Чужое счастье в деревенском пейзаже
- -
- 100%
- +
Коробки из багажника удачно закрыли его лицо. Врал Роман так же плохо, как и изменял, а примитивным мышлением обладал сам, поскольку выдающаяся полигамность Эстер вызывала у него презренные собственнические чувства и тоску по примитивным отношениям из двух человеческих особей и не более. Единственной защитой от этого было относиться к Эстер ровно так же, как и раньше, то есть как к верной боевой подруге по спасению мира животных, энергичному деятелю и совершенно ненормальной красивой женщине. Компот чувств, понимание которого было чуждо Асе и в лучшие времена: она почему-то кипятилась от одного упоминания Эстер, как ни пытался он объяснить, что без Эстер… Без Эстер не было бы вообще ничего! Он ваял однотипные страницы для чудо-кремов, чудо-приборов, чудо-тренеров, чудо-курсов, чудо-табуреток и чудо-вантузов, а мир пожирал себя, прокладывал дороги через заповедные леса и джунгли, выливал отходы в Байкал, засыпал пластиком почву и разливал нефть прямо в океане.
– Человек, – горячился Роман, объясняя Асе, – уже даже не царь природы, он её тиран! Он уничтожает всё и всех, до кого только может дотянуться, и зачем?
– Выдыхай, бобёр, – устало передразнивала его Ася, – что ты мне это говоришь? Мне сегодня и АнатольПетровича хватило. Хочешь что-нибудь сделать – так сделай! Или пей уже чай, остыл.
Ася, конечно, была права. Она всегда была права, и всё у неё шло правильным путём. Её драгоценная карьера, например, правильно привела её в финансовые директора, её подруги правильно её поддерживали, а правильный парикмахер делал правильную стрижку в соответствии с её пожеланиями. Неправильными у неё были только он и Королева Марго, из-за чего он сходу проникся к ней симпатией, которая, если верить анекдотам, так же была совершенно неправильной. У него появилась та самая тёща, встреч с которой он должен был всячески избегать, а вместо этого он по-детски обожал все её громогласные явления, страдания, шумные и драматические жалобы на мужа, резинового кальмара в ресторане и не устроившую Маргариту Феликсовну уровнем актёрской игры Катерину в «Грозе». Он прекрасно понимал, почему на Королеву Марго и в далеко не юном возрасте слетались мужчины: каждая их встреча всегда в большей степени была театром одного актёра, вернее, актрисы, но какой!
Ну и, конечно, полная противоположность зарабатывающей деньги и должности Асе, Марго работать не желала принципиально, и, кажется, ни одного дня так и не работала, при этом совершенно не страдая угрызениями совести. Справедливости ради она всегда была готова помогать им материально, и даже эта несчастная съёмная двушка вполне могла бы быть их собственностью – но тут вступали какие-то своеобразные представления Аси о справедливости. Даже нет – правильности. Покупать жильё на деньги матери – вернее, на деньги её мужей – было, согласно этим представлениям, неправильно, а правильно было выплачивать ипотечный кредит двадцать пять лет, а ему – найти себе более доходную работу, что не то чтобы ставилось в качестве ультиматума, но подразумевалось.
Рядом с Марго ему ещё сильнее хотелось жить просто и совершенно неправильно. Погасить кредит чужими мужьями. Тратить все свободные деньги на то, что было действительно важно, вроде экологической катастрофы. И чтобы Ася уже не ночевала на работе, а так же расслабленно попивала кофеёк, разве что не в шёлковых блузах, а в футболке. Пусть они бы, как раньше, когда всё только начиналось, проводили вечера, валяясь в постели, занимаясь любовью или глядя вместе новые серии «Доктора Кто».
– Ну что, за остальным потом? – Эстер оглядела коробки и чмокнула его в макушку. Он засмеялся. Лилипутом он не был, но все бывшие, включая – теперь включая – Асю такой трюк бы не провернули.
– Романеско, я поехала. Виталийсон уже завалил меня смсками о невыносимом одиночестве. Ненавижу.
– Одиночество?
– Манипуляции. Классический приём для вызова жалости к несчастной жертве, замаскированный призыв развлечь и заполнить своим присутствием внутреннюю пустоту, которая, меж тем, не должна быть свойственна зрелой личности. Да заткнись уже! – рявкнула она, убирая пищащий телефон в карман, страстно поцеловала Романа, вжав в стенку и пробудив все свойственные несчастной жертве страстного поцелуя желания, и сбежала, оставив душевно взволнованного Романа с коробками барахла посреди коридора.
