Цветок Исгарны
- -
- 100%
- +
Скудный свет снаружи пробивался так слабо, что освещал лишь первые шаги каменного коридора, прежде чем полностью растворяться в непроглядном мраке. Даже моё зрение, привыкшее к полумраку подводных гротов и ночных джунглей, здесь оказалось бесполезным. Я не видел дальше собственной руки, не мог оценить обстановку и чувствовал себя слепцом, бредущим по лабиринту вечной ночи.
И вдруг в глубине пещеры что-то блеснуло.
Маленькая точка света, одинокая и живая. Она начала приближаться ко мне, наращивая скорость, и я инстинктивно встал в боевую стойку, готовый к атаке неведомого существа. Но через мгновение я выдохнул, разглядев этот небольшой огонёк. Это был самый обычный светлячок. Его мягкий, но удивительно мощный свет разгонял тьму, выхватывая из мрака очертания низкого сводчатого прохода. Был ли это знак духов предков или просто путеводитель пещеры, я не знал. Но мысль, что я не совсем один в этой каменной гробнице, придала мне сил.
Шагая за своим крошечным проводником, я невольно замирал при виде открывавшихся картин. На земле, в пыли и паутине, лежали останки моих предков. Не просто кости – это были скелеты нагов, воинов и вождей, чью кровь я носил в себе. Между ними белели ребристые хребты и черепа полноценных змей – наших прародителей. Значит, и они когда-то нашли свой конец здесь.
Ужас сковал моё горло ледяной хваткой. С какими же кошмарами они столкнулись? Какие испытания оказались им не по силам? И что же ждёт здесь меня? Жизнь или такая же безмолвная гибель?
Я старался гнать прочь мрачные мысли и, стиснув зубы, медленно двигался за светлячком, который неуклонно вёл меня куда-то вглубь. Но в какой-то момент земля ушла из-под ног с оглушительным грохотом обваливающихся камней. Я кубарем полетел вниз, безуспешно пытаясь зацепиться когтями за скользкие, мокрые стены. Острые выступы впивались в плоть, рвали кожу и чешую. Глухой удар о землю пришёлся на спину, вырвав из груди хриплый стон и на мгновение погрузив сознание в тёмную, безвоздушную пустоту.
Я очнулся, ощутив всю палитру боли. Тело ныло и горело, в нескольких местах сочилась кровь. С трудом поднявшись, я осмотрелся. Падение привело меня вглубь пещеры, в более сырую и тёмную камеру. Моего крошечного проводника больше не было видно. Я встал на ноги, преодолевая головокружение и ноющую боль в рёбрах.
А когда обернулся, то увидел сплошную стену из свисающих корней и лиан, густых и переплетённых. Сквозь их частую сетку пробивался один-единственный, настойчивый луч солнца, такой яркий, что казался нитью, связывающей меня с миром живых. Подойдя ближе и собрав последние силы, я раздвинул влажные, упругие плети…
…И я замер, ослеплённый. Передо мной открылся берег подземного озера, залитый неземным светом, исходившим будто из самой толщи скал. Вода была невероятно чистой, прозрачной до самого дна, а её поверхность мерцала и переливалась, отражая сияние, источник которого был невидим и скрывался где-то высоко в сводах гигантской пещеры. Воздух здесь был свежим, влажным и прохладным, как после грозы, и эта прохлада обжигала кожу, напоминая о том, что я всё ещё жив. Это место, скрытое в самых недрах земли, было одновременно пугающим своей неестественной тишиной и прекрасным, как забытая богом святыня, где время потеряло всякий смысл.
– Кассий, – прозвучал сбоку тихий, женский голос. – Это ведь ты?
Мурашки пробежали по моей спине, а сердце на мгновение замерло в груди, прежде чем забиться с бешеной силой. Этот голос… я узнал бы его из тысячи. Я обернулся, и мир вокруг застыл.
