- -
- 100%
- +
историко-философский роман НАРБЕРД
Автор: Нарек Осипян
основатель сообщества Hay Mitq
Армения – 2025
1
Оглавление
Глава 1: Голос времени..............................................................................4 Глава 2: Кровь и память...........................................................................27 Глава 3: Путь..............................................................................................40 Глава 4: Осада и тень ...............................................................................68 Глава 5: Цена стойкости........................................................................110 Глава 6: Весна Нарберда.......................................................................134 Глава 7: Выбор.........................................................................................176
2
Посвящается тем, кто не забыл, и тем, кто однажды вспомнит.
3
Глава 1
Голос времени
Тихий вечер в горах, у старого каменного моста. Двое мужчин – один в простом шерстяном хитоне, с грубыми руками воина, другой в современной одежде, с телефоном в кармане – сидят у костра. Они не спорят, а просто говорят о жизни, о времени, о том, что значит быть армянином.
I век: Ты странно одет. Ткань… гладкая, но не льняная. И обувь твоя – не похожа на кожаную. Из чего это сделано?
XXI век: (улыбается) Из того, чего в твоё время ещё не было. Люди научились создавать материалы, которых нет в природе.
I век: Как магия.
XXI век: Нет, просто наука.
I век: Наука… (кивает) У нас тоже были свои мудрецы. Но они изучали звёзды и травы, а не… что это у тебя в руках? (показывает на телефон)
XXI век: Это как глиняная табличка, только в ней можно не только писать, но и говорить с людьми за тысячи километров, смотреть изображения, слушать музыку…
I век: (смеётся) Если бы я рассказал такое у себя в селении, меня бы сочли безумным.
XXI век: А у нас это обычное дело.
(Пауза. Где-то в ущелье кричит лиса).
I век: Скажи… Армения ещё есть?
XXI век: Есть. Маленькая, но есть.
I век: А горы? Арарат?
4
XXI век: (смотрит вдаль) Да. Они всё ещё там.
I век: И люди? Те же?
XXI век: Почти. Те же упрямые головы, те же горячие сердца. Только теперь у нас ещё и интернет. (ухмыляется)
I век: А враги?
XXI век: (вздыхает) Враги… да, они тоже есть.
I век: (сухо) Ну хоть что-то не меняется.
(Оба смеются. Костер потрескивает.)
I век: А язык?
XXI век: Жив. Даже если кто-то говорит на нём с акцентом.
I век: А вино?
XXI век: (достаёт маленькую бутылку из рюкзака) Попробуй.
(Первый пьёт, задумывается.)
I век: Да… это наше.
XXI век: (улыбается) Я знал, что ты узнаешь.
(Молчание. Где-то внизу, в долине, загораются огни – в I веке это костры, в XXI – электрические окна домов. Но звёзды над ними – одни и те же.)
I век: Странно… я думал, через две тысячи лет всё будет иначе.
XXI век: Всё иначе. Но кое-что – точно такое же.
(Оба смотрят в ночное небо. Ветер доносит запах полыни – тогда и сейчас.)
XXI век (тихо): Странно… кажется, я засыпаю…
I век (улыбаясь): Бари гишер, потомок!
5
Темнота
Резкий звонок будильника.
Он вздрагивает, открывает глаза. Потолок его квартиры в Ере-ване. На тумбочке мигает экран смартфона – 7:30 утра.
Что за… сон?
Он садится, потирая виски. Слишком реально – запах костра всё ещё будто в ноздрях, вкус того вина на губах. Встряхивает го-ловой – бред какой-то.
Через час он уже едет на такси к подножию Арагаца – сегодня суббота, а он обещал друзьям поход в горы.
Он шагал по пыльной тропинке у склона Арагаца, в наушниках играет Арам Хачатурян, в голове – мысли о работе, о долгах, о том, что надо бы позвонить маме. А дальше – всё изменилось.
Вспышка. Воздух пах кровью.
