Сдать экзамен по любви

Глава 8. О боже, какой мужчина!

Дверь за Летовыми закрылась. Юля бросила на себя взгляд в зеркало: настоящая лахудра! Волосы растрепались. Губы не накрашены…

Да вообще почти ничего не накрашено. Так, бровки-реснички в режиме «кэжуал».

Ужасно.

Захотелось закрыть лицо руками.

Гордеева выдохнула.

Боже правый, какие глупости приходят ей в голову! Какая ей разница, что думает о ней женатый мужчина? Тем более – муж Милены Летовой.

Самое лучшее, что можно сделать рядом с супругом Милены Олеговны – надеть паранджу. А то вдруг той покажется что-нибудь аморальное?

А ей без вариантов покажется.

Удивительно даже, как она спустила супруга с короткого поводка? Страшно подумать – к незнакомой репетиторше! А если бы его здесь обесчестили?

Конечно, в присутствии дочери это сделать сложно…

Но ведь была, была возможность! Пригрозила бы своим холоднострельным оружием…

Надо же, куда её понесло.

Долгое воздержание до добра не доводит.

Зато на какое причудливое зло подбивает!

Юля усмехнулась. Мечтать не вредно.

Но бессмысленно.

Гордеева отправилась в кухню. Под просмотр научпопа она разогрела ужин. Задержалась, конечно. Но что поделаешь, если с пяти вечера ученики один за другим? Только кофе можно себе позволить, чтобы голосовые связки не стереть о гранит науки. Теперь ещё и до девяти продлила удовольствие.

Зря она согласилась.

Нужно было настаивать.

Но сложно говорить «нет», когда на него упорно твердят «Но может всё же „да“?».

Единственное, чем себя успокаивала Юля, – Милена о ней ещё не знает. Встреча была неожиданной не только для Гордеевой, но и для визитёров. Это было очевидно из реакции обоих. Как на новость отреагирует госпожа Летова – большой вопрос. Это у Германа Рудольфовича выдержка, как у хорошего коньяка. А Милена Олеговна – как болид Формулы–1, заводится с пол-оборота.

Ну и хорошо. Пусть они там выясняют, кто кому что должен.

Гордеева надеялась, что решение будет принимать мать семейства, и она решит не подпускать такую дрянь, как Юля, к её целованной в попу доне.

Правильнее было бы отпустить эту тему на самотёк: как сложится, так сложится, и лучше, чтобы не сложилось. Но вместо этого Юля пыталась себе представить, как же они там обсуждают в семейном кругу. Как Герман Рудольфович убеждает супругу. Как терпеливо выслушивает. Как пытается воззвать к разуму…

Что-то слишком много в её мыслях господина Летова.

Не пора ли бы Юлии Игоревне баиньки?

Утром Гордеева тоже нет-нет да ловила себя на том, что прокручивает сцену общения с Летовым в прихожей. Не нужно было показывать, как больно по ней ударила ситуация с уходом из школы. Нельзя демонстрировать хищникам уязвимые места. И вообще…

Утренние дела шли своим чередом: раздать корм, полить по мере надобности цветы…

Мобильный был тих и непоколебим вибрациями, как погост в безветренную ночь, хотя Юля ждала отказа. Возможно, после вчерашних разборок в семье Летовых просто никто не выжил…

Или они решили отвалиться по-английски.

Гордеева заглянула в холодильник и осознала необходимость посещения магазина. Того, что там было, не хотелось. Хотелось себя порадовать – после такого стресса! Она собралась и, водрузившись на верного Буцика, поехала в гипермаркет. Юлю всегда успокаивал квест по закоулкам из стеллажей и холодильных ларей. Можно бездумно пялиться на ряды товаров, подмечая на всякий случай: вдруг когда-нибудь для чего-нибудь…

– Гордеева? Привет! Как дела?

Юля вздрогнула и вывалилась из своих мыслей в реальность, где её поджидала Ольга Полушникова – учительница технологии из той самой гимназии, где Юля честно отпахала шесть лет, пока работа не стала невыносимой. Ольга окончила вуз на пять лет раньше. За это время она успела выйти замуж, родить ребёнка и разойтись. Именно с такой Ольгой – потрёпанной, но не сломленной матерью-одиночкой – Юля и познакомилась, когда та вышла из отпуска по уходу.

