каких обстоятельствах. Коля думал, что этот человек остался в прошлом, но неожиданно наткнулся на него в слободе, где жили лихие люди.

Когда Коля проходил мимо трактира, ему почти под ноги выкатился клубок из дерущихся мужчин. Драка была нешуточной. Когда клубок распался, Коля неожиданно, нос к носу, столкнулся с отчимом. Этот маленький, но задиристый мужчина всё время оказывался в центре разборок. Злоба, кипевшая в отчиме все двадцать четыре часа в сутки, требовала выхода, и выход, конечно, всегда находился. Коля думал, что оставил своё прошлое вместе с отчимом там, в городе Николаевск-на-Амуре, но, как оказалось, от прошлого убежать было невозможно. Отчим мгновенно узнал Колю, ведь с момента расставания прошло не больше четырёх лет. Глаза маленького мужчины налились кровью, и он прошептал только одно слово: «Убью».

Коля попытался сделать вид, что не знает того, кто стоит перед ним, но это ничего не изменило. Отойдя на несколько шагов, Коля оглянулся – те, с кем лишь несколько минут назад дрался отчим, теперь сгрудились вокруг, будто драки и не было. Коля увидел, что отчим показывает в его сторону, и понял, что пришла пора делать ноги.

Сначала он шёл быстрым шагом, а потом понял, что шаг его не спасёт – надо бежать и бежать быстро.

Коля, наконец, свернул в подворотню. Он уже несколько раз упирался в тупики, и вот, наконец, ему повезло. Единственный путь, который был ещё свободен, вёл его к скалам, нависшим над убогими домишками. В одной из скал он увидел зигзагообразный пролом. Создавалось впечатление, что в скалу когда-то ударила молния. Со временем скала раскрошилась, и в ней появилось небольшое отверстие, небольшая щель. Протиснувшись в эту крошечную щель, Коля сел прямо на землю и перевёл дух.

Преследователи, довольно упитанные, молодые и не очень, при всём желании не смогли бы его теперь поймать.

Николай надеялся, что до завтрашнего утра его поиски прекратятся, иначе он опоздает на уроки в Кадровую школу. Успокоившись, молодой человек решил оглядеться и с удивлением увидел, что может больше не сидеть на месте. Он обнаружил, что оказался в небольшой пещере, которая вела неизвестно куда.

Стоило немного проползти вперёд, и можно было попасть в ещё одну пещеру, большую по размеру, в которой, наконец, была возможность выпрямиться во весь рост. Что Коля и сделал. Однако сегодня поистине был день сюрпризов. Из этой пещеры тоже можно было перейти в следующую – для этого нужно было только перелезть через небольшую горку камней. А потом он увидел дверь, которая была почти покрыта землёй и камнями. Впрочем, камни были мелкими, земля – не твёрдой и не очень спрессованной. Очистив себе путь к двери, Николай толкнул её двумя руками. Сначала дверь не поддавалась, и Коля даже запаниковал, но потом он почувствовал ветер, который прошёлся ласково по его ногам, и понял, что ещё чуть-чуть – и победа будет за ним.

Дверь, наконец, поддалась.

Земляной свод над головой был не плотным и пропускал свет, и юноша видел весь тот путь, по которому шёл. Однако вскоре стало плохо видно. Посмотрев под ноги, юноша обнаружил спуск.

Остановившись и вернувшись немного назад, там, где свет особенно хорошо освещал всё вокруг, Коля сел на землю и задумался. Разум твердил, что пора, пока не поздно, вернуться назад, тем более что преследователи наверняка уже ушли, но душа – душа первооткрывателя и любителя тайн – звала юношу идти вперёд.

В кармане у Коли был небольшой кусок свечи и спички. Хозяйка дома не разрешала Коле читать по вечерам – она боялась, что жилец заснёт с горящей свечой и спалит дом, и поэтому Коля всегда прятал в кармане свечу и спички. Юноша всегда был в поиске свободного времени и места, он буквально «глотал» книгу за книгой, и всегда ему не хватало времени, чтобы дочитать. Стало холодно.

Коля ещё чуть-чуть помедлил и, наконец, решился: он зажёг свечу и двинулся дальше. Однако спуск не кончался.

