Как найти тему, чтобы завоевать читателя. Карманная книга копирайтера

Посвящается Наталии, моей верной спутнице в поисках творчества

– Хочу что-нибудь написать о бедной тетушке, – сказал я подруге. … – Выходит, у тебя нет ни одной бедной тетушки? – продолжала она. – Но даже при этом ты хочешь о ней что-то написать. Не странно?

© Андрей Толкачев, 2025

ISBN 978-5-0067-6008-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Харуки Мураками «Медленной шлюпкой в Китай»

Предисловие первое

Прежде чем начать разговор о теме, задумаемся над тем, что выразить своё мировоззрение, передать свои взгляды на жизнь, общество, мораль, любовь, смерть можно только через тему.

Вот как Федор Достоевский находит читателя. Он читает маленькую заметку об убийстве, которую прочли еще несколько тысяч читателей, и пишет роман «Преступление и наказание», который читают уже сотни миллионов читателей.

Просто потому, что удачно добавил тему раскаяния героя.

Что даёт тема автору?

Не всякий скажет, что? Но все знают: тема нужна. В словарях – это основной вопрос или проблема, поставленная в произведении. Это то, что автор хочет донести до читателя.

Без интересной, сочной темы не только не будет диалога с читателем, автор просто не раскроет себя. Посмотрите, как это произошло с известными писателями.

– Тема «маленького человека» (Гоголь, Достоевский, Чехов). Авторы смогли показать несправедливость общества.

– Тема «лишнего человека» (Лермонтов, Горький, Гамсун, Набоков). Авторы смогли показать, как человеку трудно найти место на земле.

– Тема веры (Толстой, Лесков, Мережковский, Булгаков). Авторы сумели показать, какие испытания за веру приходится пройти.

– Тема любви (Пушкин, Тургенев, Бунин, Куприн, Пастернак). Авторы исследовали человеческие чувства.

Мной написано более тысячи рассказов, а тему ищу и не всегда нахожу. Причина проста: в теме сконцентрировано сложное сочетание идей, мотивов, проблем и эмоций автора. Это горячая головешка, которую голыми руками не схватить. Видите, я вынужден применить метафору. Как ни крути, именно метафора помогает образно представить, что такое тема в литературе.

Рассмотрим метафоры понимания темы автором.

Тема – как корень дерева, из которого растут ствол и ветви, т.е. сюжет, появляются листья. Это будут слова.

Тема – как магнит, который притягивает самые казалось бы ненужные гвозди, винтики и гайки, – все разрозненные детали повествования, собирая их в единое целое.

Тема может быть рекой. Тогда текст станет полем, а река течет через него.

Тема – как отражение произведения в зеркале. То отражение, которое писатель хочет показать миру.

Тема бьется как сердце и задает ритм всему повествованию.

Тема скорее всего ключ, которым открываешь двери в неизведанные миры.

– А может тема – это божья коровка? – залетела за шиворот, и не дает покоя.

Как видим, для одного автора ближе один вариант, а для другого – другой. Какая метафора ближе, – ту берем с собой в путь.

Можно придумать и свою – главное, чтобы образное понимание темы помогало увидеть в ней не абстракцию, а живую артерию произведения.

Из чего состоит тема?

– Основная идея – центральная мысль, которую автор хочет донести (например, ощущение красоты, неожиданный поступок, безответная любовь, необузданная страсть, неожиданное предательство, мщение, борьба за свои интересы и т.д.).

– Конфликт – противостояние идей, стратегий, персонажей или обстоятельств, раскрывающее тему.

– Мотивы – повторяющиеся образы, символы или ситуации (например, дорога в русской литературе как символ пути).

– Проблематика – вопросы, которые поднимает автор (нравственный выбор, смысл жизни, социальная несправедливость).

– Эмоциональный фон – тональность произведения (трагическая, ироничная, ностальгическая).

Как найти тему, которая «выстрелит» и привлечет читателя?

Как найти тему? Она же на дороге не валяется. Кабы знать? Фёдор Достоевский писал: «Тема должна быть взята из жизни, а не выдумана. Иначе это будет мертворождённое творение.»

Найти на самом деле это сделать просто.

Мы должны уйти от формулы «О чём книга», и взять формулу «Как автор рассказывает, как осмысливает действительность», т.е. как создает свой миф.

Начал перебирать темы, у меня это дело напоминает занятие коллекционера, который наслаждается разнообразием и порядком своей коллекции.

