- -
- 100%
- +
–Ни слова – сказала она тихо, почти шёпотом, но даже так по спине пробежали мурашки. – Никому.
Увидев согласные кивания стражи, она повернулась ко мне. В глазах не было страха, только интерес. Холодный и острый, но в то же время даже ребяческий.
– Ты покажешь, как оно работает, – она сделала шаг ближе. – пока мы не вышли к людям.
Её голос прозвучал мягко и тихо, но с намёком, что возражений она не потерпит. Я понял, что в ТТшнике она увидела что-то. Может власть, а может возможность.
– Хорошо, – ответил я. – Но запомни – магии в этом нет.
Девушка кивнула. Меня удивило, что в отличие от других она не боялась, а наоборот тянулась к неизвестному. Даже напомнила мне себя когда-то.
Мы начали путь дальше уже другим порядком. Я шёл наравне с Настасьей, один стражник ушёл чуть вперёд, а остальные двое шли сзади. Я же начал рассказывать про устройство ТТ, стараясь обьяснять технические детали так, чтобы девушка поняла.
– Видишь эту деталь? – Я повернул пистолет, показывая затвор. – Когда я дергаю его назад, он зацепляет патрон и досылает в ствол. А эта штука… – пальцем я ткнул в курок, – когда нажимаешь на спуск, она бьет по капсюлю.
Настасья наклонилась ближе, её дыхание касалось моей руки.
– Капсюль? – переспросила она, хмуря брови.
– Маленькая штука в задней части патрона. От удара в ней вспыхивает огонь, он поджигает порох…
Я достал новый магазин и вытащил из него патрон, показывая медную гильзу.
– Порох горит очень быстро, создает много дыма и газа. Газу деваться некуда, он толкает пулю – вот она и вылетает из ствола.
Девушка осторожно взяла патрон, перекатывая его между пальцами.
– И это… не колдовство? – она отдала патрон, в её голосе слышалось сомнение.
– Физика, – пожал я плечами. – Как молния или пар из котла. Только направленная.
Она кивнула, но во взгляде читались вопросы. Видимо, как и у меня, у неё их становилось только больше.
– А как… – она запнулась, подбирая слова, – как ты целишься?
Я перехватил пистолет, показывая мушку и целик.
– Эти три точки должны выстроиться в линию. Как… – я огляделся, увидев сучок на дереве, – как стрела на тетиве. Только быстрее.
Настасья вдруг ухмыльнулась – впервые за всё время после той улыбки.
– Покажи ещё раз.
Я вздохнул, запихивая патрон обратно в магазин. Где-то впереди стражник обернулся, но Настасья резким жестом велела ему продолжать путь.
– Хорошо. Но только один выстрел… – я слегка помолчал, обдумывая – и сделаешь его ты.
Девушка удивилась. Видимо, не ожидала такого. Но всё же кивнула.
– Тогда уж учи, как пользоваться. – она подошла ближе.
Я вынул пустой магазин и протянул девушке пустой ТТ с новой обоймой.
– Сначала заряди. В ручке есть полость, куда нужно вставить обойму.
Девушка сначала повертела ствол в руках.
– Тяжёлый.. – но тут же улыбнулась, найдя то, о чём я сказал, и лёгким движением отправила магазин внутрь.
– Теперь верхнюю часть, затвор, оттяни назад до упора и отпусти. Так ты отправишь патрон в патронник.
Девушка послушалась, и знакомый щелчок прозвучал, обозначая что патрон встал на место.
– А это не так сложно.. – посмотрела она на меня, улыбаясь. В глазах уже не было того холода и строгости, только интерес и даже блеск.
– Да. Дальше.. позволишь? – я встал сзади, взяв её ладони и показывая, как правильно держать пистолет.
Настасья замялась, но позволила. Стража уже было хотела меня схватить, но холодный взгляд девушки заставил их вздрогнуть.
– Почему именно так? – спросила она, не понимая. Её взгляд вновь стал с "искорками" заинтересованности, но теперь к этому примешалось смятение.
– Если положишь палец на затвор, его сломает от выстрела. Затвор при выстреле резко отходит назад, и сам подхватывает следующий патрон. Если положишь палец на курок раньше, чем прицелишься, можешь случайно выстрелить.
– Хорошо. – девушка кивнула.
Я поднял её руки, и помог прицелиться.