Из соседней комнаты выглянул полуголый сосед в дредах, радостно махнул рукой и скрылся обратно.
Все тут почему-то были радостные, думал Роман, оттаскивая коробки в соседнюю с Эстер комнату. Комната была совершенно великолепна: стены старого дома не пропускали звуков не то что от соседей по дому, а даже от соседей по квартире, а высокие потолки позволили владельцам подвесить гамак. Он влюбился в неё, когда Эстер впервые затащила его в гости: тогда здесь жил один из её парней, которой работал в WWF, и одним этим фактов вызывал у Романа глубочайшую симпатию. В комнате самой Эстер вечно кто-нибудь ночевал – подруги, бойфренды, одногруппницы, однокурсницы, просто милые случайные люди, которым надо было где-то переночевать или выпить, и поэтому обсуждения их вечно происходили здесь. Он сидел на продавленном диване, сосед покачивался в гамаке, а Эстер бегала по икеевскому ковру с паровозиками своими красивыми, длинными, как у Умы Турман, ступнями, вскидывала руки и предлагала решения. Человек-решение была Эстер, и тот самый, которого так не хватало Роману. И что было прекраснее всего, она пёрла «на танк с ножом» в полном соответствии с четверостишием Губермана, и весь объём бедствий, напрочь парализующий его, у неё сразу пугался, сжимался и превращался в понятные алгоритмы.
– Надо начинать с малого, но замахиваться на великое.
– На Вильяма нашего на Шекспира? – вспомнил классику Роман.
– «Берегись автомобиля!» – послышалось с гамака.
– Бинго!
– Граждане тунеядцы, кто хочет поработать? – возмутилась Эстер. – Перейдём к стройке, то есть к делу. Нужно открыть фонд, но для этого нам нужны навыки и ресурсы. Пока Васисуалий набирается опыта в фонде, а я пишу свою нетленку о римском праве, ты, Ромус, должен прокачаться. Иначе денег нам никто никогда не даст.
Ромус охотно соглашался. Прокачиваться во имя высшей цели – совсем не то, что во имя большей зарплаты, которую всё равно будет поглощать ипотека, и которая всё так же жалко будет смотреться на фоне Асиной. Он прошёл несколько онлайн-курсов, перечитал Википедию, бесчисленное множество раз пал духом, и, поддерживаемый Эстер, вновь духом поднялся. Он даже подал документы и за свой счёт на две недели слетал в принявшую старенького его – как выяснилось, в тридцать уже во многих организациях наступала старость – вьетнамскую команду, где столкнулся с нещадно уничтожаемыми животными, из которых Ася почему-то сильнее всего не любила панголин. Может он больше всего о них говорил? Но не говорить он не мог: жалел этих медлительных ящеров, которые сворачивались в клубок, и могли не бояться почти всех хищников, кроме, наверное, тигра, но никак не предполагали, что человек будет в них стрелять. Нужно было бороться с браконьерами, и вернулся он воодушевлённый; Ася, впрочем, никак не могла ему простить, что он отправился туда в свой отпуск. А когда ещё?
И чего он не связался с Васей?
– Ты уже был с моей подругой, – пояснила днём ранее Василиса, отхлёбывая кофе из пол-литровой кружки, – а сейчас уже поздно, музыка на-а-ас связала… то есть деньги.
– Отсутствующие.
– Нет. Да. Смотря какие, – на лице у Васи нарисовалась сложная комбинация чувств, которую затем сменила привычная энергичная озабоченность:
– Так вот, сирот четверо, один с ДЦП…
Вася понимала. В этой вечной попытке хоть что-то исправить и хоть кого-то спасти, она понимала его никак не меньше Эстер – и только Асе ничего из этого понимания не досталось.
– Завтра ещё попробую с кем-нибудь связаться, – он почесал голову, прикидывая, – наверное, уже после переезда.
– Прямо вот всё? – переспросила Вася уныло. – Совсем? Может, после загса?
– Нет уж, – отрезал Роман, – там её этот… возлюбленный… заждался квартиры. Кровать с ортопедическим матрасом, опять же. Ложе любви.
– М-м-м, – протянула Вася и почесала нос. – Теперь и не выпьешь.
– Почему?
Вася снова почесала нос и мрачно отхлебнула остывший кофе:
– Они не пьют. Потреблять алкоголь – значит, осквернять организму понапрасну.