Полушникова за время, что они не виделись, слегка раздобрела, но была бодра и энергична. Она вообще относилась к категории неунывающих героинь.

– Привет, Оль. Рада видеть. Как ты?

– Да как я? – отмахнулась та, пфыкнув, как темпераментная кобылка. – Что у нас изменится?

Взгляд Юли непроизвольно скользнул по рукам собеседницы. Обручальных колец там не прибавилось, поэтому задавать вопросы о личной жизни Гордеева не стала.

– Как дела в школе? Нина Васильна всё у руля? Не отправили на пенсию?

– Куда ж она денется? Она же памятник. Кто же её посадит?

Громогласная директриса внушала страх всем: учителям, родителям, детям… Учителям, правда, больше, чем остальным. Потому что – а что она им сделает, кроме как наорёт? Учителя – другое дело. Педагоги – люди подневольные, повязанные трудовой дисциплиной и сотней обязанностей, выполнить которые невозможно, но за невыполнение запросто попасть под выговор. Много нехорошего может сделать директор учителю, если невзлюбит.

Родители как люди независимые часто жаловались на директора в городское управление образования и возмущались, почему её не снимают.

Так потому и не снимают.

Потому что Нина Васильевна, женщина старой закалки, с бронёй, как у Т–34, служила прекрасным буфером от родительских нападок, далеко не всегда справедливых.

Или совсем несправедливых, чего уж.

Так что сидеть Нине Васильевне ещё на своём троне – не пересидеть.

– А ты как? Не скучаешь по школьным будням? – подмигнула Ольга.

– Нет-нет! – припомнились Юле слова Летова о крепостном праве. – Мы уж как-нибудь так. Гребём потихоньку лапками.

– Хватает на жизнь? – не удержалась от финансового вопроса Полушникова.

Юля покрутила ладонью шарики-фонарики. Не любила хвастаться. Чтобы удачу не спугнуть.

– Слушай, кого я вчера видела! – Не поделиться этой новостью Юля не могла. Хоть кто-то оценит ситуацию по достоинству! – Ко мне же вчера Арина Летова заявилась с папашей, представляешь!

– О-о-о! – сладострастно застонала Ольга, вспугнув щупленького мужичонку неподалёку. – Какой мужчина! О боже, какой мужчина!

– А ты-то его откуда знаешь? – Оказывается, вся школа знакома с господином Летовым, и только Юля его видела в первый раз.

– Он к Васильне ругаться недавно приходил. За столовку. И на нагрузку: типа, детям же к экзаменам нужно готовиться, а не рефераты до полуночи писать. И почему им маникюр с макияжем запрещают, что за сталинский совок, когда двадцать первый век на улице. И напоследок, что учителя по английскому нужно сменить. Что-то его в произношении не устроило. Сорок лет Вера Павловна проработала, всех её артикль «де» устраивал. А тут вдруг нарисовался Летов на лихом коне и давай шашкой махать! – посмеивалась Ольга.

– Надо же, какой заботливый родитель. А меня за три года классного руководства так ни разу визитом и не удостоил.

– Ну ты сравнила: молодую симпатичную себя и старую маразматичку, которая орёт, как Соловей-разбойник. У Васильевны на госпожу Летову аллергия. При одном виде включается такая сирена, что звуковой волной сносит! Понятно, почему она бывшего муженька прислала.

– Бывшего?..

– Ой, да они же в прошлом году разошлись! Летова к каждому учителю подошла и по секрету поделилась, что Ариночка очень тяжело переживает развод. Так переживает, так переживает… – Оля сложила руки свечкой и трагически покачала головой. – Не смейте огорчать! Быстренько пятёрочки в Дневник.ру нарисовали, а не то она жаловаться пойдёт на нарушение педагогической этики. Все так радовались за супруга… Как же она его, такого, отпустила?

Гордеева пыталась вспомнить, было ли у Летова кольцо на пальце, но никак не могла. Ей вообще не до колец и не до пальцев тогда было.

– Так что мужчина свободный. Хоть сейчас за ноздри и в койку, – поделилась фантазиями коллега.

– Ага. У него наверняка отбор в койку такой, что конкурс в МГУ нервно курит от зависти.