Не метафорой, а реально. Он закашлялся, инстинктивно потя-нулся к телефону в кармане – но вместо этого наткнулся на меч.
«Что? Какой меч?!»
Он посмотрел вниз. Кожаные ремни, грубая шерстяная ткань, пыльные сапоги. На запястье – бронзовый браслет с изображе-нием орла.
«Эй, Ваграм! Шевелись!»
Голос хриплый, резкий. Он обернулся.
Мужик в рваном панцире, с щитом, иссечённым ударами, смо-трел на него, как на идиота.
«Ты чего застыл? Персы уже идут!»
«Персы?!»
6
Он рванул головой в сторону.
Долина перед ним была усеяна трупами.
Не в кино. Настоящими. Кишки, отрубленные руки, лужи кро-ви, чёрные от мух. Кто-то ещё кричал, держась за вспоротый жи-вот.
Его вырвало.
«Что за… где я…» – он заикался, падая на колени.
«Вставай, тряпка!» – кто-то ударил его по плечу. «Или хочешь, чтобы тебя добили, как собаку?»
Он поднял глаза.
На холме, в клубах пыли, двигалась стена щитов.
Блеск железа. Рёв труб. Топот.
«Это… армия.»
Он сейчас умрёт.
Мысли метались:
«Это сон? Галлюцинация? Я ударился головой?»
Но боль от ушиба, запах пота, хрип собственного дыхания – всё было слишком реально.
«Щиты!» – закричал кто-то.
Он схватил свой – тяжёлый, обтянутый кожей, с железным ум-боном посередине.
«Копья!»
У него был меч. Инстинктивно бросил его и поднял первое по-павшееся копье с земли. Окровавленное, как и всё вокруг.
Он не умел держать копьё.
7
«Эс инч э катарвум…» (Всё ещё не веря в происходящее).
Первая шеренга персов уже бежала вниз по склону.
Он понял, что сейчас увидит смерть в лицо.
И тогда…
Он вспомнил деда.
Старик, ветеран Арцаха, когда-то рассказывал ему про свои бои.
«Страх – он как волна. Если сопротивляться – утянет на дно. Надо пропустить сквозь себя. И тогда… ты свободен.»
Он вдохнул.
И закричал в ярости.
Потому что если уж умирать – то не трясущейся жертвой, а армянином. Так учил его дед.
Персы налетели, как буря.
Он даже не понял, как его копьё вонзилось в чей-то живот.
Мир сузился до ударов, криков, крови в глазах.
Он не хотел этого. Но он дрался. Потому что другого выбора уже не было.
На время забыл кто он и откуда.
А когда всё кончилось – он сидел на трупе врага, дрожащими руками вытирая меч, и думал:
«Боже… как же здесь воняет смертью.»
– Неплохо для первого раза, – раздался знакомый голос.
Он резко поднял голову. Перед ним стоял тот самый воин – из сна у костра. Те же пронзительные глаза, та же ухмылка. Только
8
теперь его хитон был забрызган кровью, а в руке он держал окро-вавленный топор.
– Ты… – он попытался встать, но ноги подкосились. – Я тебя знаю. У костра…
Воин хмыкнул, садясь рядом:
– Костер? Сегодня утром мы с тобой пили вино у реки перед маршем. Ударили тебя по голове, что ли?
Он замер. Никто, кроме него, не помнил тот разговор.
– А браслет? – вырвалось у него. – С орлом…
Воин нахмурился, схватил его за запястье:
– Ты действительно стукнулся. Этот браслет ты носил с дет-ства. Наш жрец сказал, что он из метеоритного железа. – Потом вдруг прищурился: – Хотя… ты сегодня странный. Отдохни!
– Жрец?
Где-то закричал командир, зовя строиться. Воин встал, хлопнул его по плечу:
– Идем, Ваграм. Персы отступили, но ненадолго.