– Элайза… – хрипло выдохнул я, и ноги сами понесли меня к ней, будто натянутые верёвки сами тянули меня к призраку прошлого.
Она стояла, как живая, в том самом солнечно-жёлтом платье, что навсегда врезалось в мою память, и её руки раскинулись для объятия, жестом, который я так часто видел в своих снах. Я впился в неё, обнял так крепко, как только мог, боясь, что она рассыплется в прах, и уткнулся лицом в её плечо, вдыхая до боли знакомый, пьянящий аромат полевых цветов и летнего ветра – тот самый, что навсегда остался у меня в воспоминаниях как символ всего безвозвратно утраченного.
– Я… я должен был тебя защитить! – вырвалось у меня, и голос мой прозвучал глупо, по-детски беспомощно, обнажая старую, незаживающую рану. – Прости меня…
– Мой милый Кассий, – её пальцы нежно перебирали мои спутанные волосы, но каждый следующий вопрос впивался в сердце острее заточенного клинка, достигая самых потаённых уголков души. – Ты стал таким жестоким из-за меня? Или твоя ненависть жила в тебе всегда, а моя смерть лишь стала для неё ключом?
Я отстранился, чтобы вновь увидеть её лицо, почувствовав внезапную потребность в дистанции. Оно было прекрасным и неизменным, точно застывшим во времени – ни единой морщинки, ни тени усталости, идеальная маска, скрывающая нечто чуждое. Но теперь я разглядел в её глазах не прежний, живой блеск, а бездонную и бесконечно печальную пустоту, в которой не было ничего от той Элайзы, которую я знал.
– Я… – голос снова предательски дрогнул и сорвался, застряв где-то в горле. Что я мог сказать? Признаться, что всё это время лелеял в себе ярость, смаковал собственную боль, оправдывая ею каждую проявленную жестокость?
Правда же была куда страшнее и сложнее того, о чём она спрашивала. Мой гнев никогда не был естественной, стихийной реакцией на боль. Нет. Он был результатом моего собственного, сознательного выбора – я взращивал эту боль внутри себя, как владелец своей земли лелеет ядовитое растение. Я сделал ярость не просто эмоцией, а частью своей идентичности, щитом и оправданием одновременно.
– Лира… – медленно, почти нехотя, произнесла Элайза, опуская голову.
Я остолбенел, услышав это имя из её уст. Ледяная волна прокатилась по моей спине.
Её голос внезапно изменился, предательски дрогнув. Он стал странно знакомым, но не тем, мягким и мелодичным, каким звучал в моих воспоминаниях, а более жёстким, низким, с чуть заметными, колючими нотками, которые я слышал совсем недавно – отзвуки другого человека, другого времени.
За её спиной на зеркальной глади озера заколебался силуэт, проступая сквозь мерцающую пелену. Я отвёл взгляд от Элайзы и почувствовал, как к горлу подступает тяжёлый, удушающий ком. Из темноты вод медленно всплыло тело Лиры – бледное, безжизненное, с распущенными волосами, струившимися по воде словно водоросли. Что-то внутри меня оборвалось, и сердце разрывалось на части, не в силах вынести эту картину. Это зрелище было страшнее любого кошмара, который только могло породить моё воображение. Я уже сделал порывистое движение к воде, но мою руку резко обхватила холодная, почти ледяная рука Элайзы.
– Зачем ты спас мою Лиру? Чтобы погубить её так же, как погубили меня твои сородичи?! – её голос сорвался на отчаянный, пронзительный крик, эхом разнёсшийся по пещере.
Воздух застыл в моих лёгких. Сердце пропустило удар, а потом забилось с такой бешеной силой, что в глазах потемнело. Я отшатнулся, не веря своим ушам, ощущая, как почва уходит из-под ног.
– Что… что ты сказала? – прохрипел я, и собственный голос показался мне чужим, искажённым ужасом. – Мою?.. Лира… твоя… дочь?
