Читай мысли – владей миром. Современная проза и поэзия

Первым разорвал зловещую тишину дон Рамирес, управляющий фазендой, смущенно кашлянув. Он попытался обратиться к донне Грации, но та лишь бросила на него презрительный взгляд, и в одно мгновение ее лицо исказилось гримасой злобы и надменности. Холод пронзил Ружу, наблюдавшую за этой сценой. Что-то было не так. Что-то темное и зловещее клубилось за этим притворным фасадом скорби и приличий, грозя вот-вот вырваться наружу. Поблагодарив нотариуса за работу, Ружа попросила всех, включая управляющего фазендой, покинуть кабинет.

Когда нотариус и дон Рамирес ушли, донна Грация, собрав остатки самообладания, повернулась к Руже. В ее голосе звучала напускная теплота, но Ружа чувствовала фальшь в каждом слове, словно ядовитую змею, пригретую на груди. Донна Грация предложила ей вместе управлять наследством, уверяя, что ее опыт и знание местных обычаев помогут Руже справиться с этой непосильной задачей. Ружа настороженно выслушала ее, уклончиво пообещав подумать. Она понимала, что не может доверять матери, но в то же время с отчаянием понимала, что нуждается в союзнике в этом незнакомом и враждебном мире.

Еще несколько лет назад ее прежде гордая и лучезарная цыганка Гожи вдруг в одночасье преобразилась в донну Грацию Орес, хотя по документам ею и была – супругой дона Бельмиро Ореса, могущественного правителя цыган, барона Баро Мануша. «Что же произошло?» – терзалась вопросами Ружа. Мать словно отдалилась от отца, от проблем таборов и кочевой жизни цыган.

– Матушка, донна Грация Орес, или все-таки моя любимая мамочка, цыганка Гожи? – с вызовом произнесла Ружа.

– Почему вы отвернулись от наших корней? Почему разлюбили отца? Почему в одно мгновение стали донной Грацией, благородной аристократкой? И кто этот мужчина, поселившийся в гостевом доме фазенды, прибывший из далекой Португалии вскоре после кончины отца? Некий господин Дуарте Нуну, герцог Браганса Дон? Я жду от вас незамедлительного ответа!

Донна Грация давно предвидела этот разговор с дочерью, и вот этот час настал.

– Перед самым своим уходом в мир иной моя свекровь, твоя Мами Ягори, позвала меня и сказала: «Гожи, я всегда любила тебя и относилась как к родной дочери, и именно поэтому должна кое-что рассказать. Ты не цыганка, хотя, в тебе и течет наша кровь. Твоя мать, юная Гили – что означает „песенка“, – стала жертвой одного богатого и титулованного человека, некоего герцога Браганса. От этой связи родилась ты, Гожи. Тебя и твою мать вернули в табор. Мне рассказали об этом, так как я была королевой цыган, и я взяла твое воспитание под свой контроль. Мой сын как-то увидел тебя и влюбился. Он женился на тебе, и ты подарила нам нашу рыжеволосую Ружу. Я попросила нашего управляющего фазендой, дона Рамиреса, навести справки о семействе герцога Браганса. Действительно, когда я родилась, в то время во владениях герцогства стоял цыганский табор. Моей матери, – продолжала Гожи, – нет в живых, я не могу спросить ее. Поэтому я начала собирать сведения о сыне герцога Браганса. Мне доставили его портрет и фотографию…»

Она достала из-под платья фотографию и протянула ее дочери. На снимке был мужчина лет пятидесяти, внешне поразительно похожий на донну Грацию.

– Он здесь, на территории фазенды, и ждет встречи со мной и с тобой. А что касается твоего отца… Я когда-то очень сильно любила его. Для меня он был не просто мужем, он был чем-то большим. Но его связи на стороне для продолжения рода… Этого я так и не приняла. В тот момент, когда я узнала, что, возможно, являюсь герцогиней Браганса, я отдалилась от твоего отца.