– Видишь? Передняя палочка ровно между двух задних. Тогда пуля полетит ровно. Теперь клади палец на спуск и нажимай. Но аккуратно – оружие при выстреле потянет назад и вверх. – при этих словах я чуть усилил хватку, чтобы девушка могла удержать пистолет в руках. Всё же, лук не пистолет и отдачи не имеет. С непривычки может выронить ствол.
Настасья сделала, как я велел и нажала на спуск. Как я и предполагал, пистолет чуть не вылетел у неё из рук, но из-за того, что её руки держал я, он остался на месте. На её лице вспыхнуло искренне удивление и радость. Она выскользнула из моих рук и, протянув ТТ обратно мне, улыбнулась.
– Спасибо, это было.. весело – она взглянула на меня уже с добротой.
Я посмотрел на стражей. Один чертыхался. Второй стоял, как вкопанный. Ну а третий, также бледный, всё крестился. Я повернулся обратно к Настасье и, улыбнувшись, забрал оружие, сразу поставив на предохранитель и убрав в кобуру.
– Да не за что. Идём дальше?
Мы шли молча, пока солнце клонилось к закату. Лес постепенно редел, уступая место полям и покосам. В воздухе пахло дымком – где-то топились печи.
– Вон оно, – Настасья указала вперед, и я увидел частокол, возвышающийся на холме. За ним – бревенчатые терема, крытые дранкой, и высокая сторожевая вышка. Дым из труб стелился по вечернему небу.
Стражники заметно оживились, заспешили вперед. Только Гаврила косился на меня, потирая рукой пояс, где раньше висел нож.
– Отец не любит незваных гостей, – тихо сказала Настасья, замедляя шаг. – Скажешь, что ты… кузнец. Из Новгорода.
Я кивнул. В принципе, это было близко к правде – Косой действительно научил меня кое-чему.
У ворот нас встретили двое дозорных в потрепанных тегилях. Увидев Настасью, они сразу распахнули калитку, но их взгляды задержались на мне. Особенно на кобуре.
– Отец в гриднице? – спросила она коротко.
– Так точно, госпожа. Только уж больно сердит…
Настасья махнула рукой, отрезая дальнейшие разговоры, и повела меня через двор. Постройки были добротными, но без излишеств – крепкие амбары, кузница с наковальней у входа, конюшни. Слуги, завидев нас, заторопились по своим делам, но я заметил, как многие оглядывались.
– Жди здесь, – она остановила меня у крыльца высокого терема. – Я сначала одна войду.
Я остался под присмотром всё тех же стражников. Гаврила что-то бурчал себе под нос, но подойти ближе не решался.
Из-за дверей доносились голоса – сначала сдержанные, потом громче. Чей-то бас рявкнул что-то, заглушив на мгновение даже Настасью. Потом – тишина.
Дверь распахнулась.
– Заходи, – сказала она, выглянув на крыльцо. В глазах читалась усталость, но голос был ровным. – Отец хочет тебя видеть.
Я переступил порог. Внутри пахло дымом, воском и медом. У стен стояли слуги, а в дальнем конце зала, за дубовым столом, восседал сам хозяин – седой, с пронзительным взглядом, в красном опашне.
– Так это тот самый кузнец? – его голос гремел, как набат.
Я поклонился, как мог прилично.
– Так точно, господин.
Боярин прищурился, потом стукнул кулаком по столу.
– Ну что ж… Показывай, что за диковинку ты моей дочери подсунул!
Я достал из кобуры ТТ, а затем протянул его перед собой, давая боярину посмотреть. С предохранителя не стал снимать, на всякий случай.
– Это что за.. железяка? Мне дочь сказала, что это чудо дивное, стрелять может! – бас усилился, но я старался держаться ровно. – А тут ни тетивы нет, ни даже кремня!
– Да, совершенно верно – я кивнул, соглашаясь. – Но вот тетива и кремень ему не нужен. Он стреляет по другому принципу. Внутри патрона – порох, – я вытряхнул один из магазина, показывая медный цилиндр с пулей. – Когда курок бьёт по капсюлю, огонь проникает внутрь, порох вспыхивает, и газы выталкивают пулю через ствол. А затвор – вот эта часть – сам перезаряжает новый патрон, пока в магазине есть боеприпасы.
Боярин наклонился, разглядывая оружие. Его пальцы, привыкшие к мечам и топорам, осторожно провели по холодному металлу.
– И… это не волшба?
– Механика, господин. Как водяная мельница или кузнечные мехи – только малая да точная.
В гриднице повисла тишина. Даже слуги перестали перешёптываться.