Он смотрел вслед уходящему воину. Имя. Тот назвал его име-нем. Рука инстинктивно полезла в карман – ничего. Ни телефо-на, ни других следов из его времени. Только грубая шерсть туни-ки и холодная рукоять меча.
«В строй!» – крикнул командир, и он автоматически встал в шеренгу, как будто делал это всю жизнь. Тело помнило движе-ния, которых разум не знал.
Вечером, когда разбили лагерь в дубовой роще, им объявили: персы получили подкрепление и ударят на рассвете. Он сидел у походного костра, слушая, как ветер шевелит листья, и вдруг окончательно осознал – это не сон. Слишком подробно всё. За-пах влажной земли после дождя. Боль в растянутом плече…
9
«Ты сегодня молчалив, Ваграм,» – сказал сосед по лагерю, протягивая деревянную чашу с похлёбкой.
Он взял чашу, почувствовав тепло. «Просто думаю.»
«О чём? О завтрашнем бое?»
«О времени.» Он посмотрел на свои руки – мозолистые, в ца-рапинах. «Как одна ночь может изменить всё.»
Сосед хмыкнул: «Философствовать будешь после победы.»
Когда все уснули, он вышел к ручью. Вода отражала луну. Он опустил лицо в ледяную влагу, надеясь очнуться в своей постели. Но открыл глаза – всё тот же лес, те же доспехи.
«Значит, так,» – прошептал он. Если это реальность, то надо выжить. Хотя бы чтобы понять – зачем я здесь. И как вернуться домой.
Где-то в темноте заскрипела ветка. Он обернулся, но увидел только тени деревьев. Или ему показалось?
Ветер принёс запах полыни – точно такой же, как в том сне у костра.
Он завернулся в грубый шерстяной плащ и лег на подстилку из сосновых веток. Но сон не шёл.
Каждый раз, когда закрывал глаза, перед ним всплывали об-рывки воспоминаний: мерцающий экран телефона, звук будиль-ника, запах кофе в его ереванской квартире. Та жизнь казалась теперь нереальной, как детская сказка.
А эта…
Он прислушался к храпу спящих воинов, к потрескиванию до-горающего костра. К скрипу кожаных ремней на доспехах. Всё было слишком материально, чтобы быть вымыслом.
«Что, если я действительно попал в прошлое?» – эта мысль заставила его сердце биться чаще. Он представил, как мог бы из-
10
менить ход истории, предупредить о будущих бедах… Но тут же осознал – он даже не знал, в каком именно году находится. В школе историю Армении он учил не так уж хорошо.
Где-то в лесу заухал филин. Он повернулся на бок, и браслет на запястье – тот самый, с орлом – холодно прижался к щеке.
«Почему воин сказал, что я ношу его с детства?»
Он вспомнил деда, его рассказы о древних армянских воинах. В детстве он слушал их с горящими глазами, но потом… Потом были университет, работа, кредиты. Взрослая жизнь.
А теперь он лежал здесь, и завтра мог умереть.
«Если это всё-таки сон, то чертовски реалистичный», – поду-мал он и наконец начал проваливаться в сон.
Последнее, что он услышал перед тем, как сознание уплыло – шёпот:
«Проснись, потомок. Но не сейчас…»
Голос был странно знакомым. Как его собственный, но старше. Грубее.
И тогда тьма накрыла его полностью.
Его разбудил резкий толчок в бок.
«Вставай! Персы не будут ждать, пока ты выспишься!» – над ним стоял тот самый воин из «сна» у костра, теперь в полном бо-евом облачении.
Он вскочил, автоматически хватая меч. Тело болело после вче-рашнего боя, но разум был удивительно ясен.
«Ты сегодня выглядишь живее, Ваграм,» – усмехнулся воин, бросая ему краюху хлеба. «Ешь быстрее, через час выступаем.»
Пока он жевал грубый ячменный хлеб, к нему подошел старый воин с седой бородой:
11
«Слушай, парень, вчера ты дрался как безумный. Сегодня дер-жись рядом со мной – выживешь.»