– Что, может, ещё и бегают?
– Может, и бегают. Может, и траву есть начнут с семенами. Токсины выводить. Хотя, по-моему, у него там и так чисто, как в операционной.
– В голове?
– Ну там-то точно! Он в неё ест, – мстительно сказала Вася, от чего у Романа несколько потеплело на душе. Оставалось загадкой только, как Ася…
Впрочем, это уже дело былое. Рубикон перейдён.
Теперь всё будет иначе. Он выгрузил вещи из коробок прямо на тот самый икеевский ковёр. Наконец-то новая, осмысленная жизнь. И Ася больше не будет, появляясь, ворчать, что он не спускает деньги на всякую бессмысленную ерунду, вроде походов в ресторан.
Он прошёлся, открыл форточку, улёгся в гамак. Запах индийских палочек, которые зажигал «Васисуалий», словно впитался в стены. Эх, Асе бы тут понравилось! Она любила простор, а в их квартирке два человека с трудом могли разойтись в коридоре. И ковёр она бы оценила, и уж точно гамак. Запрыгнула бы, легла, потянулась и сказала: «Всё. Я буду так жить».
Почему нельзя было просто…
Да ну к чёрту! Он запрокинул голову. В углу потолка свисала паутина. Надо, наверное, убрать. Интересно, что туда достанет, швабра?
Эстер, подумал он. Эстер достанет. Всё и всех. Высокая и сумасшедшая.
Найдёт когда-нибудь себе подходящего сумасшедшего. Он не питал иллюзий на свой счёт. Искусственно состаренное зеркало от пред-предыдущих или пред-пред-предыдущих владельцев не считало нужным ему льстить: залысины такие, что скоро придётся брить голову налысо, чтобы не вызывать у других жалости; не то что не мускулист, а даже не спортивен, к тому же вечно щурится, потому что никак не закажет очки… Нет, у Эстер будет кто-нибудь побрутальней или, в конце концов, в стиле Марго – восхищен ею и богат.
А у Аси, выходит, этот дебил – Славик? Он невесело хмыкнул под нос. Сам он, видимо, останется с панголинами.
Что, в общем-то, отличная компания. Роман вспомнил, как они возят своих малышей на собственном хвосте, их длинные шершавые языки, блестящие умные глаза, и повеселел.
В кармане снова заверещал телефон. Чёрт, совсем забыл перезвонить Марго!
– Мальчик мой, такое ощущение, что ты в Кремле или в космосе!
– Практически, Маргарита Феликсовна, – заверил её Роман, раскачиваясь в гамаке и гипнотизируя паутину. – Что-то случилось?
– Нет-нет, я всего лишь люблю нажимать на разные кнопки. Конечно, случилось! Я нашла клад.
Глава 3
Рыцарь без доспехов
Ася проснулась с шумом в голове, а Васька уже варила кофе на кухне. И напевала. Ася не понимала, как можно просыпаться утром бодрой, свежей и петь.
Поэтому она не очень хотела так быстро съезжаться со Славиком. Боялась разочаровать. Обычно они встречались, когда Ася была собранной и активной, а для этого ей нужно было поворчать, выпить кофе, приготовить завтрак.
Хотя первая их встреча тоже не демонстрировала Асю во всей красе. Славик тогда пришёл на встречу с Анатолием Петровичем чуть раньше назначенного времени, поэтому секретарша не смогла его встретить и, ругаясь под нос, встречать пошла Ася.
Когда он повернулся к ней от конторки охраны, Ася поглупела моментально, и единственное, чего она захотела, так это чтобы он был такой же умный, как и красивый. Чтобы контракт подписали, и она могла на него… смотреть.
Только смотреть на него ей было бы достаточно – она тогда ещё ощущала себя вполне замужней женщиной и даже строила планы на отпуск.
Но Славик был красив запрещённой, книжной красотой. Высокий, намного выше Аси. В великолепно сидевшем на нём костюме.
Тёмные волосы и голубые глаза.
– Ася, ты же понимаешь, что это противоречит законам генетики? – сказал Рома, когда она рассказала про нового партнёра фирмы.
Ася не стала рассказывать, что ещё у Славика были губы. Очень красивые. Но при этом он был мужественным, и эта мужественность от него распространялась волнами.
Вполне ощутимыми волнами.
Когда он повернулся, Ася вместо запланированного холодного тона человека, оторванного от дел, глупо сказала: «Привет».