Со мной произошла одна интересная штука в моем дзен-канале «Толкачев. Истории».

Там публикаций более 1300 на разные темы жизни общества и культуры. Зашел в раздел «Статистика» посмотреть, какие публикации самые вовлекающие за несколько лет.

В первой тройке оказались рассказы об отношениях отца с сыном, о деревенской ведьме и о картине Аркадия Пластова «Трактористки». Повторяю, десятки тысяч моих читателей эти три публикации оценили выше всех остальных.

Вот как угадать с темой, когда этих тем на мне и вокруг меня столько…, как капель на траве после дождя. Парадокс в том, что начинаешь искать тему и не замечаешь, что стоишь на ней. Хотя прав старина Стивен Кинг: «Истории лежат под ногами. Просто наклонись и подними. Но писать надо только о тех, что не дают тебе покоя.»

Предисловие второе

Изучая взгляды разных авторов на проблему поиска темы в книге «150 историй создания шедевра» (2024), я сделал одно небольшое открытие.

Взгляды писателей на поиск вдохновения очень разнятся, но все они сходятся в одном: настоящая тема должна волновать самого автора.

Лев Николаевич Толстой этот феномен объяснил так: «Писать надо только тогда, когда не можешь не писать. Если тема не жжёт тебя изнутри – не берись». И кажется, кое-что у Толстого подсмотрел Рэй Брэдбери: «Пишите о том, что вас бесит, пугает или сводит с ума. Если тема не вызывает эмоций – она мертва.»

Антон Павлович Чехов сначала скромно промолчал, а потом добавил: «Ищите тему в том, что вас мучает, что не даёт вам спать. Если она вас не тревожит – зачем она читателю?»

Откуда она придет, та самая тема?

Ну конечно, мне ответил мой любимый автор – Габриэль Гарсиа Маркес: «Лучшие истории приходят не из головы, а из сердца. Они живут в памяти, в боли, в мечтах.»

Значит, к ним и нужно обратиться.

1.Тайна, которую надо разгадать

Владимир Набоков писал: «Тема – это не просто сюжет, это тайна, которую ты пытаешься разгадать вместе с читателем». Действительно, «Лолита» – кажущаяся простота скрывает ненадёжность рассказчика (Гумберта). «Ада» – роман-лабиринт с переплетением времён, языков и аллюзий. «Приглашение на казнь» – абсурдный мир, где граница реальности и галлюцинаций размыта.

Когда я прочитал эту сентенцию Набокова, сразу сказанул себе, так вот за что я люблю его творчество. Аналогичный подход к теме и у Джорджа Оруэлла: «Хорошая тема – это не просто идея, а вопрос, на который у вас нет готового ответа».

Ну что ж, тогда пошли в лабиринт!

Хорхе Луис Борхес: «Тема – это лабиринт, в который ты входишь, не зная выхода. Если знаешь конец заранее – зачем писать?»

Выходит, берем не только то, что близко, но еще и то, что неизвестно чем закончится.

2.Истории из детства

Вот о детстве… Да. Солнце, и трава, и счастливые глаза. Это есть, но сколько тем ты пытаешься разгадать и сколько ошибок совершаешь?

Трудяга Стивен Кинг как-то разоткровенничался.

«Корни всего, что я пишу, тянутся к одной истории. В старших классах я встречался с девчонкой. Потом мы расстались. «Мне нужно посмотреть на других людей», – сказала она. «Валяй», – сказал я. Какое-то время спустя я встретил ее вновь. Под глазом у нее был синяк. «Я не хочу говорить об этом», – сказала она. Потом мы сидели и пили кофе. Она молчала, а затем ее прорвало. Оказалось, что она встречалась с другим чуваком, и тот чувак как-то попросил ее сделать одну штуку, а она отказала ему. И он ударил ее. Помню, я сказал: «Наверное, ты чувствовала заранее, что что-то случится, и тебе было страшно?» «Нет, – сказала она, и я запомнил ее слова на всю жизнь. – Мы никогда не чувствуем той опасности, которая по-настоящему близка».

А если рассказать истории своего позора в детстве?

Тогда я жил в деревне у бабушки…

– История старой подгнившей лавки. Она состояла в том, что, забираясь на нее с книжкой, я мечтал, чтобы меня не позвали куда-нибудь на нудную работу по хозяйству.