– Точнее, там не простой порох, а бездымный. Это двухосновной порох, он состоит из нитроцеллюлозы и нитроглицерина. Иначе, более точными словами, там смесь из тринитрата целлюлозы и тринитроксипропана.
На этих словах боярин больше нахмурился.
– Умными речами меня забалтывать решил?! Или мою дочку охмурить?! У неё через неделю женитьба на княжиче Ростовском, так что даже смотреть в её сторону не смей! – его голос уже начал хрипеть. Видимо, от злости. С этим он швырнул в меня ТТ, который я еле успел поймать.
Я начал продумывать варианты. После слов, что девушку выдают замуж, я посмотрел на неё. Она стояла у стены, слегка склонив голову. Видимо, мысль о муже её никак не радовала. Я сжал рукоядь ТТ и уже холодным взглядом посмотрел на бояра. Мысленно оценил его. Толстый, с маленькими и хитрыми глазами, но в них читалась власть.
– Зачем вам отдавать её замуж? – мой тон стал холодным, как сталь. Таким, что даже боярин будто дрогнул.
– А тебе какое дело, холоп?! Нужно, и всё тут! Уже 17, а ещё в девках ходит!
На этом моменте Настасья, видимо осмелев, когда я начал давать её отцу отпор, подошла ко мне.
– Ему защита князя нужна. Бандиты часто нападают, кочевники. Вот он и использует свадьбу. Выбора у меня нет, так что успокойся и иди. – её голос стал твёрдым, почти приказным.
Я лишь повернулся обратно к её отцу.
– А что если я дам вам защиту, по сравнению с которой армия князя покажется шуткой? – голос остался холодным, но теперь я начал поглядывать на Настасью, которая явно удивилась от моего хода.
Я медленно поднял ТТ, повертел его в лучах вечернего света, пробивавшегося сквозь волоковые окна.
– Этот «кусок железа» – лишь игрушка по сравнению с тем, что я могу создать. – Я намеренно сделал паузу, глядя в глаза боярину. – Представьте оружие, которое одним выстрелом сносит ворота. Которое обращает в бегство целое войско.
В гриднице стало так тихо, что слышно было, как потрескивают свечи.
– Ты… брешешь, – пробормотал боярин, но в его глазах уже мелькнул интерес.
– Дайте мне кузницу, уголь, железо, порох и шесть дней времени. – Я положил ТТ на стол с таким видом, будто это уже не диковинка, а устаревший хлам. – И я покажу вам настоящую мощь.
Настасья замерла, глядя то на меня, то на отца. Её пальцы сжали край одежды так, что побелели костяшки.
Боярин тяжело вздохнул, потер лоб.
– Ладно. Но если через неделю ничего не будет – велю тебя на кол посадить за вранье.
Я лишь кивнул. В голове уже складывались чертежи самой мощной пушки, какую только можно сделать в этих условиях.
– А теперь все вон! – рявкнул боярин. – И ты, дочка, иди.
Мы вышли в сени. Настасья схватила меня за рукав.
– Ты… ты правда можешь? – в её глазах горело что-то новое. Надежда?
– Могу, – ответил я. – Но мне понадобится твоя помощь.
Она кивнула, не отпуская рукава. Впервые за весь день я увидел в её взгляде не холодный расчет и не интерес, а искренний огонь.
Где-то вдали запел петух – вечер сменялся сумерками. Я попросил Настасью проводить меня в кузню.
Глава 3. Пушка
Сумерки сгущались над городищем, окрашивая бревенчатые стены в багровые тона. Настасья провела меня через внутренний двор, где уже зажигались первые светильники. Мы шли мимо амбаров, доверху набитых зерном, обходили дымящиеся землянки ремесленников. В воздухе стоял густой запах дыма, конского навоза и свежескошенной полыни.
– Наша кузня там, за конюшнями, – указала Настасья на низкое строение с высокой трубой. Даже в вечерних сумерках было видно, как из трубы валит едкий дым.
По пути мы встретили стражников, которые несли дозор вдоль частокола. Они косились на меня, но при виде Настасьи почтительно склоняли головы.
Когда мы подошли к кузнице, из-за угла вынырнул знакомый силуэт. Гаврила, все ещё хмурый после утраты ножа, стоял у наковальни и что-то чинил. Увидев нас, он выпрямился, вытирая потный лоб заскорузлой рукой.
– Так это ты, значит, мой нож испортил? – проворчал он, но в его голосе было больше любопытства, чем злости.