И больше, кажется, не сказала ничего, просто кивнула, развернулась и пошла в офис. Она так разнервничалась, что зацепилась каблуком за рейку в коридоре и чуть не рухнула – но красавец, конечно, успел её поймать, поставил на ноги и ещё долго и вежливо выяснял, как она себя чувствует.
– Как я могла себя чувствовать? – возмущалась Ася, когда пересказывала Васе сцену. – Полной и окончательной дурой, конечно. Сначала я на него уставилась, как школьница на знаменитого артиста, потом не смогла сказать ничего вразумительного, потом ещё и упала ему в руки. Всё было так пошло и банально, как в сериале. В жизни-то так не бывает.
– Да что ты так переживаешь! Ещё не известно, подпишитесь вы на сотрудничество с твоим красавцем или нет. Может, он тупой. Просто для вселенского баланса.
Но Славик, вопреки балансу, оказался не тупым и появлялся в их компании подозрительно часто. Ася старательно избегала его, пока он не записался у секретаря и не пришёл к ней с официальным визитом. И с цветами! На работе, на глазах у всех этот красавец притащился к ней с букетом. В синем костюме и начищенных ботинках. И был невероятно любезен. И говорил исключительно о цифрах и показателях.
Пристроил букет на стол со словами: «Это вам».
И сразу перешёл к цифрам.
Ася старалась не краснеть, но краснела, разумеется, и очень себя за это ругала. Она встала из-за стола, заметалась по кабинету, вызвала секретаря и попросила кофе, хотя никогда этого прежде не делала.
Как только кофе принесли, и секретарь вышла, Славик спросил:
– Я вам не нравлюсь?
– В каком смысле? – Ася чуть не подавилась кофе, который как раз пила, чтобы отвлечься и не думать всякой ерунды, недостойной замужней женщины.
– Вы меня избегаете. А Анатолий Петрович отдельным пунктом в письме отметил: связь только через «Хьюстон», через вас, то есть. А вы на связь не выходите, и никакого «Алекс-Юстасу» не получается. А мы должны как-то… коммуницировать.
Асе стало стыдно. Но что она могла сказать: я чувствую себя глупо, потому что вы такой красивый, а я упала вам в объятия и даже рассказала об этом своему мужу, который, кажется, уже забыл обо всём, а я помню каждый день?
– Дело в том, – сказала Ася, решив быть откровенной и напугать его, – что я чувствую себя неловко, после того как чуть не упала там, в коридоре и вы меня так удачно подхватили. Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, что я специально, потому что потеряла голову, но объяснять такие вещи – глупо.
– А вы потеряли?
– Что? – не поняла Ася.
– Голову? Потеряли?
Ася всё-таки покраснела окончательно, перестала прятаться за чашку и посмотрела прямо в глаза красавцу – который слишком быстро стал для всех Славиком и этим бесил Асю отдельно – и сказала:
– Я не теряла! Я замужем. Если у вас всё, идите, Вячеслав Дмитриевич, я поняла вас и буду коммуницировать с вами в рабочем режиме. Ваша почта у меня есть. Всего хорошего!
– А я потерял, – совершенно спокойно сказал он. – И если можно, не зовите меня по отчеству.
И вышел из кабинета.
Сегодня у Аси роскошный выбор: помогать Славику с переездом или знакомиться с родителями. Он уже в третий раз делал ей предложение и попросил, наконец, принять приглашение его матери на ужин. Она отказывала Славику, потому что всё никак не могла найти чёртово свидетельство о браке, необходимое для развода.
Никакая мать, размышляла Ася, не будет рада тому, что её сын нашёл где-то пожившую и уже разведённую женщину, а не молодую нимфу с фигурой супермодели вроде той, что нашёл её муж. Бывший муж. Хотя, если откровенно, Ася сомневалась, что Эстер могла очаровывать родителей: слишком яркая, слишком шумная, слишком активная, слишком высокая, слишком красивая.
И худая. Этот пункт раздражал Асю больше всего, но она старалась об этом не думать. Ася не была худой и рядом с Романом иногда ощущала себя баржей, которая движется рядом с небольшой изящной яхтой. А вот рядом со Славиком она ощущала себя вполне хрупкой. Славик работал над собой и в смысле телесной оболочки, и когда он снимал с себя костюм… Ася покраснела и оборвала себя.