Когда стало неудобно и тяжело идти, Коля продолжил спуск на пятой точке. Свеча стала опасно мерцать, но потом пламя успокоилось и стало гореть ровно. Спуск под землю продолжался, однако он шёл под таким почти отвесным углом, что Коля пожалел, что пошёл на поводу у своей мятежной души.

Пытаясь затормозить, он упёрся руками в землю. Руки провалились, а за ними и всё тело. Когда юноша очнулся, он с удивлением обнаружил, что свеча при падении не погасла. Правда, огарок был так мал, что вот-вот должен был погаснуть, но пока маленькое пламя исправно освещало всё вокруг. Юноша подполз к огарку свечи и приподнял его. Осветив помещение, он увидел ступени.

Ступени были земляные и почти не угадывались под слоем земли, но зоркий глаз взволнованного юноши всё же углядел их. Ступени вели вниз. Коля перевёл глаза к потолку. В потолке была смутно видна огромная дыра – именно через неё Коля и упал. Молодой человек подпрыгнул, пытаясь каким-то образом достать до отверстия, однако ничего не получилось. Чтобы это осуществить, нужна была высокая лестница, а её, как вы понимаете, не было здесь.

Оглядевшись в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить подпоркой, Коля спустился на несколько ступенек по лестнице и увидел, что ступени перегораживает люк. Путь вёл опять вниз. Комната, в которой он находился сейчас, не имела дверей. Коля простукал стены в поисках какой-нибудь замаскированной двери, но тщетно. Ничего не оставалось, как воспользоваться ветхими ступенями и люком.

Коля был заинтригован, но уже немного устал. Впрочем, ступени вывели его в помещение, через которое можно было уже выйти на улицу. Однако Коля не торопился выходить вон. Помещение, в котором он, в конце концов, оказался, имело несколько комнат. Комнаты были пыльные и не жилые, однако не это удивило Колю. Обе комнаты имели дверцы, в которые мог пролезть лишь очень худой человек или крупное животное. Дверцы были похожи на люки. Ни один из этих люков Коля открыть не смог.

В комнатах не было окон, однако темно не было – приоткрытая входная дверь давала достаточно света. Впрочем, уже смеркалось, и Коле надо было принять решение: либо он ночует здесь, либо идёт домой, если можно было назвать домом ту неуютную комнату, которую он снимал у квартирной хозяйки. Если бы у мальчика была целая свеча, а не огарок, он, не раздумывая, остался бы ночевать здесь. В сумке у Коли было несколько книг. Свеча и книга – вот и всё, что требовалось юноше, чтобы скоротать этот холодный вечер. Но свечи не было. Тот огарок, что был у него в начале пути, он потерял при последнем спуске, да и свету в огарке оставалось секунды на две-три.

Однако, когда Коля уже совсем собрался уйти, он обратил внимание на странное возвышение, которое было покрыто ветхой тряпкой. При ближайшем рассмотрении оказалось, что тряпка была не столько ветхой, сколько пыльной. Потянув за край, мальчик с удивлением увидел у себя в руке скользкий и блестящий шнур.

Темнело катастрофически быстро, но скудного света было ещё достаточно, чтобы увидеть то, что вначале не было видно. Тряпица была шелковым покрывалом – покрывалом очень тонким и искусно сшитым. Встряхнув покрывало и подняв облако пыли, Коля ожидал увидеть под тканью мусор, однако с удивлением обнаружил большой жестяной таз. Таз был доверху забит всякой мелочёвкой, не имеющей никакой цены. Здесь были рваные китайские матерчатые туфли, сломанная расческа, кочерга и множество никому не нужного хлама. Впрочем, кое-что ценное для себя Коля всё же нашёл. Под слоем хлама лежала свеча. Свеча была синей. Она была выгоревшей лишь на четверть, и даже был ещё виден оттиск завода, изготовившего её, а также дивный узор, оттиснутый ближе к основанию свечи. Узор изображал дракона. У дракона на оттиске было около тридцати голов.

Николай не поверил своим глазам. Это было невероятно!

Его находка была именно тем чудом, которое сейчас требовалось юноше.