Лагерь оживал вокруг них. Воины проверяли оружие, поправ-ляли доспехи. Кто-то молился, повернувшись лицом к Арарату, едва видневшемуся в утренней дымке.
Он вдруг осознал – эти люди не знают, что их ждет. Не знают, что через века их потомки все так же будут защищать эти горы.
«Эй, ты!» – Спарапет (главнокомандующий) ткнул пальцем в его грудь. «Ты сегодня в первой шеренге. Не подведи.»
Когда они строились перед выходом, к нему подошел тот са-мый воин – его «знакомый незнакомец».
«Сегодня будет тяжело,» – тихо сказал воин. «Но запомни – когда страх придет, посмотри на свой браслет. Орлы не летают назад.»
И прежде чем он успел что-то спросить, раздалась команда, и отряд двинулся в путь.
Солнце только всходило, когда они вышли на поле предстоя-щей битвы.
И тогда он увидел их.
Десятки, сотни персидских воинов, выстроившихся в безупреч-ные ряды. Солнце сверкало на их доспехах, слепило глаза.
«Боги…» – прошептал кто-то рядом.
Он почувствовал, как по спине пробежал холодок. Но пальцы сами сжали рукоять меча крепче.
Вдруг где-то впереди раздался звук рога.
Стена персидских щитов надвигалась, гремя оружием и мер-но топча землю. Но странное дело – он больше не чувствовал того всепоглощающего ужаса, что охватил его вчера. Было лишь холодное, почти отстранённое понимание: сейчас будет больно.
12
Возможно – смертельно.
«Вот бы сейчас пару автоматов…» – мелькнула абсурдная мысль. Он почти усмехнулся сам себе. Его дед, ветеран, расска-зывал, как в самые страшные моменты в голову лезут самые не-лепые мысли.
Спарапет выкрикнул приказ, и армянские воины сомкнули ряды. Он занял своё место в первой шеренге, ощущая плечо со-седа справа – того самого седого ветерана.
– Помни, мальчик, – прошипел старик, не отрывая глаз от врага, – они тоже боятся. Просто не показывают.
Где-то впереди блеснули поднятые мечи. Персы перешли на бег.
И тогда он понял.
Всем существом. Кровью. Памятью поколений, что текла в его жилах. Эти горы. Этот браслет на руке. Даже этот старик рядом – всё было настоящим. Более реальным, чем его полузабытая жизнь в XXI веке.
Он вдохнул полной грудью воздух, пахнущий полынью и по-том, и закричал. От осознания, что где-то там, в далёком буду-щем, его правнуки будут так же стоять на этих скалах.
Персы обрушились на них, как волна.
Но он больше не был случайным путником во времени.
Он был одним из них.
И когда первый перс рухнул перед ним, сражённый его мечом, он даже не удивился. Лишь шагнул вперёд, прикрывая щитом ра-неного товарища.
Битва превратилась в кровавый хаос.
Меч выпал из его ослабевших рук, когда пятый перс рухнул перед ним. Дыхание стало хриплым, в глазах плавали кровавые
13
пятна. Он прислонился к щиту, чувствуя, как по ноге стекает что-то тёплое – кровь, его или врага, он уже не понимал.
Он очнулся от пронзительной боли в плече. Вместо госпита-ля – всё та же дубовая роща, залитая утренним солнцем. Кто-то грубо перевязывал его рану, пропитанную чем-то горьким и па-хучим.
Не дёргайся – проворчал седой старик, затягивая повязку. – Стрела прошла навылет, но грязь занесла. Если не сгниёшь за три дня – выживешь.
В лагере царило мрачное оживление. Половина отряда погиб-ла, остальные были изранены. Он с трудом поднялся и увидел того самого воина – тот сидел у потухшего костра, чистя меч. Их взгляды встретились.