– Аська, что ты там возишься? На улице опять льёт, а мне уже пора. Ты там давай! Вставай! Ты финансовый директор! Тебе надо-надо. И, кстати, чтобы прочистить потоки, особенно финансовые, надо тут правильные благовония пожечь. Когда там твой новый въезжает? Хорошо бы паузу выдержать!
– А то я без тебя не знаю про паузу, – проворчала Ася под нос и добавила громче, – какие, к лешему, благовония? Работать надо для финансовых потоков! Иду.
Звонок в дверь Асю испугал. Славик? Ромка? Что-то случилось?
– Аська, к тебе пришли, – крикнула из ванной Васька. Должно быть, она уже позавтракала и пошла краситься.
– Слышу, – вздохнула Ася.
Она открыла дверь, не посмотрев в глазок.
– Привет, – сказал Славка и сунул Асе в руки очередной букет. – Мама велела передать, что никаких отговорок не примет. И что она имеет право увидеть женщину, на которой женится её единственный сын. То есть я.
– Вы женитесь?! – закричала Вася, выскочив из ванной. – Ребята, а вы в курсе, что двоемужество у нас законом запрещено? Духи предков нашлют на вас всякий геморрой, зуб даю!
– Василиса! – прошипела Ася.
– Ладно, может не духи и не на вас, но брак не зарегистрируют. Ты же ещё не развелась, мать, забыла? У тебя есть муж! Рома вообще в курсе твоих планов? А Марго?
Ася решила игнорировать Васю.
– А у вас был девичник? На вечную тему «Женское счастье и его бытовые атрибуты»? И почему коробки до сих пор здесь?
– Он сегодня всё заберёт. И мы не женимся. Пока. Проходи, – ответила Ася, закрывая дверь.
– Я просто подумал – у меня только одна сумка и чемодан с костюмами. Я принесу, и всё, считай, что я есть твой новый постоялец со всем функционалом! Слушай, может, мы сами ему вещи отвезём? – сказал Славик, протискиваясь в узкий проход. Он старался ничего не задеть, но коробки всё равно поехали и повалились на пол.
В одну большую кучу.
– Слава, а вы не теряете времени, – сказала Васька. – Я традиционно хочу быть подружкой невесты! Я уже всё умею, у меня опыт! Помнишь, как в прошлый раз ты поехала в другой загс и устроила там истерику – решила, что Ромка сбежал? Кстати, если вы продолжите в том же духе, можно прямо из подаренных вами букетов надёргать украшения для ресторана!
Вася сама посмеялась шутке и удалилась на кухню.
Ася оглядела коробки. Собирать всё снова она не хотела. Ещё меньше хотелось привлекать к этому Васю или Славика. В коробках не было ничего личного, но всё же это была часть её привычной жизни, которая совсем недавно казалась ей вечной. Жизнь развалилась, и коробки это демонстрировали.
Ася пошла на кухню и, осознавая всю преступность происходящего, подогрела кофе в микроволновке. Вася отвлеклась от чашки и что-то подробно объясняла в телефон про систему проплат и возврат средств при любых сомнениях. Ася очень мало понимала в том, как всё функционирует внутри фонда, в котором работала подруга, но знала точно: Вася работала двадцать четыре часа в сутки, так что её кофе то и дело остывал.
Славка возился с коробками в коридоре, пытался собрать всё обратно. Это хорошо, это правильно. Будет отвратительно, если Ромка увидит развалы и решит, что Ася от тоски разгромила всю эту коробочную крепость.
Что же ей надеть? Надо же впечатлять и располагать будущую родственницу. Обычно она мало думала о том, как одеваться. С Ромкой она носила джинсы, потому что все их социальные активности ограничивались прогулками по городу и просмотрами сериалов. У неё был целый набор специальной одежды: одинаковые платья и костюмы, которые всем сообщали, что она не просто так, а самый настоящий финансовый директор. И шпильки, которые хороши только в офисе, ходить в них по улице совершенно не выходило, она бы то и дело падала в объятия мужчин. Но сегодня ей предстояло ещё и знакомство с матерью Славика. Всё, что помнила о ней Ася – что та преподавала русский язык в каком-то вузе и всё детство заставляла Славика учить стихотворения наизусть в целях развития полушарий. Так что, если подумать, у привычки читать стихи были совсем не романтичные корни.
Славика это совсем не расстраивало, даже наоборот. Всё, что помогало выстраивать новые нейронные связи, он очень уважал. И испытывал детский восторг и негодование: каждый может стать лучше, но не каждый хочет. Ася к нейронным связям была не то, чтобы равнодушна, но, в общем, могла обходиться какое-то время без целенаправленного их формирования.