– Да, моё солнце, – в её голосе прозвучала такая настоящая, разрывающая душу материнская мука, что у меня перехватило дыхание. А после её губы растянулись в улыбке, но улыбка эта была холодной и совершенно чужой.
Весь мир поплыл перед глазами. Элайза… мать Лиры? Нет, этого не может быть – пронеслось в моей голове, и я почувствовал приступ тошноты. Это была какая-то чудовищная ошибка, игра больного воображения.
– А ты не догадался? – её голос прозвучал почти насмешливо. – Разве ты не видишь сходства? Не чувствуешь ту же кровь, что течёт и во мне?
Её взгляд скользнул вниз, упав на мою грудь, на звёздочку, свисающую на шее. Её глаза внезапно вспыхнули жадным, хищным огнём, в котором не осталось и следа от прежней печали.
– Как ты посмел забрать её оберег, что дала ей я! Он не должен оскверняться твоими руками! Отдай!
Она сделала резкое движение, чтобы сорвать кулон, её пальцы изогнулись словно когти. Моя рука инстинктивно сжала его, прижимая к груди, к сердцу, что бешено стучало в такт моему ужасу. И в этот миг озарение, ясное и холодное, как удар стали, пронзило меня, рассеивая туман отчаяния.
– Нет, – твёрдо сказал я, и в моём голосе впервые зазвучала непоколебимая уверенность.
Настоящая Элайза… та, которую я помнил… Та Элайза, чьи глаза всегда светились добротой, чья улыбка могла растопить лёд в самом ожесточённом сердце… никогда, ни за что не сказала бы подобного. Она бы не требовала, не обвиняла, не смотрела с такой ненавистью.
Я отпрянул от призрака, разрывая последнюю нить, что связывала меня с этим иллюзорным образом.
– Я не отдам кулон, – повторил я, и он будто ответил мне, вспыхнув под моей ладонью тёплым, живым пульсом.
Элайза смотрела на меня распахнутыми глазами, в которых плескалось недоумение и звенящая ярость.
– Её спасение никак не связано с тобой и не является искуплением, – продолжал я, и с каждым словом груз на душе становился легче, уступая место странному, горькому спокойствию. – Я просто хочу, чтобы Лира жила. Её жизнь стала важна для меня. Просто, потому что это – она.
Образ Элайзы исказился, её черты поплыли, как рисунок на воде. Из её груди вырвался нечеловеческий, полный чистой, неразбавленной ярости вопль, от которого кровь стыла в жилах.
– Исчезни! – мой голос прозвучал низко и грозно, эхом разнесясь по пещере, наполняя собой всё пространство. – Ты – не она. Ты – просто отголосок моего прошлого, пришедший, чтобы сломать меня. И ты проиграла.
Её фигура начала распадаться, таять в воздухе, превращаясь в клубящийся туман. Но теперь в её глазах, уже почти невидимых, читалась не печаль, а ярость и горькое разочарование.
– Ты… сильнее, чем я думала… – прошипел уже другой, чуждый и ползающий голос, прежде чем видение окончательно рассыпалось в пыль, уносимую невидимым ветром.
Вслед за ним исчезло и ужасное видение на озере. Пещера снова была пуста, лишь вода мерцала в таинственном свете, да эхо ещё хранило отзвуки недавней битвы. Я стоял, тяжело дыша, чувствуя боль в свежих ранах и новое, странное ощущение лёгкости в душе, словно я сбросил с плеч тяжёлый груз, который нёс все эти годы. Первый и самый страшный призрак прошлого был побеждён. Но не яростью, не силой, а простой и ясной правдой, которую я нашел в самом себе. Я знал – впереди, в гулкой темноте, меня ждали другие испытания. И я не собирался сдаваться.