– История брошенных в беде героев. В том палисаднике со старыми березами да черемухой, на которую я впервые самостоятельно взобрался с книжкой или игрушкой – я уходил в дальнее плавание с героями Жюль Верна, шел работать на фабрику с героями Чарльза Диккенса, скакал на лошади с героями Дюма и т. д. Лавка, стало быть, была моим ковчегом. И вот, путешествовал на том ковчеге. Но даже мысленно я никого не спас. Мне было страшно.

– История наших сражений в кукурузе. Делились на команды, забегали кукурузу, рвали початки и давай их кидать туда, где дернулись кусты. Когда нанес травму одному мальчишке, не сознался, что тот початок кукурузы кинул я.

– История удара бичом по спине нашей любимой коровы, когда выгонял ее в стадо, за то, что она остановилась прихватить травы у забора. Не забуду ее глаза.

– История больного живота после поедания грязной смородины в кустах. Ну что, стоило помыть ягоды? Так нет же.

– История трусости перед людьми, которые были старше, сильнее, и я бы сказал могущественнее.

– История родителей, у которых всегда были дела поважнее моих. И я не высказал им, что хотел бы получить.

– История бегства из города, в котором мы с мамой жили в общежитии, и я удрал в деревню, оставив маму одну.

– История книг, которые держал, гладил обложку, листал, но не прочитал из-за лени.

– История, когда на Камчатке в бухту, что перед городом Петропавловск-Камчатский заплыл кит, и мне хотелось, чтобы его поймали.

– История первого свидания на лавке с девочкой Яной, приехавшей к бабушке на школьные каникулы из Челябинска, – мы молчали, краснели, и напряженно думали, как себя вести.

– История майской пастьбы коров в Сибири, когда стадо вдруг бросилось в воду и переплыло реку. А я пас с дедом. Переплыл тоже и бегал за ними в трусах, загонял их обратно в воду. А стыдно то за что? Про себя обвинял деда, что он не переплыл и не бегал вместе со мной.

– История чужих ворованных яблок в садах стариков под Таганрогом.

– История поиска рублей в песке под турниками в городе Джамбуле, после занятий студентов.

– История ручки, которую кто-то забыл на парте в школе, а я подобрал, принес домой и написал свой первый рассказ.

– История пьяной драки и разбитой витрины в Таганроге, когда драпали от милиции и дед ходил договариваться.

Думал, не хватит духу рассказать свои истории позора, но «смелость города берет», 16 случаев выдал.

Утрата в детстве своей матери и феномен появления литературного шедевра. Есть ли прямая связь?

Английский психиатр Джон Боулби когда-то доказал теорию привязанности. По анализу Боулби у ребенка протекает три фазы реакций на разлуку: протест, отчаяние и отчуждение. Маленькие дети, лишившись мамы, испытывают острую печаль и в каждой фазе ребенку свойственны тревожность, раздражение, психосоматические проявления и девиантное поведение.

В произведениях о детстве писателей, рано потерявших матерей, указанные явления действительно замечены. Но нам с вами предстоит увидеть один феномен, который, психиатры и психологи явно упустили.

Первые строки о детстве писателей, рано потерявших своих матерей

По замечанию В. Короленко в «Истории моего современника"воспоминания «разрозненны, точно ярко освещенные островки среди бесцветной пустоты и тумана».

Лев Толстой в 23 года написал «Детство». В 2 года потерял мать.

12-го августа 18…, ровно в третий день после дня моего рождения, в который мне минуло десять лет и в который я получил такие чудесные подарки, в семь часов утра Карл Иваныч разбудил меня, ударив над самой моей головой хлопушкой – из сахарной бумаги на палке – по мухе. Он сделал это так неловко, что задел образок моего ангела, висевший на дубовой спинке кровати, и что убитая муха упала мне прямо на голову. Я высунул нос из-под одеяла, остановил рукою образок, который продолжал качаться, скинул убитую муху на пол и хотя заспанными, но сердитыми глазами окинул Карла Иваныча. (Л.Н.Толстой «Детство»)

Николай Гарин-Михайловский в 39 лет написал «Детство Тёмы». Когда умерла его мать неизвестно.

Маленький восьмилетний Тёма стоял над сломанным цветком и с ужасом вдумывался в безвыходность своего положения. Всего несколько минут тому назад, как он, проснувшись, помолился богу, напился чаю, причем съел с аппетитом два куска хлеба с маслом, одним словом – добросовестным образом исполнивши все лежавшие на нем обязанности, вышел через террасу в сад в самом веселом, беззаботном расположении духа. В саду так хорошо было. Он шел по аккуратно расчищенным дорожкам сада, вдыхая в себя свежесть начинающегося летнего утра, и с наслаждением осматривался.