– Гаврила, – Настасья бросила на него строгий взгляд – тебе поручено помогать гостю. У отца важное дело.
– Ладно, госпожа. Только инструмент береги – не все тут новгородские да заморские.
Он откинул кожаную завесу у входа, и нас окутал жар раскалённого горна. В полумраке кузни мерцали угли, а на стенах висели десятки инструментов – от обычных молотов до специальных клещей для ювелирной работы.
– Здесь мы и будем работать, – сказал я, осматривая помещение. В углу заметил груду медных слитков – видимо, недавний оброк от местных рудокопов.
Настасья стояла на пороге, её лицо освещалось багровым светом горна. В её глазах читалось странное сочетание – детское любопытство и расчётливый ум правительницы.
– С чего начнём? – спросила она, сбрасывая дорожный плащ и закатывая рукава. Видно было, что эта девушка не привыкла стоять в стороне, когда решается судьба её земли.
Я ухмыльнулся, беря в руки кузнечные клещи.
– Сначала сделаем новые меха. – С этими словами я посморел на старые меха из кожи и дерева. – нужна высокая температура.
С этими словами я взял кусок угля и вышел на улицу, начал чертить схему на большом, плоском камне. Я размашистыми движениями углём вывел на камне схему, которая постепенно обретала чёткие формы.
– Вот так, – провёл я линию, – две педали, как у ткацкого станка. Нажимаешь поочерёдно – и они через ременную передачу вращают вал.
Настасья присела рядом, внимательно следя за движениями угля.
– А это что? – она ткнула пальцем в нарисованные мной цилиндры.
– Воздушные мехи, но не обычные. – Я дорисовал поршни внутри. – Когда педали качаются, эти поршни двигаются вперёд-назад, нагнетая воздух в горн. Один вперёд – другой назад, и так без остановки.
Гаврила, скрестив руки, хмыкнул:
– И как это крепить-то будем?
– Шкивы из дубовых чурок, – пояснил я, – а ремни – из бычьей кожи. Главное, чтобы вал был ровным.
Настасья вдруг оживилась.
– У нас есть старые дубовые колоды у конюшни. И кожу добуду.
Я кивнул, дорисовывая последние детали.
– Тогда за работу. Чем быстрее сделаем меха – тем скорее начнём плавить металл для настоящего оружия.
В её глазах вспыхнула та самая искра – смесь азарта и решимости. Она уже вскочила на ноги, готовая бежать за материалами.
Гаврила лишь покачал головой, но в его взгляде читалось любопытство. Даже он, упрямый кузнец, начинал верить, что за этой диковинной схемой кроется нечто большее.
Пока Настасья ходила за материалами, я начал прикидывать строение орудия. МЛ-20 в таких условиях я не сделаю. Да и, честно говоря, время не позволит. Время.. мысль об этом слове заставила задуматься ещё больше. Боярин согласился на шесть дней, и как раз через неделю у Настасьи свадьба. Видимо, он решил, что у меня либо не хватит времени, либо я буду лениться и сделаю всё в последний момент. Когда будет уже поздно. Я же решил сделать всё быстрее, мысленно отдав себе на всё пять дней.
Я вновь взял уголь и принялся чертить схему самого орудия, вместе с этим делая рассчёты. Я уже прикинул, что это должен быть 15 век. Бабушка мне рассказывала, что в это время уже существовала сталь, но делать её было всё ещё очень тяжело и долго. Тогда я за основу взял обычное железо.
Когда я нарисовал эскиз будущего орудия, в которое вложил все знания по строению орудий, которые мне передал отец в детстве увлекавшийся артиллерией. Естественно, с поправкой на жесткие рамки ситуации. Я отошёл чуть назад и окинул получившееся взглядом. Тут уже подошла Настасья.
– Это будет наша пушка? – спросила она с удивлением, видимо не видевшая до этого момента подобной конструкции.
– Да, – кивнул я. – Кстати, могу я звать тебя Настей?
– Хм.. – она слегка призадумалась. Человек, которого она видит первый день, спрашивает её о подобном. Видимо, ей такое крайне не привычно. – Можно, – наконец ответила она. – Но только если расскажешь, как устроена эта пушка.
– Хорошо, но учти что многие слова будут не понятны. Если это так, то говори, я обьясню.
Настя кивнула, согласившись.
После этих слов, с улыбкой от того, что я оказался в родной стихии, я начал ей обьяснять строение пушки, похожей на пушку первой мировой.