Коля повертел свечу в руках. Свеча, как свеча. Кроме синего цвета и диковинного оттиска, в свече не было ничего особенного. Спички у юноши были. Коля осторожно поднёс пламя спички к свече. Свеча загорелась не сразу, но вспыхнув, фитиль горел ровно и без фокусов.

Юноша был счастлив!

В помещении стало совсем темно. Коля попытался притворить дверь, от которой немилосердно дуло, но дверь не закрывалась. Выглянув из двери, чтобы понять, где находится, Коля понял, что снаружи помещение выглядит как ветхий, маленький сарайчик. Ряд похожих сарайчиков стоял справа и слева. Пройдя ещё несколько шагов, Коля понял, что находится в квартале, где жили азиаты – китайцы и корейцы. В народе этот квартал прозвали Миллионкой. Дворов в этом квартале было ещё немного, однако они были так густонаселены, что трудно было назвать точную цифру инородцев, которые проживали там.

«Весной 1883 г. была произведена» всенародная» перепись г. Владивостока. Инициатором явился губернатор. По переписи населения всех сословий, национальностей, обоего пола насчитывалось в 10.002 человека»

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке»

Квартальный Иван Семёнович Рында пытался провести перепись населения квартала, где жили китайцы, но сбился на первой тысяче в одном из дворов и бросил это дело, велев помощнику написать в отчёте приблизительную цифру. Однако не доглядел: помощник вместо тысячи добавил ещё три нолика – получился миллион. Помощник потом был наказан, но цифра уже была отправлена.

Помощник губернатора наткнулся на странную цифру и отправил проверяющих. Иван Семёнович попытался исправить ситуацию: для этого при проверке во двор согнали такое количество китайцев, что было уже невозможно что-то посчитать. Так повторялось не раз и не два. Пока не была объявлена следующая перепись, проверяющим приходилось посещать странный двор и пытаться пересчитать население.

Так и пошло в народ название этого двора – Миллионка. А потом, позже, и весь квартал получил это неофициальное название.

«В 1886 г. всех жителей города, как Население постоянных, так и временных, насчитывалось более 13 тысяч. В том числе войск было: морского ведомства офицеров и чиновников 158, нижних чинов 1980, их семейств 585 душ, военно-сухопутного ведомства: офицеров и чиновников 49, нижних чинов 1.528, их семейств 428, гражданского ведомства: русских мужского пола приблизительно 2.300, женского пола до 1.000, иностранцев: белой расы обоего пола до 100, желтой расы: китайцев, корейцев и японцев до 5.500 человек. Сверх того, в летнее время для заработков приходили из Кореи, Китая, Японии и осенью возвращались обратно на родину около 3.000 человек»

Н. Матвеев. «Краткий исторический очерк о Владивостоке»

Юноша присвистнул: каким-то образом он прошёл огромный путь. Слобода, откуда начался его бег с препятствиями, была в районе Первой Речки, а сейчас он находился недалеко от берега моря, в районе Семёновского базара, на Миллионке. Странный сарайчик оказался местом, которое сокращает расстояния.

Вернувшись назад, Коля попытался найти место, недосягаемое для сквозняка, однако такого места в комнате не нашлось. Коля перешёл в другую комнату, но и там от сквозняка спрятаться не смог. Тогда мальчик решил подняться по лестнице назад, наверх. Здесь было чуть теплее. Однако сесть прямо на пол Коля не решился: завтра у него был учебный день, и на урок ему надо было явиться чистым. Спустившись снова вниз, Коля взял покрывало и хотел встряхнуть его ещё раз, однако увидел, что этого не требуется – покрывало блестело в свете свечи и было абсолютно чистым.

Удовлетворённо вздохнув, Коля зажал покрывало в руке: шёлк был настолько тонок, что в сложенном виде уместился в ладони. Наконец, с приготовлениями было покончено, и юноша достал книги из сумки. Свеча давала достаточно света, чтобы читать, покрывало защищало от холодного пола – что ещё было надо для счастья?

Коля был не привередлив, он ещё помнил то время, когда бродил по тайге с китайцем Ченом. Иногда путникам приходилось спать на голой земле – да что там иногда, чаще всего так и было. Когда Чен чувствовал опасность, мнимую или настоящую, то спали даже без костра. Поэтому сейчас Коле казалось, что у него просто царские условия.