(Н. Гарин-Михайловский «Детство Тёмы»)

Максим Горький в 44 года написал «Детство». В 11 лет лишился матери.

В полутемной тесной комнате, на полу, под окном, лежит мой отец, одетый в белое и необыкновенно длинный; пальцы его босых ног странно растопырены, пальцы ласковых рук, смирно положенных на грудь, тоже кривые; его веселые глаза плотно прикрыты черными кружками медных монет, доброе лицо темно и пугает меня нехорошо оскаленными зубами.

(М. Горький «Детство»)

Алексей Толстой в 37 лет написал «Детство Никиты». В 23 года лишился матери.

Никита вздохнул, просыпаясь, и открыл глаза. Сквозь морозные узоры на окнах, сквозь чудесно расписанные серебром звезды и лапчатые листья светило солнце. Свет в комнате был снежно-белый. С умывальной чашки скользнул зайчик и дрожал на стене. Открыв глаза, Никита вспомнил, что вчера вечером плотник Пахом сказал ему: – Вот я ее смажу да полью хорошенько, а ты утром встанешь, – садись и поезжай.

(А.Н.Толстой «Детство Никиты»)

Сомерсет Моэм в 41 год написал «Бремя страстей человеческих». В 8 лет потерял мать.

День занялся тусклый, серый. Тучи повисли низко, воздух был студеный – вот-вот выпадет снег. В комнату, где спал ребенок, вошла служанка и раздвинула шторы. Она по привычке окинула взглядом фасад дома напротив – оштукатуренный, с портиком – и подошла к детской кроватке.

– Вставай, Филип, – сказала она.

Откинув одеяло, она взяла его на руки и снесла вниз. Он еще не совсем проснулся.

– Тебя зовет мама.

Отворив дверь в комнату на первом этаже, няня поднесла ребенка к постели, на которой лежала женщина. Это была его мать. Она протянула к мальчику руки, и он свернулся калачиком рядом с ней, не спрашивая, почему его разбудили.

(С. Моэм «Бремя страстей человеческих»)

Сергей Аксаков в 63 года пишет «Детские годы Багрова-внука». Мать потерял в 42 года

Самые первые предметы, уцелевшие на ветхой картине давно прошедшего, картине, сильно полинявшей в иных местах от времени и потока шестидесяти годов, предметы и образы, которые еще носятся в моей памяти, – кормилица, маленькая сестрица и мать; тогда они не имели для меня никакого определенного значенья и были только безыменными образами. Кормилица представляется мне сначала каким-то таинственным, почти невидимым существом. Я помню себя лежащим ночью то в кроватке, то на руках матери и горько плачущим: с рыданием и воплями повторял я одно и то же слово, призывая кого-то, и кто-то являлся в сумраке слабоосвещенной комнаты, брал меня на руки, клал к груди… и мне становилось хорошо. Потом помню, что уже никто не являлся на мой крик и призывы, что мать, прижав меня к груди, напевая одни и те же слова успокоительной песни, бегала со мной по комнате до тех пор, пока я засыпал.

(С. Т. Аксаков «Детские годы Багрова-внука»)

Рэй Брэдбери в 37 лет издал роман «Вино из одуванчиков» (из рассказов). В 44 потерял мать.

Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний – теплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймешь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета.

Дуглас Сполдинг, двенадцати лет от роду, только что открыл глаза и, как в теплую речку, погрузился в предрассветную безмятежность. Он лежал в сводчатой комнатке на четвертом этаже – во всем городе не было башни выше, – и оттого, что он парил так высоко в воздухе вместе с июньским ветром, в нем рождалась чудодейственная сила. По ночам, когда вязы, дубы и клены сливались в одно беспокойное море, Дуглас окидывал его взглядом, пронзавшим тьму, точно маяк. И сегодня…

– Вот здорово! – шепнул он. (Рэй Брэдбери «Вино из одуванчиков»)

Так начинают рассказы о детстве писатели, рано (за исключением Аксакова и Брэдбери), потерявшие своих матерей. Сходство ключевых деталей феноменальное: утреннее время, чаще всего лето, ребенка для чего-то будят или он сам просыпается, как у Брэдбери для встречи с чем-то мистическим, что-то происходит вокруг помимо воли ребенка, есть ожидание чего-то таинственного…

На самом деле, в этих строках незримо присутствует образ матери. Это раскрыл все тот же писатель Короленко. Описав свое первое воспоминание – «сильное зрительное впечатление пожара», автор вдруг пишет: «из этой неопределенной толпы память выделяет присутствие матери».