– Эх. Что ж ты на корню-то все планы рубишь! Нет в тебе сострадания к ближнему своему!

Юля улыбнулась:

– Как дочка?

Родители о своих детях могут рассказывать часами. Поэтому минут через пятнадцать Юля, взглянув на часы, откланялась, сославшись на дела.

То, что Летовы развелись, объясняло вчерашний визит.

Но мечтать о ноздрях и койке ей всё равно не следовало. Хоть и очень хотелось. Зачем себе-то врать? К тому же – ну приехал он раз, наладить мосты. А дальше его дело только деньги переводить. Хотя большинство учеников прекрасно справляются с этим занятием самостоятельно.

И всё же Гордеева с волнением ожидала вечера среды.

Арина пришла.

Вела себя на удивление спокойно. Даже уныло. Юля обычно начинала занятия с общей биологии как базы. Но в этот раз, учитывая эфемерную мотивацию ученицы, решила стартовать с человека. Но как ни крути, без цитологии никуда. Пришлось повторять клетку. А клетка – это совершенно абстрактно, потому непонятно и неинтересно. Как Юля и подозревала, эта тема, которую в школе проходили многократно, не оставила следа в хорошенькой голове Арины Летовой.

И у Юлиных учеников она задерживалась в мозгах не с первого раза.

Однако девочка кивала головой, пыталась делать вид, что думает. В общем, обычная ученица, как и большинство из тех, кто к Гордеевой приходил. Просто как правило у Юли было два года, чтобы что-то из них выковать.

После занятия Гордеева обнаружила смс о зачислении денег – сумма была, как Летов и обещал, двойная – и отправила ссылку на домашнюю работу по пройденной теме.

Следующее занятие состоялось в воскресенье.

Домашку Арина, как и ожидалось, не выполнила, сказавшись больной, хромой, беспомощной и загруженной в связи с выпуском и подготовкой к пробному сочинению.

Юля кивнула. В общем-то, всё идёт по сценарию. Ничего нового.

И, тем не менее, рассказала об эпителии и мышечных тканях. Здесь Арина немного оживилась. Уходя, пообещала, что сделает всё.

До следующей среды – мамой клянётся.

Вечер вторника катился к концу, угрожая вот-вот перейти в ночь.

Гордеева смотрела на телефон.

Если Арина придёт без домашки, Юля её развернёт. Сто процентов.

А она, скорее всего, придёт. Не назло, а потому что, если есть возможность не делать, зачем же делать?

Больше половины учеников осознавали, что все предупреждения были правдой, только на экзамене. До этого упорно считали, что всё знают и легко справятся – со шпорами, телефонами в туалете и другими приспособами и хитростью ума. А репетитор – это просто для успокоения родителей.

Дать шанс или нет?

Всё же договаривалась она не с Ариной, а с Германом Рудольфовичем. Будет не совсем честно поставить его перед фактом.

Юля открыла мессенджер, нашла всё ещё безымянный контакт, с которым переписывалась по поводу первого занятия, и настучала: «Здравствуйте. Хочу предупредить, что если до завтрашнего занятия Арина не выполнит обе домашние работы, наша с вами договорённость будет расторгнута».

Глава 9. Гром не грянет…

Вечер понедельника Герман провёл как на иголках, ожидая расспросов о новом репетиторе. Но, на удивление, Милена за разъяснениями не лезла. Видимо, те косметические процедуры, о которых так внезапно умолчала в телефонном разговоре Арина, стоили достаточно, чтобы тему не поднимать.

Любым способом.

Великая штука – информация, которая правит миром. Сегодня Арина использовала её, чтобы заткнуть рот маме. Завтра – нагнёт папу угрозой рассказать маме, кто её репетитор.

Но завтра ещё не наступило. Когда наступит, тогда Герман и будет решать завтрашние проблемы.

Но и на следующий день тема не поднималась. Более того, Милена старалась не появляться лишний раз на глаза супругу. Возможно потому, что её адвокат подал ходатайство о предоставлении банковских выписок со счетов Германа.

После этого любая встреча с женой была лишней.

В общем, не до репетитора по биологии было Герману. Деньги по напоминалке он перевёл, Арина приехала домой живая и здоровая, жаловаться не прибежала – значит, события развивались по намеченному плану. Поэтому сообщение во вторник вечером стало для Летова сюрпризом.