Ты дрался… не как новичок – сказал воин, отбрасывая окро-вавленную тряпку. – Хотя вчера не мог щит держать.
Он медленно подошел к костру, превозмогая боль в плече. Воин, не отрываясь, чистил клинок обломком камня, но уголок его рта дрогнул – будто ловил каждое движение Ваграма.
– Спасибо, – пробормотал Ваграм, садясь на корточки. – Вчера… ты прикрыл мой фланг.
Воин фыркнул, не поднимая глаз:
– Ты мне еще за щит ответишь. Им персидский топор любо-вался, пока ты в облаках витал.
Пауза повисла тягостная. Ваграм перевел взгляд на браслет – орёл будто щурился в огне. Как спросить имя того, кого должен знать с пелёнок?
– Слушай… – начал он, вертя в руках ветку. – А помнишь, мы в детстве… – голос дрогнул, и он резко закашлялся, будто пода-вился дымом.
Воин наконец поднял голову. Его глаза, цвета воронова крыла,
14
сузились:
– В детстве ты мне куропатку подсунул вместо фазана. Думал, не замечу? – Он швырнул в Ваграма окровавленную тряпицу. – И сейчас тоже что-то скрываешь.
Ваграм поймал тряпку машинально. Хриплый смешок раздал-ся слева – седой лучник с перевязанной головой наблюдал за ними, жуя вяленое мясо.
– Аршак, хватит пугать новобранца, – прохрипел старик. – Сам в первом бою в штаны наложил, а теперь геройствует.
Аршак. Имя врезалось в память, как клинок в щит. Воин вско-чил, смущённо бурча что-то. Ваграм задумался, но мысли бурли-ли в голове.
– Не слушай деда, – Аршак пнул его сапогом, но уже без зло-сти. – Завтра у ручья покажу, как щиты ставить, а то…
Громкий хлопок прервал его. Из кустов вывалился юный воин с подносом лепёшек. Одна скатилась прямо в грязь.
– Ага, Вардан! – Аршак язвительно хмыкнул. – Как в десять лет, когда ты…
– Вардан?! – Ваграм вскочил, не чувствуя боли. Гул в ушах перекрыл смех окружения. Вардан – так звали его деда.
Аршак замер, внезапно серьёзный:
– Ты сегодня странный, брат. Как будто… – Он резко оборвал, схватив Ваграма за браслет. – Жрец ждёт у дуба. Иди.
Ваграм не стал терять время.
Он шёл к дубу. Ноги дрожали от усталости, плечо ныло от боли, но внутри было странное чувство – будто он идёт не впервые. Будто эти шаги уже когда-то были сделаны. И не им.
У дуба стоял старик. В длинной темной накидке, с посохом, украшенным металлическими кольцами. Глаза – как пепел. Не
15
яркие, не тёплые. Смотрели прямо в душу.
– Ты пришёл, – сказал он, не оборачиваясь.
– Меня… прислали, – пробормотал Ваграм, остановившись в шаге от него.
– Нет. Тебя вернули.
Ветер затих. Ветки дерева шевельнулись еле заметно, будто слушали.
– Кто ты? – Ваграм сжал кулаки. – Где я? Почему я здесь?
Старик кивнул на браслет:
– Он был твоим. Всегда. Просто ты забыл. Как и всё остальное.
– Я не понимаю…
– Ещё бы ты понимал, – отрезал жрец. – Ты ведь из мира, где знают много, но помнят мало. Где разучились слушать огонь и понимать ветер. А здесь… здесь ты вспомнишь.
Он повернулся. На лице – морщины времени. Будто жил он давно. И долго.
– Это сон?
– А если да – значит, можно умереть? – усмехнулся жрец. – Ты уже чувствовал боль. Видел кровь. Тебя чуть не убили. И ты всё ещё спрашиваешь – сон ли это?
Пауза.
– Я хочу вернуться.
– Зачем?
Ваграм замолчал.