Глава 19. Истинная
Прошло ещё два дня, прежде чем я окончательно почувствовала, что силы вернулись ко мне. Слабость, которая цепко держала моё тело, наконец отступила, сменившись знакомым ощущением лёгкости в мышцах. Я чувствовала благодарность к Соноре за её заботу и даже к суровому Сайрусу. И хотя Амрита вылечила меня, в память тут же въелись её леденящие слова, сказанные при возвращении в хижину:
– Тебе не место здесь, на этом острове. Надеюсь, тебе скоро удастся покинуть его и нас.
Я понимала, что остаюсь чужой, но всё ещё надеялась, что со временем смогу заслужить если не лояльность, то хотя бы прекращение откровенной вражды. Однако ничего не менялось. Моя жизнь на Исгарне медленно тянулась, каждый день давался с трудом. А самого Кассия, в ком я нуждалась больше всего, рядом не было.
Вернувшись в свою хижину, я принялась собирать необходимое: мягкое покрывало и немного еды. Сонора обещала, что сегодня мы отправимся к подножию Пещеры Отзвуков. Решив подготовиться, я направилась к водопаду, чтобы наполнить флягу свежей водой – последнее, что оставалось сделать перед дорогой.
Дотянуться до воды оказалось сложнее, чем я думала. Пытаясь сохранить равновесие на скользких камнях, я не удержалась и обронила свою флягу из тыквы-горлянки. Вода унесла её вглубь. В тот же миг я услышала настороженно-тихий плеск неподалёку. Прежде чем я успела среагировать, из воды показался Аарон, протягивая мою пропажу. В его крупной ладони фляга смотрелась очень крошечной. Он был безмятежен, струйки воды стекали по его скулам, и я впервые разглядела его так близко.
– С-спасибо, – выдавила я, чувствуя, как похолодели пальцы.
С нашей первой мимолётной встречи при возвращении его с задания, в котором он был вместе с Кассием и Сайрусом, я инстинктивно избегала его, и теперь его внезапное появление заставило сердце бешено забиться. Тревога, холодная и липкая, сжала грудь. Его красные, дикие глаза медленно, изучающе скользнули по мне, а на губах застыла неприятная, высокомерная ухмылка.
– Наконец-то на ногах, чужеземка, – произнёс он, и его голос прозвучал глухо, с шипящими нотками, словно шелест чешуи о камень. – Я ждал этого момента.
– Для чего? – спросила я, чувствуя, как нарастает недоумение, смешанное со страхом.
– Просто прояснить кое-что, – ответил он, вылезая на берег. Я же инстинктивно отступила на шаг назад. – Ты, похоже, не понимаешь своего места здесь. Или не хочешь понимать.
Я молчала, лишь крепче сжимая в руках флягу, на которой ещё оставались капли воды.
– Запах, – прошипел он, приблизившись так, что я почувствовала исходящее от него смесь древесной смолы и речной прохлады. – Твой запах… он сводит меня с ума. Ты – моя истинная пара. Судьба, которую не оспорить.
Мир вокруг поплыл. Слова Кассия о том, как наги находят свою пару, вспыхнули в памяти с новой, ужасающей силой. Истинная пара. Это звучало как приговор.
– Нет… – вырвалось у меня. – Этого не может быть.
– Может, – отрезал он, и его взгляд вспыхнул гипнотической уверенностью, от которой похолодело внутри. – И твои попытки кружить голову Кассию ничего не изменят. Он – будущий вождь, а ты – чужеземка. Он не может быть с тобой, даже если бы захотел. А я… я не потерплю, чтобы то, что по праву моё, находилось рядом с ним.
Его слова обожгли меня – не только из-за сильного напора, но и потому, что они обнажили то, о чём я сама боялась думать. «Даже если бы захотел».
– Я… я не верю тебе, – проговорила я, и голос мой дрогнул.
Аарон, видя моё смятение, усмехнулся ещё шире и подошёл вплотную, отрезая путь к отступлению. Затем он медленно провёл большим пальцем по моим губам. Его прикосновение было обжигающим и чужим, заставляя кожу покрыться мурашками.