Вообще, что она так до этих домашек докопалась?! Герман как раз принимал решение по довольно рискованному фьючерсу, и все посторонние глупости сильно раздражали. Однако, вернувшись домой, он зашёл в комнату дочери. Та качалась в кресле-коконе носом в мобильном.

– Арина, ты сделала домашнюю работу? – строго спросил Летов.

– А? – переспросила дочь, вынув из уха наушник. – Да.

И сунула наушник обратно, видимо, считая, что разговор закончен.

– А биологию?

Повторив процедуру, она ответила:

– Биологии у нас завтра нет.

– А репетитор?

– Ну это я завтра сделаю! – традиционно отмахнулась Арина.

– Ты помнишь, что Юлия Игоревна говорила о домашней работе и занятиях? Ты одну уже не сделала.

– Пап, ну что такого? Потом нагоню!

– Арина!

– Пап, я завтра всё быстренько сделаю. Ну там тык-тык-тык. У меня уже шарики за ролики заезжают после русского.

Дочь снова проделала ту же процедуру с наушником, жадно пялясь на черноволосую тётку на экране.

– Арина, выполни работу. Сейчас, – с явным предупреждением в голосе процедил сквозь зубы Герман.

– Через пятнадцать минут. Я досмотрю.

– Арина!

– Ладно, ладно… – скуксилась дочь, сморщив лицо в куриную попку.

Если она рассчитывала на то, что отцовское сердце дрогнет, то зря. Дрогнула рука, потянувшись к ремню. Но опустилась на место.

Удовлетворившись победой, Летов отправился в кабинет.

Кружка вечернего чая уже стояла на столе, когда телефон Германа вжикнул вибрацией. От репетиторши прилетела картинка.

«Красными – неправильные ответы, жёлтыми – частично правильные, зелёными – верные, – стояла подпись под ней. – Работа написана на два».

«Позвольте, Юлия Игоревна, правильных ответов – почти треть. И частично правильных почти столько же. „Удовлетворительно“ здесь определённо есть», – лениво возразил Летов.

«Герман Рудольфович, мы с вами не на уроках, где главное – отсидеть. Проверочная показывает, что Арина не усвоила тему. А ей с этой темой выходить на экзамен. К которому от выученного у неё останется в лучшем случае половина. Это неуд. Если вторая работа будет выполнена так же, в среду ваша дочь может не приезжать».

Да эти бабы сговорились, блин, все – его бесить!

Герман оторвал от стула потяжелевшее к вечеру седалище и направился к дочери.

Та, ожидаемо, качалась в коконе, прекрасная в своей безмятежности.

Она всё напишет! Всё сделает! Взрослые нужны только для того, чтобы создавать проблемы там, где их нет в помине!

– Арина, ты написала работу на «неудовлетворительно», – уведомил Герман.

– Пап, нормально я всё написала! Я же говорила, что она будет придираться!

– В данном случае я согласен с репетитором. – Летов придал голосу суровости.

– Да её невозможно написать нормально! – возмутилась дочь. – Там тема совершенно ненормальная.

– Хорошо. У тебя есть вторая работа. Постарайся. – Последнее слово он сказал особенно выразительно.

Повторив пантомиму, Арина направилась к столу.

Герман оставил дверь открытой в качестве безмолвного «Я за тобой наблюдаю» и пошёл на кухню. С бутербродом и свежей порцией чая он снова прошёл мимо дочери и заглянул проверить, как дела. Та сидела на страничке с заданиями и пыхтела над решением. Герман уже собирался восвояси, как на звук Арина обернулась и быстренько переключилась в другую вкладку, издалека – один в один. На чём и погорела.

Не наработала пока жизненного опыта: не суетись под клиентом. И тем более – перед ним.

Герман двинулся на дочь с видом Джека-Потрошителя.

– И что ты там закрыла? – вкрадчиво вопросил он.

– Ничего. Так. Проверяла кое-что. Смотри. – С видом бывалой врушки она переключилась в соседнюю вкладку того же ресурса. – Просто разбираю теорию.

Герман кивнул и собирался уходить, как в его голове совместилось содержимое одной страницы и другой.

– Так. – Он поставил свою ношу на стол и забрал у дочери мышку.