Что же, имя мальчика вы уже знаете, позвольте назвать его фамилию, а также то место, где он учился. Мальчик откликался на фамилию Матвеев, звали его, как вы теперь знаете, Николай.

А учился он в Портовой школе, во втором, выпускном классе. На дворе стоял ноябрь месяц 1886 года. Коля открыл учебник и углубился в домашнее задание.

Пока он читает, давайте я вас познакомлю с перечнем предметов, которые изучались во втором, выпускном классе Портовой школы. Раньше эта школа называлась Кадровой, и принимались туда мальчики всех сословий, даже совершенно неграмотные, но потом, по прошествии некоторого времени, было решено принимать в школу мальчиков, имеющих какие-то основы по наукам чтения, письма и арифметики. Первый класс Николай закончил с отличием, во втором классе программа несколько усложнилась. Во втором классе изучались: закон Божий – богослужение православной церкви по учебнику Рудякова, русский язык, синтаксис по учебнику Кирпичникова. Точные науки состояли из арифметики и геометрии.

В арифметике изучались простые и десятичные дроби, а также правила процентов, а в геометрии – главнейшие сведения из планиметрии и стереометрии. И был ещё предмет – черчение. Он почему-то давался Коле с трудом, а изучалось там чтение и составление чертежей, несложных таблиц, масштаб и геометрическое черчение в объёме курса геометрии.

Вот, чтением чертежа Коля и занялся, потом пришло время повторить правила по русскому языку и сделать несколько упражнений. Писать было неудобно: чернила с ручки испачкали край покрывала, что почему-то неожиданно огорчило Колю. Он попытался оттереть пятно, но, конечно, у него ничего не получилось – пятно лишь больше размазалось. Огорчённый юноша убрал учебники и ручку назад в сумку. Достав книгу, которую дал ему учитель по словесности, он углубился в чтение. Было три часа ночи, когда он перелистнул последний лист. К сожалению, книга была прочитана. Спать не хотелось. И Коля стал вспоминать. Юноше редко выпадало свободное время, да и воспоминания о детстве были не очень приятными, однако это была его жизнь, и от воспоминаний о ней, добрых и злых, никуда было не деться. Коля думал о маме, ему отчаянно хотелось вернуться и расспросить отчима о том, где сейчас его мама, но юноша понимал, что из этой идеи не выйдет ничего хорошего и ответов на свой вопрос он не получит.

Давайте же последуем за воспоминаниями мальчика и вместе с ним вернемся в то время, когда ему исполнилось двенадцать лет.

Часть первая

Глава первая

Отчим. Побег из дома. Встреча с китайцем

Отчим

О чём думал Николенька, покидая родной дом? Наверное, о том, что теперь ему уже двенадцать лет, и он может, наконец, убежать от ненавистного человека. Но скорее всего более прозаичные мысли витали в его голове. Коля хотел убедиться, что с его мамой всё в порядке, и отчаянно хотел есть.

День рождения Коли было позавчера. Оно прошло очень хорошо. Всё получилось здорово именно из-за того, что отчим находился в тот вечер далеко от дома. Был именинный пирог, свечи, которые он задул вместе с друзьями, даже был маленький подарок, который смогла себе позволить мама. Это была последняя пища, которую он ел за эти два дня.

После того как явился отчим, во рту у мальчика больше не было и маковой росинки. Объявился отчим под утро, был уставший и злой. Найдя какую-то провинность, он накинулся на пасынка и попытался избить его. Мама Николая не стала спорить с мужем. Нельзя сказать, что она была робкого десятка, однако в отношения между сыном и новым мужем не вмешивалась.

Тогда Николенька успел убежать. Целый день он слонялся по городу и лишь поздно вечером вернулся домой. Мама тихонько открыла ему заднюю дверь и провела Колю через чердак в его комнату. Однако через два часа отчим проснулся и стал бродить по дому, пытаясь найти того, на ком можно выместить своё плохое настроение.

Досталось коту и собаке.