– Чтобы терять время на то, что не имеет смысла? Чтобы за-быть, кто ты?
16
– У меня там мама…
– Здесь у тебя тоже семья, – тихо сказал жрец. – Просто ты их не знаешь. Ещё.
– Я не выбирал этого!
– Никто не выбирает. История сама зовёт тех, кто ей нужен. А ты – понадобился.
Ваграм отвернулся. Всё внутри кричало: бежать, проснуться, закрыть глаза и вернуться домой. Но ноги не слушались.
– Что теперь?
– Иди. Завтра будет ещё одна битва. И, может быть, ещё. Пока ты не поймёшь, зачем ты здесь.
Жрец поднёс руку к его груди и коснулся пальцами браслета. Тот словно отозвался – лёгкое тепло разлилось по запястью.
– Орёл не летает назад, – сказал он.
И исчез в темноте, будто растворился в воздухе.
Он стоял под дубом ещё несколько минут, всматриваясь в ту точку, где только что был жрец. Тьма сгущалась, воздух стал плот-нее. Ни звука, ни ветра – будто сама ночь затаила дыхание.
«Пока ты не поймёшь, зачем ты здесь.»
Он развернулся и пошёл обратно в лагерь. Медленно, в пол-умраке, будто сквозь сон. Каждое движение отдавалось в теле тяжестью. Не столько от ран, сколько от странного, плотного чув-ства – будто его жизнь больше не принадлежит ему.
Аршак сидел у костра и точил клинок. Рядом Вардан обглады-вал кость и что-то жевал.
– Жрец рассказал тебе, что ты – избранный? – усмехнулся Аршак, не поднимая головы.
17
– Нет, – тихо ответил Ваграм, присаживаясь. – Он сказал, что я забыл, кто я.
Аршак замер. Поднял взгляд.
– А ты вспомнил?
– Пока нет. Но чувствую… будто где-то внутри всё это уже было.
– Звучишь как наш жрец после вина, – пробурчал Вардан.
Костёр потрескивал. Искры взлетали вверх и гасли, не успев стать звёздами.
– Знаешь, что странно? – сказал Ваграм, глядя в пламя. – Я помню, как выглядел Ереван на рассвете. Как пахла кофе с кори-цей. Как звучала скрипка Хачатуряна в наушниках. Я помню всё это. Но оно уже не кажется реальным.
– Похоже жрец угостил тебя вином, – ответил Аршак.
Он провёл пальцами по рукояти меча, по грубой ткани плаща. Земля под ним была твёрдой. Воздух – холодным. Живым.
– Ты быстро вжился в отряд, – хмыкнул Аршак. – Может, судьба?
– Может, память, – ответил Ваграм.
Молчание.
– Завтра снова бой?
– Завтра. Персы отходят, но не уйдут. Их много. А нас – мало. Но это не впервые, – Аршак встал, размял плечи. – Главное – не бойся. Или, по крайней мере, делай вид.
– Я не боюсь, – сказал Ваграм. И сам удивился – голос был твёрдым.
Аршак посмотрел на него внимательно. Долго. Потом кивнул:
18
– Завтра встанешь рядом со мной. Щит к щиту.
Он ушёл, оставив за собой запах кожи и железа.
Вардан облизал пальцы и шепнул:
– Он сказал «щит к щиту». Значит, принял тебя. Это редко бы-вает.
Ваграм ничего не ответил. Просто смотрел на пламя.
Где-то в его памяти шептались обрывки фраз, лиц, улиц, окон. Его жизнь – другая – казалась теперь далёкой. Не менее важ-ной, но… другой.
Здесь было настоящее. Без иллюзий. Без экрана. Без запасно-го плана.
Только жизнь и смерть. Братья по оружию. И браслет с орлом, что грел запястье, как сердце, не забывшее, кто ты.
Он поднялся, стряхнул пыль с плаща и направился к своей под-стилке.
Завтра будет бой.
А потом – может быть – ответы.