– Подумай над моими словами, Лира. Будь моей по праву, и я сделаю всё, что ты захочешь.
С этими словами он развернулся и скрылся за чащей, оставив меня в полном смятении. Его признание повергло в шок, но следом, как ударная волна, накатило острое, тошнотворное отвращение. Мысль, что я – истинная пара Аарона, не могла быть правдой. Или всё же могла?
Я побрела обратно к хижине, погружённая в тяжёлые думы. Слова Аарона звенели в ушах навязчивым, зловещим эхом, и я почти физически ощущала на губах призрак его прикосновения – чуждый и обжигающий. Из мрачных раздумий меня вывела появившаяся на пороге Сонора. В её руках была охапка свежих трав, отвар из которых я всё ещё пила, чтобы восстановить силы. Взглянув на меня, она мгновенно прочла на моём лице следы тревоги.
– Что случилось? – сразу же выдохнула она, поспешно откладывая связки в сторону. – Ты всё ещё плохо себя чувствуешь?
– Нет, со мной всё в порядке. Просто… – я запнулась, подбирая слова. – Я столкнулась у водопада с Аароном.
– Он что-то сделал? – её голос стал жёстче, а в глазах вспыхнула тревога, мгновенно преобразив её обычно безмятежное лицо.
Я вкратце, сбивчиво, пересказала наш пугающий диалог. Сонора слушала, не перебивая, и с каждым моим словом её лицо становилось всё мрачнее.
– Если это правда, то дела плохи… – наконец проговорила она, и в её голосе прозвучала тяжесть.
– Почему? Что это значит?
– Это значит, – Сонора тяжело вздохнула, будто поднимая невидимую ношу, – что его инстинкты признали тебя. Для нага это… неотвратимо. Почти как закон природы. Но… – она посмотрела на меня с внезапной надеждой, – Аарон сказал, что ты – его истинная пара. Но это не значит, что это взаимно. Обычно такая связь ощущается обоими, но… ты человек. Твоя природа иная. Возможно, ты не связана с ним в ответ. А значит, вы не истинная пара.
Её слова стали для меня глотком свежего воздуха. Значит, ещё не всё потеряно. Эта ужасная связь может быть лишь односторонней игрой его инстинктов.
– Но почему он так уверен? И почему… почему это вызывает у меня только отвращение? – прошептала я, непроизвольно касаясь кончиками пальцев губ, по которым он провёл.
– Потому что твоё сердце уже занято, – тихо, но уверенно сказала Сонора.
Я ощутила, как по щекам разливается горячий румянец, и опустила взгляд. Скрывать это было не только бессмысленно, но и невозможно.
– Но… что, если то, что сказал Аарон, всё же правда? – голос мой дрогнул от нахлынувшей неуверенности. – Я даже не знаю, что на самом деле думает обо мне Кассий… Он всегда был так холоден и сдержан, всегда держал между нами незримую стену, даже когда находился рядом…
– Кассий – будущий вождь, Лира, – мягко, но твёрдо напомнила Сонора. – И он вырос с ненавистью к людям. Признать то, что он, возможно, чувствует к тебе… для него это не просто шаг. Это преодоление всей его жизни, всех его принципов. Это сражение с самим собой. И он проиграл его с самого начала, потому что спас тебя. Ради тебя он сейчас в той пещере.
Её слова складывались в единую картину, как мозаика к мозаике. Все его противоречивые поступки, резкие смены настроения, дистанция и внезапная близость – всё это была борьба. Отчаянная, изнурительная борьба между долгом и тем, что он, возможно, чувствовал ко мне.
– Аарон сказал… что не потерпит, чтобы я была рядом с Кассием, – вернулась я к самой жгучей и опасной проблеме.