Тут бы и отправиться отчиму на боковую, да, к несчастью, Николенька что-то уронил, пробираясь впотьмах к кровати. На этот раз Коля убежать не успел. Отчим бил мальчика так сильно и с таким остервенением, что мама вынуждена была вмешаться. Однако это не привело ни к чему хорошему. Вскоре женщина лежала на полу и стонала от побоев, которые нанес ей муж. Разобравшись с женой, отчим решил продолжить воспитание пасынка. Однако женщина нашла в себе силы и огрела чугунной сковородой, которая лежала рядом с ней на полу, озверевшего мужчину. После этого силы покинули женщину, и она потеряла сознание. Николенька бросился к матери и попытался привести её в сознание, но вдруг увидел, что отчим уже стоит на ногах. Более того, в руках отчима был кухонный тесак, которым он обычно разделывал мясо. Выражение лица отчима не оставляло никаких сомнений.

Коля больше всего на свете хотел удостовериться, что с мамой всё в порядке, но отчим был совсем близко, и мальчик выбежал на улицу. Он бежал и плакал. Слёзы застывали на лице, мальчик стирал их ладошкой и бежал дальше. Он не чувствовал холода, хотя выскочил на улицу только в том, в чём собирался ложиться спать, он не чувствовал боли физической – душевная боль заполонила весь его разум. Все его мысли были о маме, единственном родном человеке, который остался у него на земле.

Ни бабушек, ни дедушек своих Николенька не знал – они где-то жили, но Николенька их никогда не видел.

Будь он сейчас в том месте, где родился и вырос, он мог бы попросить помощи у японки-кормилицы. Кормилица была для Коли как вторая мать и никогда не отказала бы ему в помощи. Но Япония была далеко.

Там, в Японии, было уже тепло, и люди шли смотреть на цветение деревьев. Там был похоронен отец Николеньки. Здесь же, в холодном, чужом городе, не было ещё даже намёка на весну.

Год назад Коля уже пытался убежать, но его случайно нашёл и привёз домой сослуживец и друг отчима.

А произошло это так. Николенька тогда ушёл уже довольно далеко по льду, а по берегу как раз проезжал на телеге по своим делам один из сослуживцев отчима. Было шесть часов вечера, уже темнело, но было видно ещё довольно хорошо.

Сослуживец разглядел Николеньку без труда. В тот день небо было чистым, и было видно далеко. Мальчик тогда отчаянно устал и брёл по льду уже с трудом. Когда Колю окликнули, первым побуждением мальчика было убежать, но ноги его уже не несли, и Коля просто упал.

Друг отчима поднял вяло отбивавшегося мальчика на руки и отнёс его в телегу. Закутав Николеньку в свой тулуп, сослуживец погнал лошадь назад к городу. Коля ничего не рассказал своему спасителю, хотя тот несколько раз спрашивал мальчика, почему он убежал из дома. На горьком примере жизни с отчимом Коля знал, что лучше держать язык за зубами, иначе всё сказанное им обернётся потом против него.

Отчим тогда ещё чего-то боялся, не все знали про его звериную натуру.

Он не посмел тогда ударить Колю, а просто запер мальчика в сарае и запретил жене давать мальчику еду.

Много лет спустя, уже взрослым человеком, Николай Матвеев вернулся в Японию – страну своего рождения и детства. Там, в тёплом климате и среди цветущих сакур, он нашёл покой и вдохновение для своих литературных трудов. Жизнь в Японии была для него одновременно возвращением к корням и новой страницей. Николай стал известен как краевед и летописец, посвятивший себя изучению и описанию истории Дальнего Востока и культурного переплетения России и Японии.

В Японии он продолжал издавать книги, писал стихи и рассказы, в которых отражалась его многогранная судьба – ребёнка, пережившего тяжёлые испытания, и мудрого человека, сумевшего сохранить любовь к родине и уважение к культуре двух народов. Его жизнь в Японии была наполнена тихой работой и воспоминаниями, которые порой возвращали его в холодные улицы Владивостока и суровые дни детства.

Побег из дома

Сейчас Коля опять бежал к реке. Зная упёртый характер отчима, он не сомневался, что тот организует погоню. Путь мальчика снова лежал к тому месту, где была река, которая сейчас лежала во льду, но теперь он решил дождаться ночи и бежать в другую сторону.

Легко сказать, но трудно сделать!