Но это еще не все…

Эдгар По и Дж. Р. Толкин, тоже потеряв в детстве матерей, решили зашифровать свой образ матери.

Эдгар По потерял мать, как и Лев Толстой, в 2 года, но отказался от замыслов написать о детстве.

«С детства я не был таким, как другие» – говорит писатель. А в «Вильяме Висоне»: «Чистая страница, лежащая передо мной, не должна быть осквернена моим настоящим именем. Оно уже достаточно долго было предметом гнева, ужаса, отвращения моих ближних».

Глубочайшее переживание своей отчужденности, такого древесного листа, прежде времени сорвавшегося с ветки, оторвавшегося от мамы, не позволило ему раскрыть тайну своего детства. Это же подтверждает случай писателя Толкина…

Дж. Р. Р. Толкин в 45 лет опубликовал «Хоббита». В 12 лет потерял мать.

В земле была нора, а в норе жил хоббит. Нора была вовсе не грязная и совсем не сырая; не копошились в ней черви, не лепились по стенам слизняки, нет – в норе было сухо и тепло, пахло приятно, имелось там на что присесть и что покушать, – словом, нора принадлежала хоббиту, а стало быть, само собой, была уютной во всех отношениях.

<…>

Этот хоббит был весьма зажиточным, а фамилия его была Торбинс. …Однако наша история – о том, как один из Торбинсов засумасбродил и, сам не зная почему, начал говорить и делать вещи поистине невероятные. Пожалуй, после этого он потерял уважение соседей, зато приобрел… – впрочем, вы скоро узнаете, приобрел ли он хоть что-нибудь.

Матушкой нашего хоббита… Да, кстати, а кто такие хоббиты? (Дж. Р. Р. Толкин «Хоббит»)

Толкин тоже не написал о детстве, – скажете вы. Но не спешите…

Смотрите его сходство с хоббитом Бильбо Бэггинсом (Торбинсом)!

1. Фамилия «Толкин» (от нем. «tollkühn» – «безрассудно храбрый»), а у нас «Торбинс засумасбродил».

2. Дж. Р. Р. Толкин в письме 1955 года У. Х. Одену вспоминает, что взялся за «Хоббита» в начале 30-х гг. Когда отмечал школьные аттестаты, на чистой странице он написал: «В норе в земле жил хоббит». О чем он подумал?

3. В письме Толкин пишет: «Я на самом деле хоббит. Хоббит во всём, кроме роста. Я люблю сады, деревья и немеханизированные фермы; курю трубку и предпочитаю хорошую простую пищу (не из морозилки!), а французских изысков не перевариваю; люблю и даже осмеливаюсь носить в наше унылое время узорчатые жилеты. Обожаю грибы (прямо из леса); юмор у меня простоватый, и даже самые доброжелательные критики находят его утомительным; я поздно ложусь спать и поздно встаю (по возможности). И мало путешествую».

4. Толкин и Бильбо Бэггинс являются лингвистами-самоучками (чего стоят староанглийские дразнилки пауков), увлекаются картами и переводят с эльфийского. Толкин всегда помнил уроки матери, посвященные языкам. отсюда и берет начало его творчество.

«…Я задумываюсь о смерти моей матери… измученной гонениями, нищетой и недугом, что в значительной мере явился их следствием, в попытке передать нам, малышам, Веру…» – пишет Толкин.

А теперь вернитесь к цитате из «Хоббита»: «Матушкой нашего хоббита… Да, кстати, а кто такие хоббиты?»

Толкин даже не может сразу начать описание матушки Бильбо Бэггинса, с которой по сюжету все хорошо, – автор явно вспоминает свою мать – ему горько, и он берет паузу.

Вот и разгадка. Образ матери каким-то мистическим образом привел этих писателей к творческим вершинам, вселил в них неугасимый огонь вдохновения. Предположу: перед нами исполнение какого-то духовного завещания матерей своим маленьким сынам, которых они оставляли на свете после себя, переданного по каким-то космическим каналам. Предположу, связь матери и сына не прерывается, несмотря на физическую смерть что матери, что сына.