– Даа… с ним лучше не шутить, – лицо Соноры снова стало суровым. – Если он действительно уверен в своей связи с тобой, его одержимость может быть опасна. Особенно теперь, когда Кассия нет. Но ты не переживай, – она решительно поднялась с места, и в её позе читалась готовность к действию. – Мы расскажем обо всём Сайрусу, и он проследит, чтобы Аарон больше не приближался к тебе.
Я с безмерной благодарностью кивнула. На душе стало хоть немного спокойнее от сознания, что рядом есть те, кто готов прикрыть мне спину, – и ради них я была готова на то же самое.
– А теперь пошли. Я, как и обещала, покажу тебе тропу, – сказала Сонора, сильной, но маленькой ладонью беря меня за руку и мягко тяня за собой.
Мы покинули поселение, и чаща мгновенно сомкнулась за нашими спинами, поглощая привычный мир. Я шла следом за Сонорой, а мои мысли разрывались между осквернённым чувством от прикосновения Аарона и ослепительной надеждой, что Кассий не равнодушен ко мне.
Пройдя на север мимо Рощи Сиреневого Ветра, где воздух был наполнен пьянящим знакомым ароматом, мы вскоре вышли к подножию высокой скалы. Её каменные бока, поросшие бархатистым изумрудным мхом, вздымались к небу.
– Вон там, – Сонора указала на едва заметную тропу, что, извиваясь змеёй, уползала вверх по склону. – Она ведёт к плато. Оттуда виден вход в Пещеру Отзвуков. Дальше идти нельзя, ты давала слово.
– Я помню, – прошептала я, глядя на узкую, почти волшебную тропинку, что казалась тонкой, но прочной нитью, связывающей меня с Кассием. – Спасибо, Сонора. У тебя, наверное, есть дела, можешь возвращаться, я запомнила дорогу.
– Я не вернусь в поселение, – твёрдо заявила она, и её взгляд не дрогнул. – Ты думаешь, я смогла бы оставить тебя здесь одну?
Я с искренним удивлением посмотрела на неё, не ожидая такой безусловной поддержки.
– Ты так много делаешь для меня… Я даже не знаю, как могу тебя отблагодарить.
– Лира, мне не нужно ничего, – она мягко улыбнулась. – Мне достаточно того общения, что ты даёшь мне.
Мы устроились на небольшом плато, расстелив покрывало у подножия могучего древнего дерева, чьи корни уходили глубоко под землю. Сонора разложила принесённые припасы – фрукты и орехи.
– Я всегда мечтала о подруге, с которой можно делиться самыми сокровенными мыслями, – тихо сказала она. – Но сейчас я чувствую, что ты стала для меня ближе, чем просто подруга.
Я смотрела на неё, и сердце переполняла тёплая, щемящая волна признательности и нежности.
– Могу я называть тебя сестрицей? – неуверенно спросила она.
Тишина вокруг была звенящей и полной, нарушаемая лишь шелестом листьев над головой и отдалёнными криками невидимых птиц. В этом слове заключалась целая вселенная доверия и надежды.
– Конечно, сестрица, – улыбнулась я ей, а её лицо в ответ озарилось таким светом, что стало светло и на душе у меня.
После этого мы обе устремили взгляды на чёрный, бездонный провал в скале вдали. Наше молчаливое бдение было наполнено общей, глубокой тревогой. До входа было ещё далеко, но одно лишь знание, что я нахожусь с ним в одном пространстве, дышу с ним одним воздухом, приносило странное утешение. А находиться рядом с Сонорой, с моей сестрицей, в такой момент было невероятной поддержкой. Мы просидели так до самого вечера, пока сумерки не начали сгущать краски, и Сонора не настояла на возвращении.
* * *
На следующее утро, приготовив новые запасы еды, я уже собиралась снова отправиться к Пещере Отзвуков, как договорились с Сонорой накануне. Внезапно у двери послышались торопливые шаги. В проёме стояла Сонора, но её вид говорил сам за себя – взгляд беспокойный, поза выдавала нервозность, пальцы переплетались в тревожном жесте.