С приходом вечера становилось всё холоднее. Коля спрятался в лодочном сарае, который стоял недалеко от реки. Найдя какое-то рваньё, он закутался и попытался согреться, но старая ветошь тепла не давала совсем.

День никак не хотел уходить полностью. Темнело очень медленно. Когда темнота упала полностью, Николенька уже не чувствовал ни рук, ни ног. Ползком, съехав с крутого берега, он шлёпнулся прямо на неровный лёд.

И начался его бесконечный путь. До того, как упала ночь, он приблизительно наметил маршрут. Сейчас же он только знал, что идёт в противоположную сторону от того места, где нашёл его год назад сослуживец отчима.

Перед выходом он нашёл в сарае огромные, старые валенки. Валенки были потрёпанные, но ещё целые. Мужчина, который носил эти валенки, наверно был в жизни настоящим русским богатырём. Валенки были настолько большими, что в них могли поместиться ещё три такие же маленькие ноги, как у мальчика. В валенках было тепло, но идти было очень тяжело.

Примерно через час мальчик почувствовал, что устал. Перед глазами всё сливалось. Повернув голову, Коля попытался разглядеть хоть что-то на левом берегу. Но всё вокруг было серо-белым. Не единого огонька, всё холодно, мертво и тихо.

Коля старался идти так, чтобы держаться поблизости от берега, но ему удавалось это с трудом – ни одна из рек никогда не течёт абсолютно прямо. Иногда мальчику казалось, что он остался один на всём белом свете. Ноги отказывались идти, но Коля знал: упади он сейчас, и никто не придёт ему на помощь. Ночь тянулась бесконечно.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Коля попытался представить, что делает сейчас его кормилица в далёкой Японии.

Он сам этого не помнил, но мама рассказывала, что кормилица однажды не вернулась с прогулки. Юная женщина просто украла Колю. Она ходила с белым мальчиком по деревне и показывала ребёнка. Маленький Николенька был, вероятно, первым европейским ребёнком, родившимся в Японии. Потом кормилица вернулась. Она рассказала опухшей от слёз матери Коли, что у неё было дело в деревне, которая находилась недалеко от города, но с Николенькой она не смогла расстаться и на полчаса, так как привязалась к мальчику и решила взять его с собой. Кормилица не ожидала, что задержится надолго.

Жители деревни сбежались, чтобы посмотреть на диковинного мальчика, и каждая семья считала своим долгом пригласить кормилицу с ребёнком к себе в гости и угостить малыша чем-то вкусным.

Мама Николеньки, Фекла, не стала заявлять в полицию. Она побранила кормилицу, и на этом тогда это дело и закончилось. Это была история любви и нежности. Это была история о том, что забота и любовь не имеют территориальных границ.

Голос матери звучал в ушах мальчика, и эта давняя история, рассказанная самым близким человеком на земле, грела сердечко мальчика, не давая ему упасть, не давая заснуть на холодном льду реки Амур.

Вспоминая Японию, Коля представлял себе весенние сады с цветущими сакурами, где когда-то жил его отец и где он сам провёл первые годы жизни. Там, в тёплом климате, жизнь казалась иной – яркой, наполненной тихими радостями и заботой кормилицы, которая была для него почти как вторая мать. Эти воспоминания давали мальчику силу идти дальше, несмотря на холод и усталость.

Вот так он и шёл, шёл медленно, иногда останавливаясь на несколько минут. Когда стало светло, он увидел, что находится почти на середине реки. Ни правого, ни левого берега не было видно. Ближе к полудню стало теплее. А вскоре мальчик учуял запах костра. В голове его промелькнула мысль о лихих людях, которыми пугал его отчим, но мысль как пришла, так и ушла. Страха не было.

Встреча с китайцем

Костёр был как путеводная звезда. Коля шёл к нему и считал шаги – так было легче. На самом деле мальчик шёл уже на пределе сил. Его целью было место, где лёд плавно переходил в мерзлую землю, но буквально в пяти шагах от этого клочка мерзлой земли ноги перестали держать своего хозяина, и мальчик упал.

Когда Коля очнулся, он увидел, что лежит возле костра. Приподняв голову, он заметил китайца, который суетливо бегал от костра к огромному коробу, вероятно, заменяющему дорожную сумку, и обратно к костру. В большом котле на огне что-то булькало и источало резкий, неприятный запах.