– Смотри, – начал я, параллельно выводя уже полноценный чертёж. – Это колёса. Из дуба, на спицах. Железная обшивка с шипами позволит пройти хоть по болоту, хоть по снегу.
– А это что такое? – она ткнула на большой набалдашник на конце пушки.
– До этого дойдём. – прервал я её и продолжил. – Колёса не связаны друг с другом, но держатся на железной раме – станине. Сзади прикрепляем сошки.
Я вычертил "ноги" орудия с кольями на конце.
– А зачем колья? – Настя слегка смутилась.
– Чтобы пушку не кидало от выстрела, иначе расчёт раздавит.
Настя кивнула. Видимо, ей как и мне были важны жизни тех, кто будет стрелять.
– Дальше ставим на станину основание типа шкворня по назначению, но выглядеть будет как широкая шестерня. Ну а на основание уже цапфы – продолжил я, вычерчивая два толстых железных листа с углублением сверху, прикреплённых к листу снизу, похожему на шестерню, и крепящемуся штырём к станине.
– Цап.. что?
– Цапфы. Они держат само орудие. – обьяснил я, продолжая. При этом я оставил между цапфами и пушкой свободное место. – Сюда прикрепим вот такую вещь… – я вычертил привод вертикальной наводки – штырь, на одном конце которого ручка, а на другом шестерня. – Этот механизм будет поднимать орудие.
– А зачем его поднимать? – спросила Настя, не понимая, что спросила нечто важное.
– Чтобы можно было стрелять навесом, поверх деревьев. Так снаряды полетят дальше.
В этот момент Настя удивлённо посмотрела на меня. Видимо, такого ответа она точно не ожидала. Я же продолжил.
– Ещё один похожий ставим рядом, но уже вертикальный. – я нарисовал похожий механизм, но шестерня которого цепляется уже к основанию. – тогда сможем поворачивать орудие. Не сильно далеко, но для боевых задач хватит.
– Получается, не придётся поворачивать всё орудие? – вновь спросила Настя, посмотрев на меня.
Я кивнул.
– Верно. Так получится сэкономить много времени и сил.
От моего ответа глаза Насти загорелись, и даже появилась гордость за себя.
– Теперь сама пушка – продолжил я уже с улыбкой. Я начертил толстую и длинную трубу из скрученных железных полос, стянутых обручами. – такая форма позволит слабо, но раскрутить снаряд. Так он полетит ещё дальше, стабилизируясь.
– Стаби.. Я тебя не поняла. – она посмотрела на меня с непониманием и надеждой, что я обьясню.
– Стабилизация, это когда снаряд всегда летит ровно, не наклоняясь. У нас будет не ядро, а нечто другое. Но до этого дойдём позже.
– А.. Вот оно что. Хорошо, теперь понятно. – она улыбнулась и вновь повернулась к чертежу. – А почему пушка такая.. толстая?
– В этом и вся мощь. В моём.. – Я было не сказал "времени", но вовремя себя остановил. – В моём детстве дедушка мне рассказывал, что чем больше толщина, тем разрушительнее будет выстрел. – Калибр будет около.. пяти вершков в поперечнике. – Я начертил линию и пометил там цифру 5.
– Так много? Сколько же будут весить эти.. снаряды? – на лице Насти появилось настоящее изумление, ведь 5 вешков, это примерно 122 миллиметра.
– Ну.. около 25 гривенок – я примерно прикинул, переведя массу снаряда в 15 килограмм в меру их времени.
– И как далеко выстрелит? Ты всё расхваливал, что лететь будет дальше. – она посмотрела то на чертёж, то на меня
– Около тысячи саженей – я быстро перевёл в сажени 2 километра.
– Дальше, чем с нашей вышки видно! Это же сколько пороха нужно, чтобы так далеко толкнуть? – Настя всё больше удивлялась
– Около двух гривенок и 70 золотников – я в уме прикинул, что нужно будет около 1.3 килограмм пороха для выстрела на предельную дистанцию.
– Это что же.. – Настя посчитала на пальцах – На сотню выстрелов… Десять пудов?!
– Да, но зато вражеские ворота вместе с войском снесёт оттуда, где даже требушет не достанет.
Настя уже перестала удивляться, лишь кивнула.
– Вернёмся к конструкции. – я нарисовал люк сзади орудия. – Это казённик, туда заряжаем снаряд и заряд с порохом. Заряд будет в шёлковом мешке, чтобы золы не оставалось, и с фитилём, чтобы стрелять было проще.
Я перевёл дыхание и продолжил, нарисовав ручку.