– Лира, прости, – начала она. – Я не смогу пойти с тобой сегодня. Амрита дала срочное поручение – собрать редкие коренья для целебных отваров. Она ждёт меня к полудню, ослушаться я не могу.
Сердце моё на мгновение ёкнуло, забившись частой дробью. Мысль о том, чтобы идти одной, пугала, но желание быть ближе к тому месту, где сейчас находился Кассий, было сильнее страха.
– Я понимаю, – сказала я, стараясь звучать уверенно. – Не беспокойся. Я смогу дойти сама.
– Нет, это небезопасно! – воскликнула Сонора, её глаза расширились от ужаса. – После того, что ты рассказала об Аароне… Я не могу позволить тебе бродить одной по джунглям. Пожалуйста, потерпи немного. Я уже послала за Сайрусом. Дождись его. Идите вместе. Так будет спокойнее и для меня, и, уверена, для Кассия.
Идея идти с суровым воином, который до недавнего времени смотрел на меня лишь с подозрением, вызывала смешанные чувства. Но в её словах был неоспоримый здравый смысл. Я кивнула.
– Хорошо. Я подожду его.
Сонора, немного успокоившись, удалилась, пообещав вернуться вечером. Прошло некоторое количество времени, когда у хижины послышались тяжёлые, уверенные шаги. Я вышла наружу и увидела Сайруса. Его взгляд был собранным и суровым.
– Готова? – бросил он без предисловий.
– Да, – ответила я, поднимая свою сумку.
– Тогда пошли.
Мы зашагали по знакомой тропе. Первое время шли в гнетущем молчании. Напряжение между нами было почти осязаемым. Я уже собралась с духом, чтобы нарушить тишину, но Сайрус опередил меня.
– Сонора, рассказала мне про разговор с Аароном.
– Вообще-то, я не собиралась никому об этом рассказывать, – проговорила я, замедляя шаг. – Мне не хотелось беспокоить ни Сонору… – я сделала крошечную паузу, – ни тебя.
На мои слова он резко обернулся. В его глазах, обычно таких непроницаемых, пылал настоящий гнев, смешанный с чем-то, что поразительно походило на страх.
– Не хотела беспокоить? – фыркнул он, сделав шаг так близко, что я почувствовала исходящее от него напряжение, словно от грозовой тучи. – Мне Кассий приказал охранять тебя! Его последние слова перед уходом! Если с тобой что-то случится, он с меня чешую спустит!
– Мне жаль, Сайрус, – сказала я искренне. – Я думала… наоборот. Если меня вдруг не станет, разве ваша жизнь не станет проще?
– Что за бред ты несёшь! – его голос прозвучал резко. – У тебя до сих пор лихорадка? – Он стремительно сократил расстояние между нами и приложил свою холодную, чешуйчатую ладонь к моему лбу.
Наши взгляды встретились. Я смутилась от этого неожиданного жеста. Сайрус, заметив мою реакцию, тут же убрал руку, будто обжёгшись.
– Прости, я не должен был прикасаться, – процедил он сквозь зубы, и в его голосе вновь зазвучала привычная суровость.
– Это потому что я… истинная пара Аарона? – рискнула я спросить.
– Об этом я и хотел с тобой поговорить, – его голос стал низким и решительным. – Забудь то, что тебе нашептал этот ползучий гад. Он лжёт.
Я застыла в изумлении, не в силах вымолвить ни слова. Воздух словно выкачали из лёгких.
– Не уверен, вправе ли я говорить это, – Сайрус отвёл взгляд. – Мне казалось, вы с Кассием уже всё обсудили…
– Обсудили что? – переспросила я, сердце замерло в ожидании.
Он на секунду замолчал, подбирая слова.
– Что ты его истинная пара.
Я замерла на месте, прервав шаг.
– Что?