Увидев, что мальчик пришёл в себя, китаец издал гортанный звук. Подойдя к Коле, он наклонился и оттянул веко над глазом Николеньки. Коля испуганно дернулся, а китаец удовлетворённо кивнул.

Погладив мальчика по голове, он придавил одной рукой веко левого глаза Коли, а другой смазал его мазью с резким запахом, похожим на то, что варилось в котле. Потом повторил процедуру с правым глазом. Николенька пытался открыть глаза, но китаец крепко держал веки, чтобы мальчик не навредил себе. Через несколько секунд он ослабил давление и отпустил веки.

Из глаз мальчика текли слёзы, а китаец подстелил себе коврик и сел рядом. Он говорил что-то себе под нос и промокал глаза мальчика удивительно белым и чистым полотенцем.

Он просидел около мальчика не меньше часа. Когда Коля заснул, китаец укрыл его ещё одним одеялом, а потом открыл крышку короба. Вокруг было тихо и пустынно. Мужчина расположил лагерь около берега реки, не желая углубляться в густую приморскую тайгу – место, где китайцы промышляли охотой и собирательством.

Приморская тайга того времени была суровой и непредсказуемой: густые леса, покрытые мхом и папоротниками, скрывали множество диких зверей – от лис и кабанов до редких амурских тигров. Китайские охотники, подобные этому мужчине, знали эти земли как свои пять пальцев. Они промышляли не только охотой, но и собиранием редких растений – женьшеня, корня которого ценность была выше золота. Эти корни добывали с особой осторожностью, ведь они росли в самых труднодоступных местах.

Китаец достал из короба корень женьшеня. Острым ножом, похожим на скальпель, он отрезал от корня тонкий кусочек – размером с лист бумаги – и опустил его в котёл с бульоном. Прежде чем спрятать корень обратно, он убедился, что мальчик спит.

Николенька горел в лихорадке три дня. Хождение в двадцатиградусный мороз почти раздетым не прошло для него даром. Но время шло, и однажды Коля понял, что озноба больше нет. За эти несколько дней китаец построил над местом, где лежал Коля, что-то вроде шалаша из веток и мха.

К счастью, дело шло к настоящей весне, и снег больше не выпадал. Встав на корточки, Николенька упёрся в низкий свод шалаша, а потом выполз наружу на свет божий. От света у него заболели глаза, и закружилась голова.

К счастью, китаец был недалеко – он подхватил почти потерявшего сознание мальчика и отвёл к костру.

Посадив Колю на бревно, он набрал из котла жидкость в пиалу и дал мальчику выпить. На вкус варево было приятным – смесью компота и супа с оттенками горечи, соли, сладости и кислинки. Попробовав напиток, мальчик вдруг ощутил зверский голод и дважды попросил добавки. Когда в очередной раз он протянул пустую пиалу, мужчина улыбнулся, но добавки больше не дал.

День быстро клонился к закату. Спать не хотелось, и Коля остался сидеть на бревне. Настало время думать о том, как жить дальше. К счастью, китаец сам решил за мальчика. Одна из его длинных кофт подошла Коле как раз. Одев мальчика, китаец решил, что тому не стоит без дела сидеть – мальчик вполне способен был выполнять несложную работу.

Короб, в котором китаец носил все свои вещи, прохудился. Надрав с дерева тонкие полоски коры, он показал Коле, как при помощи глины и коры подновить дно и бока короба.

Через два дня они двинулись в путь – в глубь таёжных просторов, где жизнь шла в тесной связи с природой, а китайские охотники и собиратели жили в гармонии с лесом, уважая его дары и опасности.

Коля не знал, куда лежит путь китайца, но его это не волновало. Он всецело доверял этому маленькому и смуглому мужчине, который спас его. Единственное, что доставляло неудобство, – это отсутствие возможности поговорить с китайцем. Мальчик соскучился по человеческой речи. Он пытался что-то понять из того словесного потока, который несся к нему из уст китайца, но у него ничего не получалось.

Прошло не меньше двух месяцев, прежде чем Коля начал понимать китайскую речь и даже стал что-то коротко отвечать своему спасителю.