Размышления Аси прервал дверной звонок.
– Я открою, – крикнул из коридора Славик.
Ромка, подумала Ася. И даже немного поёжилась. Оперетты она любила, но такие повороты хорошо наблюдать из зрительного зала.
– Да ничего нет страшного! – строго сказала себе Ася. – Да и не Ромка это, что ему здесь делать?
Она кинулась в коридор, услышав голос матери, которая с порога взяла на себя командование и пыталась распорядиться Славиком в том смысле, чтобы он грузил вещи аккуратнее и выносил, не торопясь. Маргарита Феликсовна сразу решила, что Славик просто такой специально обученный работник, чтобы таскать коробки.
– Мама?! – Ася протиснулась мимо Васи, которая с восторгом наблюдала за Славиком и Маргаритой Феликсовной. – Что ты здесь делаешь?
– Вот это приём, достойный любящей дочери, – констатировала Маргарита Феликсовна и прошла. Только она могла пройти мимо коробок, совершенно не переживая за потенциальные обрушения.
Из коробки выкатился рулон с плакатом, и Ася не вовремя вспомнила, что на нём был дирижабль – единственное средство передвижения, к которому у Ромки были нежные чувства, и они даже мечтали, что когда-нибудь… Впрочем, неважно, строго сказала себе Ася и пристроила рулон на самое дно коробки.
– Я буду кофе. Мальчик может быть свободен, – донеслось с кухни.
– Какой мальчик? – удивился Славик и оглянулся, словно рассчитывал увидеть там свиту.
– Мальчик, Славка, это ты, – объяснила Ася. – Мама, только не кури у меня на кухне!
– Где же мне, по-твоему, курить? – спросила Маргарита Феликсовна приглушённо, и Ася бросилась за матерью. – Здравствуй, Васенька, а что это у вас тут за собрание? Слёт юных техников?
– А мы, Маргарита Феликсовна, вчера с Аськой праздновали её расставание и статус свободной женщины, но недолго музыка играла! Ваша дочь встаёт на материнский путь, вот уже и жених! – сообщила Вася, заходя на кухню.
– Вася!
– Это большая честь – познакомиться с вами, Маргарита Феликсовна…
– Ну-ну, – произнесла Маргарита Феликсовна из кухни и ткнула в его сторону мундштуком с тлеющей сигаретой.
– Если мальчик не торопится, он тоже может выпить с нами кофе. Ася, в этом доме есть приличные пирожные? Или что? Ты тоже стала питаться праной и медитировать вместо ужина? Васенька, что ты там мостишься на подоконнике? Слезай и садись как человек. Сейчас мне, наконец, организуют кофе, и я вам сообщу настоящую новость. А не вот эту всю ерунду про развод с Ромочкой…
Ася закатила глаза, сунула матери под руку пепельницу, распахнула окно и поставила джезву на плиту. Маргарита Феликсовна никогда бы не согласилась притронуться к разогретому в микроволновке кофе.
Славик откашлялся:
– Маргарита Феликсовна, позвольте мне представиться – Вячеслав. Я ухаживаю за вашей дочерью. И намерения у меня… – начал он.
– Ася! Какой вежливый мальчик, надо же! – перебила его Марго. – Я думала, в этом поколении совсем уже не бывает вежливых мальчиков, но нам повезло!
– Мама, – прошипела Ася. – Перестань разговаривать так, словно мы тут одни! И его зовут Славик! Сколько можно?!
– Асенька, девочка моя, я слишком стара, чтобы запоминать всех мальчиков поимённо. Мальчик на меня вовсе не обижается. И потом, разве «Славик» – это имя? Больше похоже на кличку для домашнего питомца. Особенно если питомец – шиншилла. Вы шиншилл, молодой человек?
Вася хохотала, запрокинув голову.
– Мама!
– Я всё равно останусь, Маргарита Феликсовна, – спокойно сказал Славик.
– Мальчик с характером. Прекрасно. Поздравляю тебя, моя девочка. Но где мой кофе?
Ася готова была разрыдаться, вылить кофе матери на голову или исчезнуть.
– Зачем ты пришла, мам?
Маргарита Феликсовна выпустила тонкую струйку дыма изо рта, стряхнула столбик пепла и сказала:
– Мне нужна твоя помощь. Ты знаешь, моя девочка, что состояние моё ухудшилось, и я вынуждена…