Он не спал.
Лежал, завернувшись в шерстяной плащ, глядя в темноту. Слы-шал, как кто-то рядом храпит, кто-то тихо стонет во сне. Лес шур-шал, как море. Ночь была тяжёлой. В ней было слишком много мыслей.
«Я из будущего.»
Он наконец произнёс это внутри себя. Спокойно. Без страха. Без сомнений.
«Я знаю то, чего не знают они. Я могу…»
19
Он замер.
Сотовой связи нет. Ни карт, ни лекарств, ни технологий. Ни од-ного инструмента, чтобы доказать, что он вообще откуда-то от-туда. Он не военный, не учёный, не врач. Просто человек из XXI века. Привыкший к удобствам, к пояснениям в два клика, к тому, что ответы можно найти в интернете.
«Я знаю имена царей… некоторых. Знаю, что будет Геноцид. Что будут войны, падения, предательства. Но сказать им это сей-час? Они даже не поймут. Они живут сегодня – хлеб, меч, брат-ство. Что им эти даты? Да и подумают, что сошёл с ума.»
Он повернулся на бок. Ветка под лопаткой впилась в кожу, но он не шевелился.
«Может, я должен чему-то их научить? Но чему? Я не знаю, как изобретать оружие. Как приготовить лекарство от заражения. Я даже не помню формулы – они все были на экране.»
Он сжал кулаки.
«Что, если я вообще здесь случайно? Не как избранный, не как посланник, а просто ошибка?»
Молчание. Только дыхание спящих и далёкий крик ночной птицы.
Он медленно сел, уставившись в костёр. Угли мерцали, будто вот-вот погаснут.
«Я не знаю, чем могу помочь. Но, может, помощь – не всегда в знаниях. Может, просто быть рядом. Драться. Жить. Стать ча-стью. Слушать. Учиться у них, а не учить.»
Он взглянул на браслет. Орёл был всё так же неподвижен. Но будто смотрел. С доверием.
Он встал, медленно, подошёл к дереву, облокотился о ствол.
– Если я уже здесь… значит, не зря, – прошептал он в ночь.
20
– Найду как.
Он стоял так, пока небо не начало светлеть.
Первые лучи солнца медленно разгоняли тьму. В лесу зашеве-лились птицы, и лагерь начал просыпаться. Кто-то зевнул, кто-то потянулся, кто-то сразу начал молча затягивать ремни доспехов.
Ваграм сидел у дерева, наблюдая, как день входит в эти земли. Казалось, свет разливается не по небу, а по самим людям. Один за другим они просыпались, вставали, оживали – те самые, кто вчера смотрел в лицо смерти, а сегодня снова готов надеть щит.
Аршак подошёл с сухарём в руке.
– Как спал, воин?
– Не спал, – просто ответил Ваграм.
– И правильно. У нас ещё будет вечность поспать, если не вы-живем.
Он присел рядом, кинул взгляд на небо.
– Сегодня снова будет жарко. Персы не любят отступать дваж-ды. Им нужно показывать силу. А нам – показывать, что нас не сломать.
– Сколько нас?
– Меньше, чем вчера. Но достаточно, если держать строй.
Пауза.
– Аршак… – начал Ваграм. – Ты когда-нибудь думал… о бу-дущем?
Тот усмехнулся.
– Конечно. Иногда. Когда смотрю на Вардана – думаю, вы-растет ли. Сможет ли. Доживёт ли до того времени, когда ему не придётся каждый день брать меч. А ты?
21
Ваграм медленно кивнул.
– Я знаю, что будет. Вернее, думаю, что знаю. Но чем больше знаю, тем больше понимаю – ничего не могу изменить.
Аршак посмотрел на него внимательно. Долго. Потом сказал:
– Иногда знать – уже много. Остальное делает сердце. И по-ступки.
Он протянул ему второй сухарь. Ваграм взял. Вкус был грубый, как сама земля под ногами.