Переключился в первую. Потом во вторую. Во второй действительно была теория.

И правильные ответы.

– Арина, ты ничего не хочешь мне объяснить? – Герман склонил голову набок.

– Папа, я разбиралась! Ну правда! Почему ты мне не веришь!

– Оскар твой. Можешь забирать с полки. Теперь объясни мне, почему ты не решаешь сама.

– Это очень сложно, – поджала губы Принцесса.

На горошине.

Летов молчал, ожидая, что будет дальше.

– Я вообще ничего не понимаю! – закончила дочь.

– Ясно.

Как ни неприятно это было признавать, но жена была права.

А заведующая кафедрой – нет.

Видимо, всех хороших специалистов и правда разобрали.

Герман набрал госпожу Гордееву, чтобы сообщить ей пренеприятнейшее известие.

– Здравствуйте, Юлия Игоревна, – начал он, намереваясь оторваться за весь свой полетевший коту под хвост день. – Вынужден сообщить, что мы ошиблись с выбором!

– Добрый вечер, Герман Рудольфович, – радостно ответила репетиторша. – Счастлива, что мы сошлись во мнении. Приятно было познакомиться.

То есть как «счастлива»?! Вообще-то, в представлениях Германа, сейчас Гордеева должна была испытывать вину и горечь разочарования! А не вот это всё.

– А мне – неприятно. Я надеялся, что моя супруга ошиблась в вас.

– А она не ошиблась? – В тоне собеседницы зазвучала сталь, упоением отзываясь в душе Летова.

– На мой взгляд, самый неприятный тип педагога – тот, который даёт одно, а требует совершенно другое! – припечатал он.

– О-о-о! – насмешливо протянула Гордеева. – И на основании чего вы делаете вывод, что я спрашиваю не то, что даю?

Дзынь. Дзынь. Шпаги противников схлестнулись в смертельной схватке.

– Арина ничего не вынесла из ваших занятий!

– Ну знаете! – фыркнула училка. – Учёба – дело такое. Один приносит гранит науки, другой должен его взять и – вынести! – Она сделала дурашливо-восторженный акцент на последнем слове.

Дзынь. Дзынь.

Натянутая струна души дрожала от предвкушения битвы.

– Объяснять нужно просто лучше!

– А я плохо объясняю?

– Да!

– Вот на самом деле я очень надеялась, что вы откажетесь. Помните? «Нервы. Свободное время». Но когда меня обвиняют в некомпетентности, причём совершенно необоснованно, – это задевает. Давайте проведём эксперимент. На следующее занятие вы приедете вместе с Ариной. И после этого оба попробуете выполнить тест. И проверим, в чём дело: в моём неумении объяснять или в неумении Арины учиться?

Самое время было сказать: «Спасибо, нет. Мы уже дали вам шанс, вы его проимели. За мои деньги». Но для этого нужно было иметь холодную голову.

А у Германа прямо сейчас она была горячая.

– У меня нет времени на ваши занятия!

– Разумеется. Потому что на самом деле вам глубоко плевать на вашу дочь. Прощайте.

– Если бы мне было плевать на дочь, я бы с вами не говорил!

– Нет, вы бы со мной не говорили, если бы не ваше уязвлённое самолюбие!

– Уж не думаете ли вы, что мне есть дело до вашего мнения о моей особе?

– Нет, вам есть дело только до вас. Про…

– Я приеду. – Герман подскочил из кресла и широким шагом дошёл до противоположной стены. – Хорошо. Я приеду! Посмотрим, что вы там такого невозможного покажете!

– Герман Рудольфович, давайте просто попрощаемся.

– Ну уж нет! Раз вы пообещали шоу «Репетитор года» – не могу отказать себе в удовольствии его посетить!

– Как вам будет угодно. Жду вас с Ариной завтра к восьми.

В трубке раздались гудки.

Какого хрена?!

Но на сердце разливался жар схватки.

Тепло удовлетворения.

Пусть репетиторша по женской привычке оставила последнее слово за собой, но битву выиграл он.

Герман определённо её выиграл!