– Если эту ручку потянуть вверх, казённик можно будет открыть. Сама ручка будет связана с замком через штырь. На конце замка – зуб. С одной стороны наклонён, а с другой – плоский. Тогда казенник можно будет просто захлопнуть, но открыть только с помощью ручки.
– Получается, заряжать можно будет намного быстрее?
Я кивнул.
– Верно. Но это не всё. Сама пушка будет стоять не на цапфах, а на толстых железных поршнях, заполненных маслом со свинцовой стружкой. Эти поршни уже прикрепим к цапфам через раму. – Я нарисовал железный брус на цапфах, к которому крепятся спереди два поршня. А к ним уже, толстым листом, сама пушка. – Конструкция не совсем надёжная, но с таким калибром салазки не подойдут – пушку снесёт с основания.
– А для чего это? – Настя снова не поняла. Оно и понятно, про противооткат в это время даже не слышали.
– Для того, чтобы гасить откат орудия. Такая система называется противооткатной. Из-за большого калибра её будет сильно бросать назад. Хоть пушка и стоит на кольях, их не хватит чтобы удержать пушку на месте. Но помогут как раз эти поршни и… – я указал на набалдашник. – помнишь, ты спрашивала про него?
– Да, оно тоже поможет? Но как?
– У него такая форма, что дым и газ от пороха не уйдёт вперёд, за снарядом, а начнёт давить на вот эти толстые стенки в отверстиях. – я указал на те части, которые выглядели как вставленные в отверстия пластины, прижатые к стенке – эти стенки потащят орудие вперёд под давлением газов, как бы сопротивляясь откату.
– Получается, пушка останется на месте? – задала Настя вполне логичный вопрос.
– Нет, она откатится. Не сильно далеко, потому что поршни не дадут. Дульный тормоз, как раз тот набалдашник на конце, просто снизит нагрузку на эти поршни.
Я вздохнул.
– Нужно будет только предупредить людей, чтобы не стояли рядом с орудием во время взрыва, иначе из может убить. Газы от дульного тормоза пойдут в стороны и чуть назад, причём с огромной скоростью.
– Обьясним, – кивнула Настя. – Но что дальше? Тут ещё есть какой-то… лист. С дыркой. – Она указала на щиток.
– Эта часть называется щиток. Лист железа, который защитит расчёт орудия от стрел и осколков. Также на него крепятся приводы наводки. А дырка, как ты её назвала, будет закрываться небольшим лючком и там будет прицел. Помнишь, как на ТТ? Только слегка усовершеностванный.
Я начал чуть в стороне чертить сам прицел. Размеченная планка, которую можно настраивать по высоте, и сама мушка чуть спереди.
– Если поднимаем эту планку с засечками, можно целиться так, чтобы точно попадать на любом расстоянии. – Я вернулся к чертежу орудия под вновь удивлённый, но теперь ещё и восторженный взгляд Насти.
– Ты говорил про снаряды… Что в них будет особенного.
Я ухмыльнулся.
– Смотри. – Я вновь принялся делать новый чертёж рядом. – Железный корпус с полостью внутри – Я нарисовал остроносый цилиндр с каморой – полостью внутри снаряда и сделал там "точки", изображая порох. – внутри этой полости, что зовётся каморой – порох. Спереди делаем небольшое отверстие, и туда закладываем кремень. Затем отверстие закрываем железным штырём так, чтобы его больше нельзя было вытащить, но он мог двигаться чуть назад, задевая кремень. Тогда при столкновении с чем-либо снаряд взорвётся, убивая всех вокруг осколками самого себя. Такой механизм создаёт другие проблемы, но нужно будет просто сделать чуть больше снарядов и указать расчёту, чтобы обращались с ними аккуратно.
Настя ахула, понимая всю мощь такого снаряда и подошла ближе.
– Ты меня удивил… Я думала, ты сделаешь пушку, что я видела до этого, выдав за удивительное. Но такого я не видела… никогда. Ты сам всё это придумал?
Я кивнул. Решил, что стоит ей говорить ничего лишнего, например что я лишь создал подобие пушки Первой Мировой войны. Меня тогда точно убьют, причём как еретика и сумасшедшего.
– Да. Я подобное придумал уже давно, но не было возможности сделать в железе. Видимо, сегодня у меня получится.
Настя улыбнулась, посмотрев на меня счастливыми глазами, в которых горел огонь надежды и той самой детской любопытности.
– Сколько времени нужно на постройку? – спросила она.