Правда, хотел он совершенно другого…

Глава 10. Всё дело в нервах

Уже утром вчерашний выигрыш таковым не казался. Герман так и не избавился от репетиторши, которая не оправдала надежд. И даже особо не пристыдил. Конечно, Арина – не подарок. Это понятно. Но на то Гордеева и педагог, чтобы уметь мотивировать. Она педагогический вуз оканчивала. Её наставляли, как сделать так, чтобы дети хотели учиться. И учились хорошо.

Его вот учили делать деньги. Он их и делает. Вполне успешно. Из воздуха практически. Герман же не требует от клиентов, чтобы они очередь на опцион заняли? Нет. Как-то сам справляется.

А Юлия Игоревна почему не может?

Летов ей платит.

За трудного ребёнка – по двойной таксе.

Могла бы и постараться. Придумать что-нибудь. А не перекидывать проблемы на родителей. Достаточно того, что его обязали раскошелиться за пресловутое бесплатное образование. Средства у него, конечно, есть. Не последнюю копейку от сердца отрывает.

Но для чего тогда нужна школа?

Куда катится мир?!

Летов, конечно, знал, куда. У него даже были версии, почему. Но он-то здесь при чём? Герман уже совершал один подвиг в этом месяце. Выполнил отцовский долг: нашёл репетитора. А теперь его вынуждали совершить второй, ещё менее запланированный, чем первый.

В его личное время.

И за его же деньги.

Это удручало.

Нет, конечно, Юлия Игоревна – дама приятная. Но не настолько, чтобы Герман козликом скакал от одного счастья с нею повидаться. Он вообще забыл, когда в последний раз скакал от счастья.

Хотя «козликом», безусловно, был.

Мрачный декабрь с нависшим серым небом и ранними сумерками; дом, который не давал больше ничего, кроме раздражения и его ожидания; семейные неурядицы при фактическом отсутствии семьи – всё это создавало ощущение какой-то перманентной безнадёги. Витаминов попить, что ли? Нутриентов всяких…

Германа немного взбодрила ситуация с «прогибанием» репетиторши в их первую встречу.

И вчера, сорвавшись, он получил какое-то облегчение.

Но уже сегодня не чувствовал в себе сил бороться и доказывать. Ехать никуда не хотелось. Тем более – возвращаться за парту, чтобы спустить в унитаз целый час своей драгоценной жизни. Не считая дороги. Если бы поездка не оттягивала необходимость искать нового репетитора, Герман, наверное, послал бы это мероприятие к чертям собачьим. Но от одной мысли о новом витке квеста «найди Макаренко для дочки» у Летова начинали ныть зубы.

Арина, которая при эпическом разговоре отца с Гордеевой не присутствовала и понятия не имела, до чего и как они договорились, садилась в машину притихшая, словно растерзанная кошкой мышь. В её голове явно крутилось своё кино на тему происходящего, и Герман не торопился в него лезть. Пусть проникнется и осознает.

Юлия Игоревна встретила Летовых, как настоящая училка. Что там училка – чистая завучиха, если не директриса. В глазах – праведный огонь, в руке – невидимый, но ощутимый меч-кладенец, несущий кару всем дебилам. Где-то в Вальхалле рвался из стойла её крылатый конь. Гера даже на минутку почуял холодок в районе копчика. Но вовремя вспомнить, что ругаться здесь собирался он.

Однако холодок взбодрил, впрыснув в кровь адреналин, и разогнал хандру. Окружающий мир внезапно обрёл ясность и чёткость, цвет и запах. А Юлия Игоревна с волосами, собранными в стервозный пучок, и поджатыми губами очень не вовремя пробудила либидо. Герман о подобных своих сексуальных фантазиях если и знал, то давно забыл. А здесь вдруг вштырило так, аж в ушах зашумело.

Он поспешил сесть в кресло и накрыться снятым с плеч пиджаком. По идее, на расстоянии Летову должно было полегчать. Но в таком ракурсе, когда он смотрел на Гордееву снизу вверх, а она стояла с прямой спиной, будто кий проглотила, и такой задницей… Нет, в мозгах не полегчало.

Ниже пояса тоже.

Арина, далёкая от страданий отца, устроилась за ученический стол. На нём стоял открытый ноутбук со слайдом на весь экран: «Нервная и соединительная ткани». Рядом с ним, ближе к окну, располагался флипчарт, призванный, видимо, имитировать классную доску.